Это снова они. Веселая стройка – 2

Появился Валентин с новой порцией горючего, которую он бережно нёс под мышкой. Персиков с интересом посмотрел на бутылку и заторопился ещё больше.

– Что ж вы… самое… колышки-то мне не приготовили? Что я буду в землю-то втыкать? – он грозно насупился на прохожих и потребовал: – Самое-самое… уйдите все! Я работать буду!

Валентин сел на крыльцо аптеки и с наслаждением отхлебнул с горла. Дэн коротко объяснил ему ситуацию, и тот помрачнел.

– Что? Опять кабель? Эй, ты! – крикнул он Лёше. – Найдёшь нужный-то?

Лёша кивнул и указал отвёрткой на Персикова.

– Ты… самое… на меня не показывай! – возмутился тот. – Моё дело маленькое – найти точку на местности! Кабели… самое-самое… это твои дела. Мне не нужно потом разговору никакого!

Больше всего на свете геодезист Персиков хотел, чтобы не было «разговору». Он очень опасался малейших пятен на своей, прямо скажем, и без того подмоченной репутации. Слово «ответственность» вызывало в нём глубокий ужас, а поэтому раздобыть подпись Персикова было намного труднее, чем автограф Сталлоне или Пола Маккартни.

– Как же я пойму, – заволновался Ёжь, – что это тот самый кабель?

– Не знаю! Ты… самое… электрик у нас.

– Нет у меня прибора такого, – возразил электрик. – Внешне-то как понять? Ты должен мне показать точно! А то потом ремонту не подлежит.

– Самое… покажу, но не ручаюсь… самое…

Несколько минут «специалисты» яростно спорили. «Самое» столкнулось с «ремонту не подлежит». Прохожие туристы с интересом прислушивались и смотрели на теодолит, как на лазерную пушку. Женщины геодезиста отыскали несколько прутиков и ждали команды.

Славик плюнул и влез между противниками. Он предложил такой порядок действий: Персиков должен найти точное расположение кабелей в земле, Валентин их аккуратно откопает, а электрик потом произведёт обследование. Дальше будет видно по обстановке.

– Я сразу предупреждаю, – заметил Валентин, – что ковшом трогать никакие провода вообще не стану. Есть у вас электрик! Пущай он их сам режет, какие негодные…

– Чем же я их обрежу? У меня одна отвёртка и пассатижи!

– Чем хочешь – тем и режь! Приехал, как турист, сюда…

Разгорелась новая перепалка, в которую Славик уже не вмешивался. Персиков, поглядывая то на чертёж, то в теодолит, отыскивал нужное место. При этом он как-то странно поглядывал на бутылку Валентина и истекал слюной, как голодная собака. Дэн сообразил, что геодезия не чуждается горячительных напитков.

– Ты вот что, – не выдержал Персиков, – дал бы мне немного… самое-самое…

– Чего тебе «самое-самое»? – нахмурился Валентин.

Персиков потупился и объяснил, что ему хочется пить. При этом толстая помощница только вздохнула, а другая села на траву, отбросив колышки в сторону.

– Всех вас жажда мучит нынче! – гневался Валентин. – Я всех поить должен?

– Я это… самое… могу деньгами поучаствовать…

Валентин согласился. Персиков оставил теодолит и уселся на ступеньки аптеки рядом с трактористом.

– Главное – чтобы не было разговору! – предупредил он присутствующих и жадно припал к бутылке.

Дэн махнул рукой. Ему уже всё надоело. По лёгкости, с которой Персиков поглощал местный самогон, было понятно, что он не уступает Валентину, и дальнейшие работы покрывались мраком безысходности. На Ёжа надежды было мало, хотя он вообще не пил. Директор плавает себе где-то в море, как тот кит… Ситуация!

– Слышь, дедуля, – спросил Славик, – ты собираешься точку искать?

Видно было, что Персиков уже нашёл свою точку на крыльце возле Валентина.

– До конца рабочего дня… самое… найдём сколько угодно точек… самое-самое… Кверх ногами и вот так!

– Ремонту не подлежит! – заключил Ёжь.

Глава 2.
События печальные и дурацкие

Время близилось к полудню, а работа ещё не началась. Трактор стоял у аптеки, теодолит со штативом загораживали дорогу, а Валентин с Персиковым сидели на крылечке и по очереди прикладывались к бутылке.

