– Убраться бы поскорее, от греха подальше! И от кого только у тебя этот дар – попадать в передряги? Эх, одно с тобой горе!
– Что с Курдюмом? – успел спросить Дый.
– Нет больше злодея. И тени от него не осталось, – едва проворочал языком вурдалак.
Его вставшие торчком ушки уже ловили сухой треск искр, сыплющихся с чешуи огнезмея. Гул ветра давал знать, что чудовище приближается, стремительно падая с высоты.
– Яруша! – непроизвольно сорвалось с его алого языка.
– Тут я, тут! – подскочила к нему Ярогнева, подхватывая его под плечо.
– Спасайся! – прохрипел Горихвост, досадуя, что она поняла все наоборот.
Его макушку обдало жаром. Черная шерсть затрещала, сгорая. Уши прижались к голове, а сама голова ушла в плечи. Змей пролетел всего в трех аршинах над ними, но этого хватило, чтобы мох и жалкие кустики, торчащие между скал, вспыхнули, как свечки. Навстречу им из клубов дыма выскочил Нежата, увидел звериную морду Горихвоста и обомлел.
– Чего вылупился? Заступись за княжну! – с раздражением рявкнул на него вурдалак.
Нежата пришел в себя и потянулся к Ярогневе, но та недовольно оттолкнула его и приказала:
– Не мешай! Лучше матушке помоги!
Толпа селян во главе с Воропаем уже окружала Всеволода и Верхуславу, как будто надеясь закрыть их от огня. Змей опять набирал высоту, готовясь к новой атаке. Ярогнева заторопилась, чтобы добраться до гребня горы раньше, чем он вернется, но ее истощенных сил не хватало.
– Что ж это творится такое? – причитал Воропай. – За что нам такая напасть?
– Так пророчили варяжские руны, – мрачно откликнулся Всеволод. – В Эдде черным по белому писано, что наступит Последний час мироздания. Когда он придет – никому знать не дано, но случится он точно, и отвратить его не получится.
– Эх, ученый ты человек, княже, – отозвался Лутоха, обливающийся потом под тяжестью Горихвоста. – Вырос среди варягов, нахватался от них книжной грамоты. А того не уразумеешь, что без воли богов ничего не случится. Никакого конца света не будет, если горние государи не повелят.
– Судьба выше богов, – угрюмо откликнулся Всеволод.
– Ничего не случится, если боги не захотят, – настаивал юродивый. – Там, в заоблачном Вышеграде, они собираются на совет. И три Государя вселенной решают, как быть. Как они порешат, так и будет. Захотят – спасут мир. Захотят – приговорят. Докажи им, что люди не безнадежны. Докажи, что все можно поправить. И они придут в милость. Ведь они-то не злые! Они сами в нас верят. А мы их веру обманываем почем зря, вот они от нас и отвернулись. Оттого и посыпались на нас напасти.
– Что же делать прикажешь? – с недоверием бросил Всеволод. – Как от змея избавиться?
– Нужно молить Государей, и они пощадят! – с убеждением произнес Лутоха.
– Вот и моли, пока змей тебе шкуру насквозь прожигает! – рассердился князь на недоумка.
Лутоха остановился, перевел дух и покачал рваной шапкой:
– Простых слов они не расслышат. Нужно послать им гонца. Он донесет до них весть о беде.
– И куда же его посылать? В тридевятое царство? – посмеялся над убогим умишком Нежата.
– В Горний мир.
– Дурень! Горний мир – не для живых. Туда только мертвые попадают. Вот спалит тебя змей – твой дымок и поднимется к небу. И если у тебя еще будет, чем говорить, тут ты все богам и расскажешь.
– Давай, миленький, еще несколько шажков, и перевалим через гребень, – подтолкнула вурдалака Ярогнева. – А там тропинка покатит под горку и станет легче!
Горихвост едва двигал ногами. Змей сделал круг над опаленными развалинами вежи, распрямился и огненной стрелой полетел на людей.
– Он не даст нам уйти! – с отчаянием прошептал Нежата, оглядываясь и закрывая собой Верхуславу.
– Подхватили и понесли! – скомандовала Лутохе Ярогнева.
Вдвоем они оторвали Горихвоста от земли и потащили вверх по крутому склону – туда, где виднелись скалистые зубцы, острыми краями царапающие небесную гладь. Едва поспевающий за ними князь остановился, тревожно оглянулся на тонущий в огне остров с развалинами, и воскликнул:
– О, боги! А это еще что такое?
