– Любовь, значит…– Коэнна погладил козлиную бородку и хмыкнул.– Давно ко мне не обращались с такой просьбой, а когда обращались, то просили любовные эликсиры, или устранить соперника. Да простит Алуит неразумных! Но, с чего ты решил, будто я помогу тебе? Что мне с того?
Эльдар не спускал глаз с волшебника. Его первое впечатление о нём полностью подтверждалось! После недолгого молчания он сказал:
– Мне нечем отблагодарить вас кроме себя самого. Назовите цену – я отработаю долг.
– Хм… хм! – Коэнна призадумался сильнее, и, вдруг спросил в лоб.
– А, что ты делал в амаэльской сокровищнице?
– Так это…– Феранор ошеломлённо уставился на него и даже слегка отпрянул.– Это… я видел вас?
Он помолчал, собираясь с силами для ответа.
– Искал летопись Амаэля. Её собирались отправить вам в подарок.
– Твои хозяева пытаются подольститься. Откуда у тебя перстень с джинном?
– Его подарила мне Даемара, вскоре после моего возвращение из руин, но о его силе я не знал.
Коэнна снова хмыкнул. Сжал бороду в кулаке. Некоторое время он внимательно вглядывался в лицо Феранора. Потом вдруг сказал:
– Асдашир, оставь нас!
Джинн испарился, напоследок одарив Феранора сочащимся ненавистью взглядом. Это не укрылось от мага.
– Раны от обычной стали заживают на нём быстрее чем на собаке,– сказал он.– К вечеру от них не останется ни следа. Но джинны народ злопамятный, даже злопамятнее вас, алялатов. Потому, если тебе когда-нибудь придётся сражаться с джинном, используй холодное железо.
– Учту.
– Я обдумаю твою просьбу и твоё предложение. Но не зависимо от решения, я не прогоню тебя в пустыню как есть.
Феранор медленно поклонился. Это был не самый худший вариант.
– Отдохни, поешь, наберись сил,– продолжал чародей.– А после мы поговорим о твоей печальной судьбе.
***
Печёная баранина пахла тмином. Феранор задумчиво ковырял белоснежный рис, к которому, специально для него, подали ложку. Коэнна находился напротив и будто дремал, но эльдар был уверен, что он наблюдает за ним сквозь полуопущенные веки.
Знания Феранора о нём были отрывочны и скупы, в основном почерпнуты из слов Лаккэнана и Даемары. Однако этого хватало, чтобы понять, Коэнна личность прямо таки легендарная. Феранор не знал, сколько ему лет, но помнил, что родился тот в Амаэле – последнем оплоте эльдаров Риенлисета, а его мать эльдарская чародейка. Один из четвёрки сильнейших волшебников Атравана, он слыл эдаким благодетелем: избавил от чумы какой-то из городов, усыпил свирепого дракона и, что важнее, стоял у трона первого шах-ан-шаха, когда создавался сам Атраван. Десять лет он служил придворным магом Мурга-Шаху – прадеду Митра – потом почему-то покинул свой пост, но сохранил за собой привилегию не падать ни перед одним шахом ниц. Феранор подозревал, что одним этим привилегии волшебника не ограничиваются, ведь при дворе он появлялся когда желал. Сейчас от этого остроносого старикашки зависела его, Феранора, судьба.
– Ты не притронулся ни к напиткам ни к яствам,– заметил Коэнна, тоже, кстати, не съевший ни кусочка.– Тебе не нравятся кушанья? Повар самого шах-ан-шаха, готовивший эти блюда, был бы несказанно расстроен…
– Простите, хеир,– хрипло сказал Феранор, отодвигая блюдо. Ложка, воткнутая в гору риса, осталась торчать на её вершине как тотем.– Всё это выглядит великолепно, но мне кусок в горло не лезет.
– Вы, эльдары, не терпеливы, хотя впереди у вас тысячелетие жизни. Это всегда удивляло меня. Но раз ты так спешишь, то ответь мне на пару вопросов.
Волшебник опёрся локтями о стол, сложил ладони, подался вперёд.
– Предположим, что я внял твоей просьбе, перенёс тебя в твою страну. И что дальше? Похитишь невесту? Убьёшь всех, кто встанет меж вами, включая её отца.
