Тени мудрецов. Часть 1

– Чем же я плох? – по-мальчишечьи дует губы Остий, а мне иллюминатор больно впивается в спину. Отступать больше некуда.

– Духи говорят со мной, когда пожелают, – отчаянно кошу под психа, расфокусировав взгляд и оттопырив нижнюю губу. Можно еще слюну пустить, но это слишком. – Там в безграничной высоте мира за барьером они, как кометы, яркие и шумные. Проскальзывают мимо, чуть задев хвостом, и шепчут мне, называя имя. Вашего не слышу.

Кажется, перестаралась. Остий хмурится и отодвигается от меня. Такой обескураженный, что удержаться невозможно. Растягиваю губы в дебильной улыбке. Младшие курсы. Семь циклов. Детская выходка.

– Хорошо, если услышишь, скажи, – бормочет разведчик и кивает на прощание.

За порыв стыдно, но чем меньше цзы’дарийцев знает, как я работаю, тем лучше.

По громкой связи объявляют выход на орбиту и транспортник оживает. Учащенным пульсом стучат военные ботинки, кровеносная система коридоров заполняется коктейлем из экипажа, пассажиров и воодушевленно попискивающих дронов. Лавирую в потоке, протискиваясь на нижние палубы к грузовым отсекам. Здесь со стен будто содрали внешнюю обшивку, обнажив ребра жесткости корпуса и коммуникации корабля. Толстые кабели и гибкие трубы опоясывают стены, свиваются в узлы и расходятся в разные стороны. Потолки в коридорах настолько низкие, что приходится наклоняться. Наконец, преодолев полосу препятствий, догоняю нашу группу у входа в грузовой трюм.

– Тиберий, – окликает Публий, – опаздываешь, рядовой. Форма одежды походная маскировочная, нашивки снимай.

Офицеров теперь не отличить друг от друга. Погон нет, эмблем разведки, пехоты и медицинской службы тоже. Только у Наилия на белом воротнике поблескивает золотая кайма. Генеральская рубашка. Уловка, придуманная когда-то, чтобы вражеские снайперы не находили его в толпе одинаково одетых военных слишком легко, а свои знали, что перед ними генерал. Спешно срываю нашивки и прячу в карманы.

– На погрузку десять минут, – командует Наилий.

Здесь легенда о моих мнимых болезнях не поможет. Офицерам по статусу не положено таскать ящики с оборудованием, поэтому грузимся мы вдвоем с Труром. Безликие черные кейсы помечены глифами и цифрами. Их нам шустро выставляют на ленту транспортера двое складских работников, успевая пропикать сканерами надписи. Учет, контроль и порядок. Хвала несуществующим богам, это не полевой госпиталь! Кейсы легкие, забрасываются в багажное отделение капсулы играючи. Лишь один неожиданно оттягивает руки, но Трур заметив, как я чуть не роняю его на пол, тут же забирает.

– Этот последний, садись в кресло и пристегивайся.

Взлет в десантной капсуле я пережила и с посадкой справлюсь. Всего-то пять минут трехкратных перегрузок, и я на месте.

– Садимся лихо, – говорит Остий, – прямо во внутренний двор королевского дворца. В последней дипломатической ноте нас крайне вежливо попросили не покидать его пределов во избежание обострения ситуации с лиеннами.

– Да хоть в покои Таунда, – отзывается генерал, – мы на этой свадьбе такие же гости, как свита Рагнара. Потерпят. Герметизируемся.

Хватаюсь за ручки на кресле и смотрю, как медленно поднимаются лепестки капсулы, отсекая нас от грузового трюма транспортника. Последние глотки родного воздуха забираем с собой. Дальше только другой мир, чужая речь и незнакомые звезды над головой. Индикатор моргает трижды и я, задержав дыхание, падаю вниз.

Перегрузка вжимает в кресло, наплевав на все системы компенсации. Я такая тяжелая, что не хочу шевелиться. Сквозь шум в ушах не пробивается даже тревожный писк таймера. За несколько мгновений до касания земли капсула выравнивается вертикально и бьет по ногам. Можно вздохнуть свободно, но недолго. Створки падают на землю, Эридан встречает горячим влажным воздухом и далеким криком птиц. Сквозь закрытые веки чувствуется яркий свет, и в нос бьет густой, настоянный не один день, аромат трав и цветов. Как у нас на юге. Только светило другое, и мы здесь чужаки.