Его слова утонули в грохоте взрыва, от которого затряслись скалы. Из жерла Змеиной горы вырвался столб черного пепла и выстрелил в облака, обдав поднебесье россыпью раскаленных камней. На головы людей посыпалась огненная шрапнель, состоящая из темно-багровых, шипящих комков лавы. Один из осколков закатился за шиворот Ярогневе и обжог ее белую кожу, отчего она вскрикнула и на миг выпустила Горихвоста.
– Гора извергается, – стянув с головы мокрую от пота шапку, пробормотал Лутоха. – Вот это беда так беда!
Верхуслава подскочила к дочери и потянула ее к вершине, но Ярогнева заупиралась и вцепилась в изорванную вотолу Горихвоста.
– Я без него не уйду! – заявила она. – Либо вместе спасемся, либо все разом сгинем!
Горихвост ласково тронул ее, заглянул в потемневшие от решительной силы глаза, и проговорил:
– Иди, моя душенька! Уходи побыстрее. Я останусь и дам змею бой. Да и вы уходите! – обратился он к князю с княгиней. – Уводите людей. Может, есть еще безопасное место?
– Ветхое капище! – подсказал Лутоха. – На селе нет места выше. Если равнину зальет, то до капища огонь и вода доберутся в последний черед.
Нежата подхватил Ярогневу и через силу потащил ее к гребню. Князь с княгиней устремились за ним. Воропай и селяне добрались до вершины горы, и вдруг разом остановились.
– Вот ты, черт! Тебя только тут не хватало! – с досадой гаркнул Нежата.
Горихвост посмотрел ему вслед. Из-за каменных зубьев скалистого гребня выходил боярин Видослав Рославич с обнаженной саблей в руках. Его щегольские сапоги с желтыми голенищами ярко виднелись на фоне серых, потемневших от гари камней. Зеленые шелковые портки сочно блестели среди чахлых трав. А золотая пряжка на роскошном малиновом поясе сверкала почище клинка, которым он размахивал с самым воинственным видом.
– Опомнись, безумный! – замахал на него руками Всеволод. – Не время сейчас для усобиц. Не видишь, что ли – всему Гремячему долу конец наступает!
Видоша осклабился и расхохотался ему в лицо. Змей упал с высоты и пролетел над головами людей, отчего деревенские жители попадали и покатились по склону, оглашая простор испуганными воплями. Один только Видоша даже не подумал пригнуться, хотя шапка на его макушке и задымилась от жара.
– Как были вы грязью, так и остались! – надменно проговорил он.
– Уймись, ненасытный! – возвысил голос Дый. – Уйди с дороги, дай людям спастись. Змей пожжет всех, и пылинки не оставит.
– Не боюсь я вашего змея! – воскликнул Видоша, сверкая саблей. – Ничего не боюсь! И кому вы только нужны, мелкие князьки со своими холопами! Нечисть поганая, твари лесные! Все вы – грязь под моими ногами. Даже саблю не хочется пачкать в вашей мерзкой крови. Убирайтесь! Не вы мне нужны, а он – змей, могучий, повелевающий миром!
И Видоша ткнул острием в небеса, под которыми реял рассыпающий искры дракон.
– Вот олух! – в сердцах выкрикнул Дый. – В кого ты такой уродился? Змей – беда всему белому свету. От него – сплошь потрава. Неужели ты до сих пор не понял?
– Это для вас, мелких холопчиков, змей – беда, – возразил боярин. – Для меня он – сила и власть. Глупый мельник не смог его подчинить. Деревенщине не дано править миром. А вот мне, великородному боярину и владыке, такой чин под стать. Слышишь, змей? Повинуйся мне! Спустись и склони шею! Я – твой хозяин!
– Обезумел, – безнадежно махнул рукой Всеволод.