Ранее Феранор уже думал над этим, потому отвечал без запинки.
– Я не желаю их крови и не хочу чтоб кровь будущего тестя была между мной и Талиан. Что же касается моей возлюбленной,– он вздохнул, прикусил губу.– Если она согласится, то да – похищу. В любом случае, хотя бы поговорю с ней. Она молода и наивна. Боюсь, меня очернят в её глазах.
– Если она действительно любит тебя, то не поверит никакой лжи.
Коэнна откинулся в кресле, побарабанил пальцами по подлокотнику, не сводя с Феранора внимательный взгляд.
– Амаль Бохми,– заговорил он снова,– да будет благословен прах его, говорил, что Алуита надо искать в Любви. Я помогу, но погоди! Ты ещё не слышал мою цену!
Вскочив в порыве радости, Феранор нехотя уселся на место.
– Сто лет твоей службы за каждый день,– отчеканил Коэнна.– Считая с мига когда ты перенесёшься домой и заканчивая моментом как вернёшься обратно.
– Хорошо.
– И на это время станешь моим абсолютным рабом!
Горло Феранора, и без того сухое, окончательно ссохлось. Он смог только кивнуть.
– Завтра,– коротко объявил маг.– На рассвете.
***
Уснул Феранор прежде чем голова коснулась подушки. Сказывались усталость и несколько бессонных ночей. Ему снилась Талиан. Нагая возлюбленная давала волю страсти жадно, неистово, но не с ним. Феранор, наблюдал за процессом стоя у её любовника за спиной.
Потом он увидел поле боя, сплошь усеянное павшими. Мрачные тени брели через него, под знамёнами Великого Эльвенора. Подул ветер и гордые стяги обратились в пепел…
Разбудил его первый луч солнца, проникший в окно.
***
Конь, которого ему предоставил Коэнна, был чёрным от чёлки до бабок. Он ожидал его перед воротами, взнузданный и осёдланный. К седлу был приторочен колчан с луком и стрелами, прямой меч. Позади, в скатке, нашёлся плащ, кольчуга, чешуйчатый панцирь и островерхий шлем с маской-личиной, атраванской работы.
«По крайней мере Коэнна достаточно великодушен, чтобы не включать это мне в счёт!» – подумал Феранор, рассматривая снаряжение.
Волшебник ждал его на террасе перед ступенями своего дома. За его спиной, в клубах чёрного дыма, маячила зубастая харя джинна. Конь нервничал, косил на чудовище карим глазом и беспокойно храпел.
– Возьми,– хозяин Оазиса Миражей протянул ему простенькое оловянное колечко.– Как пользоваться, думаю, знаешь? Потри его пальцем и внятно скажи «Асдашир». К тебе явится джинн. Вызовешь его когда соберешься вернуться.
Феранор принял кольцо, покрутил в пальцах.
– Вы даёте мне его просто так, без гарантий? А если я не вернусь?
– Считай, что я надеюсь на твоё благородное слово. Алуит над нами и всё видит! Если ты замыслил обман, твоя подлость непременно вернётся к тебе в стократном размере.
Феранор скептически приподнял бровь. Его удивляла и забавляла эта святая вера людей в то, что Создатель следит за ними денно и нощно. Постоянное упоминание имени и бесконечное восхваление казались ему в худшем случае подкупом, в лучшем – заискиванием. Ни тем, ни другим перворождённые не занимались.
– Мы безразличны богам. Но я вернусь.
Глава 19
В 2234 году III Эпохи владение Элвинатар захватил гном Бурумберик. Всадив в ворота топор, он объявил, что ныне это владения клана «Железных Перстов». Перворождённые Элвинатара почти не оказали сопротивления, вместо этого они занялись переговорами, выторговав у Бурумберика ряд привилегий и вольностей для себя. За это остальные эльдары дали им презрительное наименование «негантэ», что с тальи означало «торгаши».
Каугерик Хортийский «Летопись Времен»
Недолгое парение в абсолютной пустоте закончилось так же внезапно, как и началось. Феранор обнаружил себя на скалистом утёсе, стрелой вонзающимся в море. Небо на Востоке затягивали грозовые тучи. В трёх стрелищах высилась плотная стена леса. Ветер раскачивал кроны молодых аладоров. Стайка чаек, кружила над берегом, оглашая окрестности пронзительными криками. Было прохладно. Или так просто казалось, после атраванского зноя.
