− Молодой человек, у вас все в порядке?
− Валентина, это вы! Как хорошо, что вы вернулись, у нас все в полном порядке, благодарю!
− А …? − владелец бара стрельнула взглядом на штаны.
− Ах, это… Какая неловкость… Моя нарушенная координация и ваши старые трубы виноваты… я – про неисправность сантехники в вашем заведении.
− Аниса, сколько он уже тут сидит? − шепотом спросила Валя у администратора.
− Часа два, может, три.
− Посчитайте меня, пожалуйста, − словно услышав их, попросил клиент.
− Я посчитаю. Аниса, сходи, проверь уборную. Три пятьсот. Картой или наличными?
− Картой. Округлите до четырех в качестве чаевых. И разрешите один маленький личный вопрос напоследок.
− Разрешаю.
− В чем ваша проблема?
− Улитки на ужин были не совсем свежие.
− Принимается. Спасибо. До свидания.
Назойливый гость собрался, накинул пальто и ушел. Прибежала испуганная Аниса.
− Что?
− Там… там…
Уборная еще никогда не была в столь плачевном состоянии. Весь пол залит водой, в которой растворяются следы ботинок.
− Первая кабинка. − Аниса осталась на пороге. − Вы меня простите, я больше туда не пойду.
Валя прошла по большой луже. Здесь и так требовался ремонт, а после сегодняшнего случая – подавно. «Главное, чтобы причину ущерба не повесили на меня». Валя подсчитывала возможные убытки, пока не увидела крохотный рыжий трупик. Теперь материальные и репутационные потери стали ей безразличны. Главное – найти урода, способного отнять жизнь у котенка.
Она стала звонить Никите. Ответа нет. «Вот клоун! Балаболит без устали.»
− Так, Аниса, ты еще тут?
− Да…
− А почему не за баром?
− Сейчас…
− Нет, стой. Вначале идешь на этаж ниже. Там, в недостроенном помещении, ребята мои сидят. Помнишь, как «мой» выглядит? Отлично. Говоришь ему, что я его здесь жду, только тихонько, чтобы никто не услышал. Потом идешь в бар, никого не рассчитываешь, работаешь как можно медленнее. Все поняла? Тогда – вперед.
«Сейчас все приберем, перекроем трубы, узнаем контакты посетителей, найдем живодера, и пускай оплачивает ремонт. Сегодня закроемся, ничего страшного».
***
− Что встала! На выход, живо!
− С каких пор ты смелости набрался так со мной разговаривать?! Иди кота убери!
Никто не смеет повышать на нее голос, тем более – ухажер.
− Какой, на хрен, кот! Мы горим!
Поскальзываясь на мокром полу, Валя побежала прочь из туалета. В коридоре метались люди, по верху дверного проема слоился дым.
Валя добежала до двери в бар, и ее обдало жаром.
− Звони в пожарку! Где огнетушитель, сделайте что-нибудь!
− Все уже сделали, на выход!
− Никуда я не пойду! Это мой бар!
Никита схватил ее и потащил к лестнице. На втором этаже Валентина обрела самоконтроль. Почувствовав это, Никита ослабил хватку.
− Дойдешь сама?
− Дойду. Пожалуйста, ребят наших проверь, пускай тоже выбираются.
− Это я и хотел сделать.
− Замечательно.
Сейчас уже некуда, да и незачем спешить. Пускай торопятся спасатели и все, кто еще остался в здании.
Во дворе было не протолкнуться от посетителей и зевак. За оконными проемами бушевал малиновый смерч.
− Простите, я не знаю, как так получилось. Когда я бежала…
− Аниса, я рада, что с тобой все в порядке.
− Как… как теперь мы будем? − всхлипывала администратор.
− Это точно не твои проблемы. И вообще, сегодня был последний рабочий день. Не потому что ты плохой сотрудник, нет. У тебя появился шанс заняться по-настоящему дорогим тебе делом.