Впереди до прозрачной синевы неба тянутся стены и башни королевского дворца. Нежно-кремовый камень изрезан скульпторами до причудливых барельефов, а купола башен защищают их от палящих лучей, как бирюзовые зонтики. Лес обступает площадку для посадки со всех сторон. Зелень сочная, яркая и по-своему нахальная. Лезет прямо к капсуле, качая гигантскими листьями. Цветы алыми и пурпурными брызгами пробиваются, как сорняки сквозь бетонные плиты. Или это не бетон, а тоже камень?

– Выгружаемся, – командует Наилий, первым ступая на эриданскую землю.

От жары в рубашке и черном комбинезоне можно свариться. После второго ящика, поставленного на плиты, у меня кружится голова.

– Тиберий? – глухо зовет Публий и трогает за плечо. – Тебе плохо? Сядь, мы дальше сами.

Военврач заставляет меня усесться на ящик и ныряет в багажный отсек капсулы за кейсами. Слабый рядовой Тиберий, не тренированный. Смотрю, как мужчины играючи разгружают капсулу и завидую. Будь я чуть крепче, не ловила бы сейчас на себе взволнованный взгляд Наилия и заинтересованный Остия. Оскорбляю своей немощью всех нилотов Марка Сципиона Мора. Не отстанет разведчик, пока не докопается до истины или более правдоподобной версии.

От ворот дворца к нам не спеша и в развалку идут местные. Рукава на светлых рубашках короткие, вместо штанов легкие шорты и на ногах обувь, чем-то напоминающая домашнюю. Ходить в ней гораздо легче, чем в тяжелых военных ботинках. В справке писали, что кожа у эридан темная, но я не ожидала, что настолько. Она почти черная, как и короткие курчавые волосы. Ростом местные выше любого цзы’дарийца на голову и шире в плечах. Все чем-то похожи друг на друга полными губами и плоскими широкими носами с выразительно раздувающимися ноздрями.

– Багаж к досмотру, – зло приказывает один из них, положив руки на ремень с кобурой для пистолета. Спустя мгновение до меня доходит мысль, что поняла я его так, будто говорил он по-цзы’дарийски. Работает биопереводчик.

– Долгих лет и процветания, нэллы, – вежливо отвечает Остий и выходит вперед. – Мы здесь по приглашению Её Высочества. Багаж подробно задекларирован и нужды в досмотре нет. Разве вы не получили…

– Заткнись, белый сброд, – грубит эриданин и смачно сплевывает под ноги разведчику, чудом не попав на ботинки. – Твой трусливый зад после пинка должен лететь домой, а ты здесь торчишь, как чирий на ляжке. Подотрись своей декларацией, я сказал багаж к досмотру!

По движению губ понимаю, что произносит другие звуки, но я слышу слова родного языка. Бактерии лихо заменяют местные грубости на понятные мне. Мужчины напрягаются, вытягивая спины. На поясах пусто, оружие офицеры сдали еще при посадке на транспортник, а эридане вооружены пистолетами и ножами. Знаю, что в кейсах не подарки наследной принцессе. Боюсь, что агрессивно настроенные местные просто отнимут все наше оборудование, и операция провалится, не начавшись.

– Нэллы, при всем уважении к воле Его Величества и условиям расторжения договора, мы здесь не как наемники, а как гости принцессы Имари, – Остий продолжает говорить вежливо, хотя мне казалось, что оскорблений стерпеть не должен.

Биопереводчик второй раз игнорирует обращение, значит, часть слов я тоже буду слышать и произносить по-эридански. Разведчик еще раз напоминает, что груз согласован, и досмотра не будет. Местных четверо против нас шести. Эридан ожидаемо злит отказ. Я вижу, как идет волна возмущения от вспышки ярости в глазах по плотно сжатым губам до рук, вздрогнувших за мгновение до того, как местные хватаются за оружие. С громкими щелчками с пистолетов снимаются предохранители, и стволы упираются в головы Остия, Наилия, Рэма и Трура. Тот, что требовал досмотра, кричит, брызгая на разведчика слюной и шлепая толстыми губами:

– Сикин тамбо! Еще одно слово и ты будешь пить мою мочу! Открывай ящики!