– Я и не думал, что мне улыбнется удача! – не слушая его, хохотал Видослав. – Кто бы вообразил, что я окажусь всего в шаге от давней мечты. С детства я знал, что достоин большего, чем быть слугой мелких князьков. Я рожден, чтобы быть господарем. Не слугой, а хозяином! Я, боярин Видоша, о которого вы вытирали ноги! Змей, спускайся! Сожги этих людишек! Видишь, как они трусят? А вот я не боюсь. Покорись моей воле! Приказываю: князя с его семьей – сжечь! Погань Дикого леса – спалить! Ну а после лети на столицу, Великий Мир-город. Разнеси в клочья Кремник! Развали терема воевод! Изничтожь самого царя! А если навстречу тебе выйдет войско – не оставляй живых, круши всех! Ты приведешь меня на престол и сделаешь владыкой мира. Слышал приказ? Исполняй!
Гора разразилась залпом огня и камней, которые вылетали из ее жерла, как пушечные ядра.
– За меня – силы всей преисподней! – пьянея от восторга, орал Видослав.
Оранжевая лава на дне ущелья покрылась темными пятнами, а затем резко вздулась и понеслась вверх, как кипящее молоко, убегающее из котелка. Тысячи огненных языков взвились ввысь и слизнули последние сосенки, криво торчащие в расщелинах скал. Берега гранитного острова в середине вулкана утонули в кипящем вареве, поднимающемся со дна. Остатки Рогатой вежи рассыпались, мраморные глыбы понеслись в пене потока, как легкие сухарики в наваристых щах.
– Нас сейчас захлестнет! Убирайтесь! – выкрикнул Горихвост и оттолкнул от себя Лутоху.
Нежата с Ярогневой на руках добрался до каменного зубца, у подножия которого возвышался Видоша.
– Пропусти, иначе никто в живых не останется! – сердито выкрикнул кметь.
– Катись прочь, пес! – надменно проговорил боярин и уступил ему путь.
Нежата перевалил через камень и поставил Ярогневу на твердую почву. Князь с княгиней тут же соединились с ними, а Воропай и селяне потянулись за своим господином.
Змей опять начал снижаться, но на этот раз он решил не нападать свысока. Пролетев над кипящим потоком, вышедшим из берегов, огненное чудовище рассекло пламенные пузыри и багровые всплески, исходящие из лавы, и как будто напиталось их силой. Искрящаяся чешуя со звоном обрушилась на скалистый склон, длинная шея с тупой мордой на конце изогнулись и потянулась вслед убегающим людям. Горихвост оказался у нее на пути. Он зажмурил глаза, прикрыл ладонями голову и прошептал:
– Спасайтесь! Я постараюсь его задержать!
Но Видоша сбежал вниз по склону, грубо столкнул его с места и насмешливо гаркнул:
– Посторонись, слабосильный! Драться с чудовищами – не дело лесных вурдалаков, да еще тех, у кого с головой не в порядке. Или ты со страху голову потерял?
И он издевательски расхохотался.
– Прочь! – замахнулся он саблей. – Сражаться со змеем может лишь прирожденный боец. Не тебе, лесной твари, совать нос в наше боярское дело. А ну, змейка, ползи ко мне – я с тобой побеседую!
И он решительно зашагал к чудищу, размахивая сверкающим клинком. Лутоха подхватил Горихвоста и потянул его вверх по тропе.
– Всего несколько мгновений, – шептал Горихвост. – У людей всего несколько мгновений, чтобы перевалить через гребень и скатиться с горы. А там – прячься в лесу и беги до деревни, авось, змей в густой чаще не разглядит.
– Ты ногами-то двигай! – подгонял его нищий.
– Скажи князю: пусть катится под горку, как колесо, – хрипел ему в ухо Горихвост.
– Скажу-скажу. Ты и сам не зевай! – тащил вверх юродивый.
Змей разинул пасть и обдал гору пламенем. Огненные клубы опалили камни всего в нескольких саженях перед Видошиными сапогами.
– Ах, ты так? – разъярился боярин. – Не смей дерзить господину! Ты обязан исполнить мое желание. Я приказываю: повинуйся!
Но змей и не думал склоняться перед маленьким человечком. Он взмыл вверх, изогнулся и набросился на Видошу всей тяжестью своей огненной чешуи. Лава из жерла горы выплеснулась за ним и поползла вверх по склону, затопляя все новые и новые скалы. Боярин поднял голову, размахнулся и ткнул саблей в брюхо дракону. Чешуя зазвенела и прыснула россыпью искр.
– Подчинись! – не унимался Видоша. – Я – твой хозяин!