Из толпы вынырнул Никита и сообщил, что людей в баре не осталось.
− Не замерзни.
Он накинул на плечи Валентины куртку и получил в ответ то, чего ожидал меньше всего.
− Спасибо, милый.
Проблема 5. Аниса
− Папа, а что будет в пятьдесят пять тысяч пятьсот пятьдесят пятом году?
− Как?
− Ну, что будет в пять-пять-пять-пять-пять году?
− Царствие небесное.
− Нет!
− Что – нет?
− Я тебя спрашиваю, какие машины будут на Земле?!
Продолжение разговора унес уходящий поезд метро.
«Действительно, что будет через столько лет, − размышляла девушка, не успевшая запрыгнуть в вагон. – Наступит ли царствие небесное, давно обещанное, или человечество продолжит победоносное покорение самого себя? Или ничего вообще не будет, только безжизненная пустота?
Но кто знает о том, что будет через тысячи лет? Прогноз на десятилетие, и тот – весьма сомнителен. Слишком много неожиданных обстоятельств, способных вмешаться в судьбу человечества и повернуть ее с ног на голову. Единственное, что можно предсказать – события на завтра. Будет то же, что было вчера».
Мысли о будущем и настоящем уже неделю занимали Анису из-за того случая. Мальчишка лет четырех побежал вдоль перрона, и в это же время прибывал поезд. Возможно, если бы мальчик свалился на рельсы, то ничего страшного и не случилось бы: ребенок и поезд были на противоположных концах перрона, и машинист успел бы совершить экстренную остановку.
Реакция парня, стоявшего поблизости, позволила не испытывать систему торможения. Стремительно, как мангуст, охотящийся на мышь, парень схватил непоседу за воротник и оттащил от края платформы.
Аниса тогда подумала о превратностях судьбы, и о том, как беспечность одного человека и зоркость другого меняют жизнь многих. А ведь мы даже не подозреваем, что наша жизнь управляема, и зависит от окружающих.
Надо возвращаться в сегодня, которое будет, как завтра. Надо идти на работу, а перед этим заскочить к маме, чтобы выслушать в очередной раз ее наставления. На работе тоже существует несколько «надо», но это – «безболезненные издержки производства». Работа у Анисы – не тяжкий труд. Скорее, деятельность, которую не навязывают, а предлагают. Не хочешь работать – не работай, только, будь добр, освободи место. Работаешь − вот тебе денежка. Всю работу переделал – можешь заняться своими делами, если не в ущерб основному процессу.
А сколько еще интересных побочных явлений: знакомства, атмосфера, новые мнения и знания, истории; иногда просто весело. Конечно, в баре приходится и тяжести таскать, и с пьяными разговаривать, и ответственность нести. Но ты в этих ситуациях остаешься самим собой, а не очередной маской, угождающей тем, кто пытается тебя опекать.
− А вот хрен им всем на рыло! − вслух выругалась Аниса, шокировав не только рядом сидящих бабушек, но и саму себя.
− Деточка, негоже так говорить, особенно перед светлым праздником.
− Простите, пожалуйста.
Аниса продолжила внутренний монолог. Если родственникам важны все эти встречи, пускай сами с собой и встречаются. Если им нужно нарезать салаты, пускай сами это делают! Я им не личный раб, обязанный тем, что живу на свете.
Продолжив мысленно ругаться и изменив первоначальные планы, Аниса вышла из подземки и отправилась прямо в бар. Путь лежал через соседнюю кафешку.
Раньше времени приходить на работу – дурной тон. Со всех точек зрения.
Если ты – низшее звено карьерной цепи, то ты «дурак», потому что умный не захочет проводить лишнее время на работе.
Если ты в середине цепочки, то шквал критики идет со всех сторон. Руководство считает тебя некомпетентным сотрудником, потому что не справляешься с нагрузкой в отведенное время. Равные по должности и нижестоящие считают, что ты выслуживаешься.