– Дорвался, – мрачно заметила старшая помощница геодезиста и закурила десятую сигарету. Молодая толстуха о чём-то разговаривала с проезжавшим мимо велосипедистом.

– Надька! Самое… ты мне… самое, – бормотал Персиков, качая головой, словно китайская кукла.

– Погода хорошая, – заявил Валентин. – И вообще – мы тут как на курорте!

Из аптеки выскочила та же женщина в очках и халате, которая снова принялась возмущаться:

– Жалобу на вас напишу! Устроили мне тут посиделки на крыльце, забулдыги!

– А где ж забулдыгам сидеть? – здраво рассуждал Валентин. – И потом – крыльцо не ваше. Оно часть города.

– Самое… чертежами это подтверждается… самое… кверх ногами…

Аптекарша продолжала скандалить, перечисляя грехи строителей. Трактором загородили всю витрину. Крыльцо аптеки превратили в питейное заведение. Приличным людям по дороге не пройти. Мало? Пусть найдут другое место для своих оргий!

Валентин пригрозил завести трактор и оставить с работающим двигателем прямо здесь до завтра. Посмотрев на его опухшее лицо, женщина в халате решила прекратить разговор и удалилась.

– Не люблю я этих врачей! – заявил электрик Ёжь.

Славик встрепенулся и тут же осведомился о причине такой неприязни.

– Работал я раньше на заводе, – охотно пояснил электрик, – и был он невероятно большой. Целыми днями бродил по нему да лампочки менял ящиками… И был у нас на заводе медпункт, можно даже сказать – больница своя. Всё ж таки несколько тысяч человек работают! Даже кабинет гинеколога был…

– Что за завод… самое… с гинекологом? Для вас, что ль… самое…

– Ничего не для нас! – обиделся Лёша и поправил кепку. – Там у нас и женщин много работало… Звонят мне, значит, оттуда и вызывают. Лампу надо поменять было. Иду, значит, и смотрю – красная лампочка не горит… В коридоре там две лампочки были – зелёная и красная. Если красная горит – никак заходить нельзя, потому как там, в кресле, может быть женщина голая…

– А ежели зелёная горит? Тогда кто голый? – спросил Валентин, с огорчением разглядывая опустевшую бутылку.

– Если зелёная горит – никого нет в кресле!.. Захожу я, значит, смело внутрь. И что вижу? – электрик Лёша выпучил глаза и широко развёл руки в стороны. Никто ничего не понял.

– Врач тебе радуется? – предположил Славик. – Наконец-то, мол, пришёл наш лампоносец!

– Нет. Сидит голая женщина в кресле и вот так, – Лёша снова широко развёл руки. – Смотрит на меня и молчит. А докторша ка-а-ак заорёт на весь завод! – Лёша немного помолчал и добавил: – Оказывается, у них именно красная лампочка перегорела…

Строители разразились таким отчаянным хохотом, что из соседнего домика высунулся дряхлый старик и принялся что-то кричать. В аптеке кто-то грозно гремел склянками.

– Что ж ты, такой-сякой, не дождался, пока зелёная лампочка-то загорится? – спросила старшая геодезистка с сигаретой, сдерживая улыбку.

– Дак я думал, что, может, зелёная как раз и перегорела-то, – пожал плечами Ёжь и заключил: – Ремонту не подлежит!

Персиков наконец заметил отсутствие самогона и помрачнел. Он принялся раскачиваться на крыльце и скорбно перебирать ногами в резиновых сапогах. Вид у него был, как у человека, стоящего возле занятой туалетной кабины в жестокой нужде.

– Эххх… самое… эхххх… мда-а-а… не было бы разговору… – переживал он, повесив голову и потирая уши обеими руками.

– Слушай, специалист, – сказал ему Славик. – Ты думаешь сегодня нам кабель отыскать? Что ты вечно как «самое-самое»?

Персиков внезапно принял решение и мгновенно вскочил на ноги.

– Хрен с ним! – страстно завопил он, доставая деньги. – Неси ещё пару штук!

Валентин взял деньги и ушёл, ни слова не говоря. Тем временем геодезист решил отвязаться от назойливых строителей и ринулся к теодолиту. Через несколько минут он указал Дэну со Славиком несколько колышков в траве, после чего уселся на любимое крыльцо и принялся ждать собутыльника, с нетерпением потирая руки.