У Горихвоста подогнулось колено. Он споткнулся, упал и увидел, как нависший над Видославом змей распахивает багровую пасть и извергает из глотки такую волну огня, что устоять перед ней не смог бы и гранитный утес. Отчаянно размахивающий саблей Видоша утонул в этой ослепительной волне. Она накрыла его с головой, а когда схлынула через несколько мгновений, то на том месте, где только что стоял боярин, валялась лишь его оплавленная сабля, да дымились каблуки догорающих сапог.
– Никому не дано править аспидом, – подытожил Лутоха. – Змей – дикарь, чужих слушаться не умеет.
Ярогнева вырвалась из рук Нежаты, сбежала к Горихвосту и подхватила его под руку. Воропай и селяне успели перевалить через гребень и теперь неслись вниз по склону, прямиком к лесу, где их поджидал Сиводур, готовый проложить просеку через чащу. Дый отправил вперед израненного беса с русалкой и лешим, а сам задержался, чтобы помочь вурдалаку. Верхуслава бросилась было за дочерью, но Всеволод подхватил ее и потащил прочь.
Вдвоем с Лутохой Ярогнева подняла Горихвоста на ноги, и уже через несколько шагов все трое оказались на гребне горы, среди острых зубцов, вонзающихся в небесную синеву. Оглянувшись на жерло, Горихвост мельком увидел, что остров полностью скрылся под лавой, которая вышла из берегов и норовила догнать беглецов.
– Перехлестнет через край – всю долину зальет, – сказал Горихвост подбежавшему Дыю.
Извивающаяся чешуя змея заструилась между высокими валунами, гремя броней и рассыпая вокруг искры. Ярогнева с Лутохой добрались до зубцов и протащили Горихвоста в узкий проход между скалами. Далеко внизу, на крутой каменистой тропе, уже катились к подножию последние деревенские жители во главе с Воропаем. Отсюда, с вершины, было хорошо видно, как Всеволод с Верхуславой проносятся под воротами тына, за которыми их встречает великан, возвышающийся над лесом.
– Теперь путь под горку, сейчас мигом доскачем, – с облегчением выдохнул Лутоха.
И тут же на его шапку обрушилась целая россыпь искр, издающих сухой треск. Над высоким зубцом показалась длинная шея змея. Гребень с торчащими иглами взметнулся ввысь, желтые тарелки глаз с черными зрачками начали озирать травы, от которых тянуло дымком.
– Бежим! – заверещала княжна.
Вдвоем с Лутохой они оторвали Горихвоста от земли и понесли его под уклон, спотыкаясь о камни и едва успевая поворачиваться на крутых изгибах тропы. Облако пламени понеслось за ними и слизало несколько чахлых кустов, но накрыло лишь следы на каменистом пятачке, с которого они только что соскочили.
Сиводур распахнул перед ними ворота и завыл, будто вихрь:
– Где вы топчитесь? Все давно уже проскочили.
– За нами змей гонится! – сердито бросила в ответ Ярогнева.
– Бегите, я его задержу! – взвыл великан.
Ярогнева с Лутохой спустили Горихвоста с земляного вала и потащили к опушке. Чур раздвинул перед ними кусты и проскрипел:
– Сюда! Все уходят к деревне.
Горихвост обернулся к волоту и с беспокойством воскликнул:
– Сиводур, уходи! Змея тебе не сдержать!
Но великан даже не обернулся на его сдавленный хрип. Створки деревянных ворот схлопнулись за их спинами. Волот заложил их засовом, проверил, надежно ли они заперты, и удовлетворенно пробурчал что-то в свой огромный кулачище. Чур приподнялся, и, шевеля всеми корнями, резво пополз за беглецами по лесной тропе, прикрывая их своей бурой корой.
Змей соскользнул с гребня горы, но не удержался на косогоре и покатился вниз, гремя огненной чешуей. Сиводур звучно расхохотался, и принялся потешаться:
– Что, склизкая гадина, не по нраву тебе наши лесные дорожки?
Однако долго веселье его не продлилось. Змей подпрыгнул на каменном уступе, взмыл ввысь и всей тяжестью обрушился на ворота, которые с оглушительным треском рассыпались в щепы и тут же вспыхнули, будто хворост. Волот отскочил к лесу и запрыгал на одной ноге, хватаясь за обожженную пятку.
– Ах, ты так? – разъярился Сиводур. – А дубины моей не желаешь отведать?