Если же ты руководитель, то для всех являешься человеком без личной жизни.
Аниса знала это неписаное правило и была вне его. Большую часть времени на работе она проводила в одиночестве, без свидетелей и коллег. Само место не накладывало рамок. И, при этом, было для нее всем: хоум-офисом, мастерской, студией, местом силы и чем угодно еще.
***
Сменив одежду и обувь, она установила мольберт и холст в середине зала, положила коробку с красками и палитру на барную стойку. Лояльность руководства и два больших окна определили выбор места работы. Анисе даже разрешили размещать ее картины на стенах бара, и это стало приятным бонусом.
Сегодня – без подготовки. Без предположений и рассуждений. Из головы – на холст. Краски выпущены из тюбиков. Кисть выделывает пируэты. Мазок за мазком на белую грунтовку ложатся мысли.
Во главе композиции, с перспективой, смещенной влево, появился рыжий кот в лодке, плывущей по воздуху. Место действия – классический питерский двор. Цвет зданий? Аниса заметалась между теплым желтым и серовато-белым. Получилось задействовать оба, добавив в композицию уличный фонарь, освещающий одну из стен и арочный проем. Сложнее всего – понять цель путешествия кота. То, что главным персонажем должен стать именно рыжий кот, сомнений не вызывало. Но вот куда он плывет и откуда?
Аниса остановилась, сделала глоток из картонного стаканчика. Кофе был холодным и на удивление вкусным.
Уже начинало темнеть, но пока еще были различимы розовые стены Михайловского замка. Тройная порция эспрессо с кокосовым сиропом помогла оставаться на волне. Вернувшись к холсту, Аниса украсила стену дома окнами с причудливыми красными рамами и распахнутой зеленой дверью, из которой на лодке выплывала лодка с котом…
***
− Девушка, проснитесь! Товар примите! Мне еще пять точек отгружать!
− А? Что? Простите, сморило. Минутку, принесу учетную тетрадь.
− Вы держитесь. Девятого числа стране – на работу. Сегодня, можно сказать, последняя трудовая ночь. Конец праздничного марафона.
Аниса приняла отгрузку, поставила печати и сделала пометку в тетради. Стулья были расставлены, мусор вынесен, тарелки и бокалы перемыты. Осталось предпринять очередную тщетную попытку – оттереть ставшее достопримечательностью липкое пятно на барной стойке.
Телефонный рингтон.
Бывают такие звонки, когда ты, не глядя на экран, понимаешь, кто звонит и с какой целью. Совесть не позволила оставить звонок без внимания.
− Да, мама.
− Когда ты будешь?
− Я сейчас на работе.
− У вас там что, медом намазано? Мы же договаривались, что ты сегодня приедешь пораньше. Мне нужна твоя помощь.
− Нет, мы с тобой ни о чем не договаривались. Ты, как обычно, все решила за меня. Может, я не хочу заботиться о насыщении твоих гостей?
− Как ты можешь говорить так о тете Любе? Она нянчилась с тобой все твое детство! А без дяди Паши ты не поступила бы на юридический. И я все еще не понимаю, зачем тебе надо сейчас, когда осталось учиться всего ничего, переводиться на заочку.
− Мама, − растягивая гласные, начала Аниса. − Мы этот вопрос уже не один раз обсуждали. Твой дядя Паша ничего не сделал, просто провел со мной пару занятий как обычный репетитор, даже скидку не предложил. А на заочку я перевелась, потому что там учеба стоит дешевле, и я могу ее сама оплачивать.
− Так, давай не будем. Надо получать полноценное образование. Ладно, дома поговорим. Когда вы с «этим» приедете?
− У «этого» есть имя, мама. И мы сегодня не приедем. Прости, мне пора, нужно работать.
Не дожидаясь ответа, Аниса отключилась.
