Ядерный вальс. Полдень. Акты 1 и 2

–– Когда здесь был проток, пахло меньше. – ответила Купер. – Это старая система канализации, и эта ветка шла напрямую на очистительные барботеры. Это не попадало в город. Но если бы здесь был проток, нас бы уже смыло. Мы с Лиски тогда привязывались канатами, чтобы нас не унесло течением, когда вытаскивали урановую колбу, вопреки запрету нашего правительства.

–– Почему был запрет? – спросил Среда.

–– Один урановый магнат не хотел конкурентов. – ответила ему Алиса. – А как запахло жареным и оказалось, что наш уран после всех процедур может оказаться куда более качественным, решил прикрыть нашу деятельность с помощью конгресса. Но нам все равно удалось провести испытания на чистоту продукта, и тот ублюдок утерся. Его дорогой и дерьмовый уран оказался в проигрыше. А там еще и подтянулся профсоюз. Оказалось, что на его предприятии не выплачивают должные зарплаты. В итоге, правительство подогнуло под себя все его заводы, и решило-таки выплатить рабочим их деньги, чтобы они не бастовали. Тех, кто хотел, я приняла к себе на промышленные площадки.

–– «Мать-Тереза», значит…

–– Дима, этого я не говорила. – ответила ему она. – Я лишь стараюсь производить, делать вещи для своего народа и своей Родины, но при том не быть скотом и не обижать тех, кто работает со мной. – вдруг на их пути встала развилка. – Здесь нужно налево.

Налево шла очередная длинная и укрепленная штольня. Но уже не настолько протяженная, как та, которая была до развилки. Если можно было бы предположить, где они находились, то это было бы уже за несколько сотен метров от проходной «Циркона», на которой все еще гремели бои. И тут вдруг что-то впереди зашумело. Химический запах стал резко ослабевать. Привыкшие к темноте и желтому свечению химических палочек глаза различили какой-то водопад, который шел, казалось, прямо с потолка. Это была дождевая вода. Она собиралась и заливалась в приоткрытый люк. Здесь тоже были какие-то брошенные дома, похожие на оставленные человеком административные цеха, или что-то подобное. Может, после всего, здесь был клуб, или место сбора сатанистов, кто уж знал? Но точно одно – место покинули еще до того, как из приоткрытого чугунного люка начал вырываться химический запах «Циркона». Пусть невзрачный, не вызывающий доверия, но это был тот самый выход – пустующее здание в полупустом и заброшенном микрорайоне на окраине огромного мегаполиса.

– Это бывшая большая прачечная. – объяснила Алиса, закидывая винтовку на ремне за спину. Она прошла за шипящий и гудящий поток дождевой воды, и взялась за скобки лестницы, которые уходили вверх, к самому люку. После этого голос, чтобы ее слышали, пришлось повышать вдвое. – Она была в «черном районе», и активно функционировала до самых семидесятых. Потом квартал опустел. Это наш выход отсюда.

Взявшись за склизкие замшелые скобы, Купер подтянула себя вверх, чувствуя при этом, как химическая застоявшаяся вода спускается все ниже и ниже по ногам. За ней вверх, под холодный и бойкий душ из дождевой воды, поднялась и Ульяна. За ними Груз и Среда. Металл замшелых скоб был холодным и скользким. Мерзкие зеленые волосы водорослей лезли между пальцев и мешали ботинкам. Лететь вниз было около десяти метров, а внизу ждала все та же зловонная, но уже не такая концентрированная химическая жижа. Как и всегда, путь теперь был только один – неспешный и крайне аккуратный – вверх.