– Кто из вас тут будет «дорогой Денис»? – спросил кто-то сзади.

Дэн встрепенулся и уставился на какого-то белобрысого мальчишку в шортах, стоящего неподалёку. Тот держал в руке какую-то бумажку и увлечённо жевал жвачку, поглядывая на строителей.

– Денис он… самое… вот этот вот, с бородой! Эхххх… мда-а-а… разговору… – мучился Персиков.

– Давай мне пятьдесят крон, и я тебе записку передам, – потребовал мальчик, переминаясь на месте.

Дэн ничего не понял. Какая может быть записка? Да ещё за пятьдесят крон?

– Жульё! – высказался Славик. – Придумали новое кидалово на деньги! Даёшь ему пятьдесят крон и получаешь пустую бумажку. Видали мы таких…

– Погоди. Он же моё имя назвал.

– И что? Мало, что ль, кругом Денисов дорогих? К другим подойдёт и спросит «дорогого Саню» или «дорогого Лёшу», – Славик повернулся к пацану: – Давай так – ты нам сначала записку, а потом уже деньги! Идёт?

Пацан отрицательно покачал головой и немного отступил назад. Дэн решился и достал полтинник.

– Ну смотри, – предупредил он, – если это враньё – поймаем и получишь на орехи!

Схватив купюру, гонец сунул обрывок газеты, на котором были нацарапаны карандашом только две строчки:

«Скорее иди на пляж.

Я в пятой кабинке. Б.М.»

Дэн озадаченно потёр голову. Б.М. – это явно Борис Моисеевич, директор. Что он делает в пятой кабинке и почему вызывает к себе на пляж? Почему скорее? Зачем он присылает незнакомого ребёнка, требующего пятьдесят крон?

– Эй, парень! – крикнул Славик вслед удаляющемуся мальчику. – Ещё двадцатку хочешь?

Тот был не против.

– Отведи нас на пляж и покажи ту самую кабинку, – Славик повернулся к Дэну. – Там их как собак нерезаных… Какая пятая-десятая? Сами будем искать целый час!

Друзья зашагали к берегу моря, следуя за проводником. По дороге тот охотно рассказал, что записку ему вручил голый толстяк, который сидит в кабинке для переодевания и не выходит. Сам мальчик с его мамой находился неподалёку, и ему предложили неплохо заработать, отнеся записку «дорогому Денису». Голый дядька написал что-то на клочке газеты косметическим карандашом, одолженным у мамы гонца.

– И как твоя мама смотрит на то, что её сын относит неизвестно кому записки голых незнакомцев? – спросил Славик. – Зарабатывает деньги таким способом?

– Про деньги она не знает. Как и про голого толстяка, – мальчик с надеждой посмотрел на Славика. – Думаю, ей не нужно ничего говорить…

Строители вышли из леса и моментально очутились на пляже. Широкая песчаная полоса уходила вдаль, далеко на горизонте виднелся соседний город, а сине-фиолетовое море несло пенные валы к берегу. Людей сегодня было очень много, и у воды было мало свободного места. Изредка стояли ряды кабинок для переодевания, кругом толпился народ. Петляя между отдыхающими на полотенцах и матрасах, Дэн со Славиком прошли сотню-другую метров и остановились у небольшой группы кабинок. Все были пустыми, и лишь одну снизу украшали чьи-то волосатые ноги.

– Борис Моисеевич? – нерешительно осведомился Дэн.

Директор приоткрыл дверцу и осторожно высунул голову наружу.

– Дорогой-дорогой Денис! – обрадовался он. – Ты должен меня спасти! Понимаешь, какое дело…

История была очень банальна и много раз описана в фильмах или литературных произведениях. Директор с наслаждением купался, а затем подолгу валялся на солнышке с блаженным видом. Опасаясь сгореть, он окунулся последний раз и отправился в кабинку для переодевания. Одежда лежала в пакете, туда же он положил снятые плавки и достал полотенце. Тщательно вытерев морскую влагу, несчастный директор обнаружил пропажу пакета со всей одеждой и пришёл в ужас. Сначала он решил, что его вещи кто-то взял по ошибке, и долго взывал к окружающим, но потом понял, что произошла элементарная кража.

