– А как же катер? – спросила девушка, показывая на катер позади себя.
– Какой катер?
– Но…
– У меня есть три приказа, сида. Первый – обеспечить безопасность объекта в пустоши. Второй – игнорировать все, что не является угрозой. И третий – сказать что первые два исходят лично от управляющего Барнола-Шесть, если объект выразит недоумение.
Закончив говорить, капитан посмотрел куда-то в пустоту и затем обернулся в сторону места кораблекрушения. Дади показалось, что оттуда доносятся звуки боя.
– Прошу извинить, сида, – сказал капитан, в вымуштрованном голосе которого прозвучали обертона радостного нетерпения, – мне пора вернуться к основным обязанностям.
*******
Глава порта уже ждал, сидя на лавочке на пирсе в компании нескольких пустых кружек кофе. Приведенный из пустоши катер тут же взяли на буксир и оттащили в док.
– Хорошо что вы быстро отреагировали на сигнал бедствия и помогли пострадавшим, – подмигивая сказал Санам, но его напускная бодрость выглядела не очень убедительно из-за мешков под глазами. – Жаль что корабль придется списать, разобрать, пересобрать…
– Такое у нас прикрытые? – спросил Дин.
– Пока я не придумаю что-то получше, да. Как все прошло?
– Неплохо, но чуть не попались патрулю, – первым ответил мужик.
– А простреленный средним калибром борт – так, дело житейское, – добавил Санам.
Дин просверлил мужика взглядом и устало покачал головой.
– Иди проспись, – отправил Санам своего подчиненного, – а ты, выше нос, сати. Дело сделано.
В ответ Дин только закатил глаза и двинулся к ближайшей свободной лавочке, более не имея сил стоять.
– Корабль у вас, – сказала Дади.
– Значит мой черёд платить, – обратился глава порта к девушке. Он ненадолго поднял глаза к небу, отправившись в городскую сеть.
– Готово. Доберетесь теперь до вашего узла без препятствий, сида. Вскрыть его сможете сами, надеюсь. И предупреждаю ещё раз – не серчайте, если увиденное вас не обрадует.
– Вы были другом Рама? – спросила Дади.
– Другом? Нет, мы даже разговаривали всего пару раз.
– Что тогда вас связывает?
– Кредо, – подумав несколько мгновений ответил Санам, – “Апатия – наш враг”.
*******
– Присаживайтесь, сида, – управляющий удобно устроился в своем кресле за своим столом. Его кабинет был не очень большим, с панорамным окном, редкими украшениями и почти пустыми стенами. Дади жестом отказалась и осталась стоять.
– Я получила знание, которое вы просили, – сказала Дади и ненадолго умолкла, подбирая дальнейшие слова. Сурад учтиво ждал.
– Ответ, который я могу дать – вмешательство извне, – сказала Дади и управляющий ничего не сказав опустил взгляд, – кто-то общался с вашим сыном. Кто-то из монастыря, уже закрытого на тот момент.
– Могу я спросить откуда вы это узнали, Сида? – не поднимая глаз спросил управляющий.
– Тайный канал связи. Проходил через самые защищенные узлы города. У Рама был туда доступ. Мне удалось восстановить совсем немного данных. Но они зашифрованы. Или стерты. Я смогла лишь отследить движение.
– Полагаю это все?
– Да, сид.
– Благодарю вас. Запрос признаю исполненным, Экумена тому свидетель. Более не смею удерживать.
Дади поклонилась и развернулась. Когда она переступила порог, управляющий все же задал ещё один вопрос.
– Как вы считаете, сида, мой сын жертва… – голос управляющего едва заметно дрогнул, – или преступник?
– Я не знаю, – сказала Дади. Сурад кивнул ей в ответ и дверь между ними закрылась.
*******
Потрепанный, усталый и с трудом держащийся на ногах Дин полностью забыл о своем состоянии, когда увидел свой отремонтированный катер. Металлические заплатки на бортах и конструкция из рам на заднем движке выглядели грубо, но надежно. От любования его отвлекла Связь. Проверив её Дин обнаружил полученные документы.
– Работы выполнены, можно забирать корабль, – сказал Санам, подходя к своему протеже, – осталось только поставить пару подписей. И вписать имя.
Дин хмыкнул и безотлагательно все заполнил.
– Отличная работа с тем катером. Я впечатлен, – глава парта попытался похлопать Дина по плечу, но тот отстранился.
