Memento Finis. Волосок Ангела

В той гонке он шёл вторым номером, правильнее сказать, у него была роль второго номера в партии, разыгранной покойным Джорджем Бартли. Бывший агент ЦРУ Бартли был излишне самоуверен, он и не думал, что генерал ФСБ Пахомов не ограничится ролью исполнителя, приняв на веру обещания щедрой оплаты его помощи. Пахомов решил взять инициативу в свои руки, используя Бартли как таран, а потом откровенно с ним расправившись. Но игра сулила неплохой доход. Пахомову удалось узнать имя человека, который поручил Бартли найти Полуянова и древнюю реликвию. Этим человеком оказался некто Джеймс Лоуренс, американский историк. Генералу даже удалось связаться с ним – тот в случае успеха, в обход Бартли, предлагал сумму, в пять раз превышавшую ту, которую обещал Бартли Пахомову. Стоило рискнуть – в случае успеха Пахомов мог обеспечить себе безбедную старость.

Но всё закончилось печально. И казалось, Пахомова уже ничто не могло спасти – погибли люди, открылись очень неприятные обстоятельства его тайных личных дел. И если бы не заступничество некоторых влиятельных лиц и опасение огласки со стороны ведомства, Пахомов сейчас наверняка находился бы в тюрьме. Однако всё это ограничилось лишь увольнением со службы. Ко всему прочему генерал узнал о гибели в автокатастрофе Джеймса Лоуренса – кто-то умело оборвал все ниточки…

Уже после всех драматических событий, месяца через два после скандального увольнения, в его квартире появился необычный человек, швейцарский адвокат Генрих Келлер – прекрасно говорящий по-русски маленького роста седой иностранец в очках с толстыми линзами. Он был откровенен, и Пахомова поразила его полная осведомлённость в деле Полуянова. Келлер знал практически всё о перстне Соломона, о Полуянове, о том, что тот, возможно, обнаружил древнюю реликвию в Москве. Пахомов сразу понял, что имеет дело с представителем истинного заказчика поисков перстня Соломона, тогда как погибший Лоуренс был, скорее всего, лишь подставной фигурой, назначенным посредником. Разговор с адвокатом получился короткий, но обстоятельный. Келлер предлагал очень неплохие деньги за любую информацию о местонахождении Руслана, Карины или Полуянова и совсем уж неприлично серьёзную сумму за саму древнюю реликвию.

Пахомов покрутил в руках визитку и вспомнил озвученную адвокатом сумму гонорара с семью нолями. Ставки в игре значительно выросли! Пахомов не мог больше ждать, маленький кусок плотного картона жёг ему руки. Он решительно набрал номер телефона. Мычать что-то в трубку по-английски не пришлось, секретарша, видя затруднения генерала с языком, легко перешла на русский и через несколько секунд соединила со своим хозяином.

– Рад, что вы позвонили мне, дорогой Константин Павлович, ― услышал Пахомов в трубке приветливый тихий голос с характерным акцентом.

– Я знаю, где они, ― сказал генерал.

Келлер на некоторое время замолчал, а потом поинтересовался, медленно выговаривая слова:

– Вы уверены в этом?

– Считайте, что я видел их.

– И где вы их видели?

– Я не хотел бы об этом сейчас говорить… Необходимо встретиться и всё обсудить.

– Хорошо, ― после недолгой паузы сказал адвокат. ― Завтра я вылетаю в Москву. Ждите моего звонка.

Пахомов положил трубку телефона, встал, прошёлся по кабинету. Он был непривычно взволнован. Неужели всё-таки удача улыбнулась ему? Сейчас он думал только об одном – о цифре с семью нолями…

В это время в маленькой тёмной комнатке без окон, заполненной всевозможной аппаратурой, сотрудник службы безопасности компании «РосТорг» снял наушники и набрал номер на мобильном телефоне.

– Генерал звонил в Цюрих. Завтра приезжает гость, ― быстро доложил он кому-то.