Отодвинув чугунный тяжелый люк, Алиса взялась за край пола и почувствовала, как ее руки как подводный камень впились в поток воды. Та затекала ей за рубашку, за бронежилет. Поливала сверху и хотела скинуть девушку обратно в канализацию. Но Купер подтянулась еще, поставила коленку на цветную бело-зеленую плитку пола, и выбралась наружу, подавая руку Ульяне. Люк оказался как раз внутри прачечной. Со всех сторон людей окружила кирпичная растрескавшаяся постройка, с целой кучей цветастых граффити и уже проросшими деревцами. Дождевая вода собралась в поток, и давно преодолела почерневший и сгнивший деревянный порог. Уровень ее постоянно повышался. Доходил иной раз даже до щиколоток. Ливень и не думал останавливаться, затекал в расщелины в крыше, между плит этажей, заливался в вынесенные и выбитые окна, звенел на обломках торчащего из рам стекла, и барабанил по стенам. Вашингтон смывало под громовыми серыми тучами, и, казалось, что непогода только нарастала. Да, нарастала, ведь и правда! Вместе с естественными раскатами грома, слышались еще одни – приглушенные и искусственные, созданные руками человеческими. Ракеты продолжали рваться, бомбы усыпали город-миллионник, стараясь смешать его с землей. Но в этом забытом уголке, в старой прачечной, было даже относительно тихо. Алиса наскоро осмотрелась, но ничего в дожде не увидела. Мрачными тенями вставали ближайшие покинутые и заброшенные двухэтажные каменные домики. А за ними потухший после электромагнитного импульса город, который сейчас, должно быть, уже наполняли передовые российские войска.

–– Мы примерно в шести километрах от Белого Дома. – объяснила мокрая с ног до головы Алиса. В этот же момент, выжимая собственные белоснежные волосы, она постаралась их замотать обратно в пучок, который так любит, с двумя японскими палочками. Он являлся ее фишкой, и невероятно трудно было представить ее без такой прически. Хоть волосы у нее были и длинные, Купер всегда их убирала. – И в четырех с половиной километрах от точки «Индия».

–– Таки что за «Индия»? – спросил ее Среда, сплевывая с губ лишнюю влагу. – Промок до нитки!

–– «Индия» – это конспиративная квартира. – ответила ему Алиса. – Там можно будет пополнить боезапас. А также найти рабочие средства связи. Там они разобраны и еще должны функционировать. Нам стоит связаться с «Прометеем» и отвести его на открытую воду. Если Громов завладеет подлодкой, и сможет без подтверждения запустить ее ракеты, он спровоцирует США на ответный ход и начнет обмен ядерными ударами. Тогда уже будет не до уговоров. Затем, наша цель – Белый Дом.

–– Президент в бункере? – спросил ее Груз.

–– Да, они действуют согласно плану. И, скорее всего, уже собрали и отправили группу эвакуации. Необходимо поспешить, чтобы перехватить чемоданчик.

–– А разве импульс не сжег его? – вдруг поинтересовалась Ульяна. – Что, если он уже не функционирует?

–– Все ядерные чемоданчики защищены от такого. Это слишком дорогая и единичная штука, чтобы пренебрегать ее защитой. Будьте уверены, у нас, как и у вас, сперва откажет техника, затем солдаты, и только потом чемоданчик.

–– Скорее всего, ваша передовая база откуда могут отправить вертолет уже не функционирует. – рассудила Вирхова. – Сколько понадобится времени, чтобы отправить группу эвакуации с самого дальнего аэродрома, предназначенного для этого?

–– Порядка получаса.

–– Не густо. – выдохнула Ульяна.

Часть 5

-– …Сколько остается до подхода передовых отрядов Национальной Гвардии?! – громко спросил один из командующих.

Пентагон являлся сейчас эпицентром если не военных, то точно словесных баталий. И пусть он находился под плотным обстрелом русскими ракетами, генералитет и сотрудники умудрялись функционировать. Пусть некоторые из отделений и подразделений, даже целые отделы этого здания, уже «вставали на лыжи», чтобы смотаться из-под огня, командная верхушка все еще оставалась на месте и решила дожидаться собственного подкрепления. Все надеялись, что возведенное в Холодную Войну пятиугольником здание, протянет еще немного. А то, в свою очередь, плавно рассыпалось. Прозвучал еще разрыв. С землей, после прилета русской корабельной ракеты, сравняло несколько этажей. Вывернуло наружу тройку кабинетов, со всем копошащимся там персоналом, который мгновенно превратился в пар. Люди оказались просто единичками и ноликами в программном коде боеголовки ракеты, зато более солидными по своему рангу цифрами, но уже в бланке потерь. Ни один из прилетов не расценивался ни американцами сейчас, ни русским руководством, как оборванные человеческие истории и жизни. В жерновах развернувшейся борьбы все пытались спасти именно свою задницу.