Он подхватил сосновый ствол, очищенный от ветвей, и со всей силы заехал им по хребту извивающегося дракона. Чудовище опрокинулось навзничь и вспыхнуло ослепительно-алым огнем, как будто порыв ветра дунул на полыхающие уголья.
– Вот тебе! – с торжеством заорал Сиводур, но сосновый ствол в его огромной ручище переломился и загорелся, как спичка.
– Ай! – еще раз обжегшись, отшвырнул его волот.
Разъяренный змей, извиваясь, пополз вдоль бревенчатого тына, уничтожая остатки ограды и обрушивая ветхий земляной вал.
Ярогнева с Лутохой уже успели занести Горихвоста в лесную чащу. Впереди узкая тропинка ветвилась, образуя развилку. Одна тропка вела к опушке, за которой простиралась Грязная Хмарь, другая уводила к Туманной поляне, на которой рос Мироствол.
Горихвост оглянулся на шум и увидел, как перепуганный Сиводур с треском продирается сквозь чащу, круша все на своем пути и образуя просеку из поваленного леса. В несколько шагов он обогнал путников и побежал перед ними, прокладывая широченный путь.
Стоило Сиводуру скрыться из виду, как до прядающих ушей Горихвоста донеслись возмущенные выкрики князя и Лесного царя – очевидно, волот догнал и едва не примял их. Судя по треску продолжающих ломаться деревьев, великан и не думал останавливаться – он несся сломя голову и не обращал внимания на окрики лесного начальства. Багряное корзно с золотым соколом мелькнуло среди поваленных деревьев.
– Батюшка! – выкрикнула Ярогнева. – Я его вижу. Быстрее! Еще чуть-чуть, и мы всех догоним!
– Нет, погодите! Постойте немного! – остановил спутников Горихост.
Они замерли на развилке двух троп. Лутоха внимательно оглядел Горихвоста и печально ему улыбнулся.
– До деревни – рукой подать. Нам помогут! – нетерпеливо рвалась Ярогнева.
Горихвост сделал долгую паузу, набрал воздуха в легкие, задержался, а затем с шумом выдохнул:
– Туда нам не надо.
– Как так? А куда надо? – с непониманием уставилась на него девушка.
– На Туманную поляну. Только туда! – решительно заявил вурдалак.
Лутоха отвернулся и смахнул со щеки слезу.
– Ты с ума сошел! – нетерпеливо притопнула Ярогнева. – Гляди сам: к поляне уже не пробраться. Лес горит. Вон, какой дым валит с той стороны.
– Мне туда, – настаивал Горихвост.
– Это будет непросто, – кротко молвил Лутоха. – Ты точно решил?
– А куда деваться?
– Что ж поделать? Пойдем! – Лутоха приподнял плечо Горихвоста и повел его прямо в душную пелену.
– Эй, вы что? Ну-ка, стойте! – растерянно окликнула их Ярогнева, но двое спутников уже уходили, и она припустила за ними.
Вулкан выбросил столб черного дыма. Раздался грохот, задрожала земля, и из жерла выплеснулся фонтан яркого пламени, как будто преисподняя решила выстрелить в небо из исполинской пушки. Град раскаленных камней обрушился на окрестности. Они вылетали из горы свистящими тучами и разносились по округе, а после обрушивались на лес, поля, воды, в которых тонули с шипением, как будто хотели расплескать реки до самого дна. Волна пламенеющей лавы перекинулась через гребень горы и понеслась вниз по склону, пожирая все на своем пути. Остатки бревенчатого тына с земляным валом снесло в один миг, гнилые ворота рухнули, и лава начала заливать травы с подлеском, потянулась языками к замершему от ужаса лесу, начала слизывать опавшие листья с узких тропинок.
– Не дойдем! – с горечью выкрикнула Ярогнева.
– Может, ты нас оставишь? – осторожно спросил ее Лутоха.
– Еще чего! – обиженно отозвалась княжна.
Порыв ветра унес облако душного дыма, но за ним прикатился ручей огненной лавы, которая пересекла тропу и подпалила сухую листву.
– Я тебя перенесу, – сказал Горихвосту Лутоха.
– Не обожгись!
Лутоха схватил Горихвоста в охапку и резво перескочил с ним через огонь. Ярогнева прыгнула следом, примяв сапогом загоревшийся лист.