Феранор тронул коня, направляя его в сторону леса.
Итак, он в Эльвеноре. Сейчас Эвелиэн,48 следовательно, Талиан должна покинуть имение в Фарродене и вернуться домой, в Меллорафон, чтобы принять участие в праздновании Тантэ. Знать бы, какой сейчас день.
Громко ухал филин. Под копытами шуршала короткая, будто подстриженная, трава. Кругом ни палой листвы, ни веток.
Это Феранора не удивляло. Маленький народец неустанно заботился об эльвенорских лесах и Тантэ был праздником в их честь. Однажды мать привела его туда, в далёком-далёком детстве. В небо запускали множество горящих фонариков, танцевали на полянах пикси и спрайты. Всё чарующе и красиво. Потом отец сказал, что это день женщин и девушек, по традиции покровительствующих феям. У настоящих мужчин и воинов есть свои праздники.
Много раз он обдумывал, что будет делать, вернувшись в Эльвенор, но все планы были перечёркнуты последними событиями. Договор с Коэнной ставил очень жёсткие временные рамки. Если он хотел добиться успеха, то должен был рисковать. Рисковать дерзко и неожиданно!
Он выехал на дорогу – обычную грунтовку, утоптанную до каменной твёрдости – и застрял, потому что никак не мог сообразить откуда и куда она ведет. Он должен был появиться в хорошо известных ему окрестностях Меллорафона, но джинн мог закинуть его гораздо южнее или севернее этого места.
Капитан проехался туда-сюда, изучая следы и пытаясь по косвенным признакам определить, где находится. Если он уже севернее Меллорафона и поедет на Север, то упрётся в Саэтар – вотчину Дома «Единорога», куда ему совсем не надо. Если южнее и поедет на Юг, то попадёт к городу «драконов» Суванталксэ и Дикому Приграничью, куда ему тоже не надо.
Несколько минут он топтался в нерешительности.
Сначала он услышал голоса, потом различил мерный перестук копыт и мелодичный перезвон струн. Конь Феранора затрепетал ноздрями, фыркнул, тряхнул чёрной гривой. Из-за поворота выехало трое всадников. Один сидел на гнедой кобылке.
– Айя! – сходу приветствовал Феранор, снимая шлем, чтобы встречные могли оценить его остроту ушей и не приняли за разбойника.– Славы вашим Домам, милорды!
– Виндолин! – вразнобой ответили всадники и остановились.
По виду, типичные эльдары. У одного длинные серебристые волосы перехвачены налобными обручами, одежды приятного травянистого цвета. Герб, в виде осеннего дерева, говорил о принадлежности к семье Орнов – клиентов Дома «Единорога». Плащ скрепляла серебряная пряжка с изумрудом. На поясе меч, но, изнеженные руки однозначно говорили, что он не воин.
Второй отличался не только внешним видом, но и поведением. Небольшого роста, он постоянно крутился, дёргался и ёрзал в седле. Одежда ярких крикливых тонов, без гербов, за плечом лютня. Неприлично коротко и как попало обрезанные волосы открывали маленькие уши.
– Я, к своему стыду, заплутал,– первым заговорил Феранор.– Подскажите, в какую сторону Меллорафон?
– Туда! – опередил всех эльдар с лютней, указывая на Юг.
Феранор скрипнул зубами – он оказался прав в подозрениях. Не исключено, что всё специально, чтобы он заплутал и намотал лишний век рабства. Ну, троллье семя…
– Благодарю.
Он повернулся уехать.
– А вы, как видно, не местный? – остановил его обладатель изумрудов.– Нимуэлец?
– С островов,– соврал Феранор и представился.– Феранор Мистериорн.
– То-то у вас чудный вид,– эльдар с мечом улыбнулся, гордо представился.– Балиан Кириан. Управляющий арпэнского имения ан-лорда Анолла.
– Нэкил,– слегка надменно назвался лютнист, вскидывая острый подбородок.– Странствующий бард.
– Нам в одну сторону,– продолжал бард.– И, признаться, я буду рад ещё одному спутнику. Этот скучный тип уже порядком меня утомил!