–– Передовые базы оказались под плотным ракетным огнем, сэр. – докладывал один из полковников. Все снова вжали головы в плечи. На этот раз бахнуло ближе. – Прибытие наземных сил откладывается по меньшей мере на полтора часа. Автомагистрали загружены гражданским транспортом и выбирающимся с территории населением. Даже если мы сумеем собрать значительный бронетанковый кулак, чтобы подавить городские бои с необозначенными формированиями врага, нужно иметь ввиду, что танкам и бронемашинами придется попросту давить эти колонны на въезде в город.

–– Необходимо обеспечить прорыв колонн в город. – будто бы не услышав последнее, заявил ему начальник. – Если русские начнут высаживать десант…

–– Сэр, получено донесение! – в дверях оказался раненный человек в порванном пиджаке. Он относился к разведке флота и в Пентагоне оказался из-за того, что отвозил друга, который уже погиб под завалами. Теперь должен был выполнять его должностные обязательства. – Один из наших патрульных самолетов рухнул на окраине города. Пилот сумел выжить и выбраться, его подобрало двое полицейских.

–– Ближе к сути! – рявкнули на него.

–– За грозовым фронтом были замечены русские десантные корабли!

–– Мы не можем связаться с нашим флотом, чтобы потопить их! – ответил кто-то еще в стороне. – У нас потеряна всякая связь, и нет никаких оперативных данных! Русские, черт побери, знали, куда и когда стоило бить, чем и по чему! Купер оказалась права… Черт!

–– Сколько до прибытия второй волны эвакуации?

–– Не больше получаса, сэр. Шесть эвакуационных вертолетов взлетают с запасной авиабазы. Все ближайшие оказались под ударами ракет и электромагнитного импульса.

–– Прикрытие есть?

–– Да, сэр. Эскадрилья Ф-18 должна быть уже в воздухе.

В забитых думами об обороне головах будто бы включился таймер. Полчаса до вертолетов, и полтора часа для подхода танков и БМП. Это время нужно было продержаться, постараться не стать смесью пыли, дождевой воды, остатков тола из ракет, и костей. Нужно было выжить, и постараться одержать новую победу для своей исключительной нации. Да?…

… Донесение до Пентагона опоздало по меньшей мере на пол часа. Никто и близко не подпустил мысли, во всей этой сумятице, что рухнувший на окраине Вашингтона разведывательный самолет видел только хвост растянувшейся колонны российских БДК. Передовые эшелоны кораблей, преодолев под прикрытием ракетных крейсеров и эсминцев заслон Береговой Обороны США, уже оказались у американского берега, уже открыли свои огромные носовые ворота и стали выгружать в оставленных, и забитых кораблями портах и гаванях ценнейший груз.

Грузом оказалось несколько десятков еще советских танков Т-80 и Т-72. Основные, Т-90, вместе со всеми их модификациями, остались воевать в Европе, против таких же, совершенных и вылизанных по своим характеристикам военных машин стран НАТО. Никто не питал иллюзий, что война в Европе будет легкой, а потому машины, более подготовленные к боям с новыми «Абрамсами», немецкими «Леопардами» и английскими «Челленджерами», оказались именно на основном, европейском прорыве. Танковый щит в Центральной России, уже начавший ко времени высадки у Вашингтона, свой марш на «помощь» Восточной Германии, был укомплектован совершенно новыми «коробочками». Здешние же танки были постарше, похуже по характеристикам и вооружению. Однако они оставались надежными и суровыми боевыми машинами, с по-настоящему холодным нравом и твердой броней. Они могли конкурировать с машинами Национальной Гвардии, а по сортам снарядов, даже превосходить ее. Именно то, что нужно было для окружения и отрезания Вашингтона от «большой земли». Однако это был далеко не весь груз.