– Хорошо. Не хотелось бы расставаться на кислой ноте.
– Жаль, тут столько интересной работы…
– Я бы предпочел что-нибудь более скучное, – устало ответил юноша, – У меня есть контракт и мой клиент скоро продолжит путь. И я могу рассказать как выследить ваш новоприобретенный теневой транспорт, если считаете, что от вашего предложения нельзя отказаться. Я заплачу за ущерб сколько смогу и на этом все.
– Честно. Здесь тебе всегда найдется работа, имей это ввиду. Довольно скучная работа.
Дин посмотрел на корабли в другом конце дока, которые пострадали днем ранее. Их поспешно приводили в порядок. Механик только покачал головой, глядя своему наставнику в глаза.
– В таком случае, удачи в пути, Надин-сати, – Санам хлопнул его по плечу и ушел восвояси.
Дин снова остался наедине со своим кораблем. Механик решил взглянуть на него через Сеть. Подписанные документы уже обработались Системой, и теперь коснувшись корабля Связью можно было увидеть его имя.
На борту катера гордо горели три золотые буквы – Эвр.
*******
Эвр отчалила меньше, чем через час после оребрения нового имени. Проверив работу автопилота и прогноз погоды, Дин связался с зашедшей на борт монахиней:
– Куда дальше, сида?
– Акаба-Пять.
– Соседняя Магистраль? Я-то думал дальше легче…
– Учитель сказал ждать там. Когда связался со мной последний раз.
– Как угодно, – Дин задал курс, и судно пришло движение, – но если мы на этом переходе опять во что-нибудь вляпаемся, я выкачу вам солидный счет.
Убедившись, что все работает как должно, Дин покинул мостик и спустился в кают-компанию. Он нащупал у себя на спине ручку от манипуляторов и потянул. Руки сложились, ремни расстегнулись и втянулись в корпус, а по уставшим плечам волной растеклось облегчение. Он собирался наконец поспать в полной уверенности, что после пережитого шансов угодить в беду у него нет по крайне мере пару дней.
Паломницу он обнаружил сидящей за столом и установившейся на собственные руки.
– Что-то не так?
– Нет, – ответила Дади голосом, сухим в противовес влажным и уставшим глазам. А точнее одному правому, левый так и сохранял неестественную ясность. Механик пожал плечами и пошел ко входам в каюты.
– Мне нужен совет, – уже мягче сказал Дади.
– Мой? – удивился Дин, – сида, я же… не…
– Что я сделала? И для кого? – монахиня говорила, обращая слова скорее к своим лежащим на столе рукам, – мы рискнули жизнью. Ради чего?
– Я честно не знаю, – ответил Дин, – я просто рад, что мы выбрались из этой передряги.
– Показывать другим путь. Этому я должна научиться. Куда они хотят идти? Хотя бы те двое. Кто они? Тиран и контрабандист? Или отец и наставник? Они заботятся о себе? О своих? – она перестала общаться с тенью учителя и обратилась наконец к тому, кто её сейчас слушал, – чего в итоге хотели они?
Из всех этих вопросов Дин не мог ответить ни на один, по этому задал свой:
– А вы, сида? Чего вы хотите?
– Я? – Дади вернулась к своим рукам. Её ладони сжались. Он не хотела произносить это вслух, но подумала, что учитель заставил бы её приоткрыться. – Я хочу увидеть их снова. Братьев. Сестер. Хочу показать как они не правы.
– И теперь вы на шаг ближе, верно?
– Возможно, – ладони Дади разжались и снова легли на стол. – Хочу верить, что да.
– Уже прогресс. А теперь… – не договорив Дин зевнул так, что хрустнула челюсть и в ушах затрещало. В эту секунду глухоты, Дин заметил как девушка пытается что-то сказать, – простите, вы сказали что-то?
– Мое полное имя. Ты назвал нам свое, Надин. Мы не ответили тем же.
Монахиня видела, что её спутнику сейчас точно так же неловко, и наконец сообразила, что в первый раз её не услышали.
– Саудаде. Меня зовут Саудаде.
*******
В крохотном боте большому монаху было настолько тесно, что пришлось свесить ноги за борт. Но от путешествия на этих самых ногах ему пришлось отказаться, ведь его ценный груз требовал более деликатной доставки.