Раз упомянули «этого», надо сразу отстреляться и позвонить ему. Аниса выбрала в телефоне контакт «Слава за углом». Такое обозначение было протестом против случайно возникшего и весьма редкого общения. По долгим гудкам она чувствовала, как Слава сейчас мечется перед выбором – отвечать или нет. Да, тут всерьез задумаешься, не взять ли подработку – гадание по телефону.
− Привет, прости, звонков не слышал.
− Спал, наверное? − спросила Аниса с ироничным сочувствием.
Какой может быть сон вечером?
− Да. То есть – нет. Отвлекся.
− Ты ведь не дома?
− Я? Нет. У Кира. – Слава повысил голос, как делал это всегда, если чувствовал за собой вину.
Аниса решила дожать его, надеясь извлечь дивиденды.
− Понятно. А как же мама? Помнишь, она просила к ней заехать?
− Я ей все равно не нравлюсь, поэтому переживет как-нибудь. А если…
− Аккуратнее. Какая бы ни была, это моя мать.
− Прости. Во сколько нужно быть там?
− Мы никуда не идем.
Все. Больше не участвовать в глупых разговорах, не мириться ради лицемерных «компромиссов». Не подстраиваться. Поступать так, как считаешь нужным. Это вовсе не страшно. Сахарин тоже сладкий, а ботинки можно заклеить. Дискомфорт – не катастрофа. Очень часто, оказавшись перед «быть и не быть», «делать и не делать», мы выбираем второе. И причина здесь не в родителях и не в личных отношениях. Просто иногда приходится менять порванные ботинки на новые.
***
Бар на Фонтанке начинал оживать. Не так, как обычно по пятницам и субботам, когда публика собирается, словно по сигналу «пора выпить». Сегодня, в сочельник, это был вялый конвейер. Люди приходили и уходили маленькими группками, и ненадолго. Они почему-то не пересекались, и так сменилось не больше полутора десятков клиентов.
Когда появились музыканты, дело пошло веселее. Да еще, откуда ни возьмись, возник тот самый магический посетитель, после прихода которого заведение начинает наполняться, а после ухода – пустеть.
Вошел он весьма уверенно, словно уже не раз бывал здесь, поздоровался, улыбнулся, попросил разрешения не снимать верхнюю одежду. Смотал «набор петербуржца» в большой комок и поместил его на полке для шляп.
− Меня Елисей зовут, а вас как? − усаживаясь за барную стойку, спросил магический клиент.
− Аниса. Может быть, вам будет удобнее за столиком? Сколько гостей вы ждете?
− Благодарю, скорее всего, я буду один, и за барной стойкой.
− Прошу. Что пить будете?
− А что посоветуете? – Елисей пробежался взглядом по шеренге бутылок.
− Ну… Смотрите, есть настойки. Их посоветую при условии, если все серьезно. (Елисей молчал) − Вы задумались, значит, все не настолько серьезно. Есть обычный алкоголь: виски, ром, и так далее. Предлагать коктейли не буду, это банально. Что еще? Светлый, почти классический «лагер» местных поставщиков. Оно?
− Оно.
Аниса налила пиво. Музыканты заиграли что-то ненавязчивое и незнакомое. Бар заполнился до отказа, и музыка сменилась на популярные каверы. Пока Аниса обслуживала гостей, посетитель сидел за стойкой, прихлебывал пиво, пролистывал телефон и постоянно поправлял пальто, заглядывая во внутренний карман.
− Как вам пиво?
− Очень хорошо, спасибо.
− Если что-то еще понадобиться, смело говорите.
− Тогда подскажите, пожалуйста, где у вас уборная.
− Она у нас общая на весь этаж. Налево и еще раз налево.
− Благодарю.
Бар переполнился. Пришлось отдать столик, забронированный владелицей. Это против всех правил, но когда сразу вносят большой депозит, правила можно проигнорировать. Несмотря на суматоху, Аниса не упускала из виду клиента за барной стойкой. Он все так же ощупывал пальто, проверял телефон, прикладывался к бокалу.