Дорога демона, 13 мая 2006, Гавана

Яркое утреннее солнце, поднявшееся в океане, уже разогрело влажный воздух Новой Гаваны, вдохнув пробуждение в городские улицы квартала. Руслан встал в субботу рано, когда его девочки ― жена Карина и дочка София ― ещё крепко спали. Руслан осторожно вылез из кровати, бережно сняв руку Карины со своего плеча, и, тихо ступая, на цыпочках вышел из спальни на кухню. Автоматическое движение руки, привыкшей к уже отработанной месяцами очередности действий, – в кофеварке появился молотый кофе, потом второй шаг – и уже зашумела закипающая вода. Сонливость пока не отступила, укачивая мозг всё ещё удерживающей расслабленностью ночи, но тело уже словно автономный механизм самостоятельно вошло в рабочий ритм начинающегося дня… Кофе оказался слишком сладким – вероятно, переборщил с сахаром.

Вот уже больше двух лет Руслан и Карина вынуждены были жить под вымышленными именами вдалеке от родных мест. Его звали Марк Лефевр, её – Дениза Лефевр. Из этих двух лет год они прожили на Кубе, проходя длительную стажировку в Гаванском университете.

Их новая жизнь началась два года назад. Полуянов вывез Руслана во Францию, где его ждала Карина и маленькая дочка. Для Полуянова, казалось, не существовало непосильных задач. Он не только организовал Руслану и Карине новые французские паспорта, но и устроил направление одного частного института в Гаванский университет. По легенде, которая практически не расходилась с действительным положением дел, супруги Лефевр проходили длительную стажировку в Гаване, изучая испанский язык, кубинскую литературу и историю. Полуянов только по ему ведомой причине, которая имела, наверное, свои основания, полагал, что на Кубе будет достаточно сложно обнаружить Руслана, Карину и их дочку тем, кто захочет использовать их в новой игре.

София росла бойкой и любознательной девочкой. Она стала рано говорить. Вынужденное многоязычие семьи не могло не сказаться на девочке. Набор первых слов, который стала использовать в общении София, представлял собой жгучую смесь французского, испанского и русского языков. И в большинстве случаев только родители могли разобрать, о чём же говорит их дочь.

Жизнь приобрела удивительную размеренность и смысл. Руслан столкнулся с абсолютно неизвестным ранее чувством ― с завистью. И завидовал он саму себе. Никогда ранее он не был так счастлив, как в этот кубинский год своей жизни. Руслан открыл для себя то, что казалось невероятным как в силу своей отдалённости, так и в силу своей непонятости ранее. Он открыл для себя собственную важность и необходимость для других людей, для тех, кто стал его маленьким семейным микромиром, его «мы», отделённым стеной самодостаточной целостности от внешнего окружения. Жизнь Руслана сильно изменилась. У него появилась своя крепость, которую он готов был защищать до конца.

Материальное основание семейной крепости Руслана, тем не менее, поддерживал не он, а Полуянов. Банковский счёт периодически, раз в месяц, пополнялся новыми денежными переводами, которые приходили из-за границы. Эти средства позволяли молодой семье безбедно существовать, учиться и воспитывать ребёнка, снимая старую виллу в одном из самых престижных районов Гаваны. Подобное положение дел задевало самолюбие Руслана. И хотя он не раз порывался заняться каким-нибудь делом, приносящим хоть какой-нибудь доход, Полуянов был всегда категорически против этой затеи. Полуянов считал, что любые новые знакомства и расширение круга общения, которое с необходимостью предполагала бы работа, лишь повышает опасность обнаружения Руслана, Карины и их дочки неизвестными злоумышленниками.

Сам Полуянов жил где-то в другом месте или, точнее сказать, в других местах. Периодически, всегда неожиданно, он появлялся у Руслана и Карины, но гостил недолго и снова исчезал так же внезапно, как и появлялся. Он никогда не говорил, откуда едет и куда направляется, и был всегда один. Он кочевал по миру, использую разные паспорта. Сегодня он был французом, через три месяца он уже появлялся как аргентинец, а ещё месяца через четыре он был уже канадцем. Его дела и жизнь представляли собой ещё бóльшую загадку, чем каждая его новая личина.