За встававшими, как на параде, в ровные колонны танками, на асфальте портов и пристаней оказалось несколько десятков гусеничных ЗРК. Старые и новые – сюда стянули все, что смогли выгрызть из резервов, чтобы не сильно оголять тылы наступающей на Европу группировки. «Куб», «Бук» и «Тор» – они составляли основной противовоздушный кулак, предназначенный для того, чтобы закрыть небо над американской столицей для вражеских самолетов и вертолетов. Вместе с ними, с этими монструозными ракетными конструкциями, прибывали и более скромные в своих формах, но не менее смертоносные комплексы, рассчитанные на противодействие вертолетам и низколетящим целям. Один Большой Десантный Корабль был целиком набит перевозными радиолокаторами, с целой уймой антенн.

Солдат-флажковый показывал колоннам ЗРК, куда им стоило проезжать. Две установки остались у кораблей, в то время как остальные последовали за танками. Им стоило преодолеть по меньшей мере пятнадцать километров, прежде чем они выйдут на боевые рубежи. В то время как оставшиеся здесь зенитные системы, со свистом и скрежетом своих механизмов, уже подняли ракетные фермы для отражения возможного воздушного налета.

Не стали незваным гостем на причале и комплексы противокорабельных ракет. Высадка теперь могла не бояться удара с моря. Но и это было не все…

…Сухая квадратная ладонь коснулась холодного и шершавого, наспех покрашенного на заводе в несколько слоев, корпуса авиадесантной машины. Это был тот самый «Спрут», который собирали в Кургане. На его башне были выведены цифры – одиннадцать. Загремели крепления, содрогнулся и сам легкий танк. Самолет, который пролетал над грозовым фронтом, попал в зону турбулентности. Но суровый российский полковник, который успел на своем веку дважды увидеть, как горит Грозный – тогда и сейчас, который был в горах Дагестана и Осетии, который поклялся себе, что войн больше не будет, и который ошибся, не шелохнулся. Десантник был в полном боевом обмундировании, готовый к прыжку, как только ему скажут. Он шел в бой вместе со всем своим полком, летевшим сейчас на нескольких Ильюшиных. Восемь самолетов, растянувшихся широким фронтом, продирались через непогоду, в которую десантникам предстояло еще и нырнуть с парашютом. Полковника терзали смутные сомнения насчет всего этого, но решение уже было принято. Он не останется на борту транспортного самолета и прыгнет вместе со всеми своими ребятами. Как делал всегда – сделает и сейчас.

–– Товарищ полковник, до высадки две минуты. – сказал ему сидящий у борта самолета майор, его правая рука. Получив в ответ лишь вздох, он повернулся к иллюминатору, рассматривая посверкивающие молнии под серым крылом самолета. Тоже вздохнул.

Полковник все-таки сел на свое место. Хотел еще немного побыть в спокойствии и относительной тиши, не ловить себя каждый раз, как Ильюшин тряхнет на воздушной яме. Но взгляд его не отрывался от новеньких, только поставленных в его полк «Спрутов». И смутные сомнения с каждым разом только усиливались. С немым вопросом на него повернулся майор.

–– Что? – спросил командир.

–– Товарищ полковник… – не знал, как подступиться тот. Вопрос был не из самых простых, но все-таки терзал его. – Думаете, если бы она была жива…

–– Она бы не допустила, Илюш. – ответ сорвался с губ, собранных в грустную улыбку.

Через пол минуты, по команде, во всех восьми военно-транспортных самолетах, летевших прямо над низким грозовым фронтом, десантники встали в колонны. Со скрежетом и воем начали открываться широкие люки. Сработала катапульта выброса. И первый «Спрут» из каждого такого самолета покинул грузовой отсек…

…Звено американских перехватчиков, выкрашенных в светло-серый цвет не слишком выделялось на фоне развернувшегося под ними грозового фронта, что все сильнее наползал на континент. Их путь лежал на восток. Предстояло выйти на оперативный простор над побережьем, и прикрыть эвакуацию от российских самолетов и вертолетов, которые могли бы подниматься в это свинцовое небо с борта «Адмирала Кузнецова», который уже смогли обнаружить высоколетящие самолеты разведчики. Но два «стелса», что и нашли авианосец, уже легли градом обломков прямо на морскую гладь, похоронив в себе и пилотов. Расчеты русских ЗРК на авианосце были в полной боевой готовности и застали разведчиков врасплох.