– Куда путь держать от корней Мироствола? – спросил, трясясь, Горихвост.
Лутоха потащил его вдаль, рассказывая:
– Тело бренно, оно останется на земле. А душа воспарит к небесам по Трояновой тропке. Там, на небе, увидишь великую звездную реку, что тянется из одного края вселенной в другой. На берегу стоит город: стены серебряные, а купола золотые. Если повезет, встретишь в городе кого-нибудь и спросишь, куда идти дальше. Не повезет – найдешь лодку и поплывешь по реке, а она сама выведет, куда надо.
– Долго плыть?
– Никто не скажет. На небе мгновенье бывает – что наша вечность, а бывает, и наоборот.
– Вы о чем таком говорите? – прервала двух мужей Ярогнева. – Что за околесицу несете?
Однако ни тот, ни другой не подумали ей отвечать.
– Нет у нас вечности. Гремячий дол погибает, – хмуро проговорил Горихвост.
– Следуй своим путем, и ни о чем не тревожься, – отозвался Лутоха, перепрыгивая через очередной рукав лавы. Если исполнишь свой долг, то боги сами решат участь Дола.
*
Головач, старший сын Воропая, вскарабкался на осыпающийся склон Ветхого капища, втянул на кручу жену с малым дитем на руках, и сурово, по-начальски прикрикнул на отстающих селян:
– А ну, мать вашу туды-сюды, резвее, не спать на ходу! Не то прибежит вурдалак и так хватит за пятку, что придется на одной ножке прыгать!
Трактирщик Щеробор, до сих пор не оправившийся от вывиха, снял с телеги свою обмотанную тряпьем ходулю и дерзко возразил:
– А ты чего тут распоряжаешься? Возомнил себя главным, пока батьки нет?
– Видали и поглавнее, – уперла руки в боки Русана, жена Нежаты.
– Чего вы сразу лаяться? – упавшим тоном пробормотал старостин сын. – Я же за наше село радею. За весь народ.
Многочисленное семейство старосты, в которое входили его сыновья с женами и дочери с детьми и мужьями, тоненькой вереницей растянулось на узкой тропе, протоптанной от деревни до Крутояра. Из калитки в околице лился целый поток жителей Грязной Хмари, обеспокоенных начавшимся извержением. Бабы и мужики тревожно вглядывались в лесную даль, где за верхушками деревьев пыхала клубами черного дыма Змеиная гора.
Из лесной чащи с сумасшедшим граем вырвался Хорохор.
– Пожар! Горе! Беда! – вовсю хрипел ворон. – Всем разбегаться из леса! Спасайся! Рви когти!
Головач не успел от него увернуться. На лету ворон воткнулся клювом в его подбородок, сбил с ног, и пуще прежнего заголосил:
– Волчий коготь мне в гузку! Чего торчишь на пути? Разуй зенки: сейчас от твоей деревни и щепочки не останется!
Опрокинутый Головач в свою очередь завопил:
– Ах ты, кряква летучая! Зачем народ полошишь? Ну-ка, быстро уймись!
– Я тебе щас уймусь! – сипел ворон, летая над ним кругами. – Лапоть драный, дыра в старом мешке! Лесной царь всем велел спасаться. Уходить сюда, к Ветхому капищу. Сейчас весь лесной народец здесь будет.
– Этого нам не хватало! – обеспокоилась Русана. – Чтобы нечисть дремучая лезла в село? Где ж это видано?
Едва она договорила, как в лесу послышался страшный треск, и на опушку выкатился Сиводур, бестолково размахивающий кулаками. Его налитые кровью глаза ошалело вращались, рубище из грубой холстины ободралось и свисало клочьями, обнажая участки толстой, заросшей густым волосом кожи.
Не чуя под собой ног, великан ломанулся к деревне, наступил на высокий плетень, с хрустом смял его и помчался по главной улице, руша заборы. Последние из селян, как раз выходившие из избушек с пожитками в руках, пришли в панику, побросали узелки с добром и бросились врассыпную. Старшая дочь Головача, Млава, метнулась через огород, нещадно давя пятками грядки с репой. Бабы завыли, разразились пронзительным плачем дети.