Руслан не смог бы никогда забыть удивительные откровения Полуянова, сделанные им два года назад. Это было чудное и пугающее прикосновение к тайне. Силу воздействия этого прикосновения трудно было переоценить ― не всякий человеческий разум смог бы воспринять ту информацию только потому, что вдруг возникшая новая система координат, где фоном человеческой жизни был вечный заговор, полностью разрушала все прошлые удобные стереотипы. Руслан никак не мог оценить своё отношение к новому видению мира. С одной стороны внутренний скепсис взывал к трезвости мысли, с другой стороны, опыт и внутренняя мистика сознания требовали признания нового видения. Как бы то ни было, Руслан просто привык к этому существованию, в котором мир Полуянова стал далёким фоном его новой жизни. Сам же Полуянов совершенно не торопился посвящать Руслана в новые тайны, знатоком которых он, безусловно, должен был быть. Более того, он старался пресекать любые попытки новых объяснений.

Как бы то ни было, в одном Руслан был совершенно уверен ― перстень Соломона был у Полуянова.

Полуянов взял слово с Руслана, что тот будет хранить в тайне их разговор двухлетней давности в сквере на Самотёчной улице. О странной двойственной природе Полуянова и его тайне никто кроме Руслана не знал. Да и сам Руслан иногда вполне серьёзно задумывался о том, а было ли всё это на самом деле, не шутил ли с ним беглый историк? Его откровенно угнетала широкая панорама всемирной тайны, где любое земное движение есть всего лишь индикатор игры потаённых сил. С осознанием и принятием этих странных правил объяснения было очень трудно жить ― порой это было похоже на паранойю. Иногда это и вправду представлялось Руслану странной фантасмагорией разума, взятой из параллельной жизни. Но обычно любое сомнение исчезало у Руслана, когда он вспоминал холодный блеск грустных зелёных глаз и загадочную неподвижную улыбку, застывшую на лице ночного гостя. Бывало и так, что Руслан, наблюдая восхищённым взглядом за первыми жизненными успехами своей маленькой дочурки, внезапно грустнел, осознавая что-то важное и тяжёлое, и отходил в сторону, стараясь унять неожиданно появившиеся волнение и боль. Карина видела это, но всегда списывала странное поведение супруга на удивительную восприимчивость, когда излишне разумная оценка собственных чувств мешала просто, откровенно и самозабвенно радоваться жизни.

Держа в одной руке чашку с кофе, другой рукой Руслан поправил лёгкую, почти прозрачную штору на окне, подошёл к столу и уже собирался опуститься на стул. Вдруг внутренний толчок подозрения заставил его отодвинуть стул в сторону и снова подойти к окну. Открывшаяся картина вида за окном потребовала более внимательно разглядеть непонятную, мельком увиденную деталь, которая словно заноза впилась в его память.

На противоположной стороне улицы, напротив их дома, он увидел несколько человек. Кучерявый кубинец в потрёпанных старых шортах и майке остановился посреди тротуара и, отчаянно жестикулируя, объяснял что-то своему товарищу, который слушал того, одобрительно кивая. Полноватая матрона с большой сумкой в руках степенно двигалась куда-то вверх по улице. У раскидистого дерева стояла пара старых машин советского производства. И около них, боком к Руслану, ― высокий мужчина в тёмно-синей рубашке. Ухватившись одной рукой за железную пику, он прислонился к ограде соседнего дома, повернул голову направо и, вытянув шею, рассматривал через изгородь двор дома напротив.