Аниса попыталась заговорить с ним. Реакция оказалась более чем неожиданной. Елисей шлепнул телефон на столешницу и потребовал порцию настойки. После этого он одним махом прикончил и ее, и половину бокала с пивом. Выбежал, минут через десять вернулся довольный и бодрый, снял пальто. Заказал сразу десять порций настойки.
− Что-то случилось? С вами все в порядке?
− Вы мне сказали, что настойка − это когда все серьезно, так? Вот сейчас я серьезно решил избавиться от проблем. Моя проблема в ожидании неосуществимого.
Елисей разразился тирадой о своем неприятии ожидания, поминая, почему-то, недобрым словом футбол и голливудское кино. Аниса слушала, стараясь не потерять нить. Звучало все довольно искренне.
− Аниса, Аниса…
− Задумалась, простите. Еще настойки? Вашу, вон, всю растащили.
− Мне не жалко, для меня одного много будет, − молодой человек сделал паузу, подбирая слова. − Аниса, вы можете мне ответить откровенностью на откровенность?
− При условии, что меня не будут дергать заказами.
− Хорошо. В чем ваша проблема?
− Наверное, я смогу вам сказать.
Аниса сделала глубокий вдох, но ответ, который к ней пришел, озвучить не получилось.
− Извините, мой босс идет…
***
Довольно много времени прошло после пожара и ее последних часов в роли официанта-бармена-администратора. Какова была вероятность, что она услышит историю того дня от совершенно незнакомого человека? Кто-нибудь мог предположить, что несколько судеб окажутся в таком хитросплетении? Теперь-то все кажется логичным и объяснимым. Тогда это был хаос.
Сейчас, когда все встало на свои места, осталось решить, стоит ли этой потерянной девушке знать правду о судьбе рыжего котенка. С одной стороны, правда поможет ей убедиться в правильности и справедливости своих действий и предчувствий. С другой стороны, нанесет такую травму, от которой восстанавливаться придется очень долго. Для самой Анисы все сложилось более или менее удачно. Негатив той ночи удалось сублимировать в творчество.
− Прости, Нина, что продолжаю ворошить эту историю, − начала Аниса, − ты задумывалась о том, что было после? Никогда не было желания дойти до этого двора? Мы совсем рядом с ним.
Нина, с потухшими глазами, молчала. По всей видимости, ее лучше не трогать. Сегодня она получила больше переживаний, чем могла переварить.
Выходя, Аниса попрощалась со всеми, кто пришел на открытие ее персональной выставки, вызвала такси и попросила шофера проводить девушку до квартиры.
Аниса шла к бывшему месту работы, которое много дало ей и еще больше отняло у других. Вот столбик, торчащий из асфальта, возле которого она стояла, в очередной раз поругавшись с матерью. Вот арка во двор, где постоянно пропадала связь, когда ее «бывший», Славик, невнятно рассказывал о себе и своих делах. Во дворе все по-прежнему. Здание под номером двадцать перекрасили, а цвет рам двух знакомых окон остался тот же.
Аниса не знала о дальнейшей судьбе бара. Стала ли Валентина восстанавливать его или занялась другим делом? Последний раз они виделись в прокуратуре, куда Анису пригласили дать показания и опознать тех, кто присутствовал в тот день. По всей видимости, обвинили двух наркоманов. Одного из них задержали посетители, которым он без конца твердил: «Все на выход, у нас пожар». Второй потерял сознание или просто уснул рядом с Чижиком-Пыжиком. Именно он, требовавший в тот вечер много воды, оказался зачинщиком и поджигателем.
Удалось ли найти Елисея и обвинить его в убийстве котенка? Скорее всего, нет. Да и он сам никогда и никому не расскажет об этом.
Аниса поднималась по лестнице. Судя по густому сигаретному дыму, пожар полугодичной давности никого и ничему не научил.