Андж прилагал усилия, чтобы заглушить свой внутренний голос. Но лежащий под боком контейнер, жадные до внимания луны над головой и поселившееся в сердце сомнение вызывали самые разные мысли. От всего этого даже в собственной голове стало как-то неуютно.
Над горизонтом загорелся теплый желтый огонек маяка – монастырь на вершине горы уже ждал странствующего монаха. Андж украдкой подключился к монастырской сети, дабы подглядеть за происходящим внутри. Браться и сестры уже ожидали появления человека, о котором сами настоятели травили благоговейные байки время от времени. Позабыв про отбой, многие увлеченно гадали, что же представляет собой тот, кого их наставники сами называли учителем. А гадать приходилось потому, что в Сети ничего достоверного отыскать не удавалось.
Глядя на эту полуночную суету Андж помрачнел, ибо знал, что привычный уклад жизни здесь бесповоротно изменится, как только он откроет свой контейнер. Но решение принято, и менять его было смерти подобно. В этом уравнении монах не мог определить только две переменные – время и удачу.
Монастырь Калат не отличался дорогим убранством и в целом соответствовал статусу последнего обиталища людей на востоке Экумены. Андж отказал в организованном приеме, по этому у ворот и во дворе его никто не встретил. Но любопытных взглядов монах чувствовал на себе с избытком. Он неспешно пересекал двор, любуясь растущим здесь молодым деревом с багряной листвой. Монах попытался вспомнить его название, но оно оказалось погребенным под слишком большим ворохом информации, чтобы откапывать его прямо сейчас.
Держа контейнер в одной руке, другой он машинально раскручивал попадавшиеся на пути молитвенные барабаны. Он сам едва помнил их истинное назначение, а остальные из живущих знали лишь то, что могли отыскать в доступных глубинах Сети. Впрочем, веры в то, что все это является частью последовательности, которую может распознать и обработать Система, хватало для поддержания традиции.
Луны продолжали настырно требовать внимания, занозой сидеть в мыслях монаха. Он с трудом мог оторвать от них взгляд. Андж вздохнул с облегчением когда дверь церемониального зала закрылась за его спиной.
– Дети мои, – ласково пробасил Андж трем мужчинам в красных одеждах, чьи головы венчала седина а, ноги ступили на порог старости.
– Все готово, сидэ? – обратился к ним Андж, – Я хочу провести причастие безотлагательно. Выпьем и сыграем после.
Настоятель Оргун ответил утвердительно и отвел Анджа к купели. Монах опустился на одно колено и аккуратно поставил свой контейнер на пол. Открывать его он не спешил. Настоятели неуверенно переглядывались, впервые в жизни видя старого монаха таким колеблющимся.
Андж быстро отбросил ненужные мысли и открыл ящик. Он встал на ноги, горой возвысившись над троицей своих постаревших учеников и купелью меж них. В руках он держал младенца, укутанного в оранжевое. Крохотная девочка целиком помещалась у него на ладонях. Монах аккуратно опустил ребенка в углубление купели. Освободив руки, он с облегчением выдохнул. Запущенный процесс остановить более нельзя, поэтому осталось только смириться, а мириться с неизбежным Андж научился уже очень и очень давно. Он снял со спины посох, с гулким ударом поставил его на пол и выпрямился. Перед настоятелями вновь предстала та незыблемая громада человечности, которую они знали всю сознательную жизнь.
– Делайте свое дело, парни, – сказал монах, и остальные втроем склонились над купелью.
На четверых они разделили одно видение. Сперва пустота без цвета, звука, движения. Потом они увидели себя, все восприятие их замкнулось вокруг друг друга, купели и девочки в ней. Белесый огонек точки входа загорелся над купелью, и трое настоятелей потянулись к нему. Из одной точки начала разворачиваться Сеть, вся целиком. Золотые галактики рабочих узлов, бесконечные лабиринты нитей и бессчетные орды беспокойных призраков – всё вокруг пятачка в центре церемониального зала отразился почти весь мир. Отразился, и пришел в движение, как уже делал тысячу раз над детьми востока.
Андж отвернулся от этой картины и вернулся к яви. Все это он уже видел, да и интересовало его сейчас другое. Дно купели под головой ребенка стало тускло светиться. Девочка открыла глаза и уставилась в потолок. Левый глаз украшало молочного цвета бельмо.
– Так вот с чем ты родилась, – сказал Андж, склонясь над купелью. Занятые настоятели его сейчас не видели и не слышали. Девочка, несмотря на широко распахнутые глаза, тоже не замечала огромного монаха над собой.