– Не стоит, – спокойно отвечает генерал и эриданин над ним нервно перебирает пальцами на рукояти пистолета. Разница в росте будто исчезает. Наилий не поднимает головы, а местный опускает плечи и отшатывается назад. Я не вижу из-за спины генерала, что происходит, но он сам объясняет:

– Это бластер. Маленький, карманный и незаметный. Стреляю я быстрее, чем ты, поэтому подумай, стоят ли твоей жизни десяток ящиков с едой, одеждой и спальниками. Этикет не запрещает мне прийти на свадьбу с оружием, и оно подробно перечислено в декларации. Ничего сверх этого при нас нет. Будем дальше впустую тратить время или я войду во дворец?

Эридане дергаются и переглядываются. Только сейчас замечаю, как неуверенно держат оружие, как ярость быстро сменяется страхом, а тот, кому Наилий угрожает бластером, слишком уж внимательно смотрит ему на шею. Туда, где по воротнику рубашки золотится узкая кайма.

– Ренадэ, их без погон не различить, – тихо и как-то вяло говорит он. – Тут генерал.

Остальные переминаются с ноги на ногу и переглядываются так активно, что замешательство можно разглядеть и без специалиста по другим расам. Приняли нас за самовольно вернувшихся бойцов пятой армии? Может быть. Не могла охрана дворца не знать о персональном приглашении генерала на свадьбу. Теперь им лицо терять не хочется, но и просить прощения они не собираются. Эридане просто убирают пистолеты и шагают назад.

– За мной, – кивает Наилий, обернувшись к нам.

Теперь я вижу крошечный бластер чуть меньше ладони, который он прячет обратно в карман. Мы с Труром берем два ящика и шагаем вслед за Публий и Рэмом. Разведчик остается следить за багажом и десантной капсулой. Крайне неприятная встреча. Читала в отчете капитана Вира про ненависть к нам со стороны эридан и лиеннов (первых не защитили, вторых убивали), но не думала, что все настолько серьезно. Или здесь принципиально другие понятия о вежливости и гостеприимстве?

Глава 4. Эриданское гостеприимство

Во дворце Таунда работают огромные климат-системы, гудящие, как патрульный катер на взлете. Они уродуют плоскими безыскусными корпусами потолки, обрамленные затейливой лепниной. Вместо строгих геометрических форм орнамента только листья, цветы и статуи животных. Большие хищные кошки, похожие не то на львов, не то на гепардов, царственно спят на вершинах колонн и задевают каменными хвостами буйные лианы. Мрамор нежный, молочный, украшенный позолотой на особо ярких деталях лепнины, а на хвостах львов настоящие золотые браслеты с драгоценными камнями. Роскошь, граничащая с безумием, и наглость правителя, обладающего абсолютной властью. Никто не попросит короля умерить аппетит и поберечь казну. Хочет, может, имеет.

Эриданская охрана провожает нас, молча вышагивая следом по алой ковровой дорожке. Засматриваюсь на рисунок, сотканный так, что ни один цветок или зверь не повторяется, а дорожка плавно огибает все повороты лестницы. Оглядываюсь проверить, не оставляют ли ботинки грязные следы. На транспортнике чистота была почти стерильной, а здесь мы успели пройти по внутреннему двору. Нет, только ворс приминается.

На верхней площадке появляется стройная и очень высокая эриданка в нежно-зеленом платье с золотым отливом. Курчавые волосы собраны в пышную прическу и украшены диадемой с огромными изумрудами. Женщина настолько красива, что я забываю дышать.

Наилий жестом командует нам остановиться и дальше поднимается один.

– Ваше Высочество, – приветствует её, протягивая руку открытой ладонью вверх. Судя по тому, как дергается охрана у нас за спиной, в эриданских обычаях нет поцелуя вежливости, но принцесса с улыбкой подает руку:

– Вы совсем не изменились, генерал. Все так же разбиваете девичьи сердца одним взглядом?