Четвертый этаж пропах краской. Вместо входной двери в бар висела полиэтиленовая пленка. Отодвинув ее и включив фонарик на телефоне, Аниса прошла внутрь. Обычное помещение в стадии ремонта. Ничто не напоминало о прошлом, кроме двух больших окон, через которые когда-то падал свет на холст.
− Благодарю вас, − прошептала она в темноту. – Надеюсь, вы еще кому-нибудь поможете.
Предназначенная
«Зачем ты колотишь мишку? Тебе же не нравится, когда тебя бьют. Ему тоже не нравится». Так прививается уважение к игрушкам, живым и разумным. Куклы, машинки, роботы обретают имена. Некоторые занимают особое место, получая вместе с именем собственный домик и собственную историю. Они делаются частью нашей жизни, радуются и плачут вместе с нами, становятся друзьями. Иногда, сами того не подозревая, они изменяют нашу судьбу.
Позднее нас окружают уже не пластмассовые фигурки, и не вата, прошитая яркой тесьмой, а реальные люди. «Относись к ним так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе». Все просто. Но, к общему сожалению или единоличному счастью, мы не желаем гармонии. Мы потакаем слабостям. А слабости помыкают нами.
…Их встреча произошла ранним зимним утром в магазинчике за углом.
Ее звали… впрочем, это неважно. Она была чистым созданием. Настолько чистым, что, казалось, до нее никогда не дотрагивалась чья-нибудь рука. Забавно. Это было совершенно не так. Напротив, очень многие участвовали в ее появлении на свет и совершенствовании.
Его звали Данила. Для окружающих «дядя», в глубине души он оставался мальчиком, только что выбравшимся в большой мир. На девушек он производил приятное впечатление. Одет небрежно и элегантно. Прическа − «так и должно быть». Ботинки заслуживали отдельного внимания. Они были всегда начищенные, без единого пятнышка, независимо от погоды. Откуда такая внимательность к собственной обуви? Вероятно, знает секрет: женщины в первую очередь смотрят на обувь.
Но для нее все это не имело никакого значения. Когда появляется тот, кому ты предназначена, становятся неважными такие пустяки, как цвет волос, бюджет, жилплощадь, отношение к табаку. Хотя, последнее все же существенно. Вот она, игра высшего предназначения: после первой встречи они уже не расставались.
Пятница – самый, что ни на есть, важный день. В пятницу определяется настроение на выходные: если будут закрыты все сделки, сданы все отчеты, то ты станешь отдыхать с полным правом и чистой совестью. Поэтому по пятницам Данила испускал протуберанцы энергии, и его задор передавался абсолютно всем в отделе. Подчиненные отдавались работе, не щадя живота своего, и забывали о перекурах. Оргтехника нагревалась до предела и призывала выполнить и перевыполнить.
Неудивительно, что первая вечерняя сигарета приносила необычайные ощущения. Здесь бы, для красного словца, сравнить их с оргазмом, но – нет, будем честны. Работа и отдых были для Дани не чем-то вроде акта соития, а серьезными отношениями, исполненными уважения. Вечерний же ритуал курения служил паролем, открывавшим поход в какое-нибудь питейное заведение.
Обычно пятница заканчивалась в закрытом для случайных посетителей баре «Под лестницей» − самом уютном и уединенном в городе. Но вечер не был бы так приятен, и состояние не было бы столь комфортным, если бы не ее присутствие. Это замечали и чувствовали все, кто находился рядом. Да и как не заметить, если эти двое практически не расставались. При каждом прикосновении она раскрывалась все больше, и, в конце концов, отдавалась целиком. Для этой парочки вчера, сегодня и завтра сливались в годы наедине друг с другом.
Но идиллия была разрушена. Вероломно, без объявления войны. В обособленном мире двоих появилась третья.
− Привет. Давно не виделись. Одиноко? − спросила Анна.
− Привет. Ничего подобного. − сдавленно пробормотал Данила.
− А почему ты такой задумчивый?
Не дожидаясь ответа, она уселась напротив.