А из Дикого леса по просеке, протоптанной великаном, уже выбегала нечистая сила. Продрался сквозь кусты Вахлак, кривыми пальцами зажимающий свой израненный хвост. Русалка Шипуня в рваных обносках, выловленных в реке, перепугала всех сходством с утопленницей. Наконец, показался сам Лесной царь в мантии из роскошных мехов. Одним своим видом он мог бы внушить суеверный трепет, если бы на загривке его не сидел белый, как молоко, оборотень Деряба, скинувший свой иноземный камзол. Деряба пришпоривал царя пятками, как коня, размахивал рваными рукавами и вопил во всю глотку:
– Всем конец! Все пропало!
Над лесом показался оранжево-красный змей. Он резко спикировал и полыхнул на деревья жаром. Огненный вихрь охватил чащу, треск горелых ветвей ударил в уши, запах гари пробрался в ноздри.
Дыя как подстегнули: он бросился к капищу, не разбирая пути. Его подданные без раздумий устремились за ним. Деряба соскочил с его шеи и принялся бестолково скакать, взметая вокруг себя комья земли.
Через бурелом на опушке перебрался Нежата, откинул с дороги поваленный Сиводуром ствол осины, и заботливо проводил вперед княгиню Верхуславу, а за ней и Всеволода в багряном корзне. За спиной князя возился, как медведь в логове, Воропай, но кузнец так подсадил его мощным пинком, что староста пробкой вылетел из чащи. Худощавый Коняй побежал к Млаве, раскрыв для объятий руки так, что стал похож на пугало, а за ним посыпались, как горох из дырявого мешка, и остальные селяне, ходившие с князем на гору.
– Жив, отец родной! Жив, кормилец! – первым опомнился Щеробор и полез обниматься, чтобы князь лучше запомнил, кто рад ему больше всех.
Всеволод отпихнул прочь трактирщика и стремительно двинулся к капищу.
– Лесной царь и его подданные – наши гости! – объявил он. – Сегодня беда у нас общая. Из пекла вырвался огненный змей. Всему миру пощады не будет. Старые счеты сводить уже поздно – скоро и нам конец подойдет.
– Неужели надежды нет? – упавшим голосом пролепетал трактирщик.
– Если только на чудо, – повел бровью князь. – Единственное, что мы можем сделать – это встретить конец света с честью, чтобы за нас не было стыдно богам, если они еще видят, что тут происходит.
Люди притихли и расступились. Всеволод подал руку Дыю и помог ему забраться на Крутояр, с которого открывался вид на реку. Лесной царь с почтением оглядел суровые лики кумиров, с высоты взирающих на пришельцев. Вахлак прошел между бабами и огрызнулся, показав желтые клыки. Потрепанного Дерябу успокоили и отряхнули. Шипуне накинули на плечи узорчатую сорочку. Неуклюжего лешего втащили, как пень на пригорок. Даже Хорохора – и того приголубили, хотя тот по-прежнему не доверял людям и сверкал на них черным глазом.
– Соберите вокруг себя жен и детей. Обнимите родных, – велел князь. – По всему видать, настает судный час. От лютого змея спасения нет, разве что Государи на небесах услышат наши молитвы.
*
Они выбрались на Туманную поляну в тот миг, когда огненные ручейки слились в целую реку. Багровая жижа шипела, поглощая овраг за оврагом. Клубы едкого дыма заволокли чащу, вытеснив запахи прелого мха и древесной гнили. Вершина Мироствола, тянущегося к небесам, утонула во мгле. Стаи птиц поднимались с ветвей и уносились в Ирий, оглашая Дол возмущенным разноголосьем.
Лутоха поставил Горихвоста на землю, сорвал с головы шапку и вытер ей пот, ручьями стекающий по лицу.
– Фу, да тут не продохнуть! – заметила Ярогнева, прикрывая нос краем вотолы, которую она сняла с Горихвоста, чтобы тому было полегче.
– Главное – уберечь Мироствол, – отозвался Лутоха. – Если Дерево загорится, все миры подселенной рухнут и перемешаются.
– Никогда не бывало такого, чтобы Дерево загорелось, – возразил Горихвост. – Его ни один костер не берет.
– Тут не просто костер. Тут целое пекло разбушевалось, – добавил Лутоха, глядя, как вспыхивает сухая листва, к которой подбираются пламенные языки.
– Зачем мы сюда пришли? – растерянно огляделась дева.