– Мы это исправим, дитя, – почти прошептал Андж, – это меньшее, что я должен тебе дать. Взамен за отобранный выбор и взваленное бремя. Прости.
Монах склонился чуть ниже.
– Прости, но мне нужна твоя помощь. Как и тебе – моя.
– Сид, – услышал Андж в голове голос настоятеля Оргуна, – нужно сообщить Системе её имя.
Андж выпрямился. Об этом он позабыл начисто, но узнать её имя было более не у кого. Пытаясь придумать что-то подходящее, он внезапно почувствовал себя измотанным. Фантомная усталость заволокла его каменные плечи и спину, захотелось ссутулиться. Долгая тоска по ушедшему, растущая словно дерево, наконец расцвела. И в этот миг сырой грунт памяти словно вспахали. Одно слово, способное описать его состояние в полной мере, вынесло на берег его сознания из моря информации. Слово на древнем языке, о самом существовании которого знал только Андж да немногочисленные его соплеменники – настолько глубоко в Системе погребены эти знания. А может это сама Система подбросила нужную информацию. Монах попробовал произнести это имя собственными устами и решил, что оно подходит идеально. Андж назвал имя настоятелю, и тот передал его Системе.
И Система ответила. Золотой иллюзорный пейзаж, видение которого монахи делили на троих, начал становиться красным. Повсюду возникали и разрастались багровые огни, поглощая сеть монастыря словно ржавчина. Но это длилось недолго, и в один миг вся Сеть замерла, словно само время остановилось. Настоятели остановили распад Сети и отгородили пораженный участок, чувствуя как им помогает учитель. Монахи вернулись к яви и принялись утирать вспотевшие морщинистые лбы.
– Недуг… – пробормотал Оргун. Андж с каменным лицом стоял над склонившейся над купелью троицей. Девочка все также смотрела в пустоту, сама вернуться к действительности она пока не могла. И возможно сейчас она ревела от страха в собственной голове.
– Андж-сид, вы знали? – спросил Оргун.
– Обоснованно подозревал.
– Но… – Оргун хотел что-то спросить, но передумал. Если у его наставника были причины подвергнуть монастырь такому риску, то это причины весомые и сказано о них будет когда положено. И он очень надеялся, что объяснения будут убедительны.
– Доставайте вино и закуски, – слова старого монаха источали чистую радость, хотя и со значительными нотками тоски, – Недуг расползся не сильно, мы весь его вычистим за пару дней. А пока отпразднуем.
– И каков повод?
– У вас появилась новая воспитанница, парни.
– Она останется здесь? – спросил Оргун. Радости такая перспектива у него не вызывала.
– Да. Впрочем, я тоже задержусь. Пока вы не найдете няньку получше.
*******
Монах сам толком не знал, откуда возникло желание нырнуть в омут этих воспоминаний. Но погружение пришлось прервать, когда ноги его остановились.
Андж открыл глаза. На раскрашенном вечерней зарей и отгороженном горизонтом пятачке пустоши перед ним покоились останки трех кораблей. Переломленные хребты мачт отбрасывали к ногам монаха длинные тени. Он медленно ступал среди торчащих из земли кусков металла, обломков машин и глубоких канав, вырытых конечностями хозяев пустоши. У двух кораблей зияли огромные дыры в бортах, через которые их выпотрошил хтон, пробираясь к Сердцам. Третье судно было разорвано надвое, торчащие из половин балки и провода все ещё тянулись друг к другу.
Чудовище получило желаемое. Но помимо корабельных Сердец пропали и люди, все до единого. Андж потянулся к спутникам в надежде увидеть запись произошедшего здесь. Но ещё больше надеясь что никто не увидит его. Прятки или салки – в что именно с ним играли прямо сейчас он не знал.
Безо всякого удивления монах обнаружил, что смотрит с неба на наискучнейший участок земли, на котором ничего не происходило ранее, и ничего не происходит сейчас. У небесных глаз Системы здесь оказалось слепое пятно.
Пройдя меж половин разорванного судна, монах отметил, что четвертый корабль все же ушел и наверняка на его борту были выжившие. Вот только это было отнюдь не благим знамением. Он снова обратился к спутникам, на этот раз в поисках чудища, превратившего это место в корабельное кладбище.