Ничего необычного. Типичная сценка из жизни кубинских улиц. Встретились знакомые, у которых обнаружилась тема для разговора, дама идёт в магазин или на рынок, а мужчина в синей рубашке кого-то ждёт… Что тут может быть подозрительного? Но только одна маленькая деталь, деталька, которая, провоцируя невесть откуда взявшееся беспокойство, заставила Руслана подняться и снова подойти к окну. Руслана смутила… вытянутая правая рука мужчины, которую почти полностью открывала синяя рубашка с коротким рукавом. Белая рука, словно и не видевшая яркого южного солнца, была так нетипична для кубинца. Но это был лишь первый внешний сигнал опасности. В застывшей позе мужчины чувствовались сосредоточенность и интерес, с которыми он за чем-то наблюдал. Руслану вдруг показалось, что этот человек совершенно ничего не высматривал в соседнем дворе – он вообще туда не смотрел, а смотрел он, скорее всего, в боковое зеркало стоявшей рядом «шестёрки». Зеркало было неестественно вывернуто в сторону, и, глядя в него, можно было, не привлекая внимания, следить за домом Руслана.

Руслан резко задёрнул штору, отошёл от окна, походил по кухне, раздумывая, а потом снова подошёл к окну. Мужчина уже повернулся лицом к его дому и был не один. Рядом с ним стоял ещё какой-то человек в белом льняном костюме. Новый неизвестный особенно заинтересовал Руслана. Высокий сухопарый мужчина совсем не походил на кубинца: длинное, вытянутое лицо, пшеничные, почти совершенно жёлтые, волосы, большой нос с горбинкой – по облику и манерам он больше был похож на англосакса или немца, чем на латиноамериканца. Незнакомец что-то говорил своему товарищу, тот его внимательно слушал – было отчётливо видно, что желтоволосый в этой странной паре старший. Всё то совсем недолгое время, какое Руслан наблюдал за двумя неизвестными под своим окном и пытался получше их рассмотреть, высокий иностранец в льняном костюме стоял вполоборота к нему, но скоро он повернулся и прямо посмотрел в сторону Руслана. Он не мог видеть лица Руслана, но и не заметить фигуру за прозрачной шторой тоже не мог. Некоторое время желтоволосый, стоя неподвижно, внимательно и демонстративно разглядывал окно, за стеклом которого находился Руслан, потом он посмотрел на часы и, вернувшись к своему наблюдению, поднял руку и… помахал ею.

Руслан в нерешительности отпрянул от окна. Что бы всё это могло значить? Незнакомец вполне очевидно и явно сделал знак рукой именно ему! Руслан не знал, как это можно было объяснить, но он вдруг почувствовал приближение опасности. Надо было что-то срочно предпринять. Он поспешно выскочил из кухни и по коридору направился в спальню. Там, в спальне, за неприметной дверью, спрятанной за высоким комодом, находился запасной выход. Надо было срочно разбудить девочек и быстро покинуть дом. Времени практически не оставалось ― уже теперь Руслан благодаря непонятному внутреннему чувству, ворвавшемуся в его сознание, был практически уверен, что появление этого странного желтоволосого человека не могло принести его семье ничего кроме несчастья! Потом, потом он узнает всё и во всём разберётся, а теперь надо было срочно вывести девочек из дома и где-нибудь их спрятать!

Руслан хотел побежать, но случилось что-то совершенно непредвиденное. По телу вдруг растеклась непонятная усталость, в ногах появилась непреодолимая свинцовая тяжесть, внезапно сделавшая шаги очень трудными, почти невозможными. Руслан пытался идти дальше, превозмогая неожиданную скованность и вялость в теле. Голова закружилась, всё поплыло перед глазами, стена стала уходить куда-то в сторону. Не удержавшись на ногах, Руслан упал на пол, не в силах уже сделать ни одно, даже самое простое, движение. За секунду до того, как он потерял сознание, в его голове пролетела запоздалая догадка: «Слишком сладкий кофе…»

Глава 2

Дорога человека, 14 мая 2006, Москва

Полковник ФСБ Сарычев, стоя у окна в своём кабинете на Лубянке, смотрел на улицу и курил. Мелкий дождь, который зарядил с утра, с наступлением вечера только усилился. Выделяя в толпе привлекшие его внимание мечущиеся под дождем фигурки людей, Сарычев пытался отследить их перемещения и угадать маршрут движения. Это занятие хоть как-то отвлекало его от нудного кабинетного ожидания в этот воскресный вечер. Полковник ждал своего заместителя майора Коваленко, который должен был вот-вот появиться с докладом по одному важному делу, свалившемуся на голову Сарычева сегодня в форме неожиданного поручения руководства.