Голос у дочери короля высокий, но звучит мягко, обволакивающе. Вижу, как Наилий замирает, и ревную. Слишком долго целовал ей руку и сейчас держит, хотя должен отпустить.

– Зато вы расцвели и похорошели, нелла Имари. Я прощался с ребенком, а вернулся к прекраснейшей из женщин.

– Вы льстите мне, Наола, – кокетливо смущается принцесса. – Надеюсь мне до сих пор позволено вас так называть?

– Разумеется, – кивает генерал и только сейчас отпускает ее руку.

– Я подготовила вам лучшие комнаты во дворце. Правое крыло, агатовая спальня и нефритовая гостиная. Надеюсь, вы не отправите телохранителей мучиться от жары во внутренний двор в палатки? Для них тоже найдется место. Смогут охранять вас весь день и всю ночь.

– Вы добры и по-королевски щедры, нэлла.

Телохранители, значит. Вот почему Наилий приказал снять погоны и убрать нашивки. Два капитана и майор на охранников никак не тянули. Эридане ждали рядовых и, встретив толпу выгружающую ящики из капсулы, не сразу разглядели среди нас генерала. Это не извиняет их нападок, но объясняет хотя бы частично.

– Жаль, что вы прибыли так поздно, – принцесса дует пухлые губы, – к самой церемонии встречи гостей. Я мечтала, что вы мне сыграете на дудуке как раньше.

– Инструмент у меня с собой, а свадьба такая длинная, что время сыграть вам обязательно найдется.

– Буду ждать, – улыбается принцесса и уходит, звеня кольцами массивных браслетов.

Ревность переворачивает все внутри. Чужая женщина знает о моем мужчине больше, чем я. Он играл ей на дудуке, а мне даже не сказал, что умеет. Забыл? Не счел нужным? Не доверял настолько?

Едва смотрю под ноги, пока идем до комнат. Все молчат и в этой тишине даже мысли кажутся тяжелыми. Душу злость, вспоминая, что и моя вина в этом есть. Наилий часто слушал музыку с планшета, а я ни разу не спросила имени музыканта. В груди болело, стоило подумать, что все это время слышала его игру и не знала. Кто я после этого?

Эриданская охрана отстает, как только генерал открывает двустворчатые двери. Нефритовой гостиная названа из-за двух поддерживающих свод колон и резных розеток на потолке. Из их центра спускаются помпезные люстры, бросая блики на стены сотнями прозрачных подвесок.

– Нужно разделиться, – говорит генерал, закрывая за нами двери, – я в спальню, Рэм, Трур и Тиберий в будуар, а Публий с Остием в гостиной.

Знать бы еще, что такое будуар, и для чего он нужен. Воображение рисует ванную комнату, но как там жить? Да еще и вместе с лысым стервятником. Он может передо мной голый ходить, если вспомнить телепортацию, а я даже комбинезон не сниму. Жаль, что Трур не посвящен в тайну Тиберия, еще и маску придется носить до самого отлета. И эриданская жара как издевательство. Хотя нет, самое большое издевательство – красота наследной принцессы. Рядом с ней я – скучная моль. Не мужчина, не женщина и от мудреца только половина. А Имари зовет моего любимого мужчину Наола, нарушая этикет, позволяет целовать руку и просит сыграть на дудуке. Только ей одной. Да с какой радости? Не помню такого в списке королевских привилегий!

– Тиберий, – настойчиво зовет Рэм, и я моргаю, замечая, что Трур стоит в дверях, – шагом марш за остальным оборудованием.

– Есть, майор Рэм.

– Стоять! – рявкает безопасник, да так, что эхо испуганно бьется между стен. – На время операции особое распоряжение. Никаких званий, только имена. Это понятно?

– Так точно.

Субординацию как я понимаю, никто не отменял и если по-дружески хлопнуть майора по плечу, то можно заработать крайне ядовитое устное взыскание. Трур кивает за спину, и я спешу за ним. Ящики таскаем до вымокших насквозь рубашек. Если где-то в них дудук, то, что еще необычного привезли военные на планету? Разносим оборудование согласно маркировке. Будуаром оказывается комната для приема гостей. По крайней мере, здесь есть широкий овальный стол и шесть стульев с высокими спинками. Занавески из нескольких слоев, кружево и цветы в вазах наводят на странные мысли. Наклоняюсь к Труру, усевшемуся отдохнуть на ящик, и спрашиваю:

– А как на Дарии называют такие комнаты?