Две вещи Андж знал о хтонах наверняка – их не интересует человечина и забирают людей они только по одной причине. Достаточно веской причине, чтобы погоня за беглецами из монастыря Ганден, даже встреча со своей ученицей отошли на второй план.
В этот раз монаху повезло больше и он увидел сразу двух хозяев пустоши. Один удалялся дальше на юг, другой двигался на северо-запад. Акаба-Пять была как раз в том направлении. Монах предстал даже не просто перед выбором, но перед неприятной необходимостью сделать ставку, поставить на черное время и жизнь. Прятки, салки, шахматы – это одно дело, но азартных игр Андж не любил.
Монах провел ещё одну ночь на бегу. Тело его почти не знало усталости, только жажду. И вот Андж увидел бесформенную огромную тень, скользящую по холмам впереди. На ходу он осушил бутыль воды, найденный на месте крушения и дал мышцам команду ускориться. Каждый раз поднимаясь на вершину холма монах видел, что тень становилась заметно ближе. Две ноги были быстрее двадцати.
Монах бежал во весь опор, уже не боясь быть замеченным тварью. Скользнув в очередной раз по склону холма, чудовище больше не поднималось. Монах прибавил ходу, и несколько преодоленных холмов спустя, погоня закончилась. Он остановился подле пещеры, круто уходящей вниз. Почти идеально круглая, в два человеческих роста в диаметре и, судя по всему, вырытая недавно. Андж позволил телу остыть и выпустить пар, пока вглядывался в черный круг. И не колеблясь более ни мгновения, вошел.
В пещере было неестественно тихо. Удары жестких подошв о голый камень не отдавалось эхом. Там, где становилось так темно, что простому глазу уже было не разглядеть вытянутую руку, звук шагов почти исчез вовсе. Под ногами стелилась вовсе не земля. Тварь, способная разорвать корабль на части, буквально вжималась в стены, стараясь отдалиться от монаха настолько, насколько позволяла глубина норы. И монах шел дальше, ступая по прямо телу хтона, стремящегося истончиться и исчезнуть.
Андж шагал неспешно, не выражая ни страха, ни враждебности. Он не хотел сейчас открываться свою Связь. Но и без этого прекрасно знал, как отражалась в сети эта пещера. Плотная паутина узлов данных, что содрогается в яростных и болезненных конвульсиях. Призраки без числа, чьи попытки дотянуться и связаться казались оглушающим криком. Бурлящее золотое месиво, отдаленно воспроизводящее изменчивые формы своего источника.
Монах остановился увидев алый свет в конце пещеры. Красным облаком нечто просвечивало через то, что служило хтонам кожей. Свет разделился надвое, и два огня немного отдалились друг от друга, и теперь горели как два слепых красных глаза в темноте. Андж смотрел в бездну, и бездна смотрела на него с ужасом.
Монах вздохнул. Хтон, в чье логово он так бесцеремонно вторгся, всего лишь поглотил Сердце одного из кораблей, и теперь пытался ассимилировать его, чтобы однажды исторгнуть из себя с изрядной частью своей плоти, породив нового хозяина пустоши. Иными словами тут не происходило ничего из ряда вон. Андж погнался не за той целью.
Более не было нужны дальше вторгаться в личное пространство твари, Андж зашагал к выходу. Стены за его спиной робко зашелестели, монах чувствовал как растет облегчение твари с каждым его шагом.
Луна отрешенно висела в самом центре рассеченного круглого кусочка неба, обозримого из пещеры. Всё еще продолжала она оборачиваться своей красной стороной, и всё еще медленно ползла ее младшая сестра. Увидев это, Андж замер. Какое-то время он просто смотрел, пока шум за спиной нарастал. Он все же выдернул себя из мимолетного задумчивости и вышел наконец из пещеры.
– Болван, – начал было монах ругать сам себя.
Прокрутив в голове последний день Андж действительно склонился к мысли, что выбрал этого хтона, потому что он был ближе к Акабе-Пять. А значит и ближе к его ученице.
– Брось, – теперь монах отчитывал того себя, который сейчас был готов пасть духом, – мы сделали ставку и проиграли. Теперь нужно поступить по-взрослому и отыграться.
После нескольких дней марафона передышка была уже необходима. А значит бегать за вторым хтоном уже нет смысла. Пошарив в сумке Андж нашел последнюю бутылку монастырского вина и неспешно зашагал в сторону города.