Днём позвонил его начальник генерал Костылев. Генерал был откровенно раздосадован тем, что в воскресный день, отдыхая на даче, ему приходится заниматься служебными делами, и что его телефон уже раскалился добела от нервных и возбуждённых звонков разных влиятельных и высокопоставленных персон. И все эти звонки были связаны с одним странным происшествием, случившимся сегодня в Москве. В Битцевском парке был найден труп швейцарского адвоката Генриха Келлера, прибывшего в Москву накануне вечером.

– Значит, всё в сторону, срочно займёшься этим делом, ― давал Сарычеву поручение его начальник. ― Не знаю, что там за мёртвую птицу нашли в Битце, но, видно, важная была, раз мне такие люди звонили. ― Ударение было сделано на слове «такие». ― Я завтра с утра буду на месте – доложишь все детали.

Сарычев пытался определить, как поведет себя под дождем молодая парочка, выбежавшая из перехода метро на улицу, когда в кабинет заглянул Коваленко:

– Иван Прокофьевич, разрешите войти?

Несмотря на то, что Коваленко был лет на пять старше Сарычева, он всегда называл своего начальника по имени-отчеству и был предельно уважителен, стараясь соблюдать необходимую субординацию во всём.

Сарычев махнул рукой:

– Заходите, Анатолий Ильич, садитесь.

Коваленко присел на стул, положив на стол небольшую папку с документами, достал оттуда листок бумаги и тяжело вздохнул:

– Значит, по делу об убитом швейцарце, Иван Прокофьевич, могу доложить следующее. Сегодня 14 мая, в 9 часов 30 минут утра в районе Битцевского парка был найден труп мужчины 65-70 лет. Труп обнаружила одна пожилая семейная пара. Супруги живут неподалеку от места происшествия. В воскресное утро они вышли на прогулку в парк… Сразу была вызвана милиция. При убитом находились паспорт и водительские права на имя Генриха Келлера, гражданина Швейцарии. Рядом был обнаружен пустой бумажник, предположительно принадлежавший убитому и две визитные карточки на имя Генриха Келлера, партнёра адвокатской конторы «Гербер и Келлер» из Цюриха. По предварительным данным смерть наступила в результате прямого огнестрельного ранения в область сердца. Выстрел был произведён с близкого расстояния из пистолета – предположительно «ПМ». Сейчас проводится экспертиза… Убийство, скорее всего, было совершено в другом месте, тело перевезено на машине и брошено в районе парка. Характерно, что преступники (или преступник) даже не стали скрывать следы преступления. Труп даже не пытались спрятать.

– Когда наступила смерть?

– Приблизительно в 23 часа 13 мая.

– Как он оказался в Москве?

– Келлер прибыл в Москву 13 мая в 20 часов рейсом «Swissair» из Цюриха. Многоразовая российская виза была открыта полгода назад.

– Посольство Швейцарии информировано?

– Да. Просят забрать тело из морга – отправить на родину, и предлагают помощь в расследовании.

– Что у нас с братьями по оружию?

– Дело расследует прокуратура. Мы будем осуществлять оперативное сопровождение.

– Что удалось узнать про этого Келлера, про его нахождение в Москве?

Коваленко вкратце поведал о том, что успела узнать по делу об убийстве швейцарца следственная группа прокуратуры и ФСБ.