– Ах вот как?! – обиделся управляющий.– Тогда, в Гуине, ты был не столь разборчив, когда выбирал компанию. Лишь бы убраться скорее, пока вместе с волосами с тебя не сняли и голову! А теперь, значит, почуял себя в безопасности и распустил, как павлин, перья?!
– Неправда, ты сам меня звал! Трясся, как осиновый лист, от мысли, что будешь ехать до Меллорафона один.
Феранор переводил взгляд с одного спорщика на другого.
– Что боялся, то было,– неожиданно признал Балиан.– По Приречью одному ездить опасно. Такое уж время…
Он вздохнул и вдруг разом посуровел лицом.
– А что просил сам – того не было!
– Простите,– не выдержал Феранор.– Какое «такое»?
– Что?
– «Время такое»,– повторил он.– Какое время?
– А вы не знаете?! Не верю, что нашёлся эльдар, не знающий, что происходит на Севере!
– На Селунию49 попаду скорее,– пропел бард.– Чем вестовой дойдёт до Нимуэля.50
– Война, сейчас, юноша. Самая настоящая война! – не обращая внимания на чудачества спутника, просветил управляющий.– Правда, не у нас – у соседей. Каркохтар – пал, Басхвалия в осаде. Орки бесчинствуют в Поречье, жгут, режут, насилуют… титлане бегут кто куда, но в основном к нам. Бегут и их легионы. Почему-то тоже к нам. Видели бы вы, во что превратились пограничные заставы. Это – помойка! А сколько бродяг там развелось… Беженцы, дезертиры, бандиты…
***
Они ехали по тракту, вдоль морского побережья, мимо скалистых утёсов, кипарисовых рощ, густых заповедных лесов с уютными солнечными полянами, заросшими грибными кольцами и сочной зелёной травой. Всюду чувствовалась забота и уход маленького народца. После жёлто-оранжевых песков пустыни, всё здесь ласкало взор. Сердце Феранора грустило.
Время коротали беседой. Феранор узнал, что его попутчики познакомились друг с другом на свадьбе. Балиана туда привела нужда срочно встретиться с лордом Аннолом, чьими имениями он управлял. Нэкила – меркантильное желание бесплатно поесть и заработать денег на празднике. Теперь Балиан возвращался в Арпэн, а Нэкил просто стремился убраться подальше от Гуина, где не оценили его талант.
– И где поменьше зелёных дозорных,– добавил он, с кислой усмешкой трогая короткую шевелюру.– В таком виде меня схватит первый же разъезд, а они, как на зло теперь на каждой дороге.
Феранор посмотрел на него с интересом, но от вопросов предпочёл воздержаться. Обрезать эльдару волосы – значило публично унизить, выставить на посмешище. Так помечали нарушителей клятвы, мошенников и мелких воришек, тех кто бросил вызов и сам от него уклонился. Ещё волосы обрезали изгнанникам и изгоям, в знак того, что им не было больше места в обществе перворождённых.
– Время сейчас такое,– ещё раз повторил Балиан.– Не было никогда, чтоб в Эльвеноре на дорогах нападали разбойники! Что толку от сторожевых рощ, если иноплеменные негодяи уже по эту сторону границы?
– А кто их сюда впустил? – поддел бард.– Лорды Домов, которые ко всему платят им жалование!
– А кому же тогда воевать? – Управляющий обернулся к нему.– Что же, нам снова лить свою кровь? Как будто мало её уже пролилось!
Они немного проехали молча. Балиан хмурился, жевал губы. Феранор замечал взгляды, которые тот искоса бросал на своих спутников.
– Мы целую Эпоху истребляли чудовищ и порождения Катмэ, неся другим Мудрость и Свет,– заговорил управляющий снова, произнося слова медленно, будто цедя.– Но пока мы боролись со Злом, гнилые Духом инородцы, вели с ним дела, торговали, делились Знаниями, кои получили от нас, занимались отвратительным кровосмешением! Подумайте только, они ложились в постель с мерзкими отвратительными тварями! Мало того, их государи заключают с ними союзы, убивают наших послов, подло бьют в спину!
Феранор промолчал, разглядывая землю под копытами коня. Ему вдруг вспомнилась история Агаолайта, рассказанная в подземной сокровищнице.