– Ничего ценного внутри не было, – возмущался Борис Моисеевич. – Я же знал, что на пляж иду, и ничего такого не брал. Обыкновенная одежда и кое-какая мелочь… крон тридцать. Кому это всё могло понадобиться?

– Я не понимаю, в чём проблема, – вмешался Славик. – Зачем писать записки и посылать детей за деньги? У вас же полотенце имеется!

– Без денег современные дети никуда не ходят, а полотенца у меня уже нет, – понурился директор, высовывая голову, как черепаха из панциря. – Повесил на край кабинки, и кто-то его тоже забрал… пока я расспрашивал людей… Удивительно глупая ситуация! Сижу здесь полчаса голый и скоро зажарюсь совсем. Раскалилась эта конура от солнца, как сковорода!

Дэн озадаченно теребил бородку, пока Славик сдерживал смех и корчил гримасы. Голый директор в пляжной кабинке посреди тысяч людей на пляже чужого города.

– Найдите мне какую-нибудь тряпку, – умолял потерпевший, – и мы дойдём до леса. Там я посижу среди деревьев, а ты, милый Денис, поезжай ко мне домой и привези любую одежду. Супруга моя дома. Я ей напишу записку!

– На это могут потребоваться средства… – заметил Славик.

– Я вам всё компенсирую! – Борис Моисеевич так замахал руками, что кабинка зашаталась.

Славик отправился бродить среди отдыхающих, пока Дэн исполнял роль часового при кабинке. Директор высовывал голову наружу и жадно глотал кислород – внутри было на самом деле невыносимо жарко.

– Только это смог приобрести за сто крон, – Славик вернулся с небольшим полотенцем в руках. Оно было рассчитано или на малыша, или на сушку волос, напоминая большой носовой платок.

– Сто крон? Такое маленькое? Но я им не смогу полностью прикрыться!

– Что же мне делать велите? Воровать? – нахмурился Славик. – Здесь не рынок! Люди приходят сюда отдыхать, а не торговать одеждой и прочими вещами… Сделаем очень просто: вы прикройте переднюю часть, а мы с Дэном пойдём сзади и обеспечим тылы, как говорится…

Борис Моисеевич взял полотенце и начал его примерять в кабинке, охая и вздыхая. Наконец он закончил и появился снаружи на манер Венеры Милосской – ткань прикрывала чресла и низ живота.

– Только вы, пожалуйста, не отставайте! – взмолился он. – Идите поближе ко мне, чтобы никто ничего не заметил!

Странная процессия двинулась через пляж с деланно спокойным видом. Впереди вышагивал директор, небрежно придерживая полотенце и старательно улыбаясь встречным людям. Следом, сомкнув ряды, двигались Славик с Дэном, стараясь не смотреть на начальственный зад и делая серьёзные лица. Это было очень нелегко, потому что Борис Моисеевич был чудовищно волосат и напоминал матёрого орангутанга.

– Прямо как наш капитан-лейтенант Глодт, – заключил Славик, озирая покрытую длинной шерстью спину. – Атавизм во всей его красе! Таких людей нужно летом стричь, как баранов или собак… Как ему не жарко в такой шубе?

– Ещё бы подлиннее мех, и можно не прикрываться даже, – заметил Дэн. – Как посмотрю ниже…

– Дэн, я тебя умоляю! – сморщился Славик. – Не говори мне про «ниже». Я и так еле сдерживаюсь… Сейчас всё брошу и рухну на песок!

Конвой достиг спасительного леса, и Борис Моисеевич немедленно укрылся в кустарнике. Он быстро набросал послание жене, объяснил адрес дома и жалобно призывал поторопиться.

Тем временем возле аптеки наметился некий прогресс. Валентин завёл трактор и заехал на газон, присматриваясь к колышкам. Лёша с Персиковым сидели на крылечке и о чём-то болтали.

– А я уж думал… думал я… что ты и не придёжь!

– Самое… купаться ходили? Самое-самое… думаю тоже…

Дэн оставил Славика за старшего, вручил ему лопату и помчался в Нарву. Директор проживал на четвёртом этаже в большом блочном доме. Дэн поднялся на лифте и позвонил в звонок у массивной железной двери, напоминающей банковский сейф.