– Кабинет, – улыбается снайпер. – Только женский.

Однако. Её Высочество не лишена чувства юмора. Или я в упор не вижу тонкой политической интриги?

Рэм открывает ящики с оборудованием и первым делом раздает нам рации.

– Работаем на втором канале. Тиберий, умеешь пользоваться?

– Да, видел уже такие.

– Где? – с подозрением прищуривается безопасник.

Редкая вещь, не спорю. На Дарии выход в Сеть есть везде и рации просто не нужны, а мог ли о них знать Тиберий по легенде – непонятно. Кажется, сказала глупость, не подумав, выкручиваюсь:

– У санитаров в клинике учения были. Отрабатывали взаимодействие в условиях полной автономности.

Проклятье! Тиберий в клинике лежал совсем не долго, а учения проводились раз в цикл. Что не ляпну, все не так! Но лысый стервятник ответ принял.

– Ладно, канал я уже выставил, частота у всех одна и та же. Вот регулятор громкости, он же включает и выключает рацию. На прием она работает всегда, а чтобы самому ответить – зажимаешь кнопку и говоришь. Предупреждаю сразу. Никаких посторонних разговоров в эфире! Трур, тебя это тоже касается.

– Понял, – улыбается снайпер.

Вешаю девайс на ремень и с любопытством рассматриваю остальное оборудование Рэма. Крошечные видеокамеры и микрофоны в прозрачном контейнере, портативный компьютер, знаменитые браслеты для арестантов и нечто подозрительно смахивающее на инструменты для пыток. Основательно решил здесь окопаться лысый стервятник. Оккупировал стол, передвинул его к стене, забрал два стула и загромоздил ящиками половину будуара. Ходи теперь мимо них, боясь наступить. Меня старший санитар чуть не съел, когда я пнула дрон-уборщик. А от разъяренного Рэма не спасет даже статус любовницы генерала.

– Рэм, – говорю я и отхожу от драгоценного оборудования как можно дальше. – Его Превосходство приказал мне тренироваться…

– Выйдем на церемонию приветствия гостей, я покажу, кого мы сможем умыкнуть без последствий, выберешь из них. А добрый доктор Назо поможет нам медикаментозно.

– Чтобы забыли все, что с ними происходило?

– Верно.

Не по себе от того, что придется подселять Леха в ни в чем не повинных эридан и лиеннов, но раз уж я здесь, то поздно переживать. Публий появляется в дверях, будто услышав, что про него говорили.

– Не доверяю я местной кухне, – ворчит военврач, держа в руках четыре контейнера с таблетками. – На свадьбу явно притащат экзотику со всех уголков королевства. Неперевариваемые фрукты, мозги пальмовых обезьян…

– Ты сейчас пошутил про мозги? – грубо обрывает его Рэм, но медик в ответ злорадно усмехается:

– По одной таблетке перед каждым приемом местной пищи. Я предупредил.

Раздает нам контейнеры, а ко мне в ладонь кладет два.

– Тиберий, занеси один генералу. Мне еще мини-госпиталь разворачивать там, где для него нет места, боюсь, поругаюсь с Его Превосходством.

Капитан Назо сердит и взвинчен. Большинство ящиков были его, а гостиная хоть и впечатляет размерами, но затолкать в неё госпиталь все равно, что канат продеть в игольное ушко. Знаю, что должны были встать лагерем на заднем дворе королевского дворца, но принцесса Имари решила иначе. Прячу свой контейнер в карман и стучусь в спальню к Наилию:

– Ваше Превосходство, разрешите.

– Входи.

Тяжелые шторы на окнах задернуты, отчего в комнате темно, как в сумерках. Генерал сидит на гигантской кровати под балдахином и держит в руках одну из крошечных камер Рэма.

– Даже здесь собрался за мной подглядывать. Старый лис не меняет привычек.

– Я тебе таблеток принесла.