– Я скажу так,– продолжал вещать Балиан Кириан.– Довольно нам класть свою молодёжь во имя всеобщего блага. Пусть теперь повоюют другие – люди, гномы, неганты. Пусть они изопьют ту чашу, из которой веками пьём мы! Ты что-то сказал, певец? Я не расслышал…
– Я сказал,– повторил Нэкил.– Какая разница. Негант, энеир, анарид – одна родина, одна кровь…
– Неганты,– Балиан Киритан пренебрежительно скривил губы.– Братья? Тебе, бард, может быть, но не ровняй всех одной мерой! В моих жилах течёт кровь Нактэллина и Лаеры, приплывших в Амалирр на заре времён. Три тысячи лет мой род хранил её чистоту! А покажи мне неганта, в чьём роду нет людей? Разве, что кто-то из аристократии… Половину Эпохи они под властью людей и гномов… Не верю, что грязь не проникла и в них!
Музыкант фыркнул, отвернулся, снял с плеча лютню.
– Эта грязь не мешала им помогать нам во времена трудностей. Мы называли их друзьями. Теперь, когда беда пришла к ним, мы готовы их бросить…
– Я уже говорил тебе ранее, Нэкил, и повторю ещё раз. Мы не бросаем их, а всего лишь выжидаем и вскоре обрушимся на орду как возмездие Солнцеликого!
– Истинные друзья встречают опасность бок о бок,– обронил Феранор как бы между делом.
Балиан посмотрел на него снисходительно.
– В тебе говорит молодость, юноша. Доживёшь до моих лет – поймёшь, что…
– Честь и Порядочность не зависят от возраста,– резко заметил Феранор и, подумав, добавил.– И чистоты крови.
Балиан рассмеялся.
– Открою вам страшную тайну. Все эти возвышенные слова специально придуманы лордами, чтобы держать в узде других. Тех, кем сам Солнцеликий повелел властвовать! И нет, юноша, я не говорю о власти несправедливой, бесчестной. Отнюдь! Я говорю о власти разумной. Разумная власть тверда и долговечна, она не идёт на поводу у глупых эмоций…
Феранор резко повернулся, метнув в управляющего гневный пронзающий взгляд. Он даже как-то разом стал выше и раздался в плечах, нависнув над Балианом подобно утёсу.
– Лучше замолчите, хеир! – сощурившись, прошипел он, случайно дотрагиваясь пальцами до рукояти меча. Заметив это, управляющий съёжился и побледнел.– Вы рассуждаете о вещах вам не доступных!
На этом спор их заглох, и неловкую тишину долго нарушали лишь звуки леса.
***
Стоянку устроили под вечер. Балиан был необычайно сух и молчалив, и вообще старался держаться от Феранора подальше. Пользуясь этим бывший капитан, дал волю любопытству: спросил барда о его волосах.
– Горька доля свободного певца,– кисло поморщился Нэкил, невольно трогая ёжик на макушке.– Особенно если он любит петь Правду.
– Пел глумливые песни о «единорогах»? – попытался угадать Феранор.
– Вот ещё… Я – профессионал! Кроме того существует определённая вежливость, поэтому находясь в гостях, никогда не пою про недостатки хозяина, его друзей и союзников, а только про политических противников! Но альянсы и союзы быстро меняются, приходится прилагать массу усилий, чтоб быть в курсе событий.
– И кого-то из друзей лорда ты ненароком задел?
– Не поверишь. Я сам не поверил, если б не это! – бард профессионально выдержал паузу.– Эрандилов!
– Что?
– Одну из влиятельных семей Дома «Феникса». Они вдруг решили породниться с самим Каэелем Кейси!51 Не напрямую, конечно. Через его сына.
– Но…– протянул Феранор. – Этого не может быть!
Уголки его губ судорожно дёрнулись.
– Два разных Дома… Эрандилы не какие-нибудь младшие семьи, они…– лицо его снова обрело непроницаемое выражение.– Не верю. Как?!
– Ха! Я сам узнал имя невесты только на свадьбе! Тэа… не… Та… а-а, вот же хрен…
– Талиан,– глухо подсказал Феранор.
– Точно! Всё благодаря стараниям лорда Лемпениэля, который устроил…
Кровь стучала у Феранора в висках. Голос барда становился всё глуше. Он сглотнул, обдирая пересохшее горло.