– Кто вы такой и что вам нужно? – послышался женский голос.

– Я от Бориса Моисеевича с письмом.

– Его нет дома.

– Я знаю. Поэтому и письмо от него принёс.

– Какое ещё письмо? Борис Моисеевич уехал на море! – женщина решительно не собиралась открывать незнакомцу.

Дэн принялся объяснять, что письмо как раз с того самого моря.

– А что случилось?

– Может, вы откроете и сами прочитаете наконец? – разозлился Дэн.

– Нет. Прочитайте мне письмо, а я отсюда всё услышу!

Дэн начал читать вслух, с трудом разбирая каракули на мятом листе:

– «Клара! Со мной беда! Дай дорогому Денису какие-нибудь штаны и рубашку, а также сто пятьдесят крон деньгами! Скорее! Твой Б.»

– Какая беда? – донеслось из-за двери. – И кто этот «дорогой Денис»?

– Денис – это я!

– Зачем мне вам давать штаны и рубашку? Я смотрю в глазок, и вы одеты полностью. А что касается денег – мы бедные люди и такими суммами не располагаем!

Дэн понял, что зря теряет время, и устремился по лестнице вниз. Вслед ему неслись торжествующие возгласы:

– Проходимец! Жулик! Ходите по квартирам и дурачите людей!

Эстонский грек, проклиная всё на свете, заехал к себе домой и взял пижаму отца, который по комплекции напоминал пухлого директора и умер пару лет назад, так и не успев ей воспользоваться.

Работы под руководством Славика велись очень энергично. Экскаватор вырыл большую яму и обнажил четыре толстых кабеля, торчащих из земли.

– Совсем не там были! – рапортовал Славик, опираясь на лопату. – Хорошо хоть не порвали… Валентин дальше отказывается копать, пока не узнаем всё досконально. Персиков отрубился и лежит на клумбе за аптекой. Его помощницы уехали домой на автобусе. Директор скрывается в кустах. А Ёжь изучает провода.

Электрик вылез из ямы в полном отчаянии.

– Абсолютно одинаковые, – сообщил он. – Все четыре кабеля бронированые, в ржавой металлической обмотке и одинаковой толщины. Ума не приложу, какой из них телефонный…

– А ты перекрестись и руби по-одному! – посоветовал Валентин, тяжело опираясь на трактор.

– Чем мне их рубить-то? – негодовал электрик. – Если бы наш геодезист хоть в сознании был… Напоили его вусмерть! На чертеже должно быть отмечено, а я никак не разберу.

Вместе изучили чертёж, усеянный непонятными иероглифами, и совсем ничего не поняли. Тогда Дэн с Лёшей отправились в аптеку, чтобы позвонить главному электрику. Женщина в халате нехотя разрешила воспользоваться телефоном.

Главный электрик Стариков так орал в трубку, что Дэн хорошо слышал весь разговор.

– Лёша! Не зли меня! Неужели ты не можешь отличить силовой кабель от телефонного?

– Андрей Михалыч! У меня прибора такого нет… органа…

– Главный орган электрика – это его голова! – бесился Стариков на проводе. – И у тебя этого органа-прибора точно не имеется. Не хочу больше ничего слышать! Немедленно реши проблему самостоятельно и больше мне никогда не звони!

Ёжь с озадаченным видом снова скрылся в яме. Дэн схватил пакет с пижамой и устремился в лес.

Кусты не красили директора. Борис Моисеевич ещё более походил на обезьяну или на некоего первобытного предка человека. Он грустно выслушал рассказ Дэна и принялся изучать пижаму.

– Это чьи вещи?

– Купил на рынке, – мстительно заявил Дэн. Он вспомнил «жулика-проходимца» и решил отыграться по полной. – Заплатил пятьсот крон! Еле денег хватило…

Потрясённый директор напялил на себя полосатую пижаму и сразу стал похож на беглого каторжника.

– Пятьсот крон? – горестно вздыхал он.