После прибытия в Москву Келлер из Шереметьево на такси отправился в гостиницу «Националь» – там на его имя был забронирован номер люкс. Дежурная в гостинице сказала, что швейцарец пробыл в своём номере буквально десять минут и ушёл из гостиницы, оставив свой ключ. Больше он в отеле не появлялся. Работники отеля, которым показывали фотографию Келлера, вспомнили, что тот покинул гостиницу примерно в 22:10, сразу же поймал какого-то частника на тёмно-зелёном «фольксвагене»-универсале и уехал по Тверской улице в сторону Пушкинской площади. Номера машины никто не запомнил. Следовательская группа прокуратуры и работники ФСБ провели осмотр номера Келлера, но там практически ничего не нашли. Келлер не оставил в номере ничего, кроме своих отпечатков пальцев и журнала «Шпигель», который он, видимо, читал в самолете и купил ещё в Швейцарии.

– А что таксисты? Около «Националя» наверняка всегда стоят свои дежурные таксисты, – заметил Сарычев.

– Они тоже вспомнили Келлера. Тот не стал вызывать такси через портье и отказался ехать с местными таксистами, перешёл на другую сторону Тверской и стал ловить машину там. Номера тёмно-зелёного «фольксвагена», который увёз Келлера, никто не запомнил. Правда, один таксист отметил, что Келлер долго разговаривал с водителем. Таксист даже смог рассказать, как выглядел тот, кто увёз Келлера. Но в описании его внешности не было ничего примечательного. Темноволосый, худощавый парень лет двадцати – двадцати пяти.

– Машину надо попытаться найти как можно быстрее, – сказал Сарычев. – Сделайте всё возможное, даже если придётся проверить все тёмно-зелёные «фольксвагены»-универсалы Москвы и Московской области. Надо опросить всех, кто мог что-то видеть или слышать в парке. Дело на особом контроле там, – Сарычев показал пальцем в потолок, – и посему надо с ним разобраться кровь из носу и побыстрее.

Коваленко устало, без особого энтузиазма, но согласно кивнул.

– Что Келлер делал в Москве? – спросил Сарычев.

Коваленко откровенно пожал плечами:

– Пока это неизвестно.

Сарычев постучал пальцами по столу:

– Ну, хорошо, Анатолий Ильич, – сказал он, – на сегодня, полагаю, всё. Оставьте мне бумаги, я хочу их посмотреть.

Когда Коваленко вышел, Сарычев взял бумажную папку с копиями следственных документов и стал их внимательно читать.

После всего, что рассказал Коваленко, Сарычев ещё более уверился в том, что дело весьма странное. Что делал швейцарский юрист в Москве? Почему убийцы не спрятали тело и даже оставили документы? И зачем его обокрали? Ведь не нашли никаких вещей, кроме пустого бумажника. Инсценировка ограбления? А что если швейцарец действительно стал просто жертвой разбойного нападения, и никакого заказа не было? А интерес наверху возник просто по причине определённого знакомства убитого с кем-то у нас, кого афишировать не очень-то хотят. Но это могло быть и заказом. Тогда ситуация должна быть прочитана по-другому, и надо искать заказчика через связи убитого. Так или иначе, всё упиралось в личность господина Келлера, а о нём пока ничего определённого известно не было. Самым скверным было то, что эта личность, судя по всему, имела при жизни серьёзный вес в каких-то высоких кругах, и потому связи Келлера могли быть запутаны и опасны.

Раздался телефонный звонок. Это был приятель Сарычева полковник милиции Травкин.

– Привет, Ваня, – бодро начал Травкин.

– Здравствуй, Юра, – откликнулся Сарычев.

– Давно вас не было слышно, Иван Прокофьевич, – язвительно протянул Травкин на другом конце телефонной линии: – Совсем вы нас забыли.

– Юра, ну ты же понимаешь, сезон пошёл. Ни минуты свободного времени. А наша служба…

– …и опасна, и трудна. Знаю-знаю… Скажи лучше, когда на рыбалку поедем? Мне понравилось там, на озерке, помнишь?

– Где три щуки поймали?

– Четыре!

– Три щуки и одного большо-о-го леща.

– Ладно, порадуй, пригласи на рыбалку.