«Как она смеет? Разве не видит, что он уже занят мной? Нет, не может быть, мы слишком похожи, мы просто идентичны, мы подходим друг другу больше, чем кто-либо», − разрывалось все внутри у «предназначенной». Конечно, вслух она ничего не сказала. Она бы не позволила себе даже намекнуть, что присутствие этой нахалки ее хоть как-то задело.
− А я тут с друзьями, – кокетливо заметила Анна.
− Празднуете?
− Нет, встретились поболтать. Можно, я с тобой посижу?
«Нет, прошу тебя, скажи ей: нет»
− Не думаю, что это будет правильно.
− А что тут такого? Смущаю кого-то? Ты скажи, и я уйду.
«Скатертью дорога».
− Так как, надеюсь, ты не против?
Разрушительница идиллии облапила спутницу Данилы. Та ощутила не просто нарушение личного пространства, но смертельную обиду, которая ядом растеклась по всей коже. «Как она смеет? Вся я, целиком, предназначена только ему. И только его руки могут прикасаться ко мне».
− Мне пора уходить.
− Ладно, ладно, не буду беспокоить.
− Прощай.
− Не забывай.
Вместе с «предназначенной» Данила устремился к выходу. Вдогонку донеслось: «Извини, если помешала. Захочешь – звони».
***
– Как она может? Зачем снова и снова вмешивается в мою жизнь? И делает это с таким видом, будто между нами ничего не было. Я давно покаялся во всех грехах, извинился за боль, причиненную ей. Разве этого недостаточно?
«Тише, тише милый. Она не заслуживает таких эмоций. Успокойся».
Эту ночь она провела с ним. В квартире, где царили хаос и неразбериха, в месте, существовавшем для единоличного пользования. От заката до рассвета она отдавалась ему раз за разом, словно потеряв рассудок, и весь свой внутренний мир выворачивала наизнанку. Больше не было слов. Клубы табачного дыма, огонек сигареты посреди квартиры. Если бы она только на миг представила, что таких, как она, у него было очень много. Но пусть даже так, что с того? Ей был нужен он, только он.
Данила уснул под утро, отдельно от той, что посвятила себя ему. «Разве такое возможно после всего, что было между нами?». Она не спала. Она молчала и смотрела, как он дышит. От обиды ей хотелось сжечь квартиру вместе с ними обоими, но на это просто не было сил.
***
Утром солнце ломилось в закрытое окно.
Данила, помятый коротким сном, оторвался от подушки. Взлохмаченные волосы, рубец на щеке. Вопреки ее ожиданиям, первым делом он пошел умываться, а после – готовить завтрак. Только затем его пальцы грубо коснулись ее нежной кожи. Но даже от такого прикосновения «предназначенная» забыла все обиды. Тонуть в нем – вот истинное блаженство, и оно должно длиться вечно.
Он овладел ею больше по привычке, нежели из-за искреннего желания. Такие, как она, губят его жизнь. Он всегда это понимал, но ничего не мог поделать. Как отказаться от этого сладостного яда, как прекратить порочные отношения и сказать себе «нет»?
Но вот все закончилось. Глубокий вдох. Стакан воды. И, не глядя на нее, он берет телефон и долго ходит по квартире, ругаясь в пустоту.
− Привет. Нет, живой пока. Встретиться? Ты, правда, этого хочешь? Где? В парке, через час.
Стремительные сборы. Пульс зашкаливает. Больше он не уделял ей внимания. Даже не посмотрел на нее.
Из дому они вышли вместе. «Что будет дальше?», испуганно подумала она. Ответ не заставил себя ждать. Он скользнул по ней безразличным взглядом. Потом, больно сжав, небрежно выбросил в мусорный бак.
Она лежала совершенно неподвижно и не спрашивала себя «почему?» и «за что?». Лишь одна мысль не давала покоя – она отдалась ему не целиком.
В ней оставалась еще одна сигарета. Предназначенная для него.