– А что же я могу поделать, если ваша жена двери не открывает? Всё-таки какие-никакие штаны с рубашкой… и почти ваш размер…

Борис Моисеевич покачал головой и двинулся через лес к дороге, осторожно ступая босыми пятками по хвое. Его появление у аптеки вызвало фурор, а не удивлялся только один Персиков, спокойно лежащий на клумбе. Славик скрылся за трактором и приглушённо кудахтал, Валентин протирал глаза и поспешно спрятал бутылку, а электрик Лёша уронил топор, одолженный в соседнем доме. Директор произнёс небольшую речь:

– Я хотел бы, чтобы сегодняшние события… печальные и дурацкие… остались сугубо в нашем кругу, дорогие друзья! В конце концов… я в небольшом отпуске и… отдыхаю таким способом, – Борис Моисеевич повернулся к Дэну и негромко добавил: – Вечером заедешь ко мне и получишь деньги. Очень тебе благодарен, дорогой! Очень хорошо!

Полосатая фигура недолго стояла на остановке. Рейсовый автобус увёз начальника к его бедняцкой квартире с железной дверью…

Глава 3.
Левый или правый?

Валентин озадаченно смотрел вслед автобусу, увозящему пижамного директора.

– Что он такое говорил? – Валентин покачал головой. – События какие-то… Совсем ваш начальник свихнулся! Ходит по лесу в полосатой робе и босиком.

– Ты даже не представляешь, что мы с Дэном сегодня видели, – Славик вышел из-за трактора, вытирая слёзы. – Даже говорить не буду…

Валентин принял очередную дозу спиртного и заявил, что ему совсем неинтересны приключения чужих начальников. От своего-то покоя нет! Потом бравый тракторист уставился на Лёшу и его топор.

– Решился, значит, рубить?

Электрик отчаянно кивнул головой. Он вытащил ржавые кабели на край ямы и начал готовиться к неизбежному. Остальные собрались вокруг и с интересом наблюдали. Дэн очень волновался.

– Главное – техника безопасности! – сообщил Ёжь.

Он принёс откуда-то толстую доску, метра два длиной, и положил под кабели. Потом снял кепку и через неё взялся за топорище.

– Я не понимаю, чем ты занят, – вмешался Дэн. – Три кабеля отключены вообще, а телефонный не бьёт током. Или я ошибаюсь?

– Раз в год и незаряженное ружьё стреляет, – электрик вытер пот со лба и нерешительно занёс над головой топор, стоя на доске обеими ногами. Стало очень тихо. Картина напоминала публичную казнь в далёком Средневековье, не хватало только барабанной дроби. Напряжение ощутимо висело в воздухе.

– Не могу! – вдруг сказал Лёша и опустил топор. – Боюсь я!

– Давай рассуждать логически, – предложил Славик. – Имеем четыре кабеля, и из них только один нужный. Три остальных – это бывшие силовые. Я думаю, что силовые клали вместе, и они рядом лежат. Значит, что? Телефонный кабель крайний! Или справа, или слева. Руби центральные смело!

Дэн с Валентином были с этим полностью согласны, Персиков тоже не возражал со своей клумбы. Лёша отважно поднял топор и, зажмурив глаза, рубанул по одному из центральных кабелей. Ничего не произошло. Лёша повеселел и несколькими мощными ударами прикончил свою жертву. Все посмотрели на срез – четыре массивные алюминиевые жилы в толстой обмотке. Это был старый силовой кабель, теория Славика подтвердилась полностью.

Таким же Макаром электрик разделался с его соседом, и опять всё было замечательно. Дальше ситуация осложнилась.

– Шансы пятьдесят на пятьдесят, – задумался Славик. – Тут я уже не советчик.

Извечный вопрос многих голливудских кинофильмов. Имеется бомба и на ней два проводка. Какой перерезать главному герою, чтобы спасти себя и окружающих? В фильме-то всё кончается хорошо, но здесь было всё по-настоящему и очень серьёзно. Гарантий никаких, а только чистое везение.

Лёша встал на колени и принялся изучать оставшиеся кабели. Он щупал их, поглаживал и даже подносил ухо к ржавой шкуре. Ответа не было.

– Левый или правый? – Ёжь думал так напряжённо, что у него покраснели уши.

– А ты монету подбрось, – посоветовал Валентин. – Орёл или решка.

Электрик послушно достал монету и начал вертеть в руках, но потом сунул её Славику.

– Я несчастливый. Бросайте вы, и как судьба решит!

– Ты понимаешь, какую ответственность на меня возлагаешь? – спросил Славик. – Я, конечно, брошу… Но потом чтобы никаких претензий!