– Как ребус разгадаю, так сразу и поедем.

– Что-то серьёзное и срочное?

– Не то слово, – грустно ответил Сарычев. – Может, поможешь в плане информации? – Сарычев надеялся, что если убийство было не заказным, а произошло во время ограбления, Травкин и милиция со своей агентурой могли бы помочь выйти на след убийц.

– Рассказывай, – со вздохом разочарования проговорил Травкин. – Ты же без работы не можешь.

– Человек погиб в Битцевском парке, швейцарский юрист. Надо бы проверить, может, кто чего знает, кто чего слышал. Вы же к земле поближе, траву слышите.

Травкин рассмеялся.

– Да уж, Ваня, сорняки – это наш вопрос. Так как, говоришь, беднягу звали?

– Генрих Келлер.

– Ну, что же, поищем. А ты пока удочки готовь.

В воскресенье Владимир Китаев вместе со своей девушкой Зоей был приглашён на шашлыки за город. На вопрос о поводе намечаемого торжества его инициатор и организатор Олег Шепель упорно отшучивался, улыбчиво замечая, что «причина столь ничтожна, что совершенно не важна, короче, просто настроение уже летнее». Владимир подспудно подозревал, что необходимо было бы запастись подарком для подобного мероприятия, но так как его причина оставалась тайной, он решил рискнуть и обойтись без ненужного сувенира. В конце концов, если в ответ на все вопросы просили не беспокоиться о презенте, почему бы не прислушаться к этим настойчивым и неоднократным просьбам.

Владимир скептически относился к распространённой практике выезда на природу. Неисправимый ленивец он относился к той категории людей, которые активному отдыху предпочитали горизонтальное расположение тела на мягкой и ровной поверхности с одновременным просмотром двигающейся картинки. Однако отказать своему приятелю Владимир не мог. И потому, позёвывая и отгоняя напавшую вдруг сонливость, он вёл свою «хонду» по Киевскому шоссе, внимательно следя за дорогой. Густые серые тучи, полновластно оккупировавшие в этот день столицу и поливавшие её моросящим дождём, за городом практически полностью рассеялись. Погода обещала быть хоть и не летней, но достаточно тёплой и солнечной.

Рядом с Владимиром сидела его подруга Зоя, которая отстранённо глядела в окно. Сегодня утром они немного повздорили по какому-то пустяку – причину уже и не упомнишь, – и теперь лёгкий гнев и раздражение должны были вылежаться в молчании, чтобы потом, как и много раз до этого, раствориться как утренний туман. Владимир украдкой бросал на Зою короткие восхищённые взгляды. В минуты упрямого и молчаливого недовольства, когда она была немного разозлена, её лицо приобретало какие-то особенно привлекательные черты. Небольшой румянец щёк, обиженно поджатые губы, сосредоточенно серьёзный изгиб бровей и особый блеск зелёных глаз заставляли Владимира снова и снова бросать взгляды на Зою, прятать свою довольную улыбку, отворачиваясь в сторону, и имитировать уже давно прошедшую разобиженную сердитость.

Как ни спешили, всё-таки опоздали часа на полтора. Дачу Шепеля, даже после подробнейших объяснений, найти было весьма сложно. С дороги Владимир раза три звонил Олегу на мобильный телефон, чтобы тот сориентировал его, но, тем не менее, только чудом не пропустили заветный поворот направо, который не был отмечен никаким указателем и надёжно скрывался за высокими кустами.

Хозяин встретил Владимира и Зою у ворот высокого забора из красного кирпича. Олег был откровенно обрадован их приезду и, сверкая довольной, широкой улыбкой, обнялся сначала с Зоей, потом с Владимиром. Кругленький средневозрастной животик Олега был обтянут застиранной и потерявшей изначально яркий синий цвет футболкой с изображением Эйфелевой башни, надписью «Paris» и жирным пятном, которое хозяин, видимо, посадил только что во время приготовления шашлыка. Глаза Олега сияли беззаботным радостным блеском, усиленным небольшой порцией алкоголя.