–– «Казак-1-2», наблюдаю сигнатуры на радаре! – заявил вдруг один из американских пилотов. Он был командиром звена, боевым майором, который летал еще над Кандагаром во времена американского присутствия в Афганистане. – Матерь Божья, это русские «Кандиды»! Они выбрасывают десант!

–– «Казак 2-2» к бою готов!

–– «Казак 2-3» готов! Цели захвачены!

–– Огонь! – скомандовал пилот головной машины.

Вдруг в голове раздался страшный вой. На приборной панели загорелась красная яркая лампочка, собственным светом скрывая стеклянные приборы и жидкокристаллические экранчики перехватчика.

–– Ракета! Ракета! – завопил второй пилот. – Уходи вправо! Уводи машину!

Одновременно с подлетом русской зенитной ракеты с пилонов истребителя сорвались две ракеты «воздух-воздух». Раздался чудовищный по силе взрыв и носовую часть истребителя, решившего резко дернуть в бок, разорвало в дуршлаг вместе с пилотами. Одна из пущенных им ракет сдетонировала сразу после включения двигателя. Вторая же успела прорваться через торообразное облако осколков и обломков головной части боеприпаса, запущенного с «Бука». Отечественные комплексы накрывали небо непроницаемым зонтиком, и американцы проиграли свое первое воздушное сражение с настоящей, не повстанческой, армией…

…Алиса не понимала, что сейчас происходило, но под ногами, даже под толстым слоем постоянно перетекающей с места на место воды, задрожала земля. Асфальт начал ходить ходуном как от подземного толчка. А потом еще, еще и еще. Взгляды всех людей из группы приковали удаляющиеся за стеной дождя прямо в небо красноватые светящиеся точки. Огромные и толстые дымовые следы ракет зенитных комплексов расчертили небо в клеточку. Копьеобразные ракеты срывались с ферм «Буков» и «Кубов», вырвались из шахт «Торов» и срывали крышки с пусковых контейнеров «Ос». Десятки и сотни тысяч килограммов металла сейчас летели против других десятков и сотен тысяч килограммов металла, но уже содержавших в себе настоящую человеческую плоть. Осознание пришло быстро: в мчащихся над грозовым фронтом, и невидимых из-за этого истребителях были уже трупы.

Вспышка! Еще вспышка за свинцовым тучевым слоем! Каждая из этих вспышек отсчитывала из кассового аппарата Министерства Обороны США несколько десятков миллионов долларов. Советские ракеты рвали истребители на лоскуты, а те не могли ничего с этим сделать – численный перевес был именно в сторону вовремя и удачно высадившегося дивизиона ПВО. С неба, подобно обломкам космических аппаратов в Берлине, начался сыпаться уже американский авиационный алюминий. Спасательных парашютов не было. Горящий град из изорванного металла и кусков боеголовок обсыпал землю так же, как и природный дождь. Молнии метались по небу, подсвечивая все новые и новые дымные следы ракет, тракты падающих осколков и обломков самолетов. Все это валилось на жилые, когда-то совсем недавно, дома. На лужайки и на застывшие на шоссе и автострадах машины. Падало на школы и колледжи, на административные здания, фасады полицейских участков. Теперь Вашингтон уже не был темным – его подсвечивали пожарища уничтоженных самолетов. Еще и еще ракеты! Да сколько же их произвели заводы канувшего в лета красного гиганта…

–– Эти идиоты из Пентагона перебьют все наши самолеты! – воскликнула Алиса, утирая поднятое к непроглядным тучам лицо. Она с острой болью в сердце смотрела на каждую такую не природную вспышку за броневым слоем изливающихся дождем туч.