Стою, прислонившись спиной к закрытой двери, и стараюсь говорить как можно тише, но интонация все равно холодная и колючая. Понимаю, что генерал улыбается принцессе исключительно в дипломатических целях. Таунд Честный отклонил все встречи и давно не разговаривает с Наилием, а его дочь единственный шанс пробиться к монарху. Но как же хочется, чтобы Её Высочество держалась от моего мужчины подальше.

– Дэлия, что-то не так? – тихо спрашивает генерал.

Открываю рот и снова закрываю, проглатывая упреки и претензии. Не должна себя так вести. Мудрец, а не звезда на всплеске эмоций. Но один вопрос все же срывается с языка:

– Почему Наола?

– Садись, – вздыхает Наилий, хлопая по покрывалу рядом с собой, – я и так здесь на всех смотрю снизу вверх, шея скоро будет болеть.

Упрямиться глупо, поэтому иду, как деревянная кукла, плотно сжав кулаки, и усаживаюсь на край кровати. Генерал хмыкает и молчит. Долго, пока я не теряю терпение:

– Ну. Рассказывай.

Его Превосходство обнимает меня упирающуюся, снимает маску и целует в шею на каждое слово.

– Колючая. Злая. Ревнивая.

Добирается поцелуями по щеке до губ, и я сдаюсь. Сил нет сопротивляться, когда от него так пахнет свежестью горного цветка. Обнимаю, забрасывая ноги на генерала, но он останавливается.

– Я знаю Имари с рождения, она росла у меня на глазах. Шебутная была и любопытная девчушка. Как-то мы с Таундом засидели допоздна, а она от нянек сбежала требовать, чтобы отец поцеловал на ночь. Получила своё и вдруг на меня засмотрелась. «Как тебя зовут?». Я по привычке назвал полное имя. Наилий Орхитус Лар. Принцесса сморщила нос и заявила, что это слишком длинное имя для такого маленького дяди. Она будет звать меня короче. На-О-Ла. Я не стал возражать. Играл ей потом на дудуке и она уснула у меня на коленях. Циклов пять ей было тогда. А последний раз я её видел, когда Имари исполнилось одиннадцать. Попрощался и улетел, отдав планету Малху. Перераспределили зоны.

Не стоило забывать насколько Наилий старше меня. Было время, когда стройные красавицы бегали в подгузниках, а он уже носил генеральские погоны. Сколько планет, войн, встреч и знакомых. Хватит на целый мир, существующий задолго до моего рождения.

– Дэлия, – зовет он и ласково целует в щеку, как, наверное, целовал маленькую принцессу, – Имари отдают замуж за ненавистного лиенна, отец отправляет в другую страну. Свадьба – её последние дни дома, а я напоминаю о детстве. Когда не было войны, а впереди ждало только счастье. Я взял с собой дудук, надеясь, что она вспомнит, и не ошибся. Буду дальше стараться налаживать с ней контакт. Тем более она сама охотно идет навстречу. Ты знаешь, почему будешь жить в будуаре?

Отрицательно качаю головой, и генерал объясняет:

– Это женское крыло дворца. Покои принцессы через стену от спальни. Это почти скандал поселить здесь мужчин, но Имари смогла повлиять на отца. Я надеюсь, она и с договором поможет.

Упорство принцессы достойно восхищения. Не хочет ли она отменить свадьбу, использовав для этого Наилия?

Как же хочется вцепиться в генеральский комбинезон и не отпускать, пока не расскажет все, о чем промолчал Остий на совещании. Настоящие мотивы всегда проще, честнее и понятнее официальных версий. Но, с другой стороны, так ли уж мне нужно раскапывать этот муравейник до основания?

Наилий соскучился и ласкает все настойчивее. Ведет ладонью по внутренней стороне бедра, окончательно сбивая мои мысли. Кровать мягкая, шторы задвинуты, единственная камера обесточена, и вот уже просыпается голод, который не утолить даже самым нежным поцелуем. Я хочу своего мужчину и плевать, что мы на другой планете. Толкаю его в грудь, роняя на покрывало, и усаживаюсь сверху. Но шелест расстегиваемой молнии перебивает осторожный стук.