Лёша согласился. Решили так: орёл будет правым кабелем, а решка – левым. Славик резко подбросил монету, и она покатилась по тротуару прямо под ноги прохожему туристу. Тот, не долго думая, сразу же поднял её, и результаты остались неизвестны.

– Вот напасть-то, – вздыхал Лёша.

Монету отобрали у туриста, хорошенько его отругали и потом сделали новую попытку. На этот раз вышло ещё хуже. Судьба ускакала на газон, где после долгих поисков обнаружили совсем другую монету (лежавшую решкой наверх).

– Это же не наша, – беспокоился Лёша.

– Нашу теперь и не сыщешь, – сказал Дэн. – Травы эвон сколько… Чем тебе эта не подходит? Тоже знак судьбы!

Ёжь подумал и согласился. Решка означала левый кабель. Электрик поднял топор и замер. Он простоял в такой позе несколько минут, напоминая заржавевшего Железного Дровосека из сказки, а потом с силой опустил лезвие на правый кабель.

– Ты что делаешь? – крикнул Валентин. – Левый нужно было!

– Предчувствие у меня такое, – хрипел Лёша, нанося яростные удары по стальной обмотке. Кабель дёргался под ногами, как подыхающая змея.

Судьба – штука жестокая и несправедливая, но больше всего достаётся тем людям, которые её игнорируют и идут вопреки знамениям. Так вышло и на этот раз.

Лёша оглядел перерубленный кабель и изменился в лице.

– Ремонту не подлежит! – выдохнул он побелевшими губами и сел на траву.

Кабель оказался телефонным. Сотни мелких жил торчали из-под стальной обмотки.

– Балда ты! – Валентин был в страшной ярости. – Тебе говорят – левый! А ты? «Предчувствие у меня такое»…

Невезучий Ёжь ничего не отвечал и впал в ступор. Он обхватил руками живот и смотрел в одну точку, качаясь на месте, словно контуженный боец. Славик уселся рядом и потрепал его по плечу.

– Не расстраивайся! Поздно уже горевать-то… Это не ты несчастливый, а место тут такое! Вот я сейчас одну историю расскажу, которая со мной приключилась на флоте…

Дэн тоже сел на траву. Валентин нервно бродил возле трактора с бутылкой.

– Сломался у нас в гавани однажды ледокол, – вспоминал Славик. – Штука на северных морях наиважнейшая! Зимой без ледоколов просто никак. Этакие льды… Послали, значит, отдельную ремонтную группу, а меня и ещё одного парнишку – на усиление, с нашей плавучей базы. Какой из меня ремонтник? Никакой! Я им там ключи подавал да нужные вентили открывал-закрывал… Бились два дня разные специалисты, и всё без толку. Не могут найти поломку! А судовая машина с хороший дом размерами будет. Редкостная громадина… Однажды собрались старшие ремонтники и разложили чертежи на столе. Весь стол в схемах! Глядят и спорят между собой, а мы пока стоим в сторонке. Скучно мне стало, подхожу поближе. Стою и смотрю на этих «профессоров»… Один из них меня заметил и говорит: «Что думаешь, морячок? Где тут поломка?» И смотрит на меня, как солдат на вошь. Кто он и кто я?.. Ну, я тогда молодой был и горячий! Смело подхожу и тычу пальцем в один чертёж. Просто так, не глядя. «Вот здесь вся проблема!» Чего мне терять?.. Склонились они и разглядывают точку под пальцем, а потом как начали спорить. Ничего не понятно. Только и слышно: «труба», «клапан», «муфта», «давление»… Что вы думаете? Именно там поломка оказалась!

– И что? – осведомился Валентин. – Просто угадал. Что здесь такого?

– Слушай дальше… На другой день работаю снова на том ледоколе. Машину почти починили и профилактику наводим кое-где… Была там команда маляров, которые красили суриком трюмные помещения. И было у них с собой две лестницы – импортные и складные, лёгонькие, из алюминия. Красота просто! Засунули эти маляры одну из лестниц куда-то и забыли место. А ледокол этот – махина! Трюмы бескрайние и отсеков разных больше, чем номеров в гостинице «Россия»… Спрашивает у меня один: «Лестницу нашу не видал, случаем?» Отвечаю ему первое попавшееся: «На третьем уровне в шестом отсеке от кормы». Побежал тот маляр туда и возвращается с лестницей в руках. Как уж она туда попала – не пойму. Наверное, кто-то из команды ледокола решил прибрать к рукам, да и спрятал в тихое место… Но это ещё не всё!