– Нэкил,– спросил он, не узнавая собственного голоса.– Ты, говорил, свадьба в Гуине?
Бард что-то сказал и кивнул.
Пожав ему плечи в знак признательности, Феранор подлетел к коню, которого не успел расседлать. Попутчики взирали на него с крайним недоумением, но они уже были ему не интересны. Вскочил в седло, он галопом направил коня по дороге на Север.
До Гуина меньше двухсот лангои, он должен поспеть к утру!
***
Ветер раздувал его плащ, холодил сквозь звенья кольчуги. Он мчался сквозь кромешную темноту, по серой полоске дороги.
«Она – там… Скорее! Скорее!»
Коню будто передалось его настроение. Он нёсся, прижав уши, весь вытянувшись в стремительном галопе. Вот справа мелькнуло селение. Они проезжали его сегодня в полдень. Мелькают огни в окнах домов и гаснут вдали, он снова окутан ночной темнотой. И снова каблуки врезаются в солёные от пота бока коня.
«Выручай!»
Конь хрипит, раздувая ноздри, с вывернутых губ срываются клочья пены.
Широкий ручей. Мост. Копыта звонко стучат по замшелому камню. Усталый конь тянет его к воде.
Феранор хлопает коня по взмыленной жилистой шее.
«Нет, не сейчас, дорогой мой конёк. Потом, я напою тебя из собственных рук, насыплю полную торбу ячменя, одену в попону из шелка, отпущу в табун к кобылицам, обниму и расцелую твою морду, но сейчас молю об одном. Беги… беги быстрее. Неси меня в Гуин. К Талиан!»
У вестового камня, с надписью «66 langoi nai Guine» конь захрипел. Стал отбивать задними ногами, замедляться. Его повело в сторону с дороги. Он остановился, тяжело и медленно осел на задние ноги, низко опустил голову, часто-часто с хрипом дышал, вздрагивая мокрой шкурой.
Опасаясь, что он вот-вот упадёт, Феранор проворно выпрыгнул из седла. Обнял скользкую мокрую шею. Тихо всхлипнул.
– Нет… Нет! Ну что же ты?!
Жеребец поднял голову. Жалобное ржание огласило притихший лес. И вдруг ему ответило несколько лошадей. Зашумел ветер, раскачивая дубовые кроны. В просвет между ветвей заглянул месяц и Феранор разглядел выступающий из мрака чёрные силуэт крытой коляски и маленький табунчик пасущихся лошадей. Лунный свет играл на лоснящихся шкурах.
Медленно, будто не веря глазам, он пошёл к коляске. Высокая густая трава шуршала под сапогами. Остановился, не доходя десять шагов, когда его слух уловил характерный скрип арбалетного ворота. Грубый отрывистый голос пролаял:
– Не подходи!
– Айя, почтенные! – Феранор заметил отделившуюся от коляски фигуру и поднял вверх руки, в знак мира.– Я всего лишь одинокий несчастный путник и в ваших силах помочь мне. С кем я могу говорить?
Охранник был невысок. В руке он держал кривую атраванскую саблю.
– Со мной,– из-за коляски, сверкая желтовато-зелёными глазами, вышел другой.
Наставил на капитана арбалет, спросил, с отчётливым выговором жителя Турл-Титла.
– Чё надо?
– Я – Бальфур Лелинталь,– вблизи владений своих недругов Феранор не рисковал говорить правду.– Я пришел, просить помощи…
– Ближе к делу! – негант скривил губы.
– Мой конь едва дышит, а мне необходимо попасть к рассвету в Гуин! Прошу, дайте мне одного из своих коней в обмен на моего. Это очень хороший конь! В Атраване за такого дают не менее десяти солнц!
Феранор не очень знал атраванских расценок, но подозревал, что собеседники их тоже не знают и потому вдохновенно лгал.
– Десять солнц за едва живую клячу? Да ты чокнулся! Не… не выйдет!
Скрипнула дверца.
– Замолчи,– прозвучал женский голос, спокойный и властный.
Высокая, тонкая, она плавно и неторопливо выплыла из темноты и остановилась перед коляской. На ней было серое дорожное блио, простого покроя. Она зябко прятала кисти в широких рукавах. Лунный свет мертвил её бледную кожу и делал похожей на приведение. Шею, лицо и щёки прикрывал шелковый платок, оставляя открытыми только глаза. Взглянув в них, Феранор вздрогнул.