– Проходите, проходите, – Олег пропустил гостей вперёд, украдкой вытирая одну руку об основание Эйфелевой башни, а другой рукой показывая в сторону дымившегося в стороне мангала.

Гостей было много, и большинство было Владимиру не знакомо. Одна часть из них, смеясь и позвякивая бокалами, толпилась около мангала, и ожидала новой порции шашлыка, другая растеклась по двору, образуя мелкие группки общающихся.

– Рихтер приехал, – шепнул на ухо Владимиру Олег.

Владимир, конечно, предполагал, что на пикнике может появиться кто-то из руководства компании «РосТорг», но он никак не ожидал, что начальство будет представлено на таком высоком уровне. Коммерческий директор Эдуард Рихтер был весьма высокопоставленной фигурой в компании и не столько в силу своего формального положения, сколько из-за той реальной роли, которую играл в принятии решений. Практически ни одна крупная сделка не могла быть заключена без его одобрения. Любое коммерческое предложение или проект, прежде чем попасть на стол президента, должны были быть рассмотрены Рихтером и им завизированы. Исключения из правил, безусловно, бывали, но они были очень эпизодичны. Рихтер не только давал согласие на все крупные сделки, но ещё и контролировал финансы компании. Финансовый директор холдинга был подчинён непосредственно ему и все важные вопросы решал с коммерческим директором.

Родители Рихтера были немцами. В наследство от них ему достались не только фамилия, но и пунктуальность, большая работоспособность и холодная расчётливая ясность ума. Рихтер был молчалив и замкнут, никогда не позволял себе излишней эмоциональности, даже когда отчитывал своих подчинённых. С большинством людей из руководства компании он поддерживал ровные, деловые отношения, помимо работы общаясь ровно столько, сколько необходимо, чтобы не прослыть подозрительным нелюдимом и нажить на почве непонятной закрытости лишних врагов. Рихтер никогда не был любителем всевозможных сборищ, встреч и вечеринок, проводившихся среди руководства, и потому было удивительно узнать, что он удостоил своим вниманием такое рядовое мероприятие, как шашлык за городом, организованный всего лишь начальником отдела Олегом Шепелем. Присутствие Рихтера на подобном празднике свежего воздуха и грубой пищи, по мысли Владимира, лишний раз доказывало, что Шепеля и Рихтера связывали какие-то особые отношения, похожие на родственные связи или длительное знакомство.

Новость о том, что сам Рихтер находится где-то рядом, немного сковала Владимира, заставив его повнимательнее вглядываться в лица окружавших его людей. Всецело солидаризируясь с позицией, что от начальства надо держаться подальше, Владимир, однако, боялся случайным образом не заметить Рихтера и не поздороваться с ним. Неожиданное и невидимое пока присутствие высокого руководства не сказать, что стало неприятным сюрпризом, но планы на сегодняшнее времяпровождение «за шашлычком» всё-таки корректировало.

Народ, стоявший у мангала, лениво потягивал горячительные напитки и пиво, болтал о чём-то пустом, что забывается минут через десять после сказанного, шутил, наблюдая, как хозяин и пара его добровольных помощников надевают на шампуры новую порцию маринованного мяса – в общем, «отдыхал» как принято «отдыхать» на любом загородном рауте среднего достатка. Владимир тоже что-то поддакивал, кивал и пил безалкогольное пиво, периодически грустно поглядывая по сторонам и сожалея, что всё-таки сел сегодня за руль, а не вызвал такси. Зоя нашла общую тему разговора с новой знакомой, имени которой Владимир даже не запомнил – они с интересом обсуждали достоинства и недостатки окраинных московских гипермаркетов. В целом всё соответствовало стандарту ожидаемого. Олег вывел Владимира из состояния скучного и бесцельного созерцания:

– Вы же с Зоей у меня первый раз на даче, – вспомнил он, отложив в сторону шампур. – Пойдёмте внутрь, я покажу вам дом.