– Нашёл носки капитана? Обнаружил личность злодея, использующего гальюн не по назначению? – насмешливо предположил Дэн. Славик не обратил внимания.

– В последний день работы потеряли наши растяпы один ключ… Есть такие специальные ключи странной формы с динамометром, чтобы прокладки затягивать на сальниках. Там нужна определённая сила зажима, чтобы не перетянуть. В общем – ценный ключ! Специалист этот, который тогда про поломку спрашивал, вызывает меня к себе и поглядывает этак… с прищуром. «Скажи-ка мне, всезнайка, где может быть наш ключ? На чертежах опять не покажешь?» И сидит лыбится… Ах, собака! Издевается! Я с уверенным видом говорю: «Ключ этот по ошибке забрал старший матрос Иванов и держит со своими инструментами». Кстати, никакого Иванова я не знал!

– Не скажи, что снова угадал…

– Именно. Нашли какого-то Иванова и у него тот самый ключ!

– Может, ты экстрасенс? – подозрительно спросил Валентин. – У меня целых три ключа пропали последнее время. Какая-то гадина стащила! Имя не укажешь?

Славик развёл руками.

– Не могу. Никакой я не экстрасенс. Это мы потом проверяли на тапках и тараканах. Впрочем, это другая история… Просто именно тогда и именно на том ледоколе как-то всё само у меня получалось. Прямо рождён я был для того корабля! Или он для меня построен специально… Мне потом их старпом предлагал после окончания службы идти к ним в команду. Отказался! Надоел мне этот Север с его льдами да вьюгами. Не для людей это место!

Электрик Лёша сделал из истории Славика правильные выводы. Он заявил, что силовые (как и прочие магистральные) кабели – это не его стихия, близко к ним больше не подойдёт, а рубить не станет даже под угрозой расстрела.

– Не моё это! Жил себе спокойно на заводе… менял лампочки с розетками… Зачем мне эта стройка и перестройка? Если бы лет десять ещё…

Что случилось бы через десять лет, никто так и не узнал. Беспокойная аптекарша вышла поливать свою клумбу и наткнулась там на Персикова, утопавшего среди ромашек и анютиных глазок. Поднялся невероятный шум.

– Это переходит все границы! – возмущалась аптекарша, потрясая лейкой. – Мало того, что весь день мне мешаете… Что этот человек делает на моей клумбе?

– Ничего страшного, – утешал Славик. – Немного прилёг отдохнуть. Утомился.

Он отобрал лейку и осторожно полил лицо Персикова. Тот невозмутимо лежал, как бревно, посапывая носом и слегка дёргая каблуками резиновых сапог.

– Я немедленно звоню в полицию, – женщина удалилась, гневно хлопнув дверью.

Электрик Лёша молча указал пальцем на перерубленный кабель. Дэн и сам сообразил, что полиции в ближайшее время можно не опасаться. Однако что же теперь делать?

– Как ты считаешь, – спросил он электрика, – вы со Стариковым сможете это быстренько починить?

Лёша разразился длинной речью. Починить (а тем более – быстренько) они со Стариковым такой сложный кабель не могут. Совсем и вообще не могут! Нужно ставить специальную муфту и тщательно соединить сотни тонких проводков. Даже возможности такой у строительных электриков нет. Нужно вызывать специальную бригаду телефонистов из города, которые полдня потратят на такое дело. Картина получалась очень мрачная, незаметно устранить проблему было невозможно. Придётся ехать в контору и известить вышестоящее начальство. А именно – Короткова! Дэн боялся даже представить, что будет…

– А с этим что делать? – Славик указал на Персикова. – Здесь его оставлять не по-товарищески.

– Зачем ты его вообще напоил? – напустился Дэн на Валентина.

– А я при чём? – удивился тот. – Я ему в рот не наливал и под пистолетом не заставлял! Жарко сегодня, и не рассчитал дедок своей нормы… Ты посмотри на меня! Стою, хожу, копаю и ещё сплясать могу…