–– Смотри, там вспышка! – указал рукой Груз. И шустрее всех обернулась на его указание Ульяна. Она уже поняла, что на этот раз ракета ударила с другой стороны, где-то над побережьем.

Да, это уже был не американский самолет. Сорвавшаяся с пилонов головного перехватчика ракета «воздух-воздух» нашла свою цель, и встретилась с ней лицом к лицу. Ракета угодила в лонжерон крыла и сорвала с крепления два двигателя. Резкий взрыв дернул «улыбающийся» Ил, и подбросил его в воздухе на несколько метров. Зачадив, Ильюшин, вместе с не успевшими покинуть самолет десантниками, резко накренился на обломанное крыло. Разваливаясь и изламываясь от повреждения, он начал переворачиваться. Потерял управление. Кабина разошлась прямо в воздухе. Обезглавленный самолет, горящей кометой вонзился в непроглядные тучи

Ульяна увидела, как громадный Ильюшин, который она столько раз наблюдала изнутри, пикировал точно на городские кварталы. Еще секунда и раздался грохот. Самолет врезался в землю. Сотня десантников уже не вернется домой.

Вирхова видела весь путь самолета с небес на землю, но не проронила ни слова, не дрогнула ни одной мышцей на лице. Ведь на нем застыла свирепая, но при том ничего не понимающая мина. Она была свидетелем того, как ее братья, как ее солдаты, которые решились выполнять свой солдатский долг, зажарились в фюзеляже сгоревшего самолета, а потом резко оказались на земле, разлетевшись, скорее всего, на очень мелкие частицы. Ее сердце заныло, а к горлу подступил чудовищный по своей остроте ком. Ей хотелось сейчас реветь, кричать от того, что она увидела. Но она не могла, понимала внутри себя, что на любой войне бывают потери. Она сама когда-то оказалась потерей. Однако не могла это терпеть, не могла сдюжить этот вид и ту мысль, что она могла бы их всех спасти. Не известно, как, но верила – могла. И должна была! Но все осталось позади, и теперь ее десантники были трупами на американской земле!

Она, как закипающая бомба, зашипела, рассвирепела до небывалого состояния. Казалось, в таком состоянии она могла бы в одиночку свернуть всю войну, разорвавшись ядерной боеголовкой, но нет. Она не шевелилась, душила внутри себя резко поднявшиеся девятым валом небывалые чувства. Вирхова находилась в самом эпицентре начавшейся Третьей Мировой, и теперь нужно было мыслить без эмоций. Так, как ее научили мыслить. Холодно и жестко. Потери есть потери… Потери, есть потери, твою мать…

–– … вот где эти «Спруты» … – смогла лишь выдать она, увидев то, как в непроглядной стене дождя все-таки показался строенный воедино парашют.

За ним были еще и еще купола. Десантники сыпались с небес, как должны были – практически ровными, с незначительными отклонениями каждого парашюта в сторону, линиями. Шеренгами, даже. Десятки, сотни парашютных колоколов! Этот момент на душе Вирховой на мгновение стало вдруг спокойно. Она понимала, что высадка происходила, в общем-то, удачно. В этом была и ее заслуга, в этом был ее опыт и ее обучение. Ее помнили и к ней прислушивались. И именно она, пусть и не была с парашютом за плечами сейчас, помогала своим солдатам выжить и десантироваться без особых происшествий. Сбитым оказался всего один самолет, сотня десантников. Но это была меньшая из возможных к оплате цен. ПВО помогло невероятно, ракетчики вовремя закрыли небо над американской столицей.

–– Господи, сколько же их? – спросил вдруг Среда, неуютно сжимая в руках автомат.

–– Полк. – уверенно ответила ему Ульяна, все еще смотря на раскрывающиеся в небе купола. – Мы отрабатывали именно такую тактику. Командование отправило полк. Но, до земли уже доберется меньше…

–– Ты же можешь их переманить на нашу сторону! – предложил, явно не подумав, Дима.