– Светлая хейри,– он быстро сориентировался, кто в этой компании главный и обратился к ней.– Если ваше сердце не уподобилось камню, умоляю помочь мне. Я спешу к возлюбленной, которой грозит беда. Если желаете, то возьмите вместе с моим конём всё, что на нём есть и мою броню в придачу! Я заберу только седло.
Феранор, без особой жалости, отдал бы и меч, но подозревал, что он ему ещё пригодится.
Недовольно бормоча что-то под нос, слуга прошёл мимо, принялся разглядывать предложенную лошадь. Женщина беспокойно повела руками, браслеты на запястьях тихо зазвенели. Она с интересом разглядывала Феранора.
Возможно она матрона одного из Домов, лишившихся власти после Исхода,– подумал он, изучая ее в ответ.– Это объясняло и тон, и неказистый вид, и малое количество слуг.
– Я спешу в Саэтар,– голос её звенел серебряным колокольчиком.– А с твоим конём я потеряю день…
Феранор опустил взгляд, чтобы никто не видел полыхнувший в нём огонь.
– Но сердце подсказывает мне помочь,– продолжала она.– Можешь взять каурую лошадь. Надеюсь, ты успеешь сделать то, что столь для тебя важно.
– Благодарю, пресветлая! – он вскинул голову, просиял.– Пусть вас хранит Солнцеликий.
И поклонился ей. Так низко, как ещё не кланялся никому…
…Снова скачка. Вновь под копытами стелется ночная дорога.
«Какие глаза,– думал Феранор.– Никогда не встречал у перворождённых таких… Жуткие, блеклые, бесцветные… почти сплошной белок с чёрной точкой зрачка!»
***
Лес внезапно закончился. Феранор увидел речку и рощу, а за ними позолоченные зарёй стены Гуина, его дозорные башни и крытые переходы. Дорога тянулась через посады этлинов – потомков переселившихся в Эльвенор не-эльдар, плативших за защиту работой в полях и в мастерских. На лужках паслись овцы, важно расхаживали по обочинам гуси, из-под копыт выскакивали пёстрые кудахтавшие курицы.
Вид эльдара с мечом вызывал у селян уважение. Его приветствовали снимая шапки, кланялись в пояс.
Посады кончились. Он увидел Храм Солнца – одинокий высокий холм с плоской вершиной. Луг у его подножья полностью заполняли разноцветные шатры, богато декорированные гирляндами, длинные столы, накрытые белоснежными скатертями, гордо реяли на ветру знамёна «единорогов», трепыхались хвосты штандартов с личными гербами Эрандилов. Вокруг них сотни эльдаров, самого разного положения, и слуг, ели пили, веселились и просто вели разговоры. Висел гул, отовсюду слышалась музыка.
Феранор прикусил губу, пытаясь определить, сколько дней идёт празднество. Эльдарские свадьбы длились семь дней, причём большая часть времени занимала подготовка к основному событию – восхождению новобрачных на священный холм, откуда, под солнечным оком Таэ они должны прокричать клятву. Обычно происходило это в день пятый, после чего начиналось самое безудержное веселье.
Пьяные под столами ещё не валялись. Это обнадёживало.
Он спешился, возле рощицы нашёл коновязь под временным навесом. Свадьба наследника Дома «Единорога» привлекала множество гостей, даже из-за границы. Какой-то негант из Турл-Титла, о чём свидетельствовал табатр с кентавром поверх кольчуги, отвязывал своего коня. Феранор сделал вывод, что число гостей постоянно меняется – одни прибывают, другие, принеся поздравления, уезжают. Подумал, что большое количество гостей ему только на руку. Проще затеряться.
И действительно. За столами с угощениями сидели не только перворождённые. Некоторые родственники Каэля Кейси притащили с собой наёмников-телохранителей. Феранора едва не задел плечом громадный гордландец с рыжей бородищей до пояса.
Слуг не было видно. Все блюда появлялись и исчезали прямо из ниоткуда, но вряд ли этим занимались укрытые невидимостью гвармолы. Скорее, кто-то из высоких лордов не поскупился на чары «перемещения». Феранор принял с ближайшего стола кубок с вином, отпил. Молодая парочка – вихрастый паренёк и девица с завитыми баранками волосами – с жаром целовалась за соседним столом.