Извивающееся тело змея со свистом рассекло воздух над их головами. Вершины сосен вспыхнули, будто спички, запахло паленой хвоей и топленой древесной смолой. Мироствол возмущенно заколыхал ветвями, отгоняя непрошеного гостя. Острый, как нож, змеиный хвост извернулся и обогнул Древо миров.
– Змей не даст времени. Медлить нельзя, – с тревогой пробормотал Лутоха.
– Делай, что нужно, – велел Горихвост.
Юродивый отобрал у девушки Душебор, срубил несколько веточек с липки и принялся строгать острые колышки.
– Вы чего, а? – с беспокойством забегала глазками Ярогнева. – Что задумали-то?
Горихвост бережно обнял ее, стараясь не напугать своей волчьей мордой, прижал к груди, и, едва шевеля языком, произнес:
– Прощай, моя лада. Я ухожу.
– Куда?
– Далеко-далеко.
Ярогнева вцепилась в шерсть на его щеках, заглянула в глаза и с тревогой спросила:
– Куда ты собрался? Говори, не томи!
– Кто-то должен передать богам весть. Рассказать, что у нас происходит. Без вестника наша молитва до них не дойдет. На богов вся надежда. Кроме них, нас никто не спасет.
– Но богов давно нет. Они в другом мире. Там живых не бывает, одни мертвые.
– Тела мертвые, души живые. Душу ведь не убить, правда?
– Но душа ничего не помнит. Она будто рождается заново.
– Значит, нужно отправить ее в тот мир так, чтоб она ничего не забыла.
Горихвост оттолкнул Ярогневу и обернулся к Лутохе:
– Давай!
– Влезь на корень. Повыше! Руки в стороны. Шире! – начал распоряжаться юродивый.
Горихвост послушно, как дитя, исполнял его требования.
– Терпи! Сейчас будет больно.
– Пусть будет, – покорно согласился Горихвост.
Лутоха приставил к его раскрытой ладони острие деревянного колышка, примерился, и рукоятью меча, как молотком, вбил ее вглубь.
– Ой! – вскрикнула Ярогнева.
Горихвост прикусил язык и тяжело задышал. Из пробитой ладони вытекла струйка крови.
– Выдержишь? – спросил Лутоха.
Сил Горихвоста хватило на то, чтобы рыкнуть. Лутоха размахнулся и вогнал колышек во вторую ладонь. Горихвост издал стон.
– Потерпи, друже, скоро это закончится, – бормотал юродивый, вбивая колья в его ступни, болтающиеся над дубовым кряжем.
Огненный вихрь взметнул ворох листьев и швырнул Горихвосту в лицо. Капли крови упали на золотистые листвяные прожилки и унеслись вместе с ними с поляны. Змей пронесся над деревьями с гулом и грохотом, оставляя за собой бегущие дорожки пламени. Языки лавы тянулись все ближе, дыша жаром.
– Род-владыка, прости мне этот грех! – раскаялся Лутоха, вбивая последний кол.
Горихвост повис, пригвожденный к широкому стволу. Руки его растянулись, как будто он обнимал Дольний мир, а ноги согнулись в коленках – они уже не держали.
– Тебе больно? – спросила Ярогнева, и тут же в мыслях себя прокляла: «Боги, какая я дура! Что за глупый вопрос!»
– Это уже неважно, – откликнулся Горихвост. – А теперь, душа моя, самое главное. Возьми меч.
Ярогнева послушно приняла Душебор от Лутохи.
– Вонзи его мне прямо в сердце, – потребовал Горихвост. – Одним ударом. Покрепче. Не сомневайся и не жалей меня. Чем больше жалеешь, тем сильнее я буду мучиться.
– Что ты? Я не могу! – заледенела Ярогнева.
– Ты должна! – настаивал Горихвост.
Дева влезла на кряж, уткнулась лицом в его грудь и отчаянно разрыдалась.
– Я люблю тебя! – через слезы прокричала она. – Ты мой ладо! Мой милый! Моя душа, мое счастье!
– Как раз поэтому ты и должна! – требовал Горихвост. – Никто больше не может. Ты одна. Иначе душа заблудится в райских кущах. Я прошу тебя! Возьми меч. Одним махом. Крепче. Давай!
Ярогнева завыла и приставила Душебор к его груди.
– Почему я? – зашептала она.
– Потому что я верю, что ты меня любишь. От других я меча не приму. А от тебя – все, что угодно. Ну, решайся!