–– А ты, бля, скажи мне, как?! – резко подалась на него Вирхова. – Как я объясню своим людям, почему нахожусь в окружении директора ЦРУ на американской земле и прошу их перейти к прямой конфронтации с наёмниками, работающими на нашу страну?! Как бы я, блять, не хотела, нам придется действовать самим. Наперекор всем! Я не хочу потерять доверие моих людей.

–– У тебя его море. – ответил ей тот.

–– В разумных пределах. – сбавив тон, отошла она на шаг назад. В ее голосе вдруг стало на несколько ноток сожаления больше. Она будто бы раскаивалась в чем-то. – И точно не в таких… Твою мать…

Она попыталась закурить, но на проливном дожде спички все никак не хотели поджигаться. С мгновение подумав над своими словами и действиями, явно с долей ярости в движении, выдернула из губ сигарету и выкинула ее в сторону. Тяжело выдохнула, и попыталась успокоиться. Хотя не могла, не могла спокойно стоять и размышлять, когда ее солдаты – ее десантники, к которым она питала самые теплые чувства, в силу специфики войск и ее истории внутри этих войск – оказывались втянутыми в сомнительный блуд Громова, в новую Мировую Войну, которая с каждой минутой промедления, и с каждым взорванным над грозовыми тучами американским или российским самолетом, грозилась перерасти в Первую Ядерную. Хотя почему «первую»…

Ульяна вспомнила про себя легендарные слова о том, что неизвестно каким оружием будет вестись Третья, но вот Четвертая Мировая война будет использовать палки и копья. Человечество достигло пика своего военно-технического развития, но одновременно с ним и пика деградации страха. Точка, когда все боялись ядерного оружия, оказалась пройдена. Сейчас на него смотрели со слепым восторгом, считали, что всех им победим. Но победа может оказаться над самими собой…

–– Мы прорвемся. – приободрил Вирхову Груз, шлепнув рукой по ее плечу. Под его ладонью оказался мокрый до нитки и тяжелый шерстяной свитер.

–– Да, блять, мы прорвемся… – еще раз вдохнув и выдохнув, согласилась с ним Ульяна.

–– Придется действовать аккуратнее. – ненужно заметил Среда. – Но в городских кварталах такую блоху как мы… – наскоро он оглядел окружавшие их темные дома с потухшими окошками. Группа была на пересечении городских дорог и стояла под неработающим теперь светофором. На другой стороне была закрытая лавка с хот-догами. – …поймать будет нелегко, да?

–– У десантников другая задача. – мотнула головой Ульяна. – Они прорываются через город и блокируют подступы к нему. Для этого им и нужны авиадесантные машины с танковым орудием. Они не подпустят «Абрамсы» Национальной Гвардии к городу и оцепят его.

–– Но они же будут проходить через город? – спросила вдруг Алиса. И как-то вдруг смутилась от этого.

–– Будут. – не заметив ее смущения, ответила Вирхова. – Но миновать колонны возможно. Если не привлекать их внимания, они не станут отвлекаться на поиски соединений противника. Этим будут заниматься либо наемники, либо мотострелковые части, которые наверняка находятся в одном из десантных кораблей.

–– До «Индии» еще километр. – тихо произнесла Купер. – Давайте, здесь направо. Пройдем через…

Вдруг на той стороне улицы резко загорелись фары. В шуме дождя и развернувшегося в небе краткосрочного воздушного боя между зенитными ракетами и американскими самолетами, никто не смог заметить, как в трестах метрах от них на десантной платформе прямо поперек дороги плюхнулся один из «Спрутов». Он оказался посечен осколками взорванного самолета, но все же приземлился и укомплектовался экипажем и десантом. С неслышными переговорами, крылатая пехота грузилась на броню и начинала движение по дороге. Точно на группу Алисы.

–– В сторону, живо! – приказала та.