Феранор покосился на них с лёгкой завистью и отвернулся. Ничего. Скоро он так же сможет обнять Талиан. До «Восхождения» жених и невеста на свадьбе находились порознь, встречаясь только для совместных обрядов. Искать её следовало в шатрах Эрандилов…
Звук рога и поднявшиеся следом гомон и шум ворвались в его размышления. У речки быстро собиралась толпа. Подтянув пояс, Феранор вскарабкался на дерево, чтоб лучше видеть происходящее. Увидел и чуть не упал.
«Это она!»
На берегу проходил обряд Таль’сандашаль, или попросту «Путь реки». Обычно его устраивали недель за девять до свадьбы, но так как её до последнего держали в тайне, то проводили прямо сейчас.
Его возлюбленная стояла босая на мелководье, подобрав полы батистовой нижней сорочки, а рядом стоял её жених – Эллан ан-лорд Кейси
Феранор крепче обхватил ствол, впиваясь в соперника взглядом, невольно сравнивая его с собой. Видный, статный, белокожий, с безукоризненно правильным лицом и старше его как минимум раза в два. На нём были простые исподние штаны, закатанные до колен. Пшеничные, заплетённые в две косы, волосы спадали на крепкие голые плечи. На шее сверкала тяжелая золотая цепь.
Он повернулся к его возлюбленной, взял её за обе руки. Они заговорили, обращаясь друг к другу и толпа хором подхватывала их слова.
– И смоют воды суету и зло… Катмэ не страшен… узам… ни закат, ни сталь, ни…ликого улыбки свет… кто слеп!
Феранор перестал дышать, до скрипа сжал зубы. Он видел, как отпрыск Кейси взял на руки его Талиан… его Тали! Ему сжигало желание броситься туда, вырвать её из его бледных рук, но сдержался. Мысленно пожелав сопернику оступиться (согласно традиции союз тогда считается несчастливым и расторгается), он соскользнул с дерева, сдирая ладони о шершавую кору. Ему было невыносимо видеть, как кто-то другой обнимает Талиан, как тискает её тело, плотно облепленное мокрой рубашкой, с алеющими сквозь ткань сосками…
Его пожелание не сбылось. Всё таки новобрачных к такому готовят, заставляют репетировать и специально выбирают на реке участок с галькой помельче.
Родственники, друзья и подруги окружили жениха и невесту, разделили, повели по своим половинам. Последовав за процессией невесты, Феранор оказался подле остроконечного шатра, такого широкого, что в нём легко бы поместилась вся его полусотня из посольского эскорта. У входа толклись плотной толпой гости и родственники, поэтому Феранор избрал тыльную сторону, где находился проход для обслуживающих Талиан гвармолов. Вместо полога его закрывала мерцающая завеса, будто сотканная из воды и солнечного света. Совершенно непрозрачная, не пропускающая ни свет, ни звуки, она медленно переливалась всеми цветами радуги. Гвармолы сновали через него с абсолютным бесстрашием. Выносили одни подносы с почти не тронутым угощением, заносили внутрь другие, с новыми яствами.
Феранор огляделся. Рядом не было ни одного эльдара. Гвармолов в расчёт можно не принимать – они не посмеют остановить перворождённого, особенно если он будет вести себя так, будто у него есть право здесь находиться.
Шагнув через занавес, он ощутил звон в ушах, легчайшее покалывание магии и едва заметное сопротивление. Внутри шатер был разделён на несколько частей. Он прошёл тамбур, где складывались продукты и из которого их забирали личные служанки Талиан. Проник в полутёмный будуар с низкой тахтой для отдыха, на которой сейчас были разложены платья. Его возлюбленная была здесь одна.
– Кто здесь?! – она обернулась на шорох, распущенные волосы хлестнули её по щеке.
В следующий миг глаза её удивлённо раскрылись.
– Феранор?!
– Я, хейри. Не бойтесь.
***
Она успела переодеться и стояла перед ним в розовом платье с высоким воротом и ниспадающими до пола рукавами. Изящную шею охватывало жемчужное ожерелье, кольцами спускающееся на соблазнительную грудь (увы и ах!) целомудренно скрытую тесным лифом.