Но и на той стороне домов раздался лязг гусениц. На мгновение показалось, что десантники на их броневых машинах, загоняли четверых человек в «вилку». Но нет, просто они были повсюду – десантная операция раскидала соединения единого полка по разным улицам и паркам, и теперь каждая из таких машин действовала самостоятельно. Самостоятельно же выдвигалась по опустевшим, но заставленным машинами улицам прямо на внешнюю сторону города, чтобы занять господствующие позиции и удержать Вашингтон до подхода танковых колонн из портов. Пара мостов оказалась непригодна для переправ, а потому десантникам предстояло продержаться уже чуть больше положенного. Но им ведь не привыкать…

Алиса прокралась вдоль стенки многоэтажного здания, на первом этаже которого, в лучших традициях капитализма, была целая уйма бутиков и магазинчиков. Дорога здесь была целиком заставлена машинами, и Купер понадеялась, что ВДВ выберет более простой путь для продвижения, но не могла и подумать, что все дороги, по которым из точки высадки могла пройти десантная машина были такими же, как эта. Лязг гусениц все усиливался, и Купер не знала, куда можно было уже спрятаться. Промелькнула мысль затаиться под машинами, но был риск просто захлебнуться от уровня воды, доходившего уже до самых лодыжек. Дождь хлестал как из ведра, и принимать горизонтальное положение можно было только «нырком» в водные потоки. В небе вдруг снова раздалась искусственная вспышка, и раздался рев ракеты «земля-воздух» – комплекс находился где-то совсем близко, может, даже стрелял с марша. А затем, прямо за взрывом за облаками, между грозовыми тучами и грешной американской землей промелькнула изломанная острая молния. В ее вспышке из-за угла дома показалось орудие «Спрута», а за ним и несколько солдат на броне. Пробираясь прямо по автомобилям, с дикой встряской всего экипажа, боевая машина выходила из-за угла. Она обласкала светом своих «прищуренных» из-за светомаскировки фар еще не тронутый брошенный транспорт, и вывернула на улицу. Но Купер и группы там уже не было. В последний момент, как фары бы выхватили пятки удирающего от обнаружения Димы, все они скрылись в небольшом магазинчике.

–– Заметил что-то! – вскрикнул с брони один из десантников. – Двадцать метров, справа!

–– Семенов, Матросов, спешиться и осмотреться. – приказал командир, сидящий около пушки. Он упер короткий Калашников прикладом в люк механика водителя и подался вперед, пытаясь и сам что-то рассмотреть. – Огонь без причины не открывать. Нам надо проскочить, как можно скорее. Поехали!

–– Твою мать… – прошипела Ульяна. – Почему они остановились?

Увидев, как с брони спрыгнуло два солдата, Вирхова отпрянула от магазинной витрины, скрываясь в темноте помещения. Быстрым, но не слышимым шагом, зашла в подсобку, но дверь не закрыла. Успела только шикнуть на съежившегося за кассовой стойкой Груза, и посмотреть на укрывшихся за товарным рядом Диму и Алису. Последняя была в ногах, и лежала прямо на полу, едва ли не захлебываясь от поступающей за порог дождевой воды. В тот же момент, как заскрипела, но остановилась в своем движении дверь подсобки с Ульяной, в разбитые двери магазина неспешно вошли двое рослых десантников. На их автоматах включились фонарики, и Вирхова еще сильнее вжалась за дверь, чтобы не оказаться обнаруженной. Однако, больше нее рисковали Алиса и Дима. Они лежали валетом прямо за товарной стойкой посреди магазина. Если десантники пройдут еще чуть глубже…

Но они вдруг остановились, не дойдя полметра до центральной товарной стойки. От их шагов по воде на полу пошли кольца. Среда это заметил и нервно сглотнул, понимая, что скорее всего именно на его голову сейчас смотрит поднятый десантником автомат. Нужны были крепкие нервы, чтобы все это сдюжить, но он не поддался на соблазн, и продолжал сидеть тихо. И вдруг, когда луч фонаря выхватил товарный ряд на боковых полках, Ульяна невольно, преодолевая подкатившее к горлу конское ржание, тихо усмехнулась. Алиса знала куда завести группу, чтобы ее не обнаружили.