Вскакиваю, как ужаленная, и в панике ищу маску. На кровати нет, на пол скатилась?

– Наола, к вам можно?

Разве ей запретишь в своем-то дворце? Принцесса выныривает из-под занавески, скрывающей смежную дверь с её покоями. Уже в бирюзовом платье и с распущенными волосами. А я стою рядом с кроватью генерала, сжимая в кулаке вязаную маску. Надевать поздно, эриданка уже меня увидела.

– Я помешала? – невинно хлопает ресницами Её Высочество. – Извините.

– Нет, все в порядке, Тиберий принес мне медикаменты.

– Вам нездоровиться?

– К климату привыкаю.

Наилий садится в кровати, но не встает, и я помню почему. Успел завестись, а в тесных штанах военного комбинезона это заметно. Лишний повод для сплетен, да еще каких. Генерал закрылся в спальне с собственным телохранителем.

– Не узнала вас без маски, – певуче тянет слова принцесса, рассматривая меня с любопытством. Отчаянно тяну спину и стараюсь выглядеть серьезнее. Как мужчина.

– Сколько загадочности и не понять почему. Обычный юноша, разве что очень симпатичный. Наола, ваши мальчики все больше похожи на девочек.

Замерзаю изнутри, не в силах пошевелиться, а Наилий смеется, реагируя на невероятную догадку принцессы, как на шутку. Мне бы его выдержку. То бледнею, то краснею, то потею.

– Тиберию повзрослеть нужно, – улыбается генерал, – тогда перестанут путать с противоположным полом.

Имари расцветает в ответ, встряхивая тугими пружинками кудрей. Озорная и довольная собой.

– Ваша вечная молодость хуже загадок бабушки Ханум. Я всегда ошибаюсь. Вроде юноша томный, а ему шестьдесят, как вам, Наола. Сколько же тебе лет, Тиберий?

Морщусь, соображая, что ответить. Лет? Почему не зим? Это как наш цикл или нет?

– Шестнадцать ему, – помогает генерал.

– Мне тоже, – принцесса хлопает в ладоши и смеется.

Чопорность и королевское величие остались на ступенях дворца. Под шелком наряда и золотом украшений веселится совсем юная дарисса. Шестнадцать! Мы в её возрасте на курсы ходим и в куклы дома играем, даже не думая о мужчинах. Какая еще свадьба? Рано! Нельзя! А если дети будут? Несуществующие боги, Имари сама ребенок.

– Извини Тиберий, что я тебя девочкой назвала. Я не со зла, не обижайся. Мир?

Принцесса протягивает руку ребром ладони вверх и растопыривает пальцы. Два раза перечитывала справку по культуре Эридана и не помню такого жеста. Проклятье, стыдно.

– Ну, чего ты? – куксится принцесса.

Наилий встает у меня за спиной и шепчет над ухом:

– Нужно пожать руку.

Как старый дрон на несмазанных шарнирах, подхожу к наследной принцессе Эридана и несмело сжимаю её ладонь. От Имари пахнет розовым маслом, кожа в полумраке темнее антрацита. Принцесса смотрит на меня с высоты своего невероятного роста, а я вдруг плыву. Спальня качается перед глазами, как речной катер на волнах. Розовым маслом можно задохнуться, пол уходит из-под ног, и в сознании просыпаются духи:

«Расслабься, хозяйка, и смотри».

Юрао включается, помогая увидеть размытое облако привязок четче. Вокруг принцессы плотный клубок разноцветных нитей и все тянутся далеко. Только одна желтая упирается в грудь Наилия. Действительно считает другом и не претендует, как на мужчину. Розовая привязка есть, и она плотно перевита с реализованной зеленой. Вот так ребенок. Но мне все равно тяжело принять чужое отношение к взрослению. Рано она познала близость с мужчиной, сколько бы меня не убеждали в обратном, ссылаясь на культуру и обычаи. Сюзеренов у Имари нет, а вассалов так много, что даже не пытаюсь сосчитать. Слуги? Красных нитей к родственникам тоже хватает. Самая мощная сейчас блокирована черной ненавистью. Отец? Можно не смотреть, кто на конце розовой привязки. Я уверена, что любит Имари совсем не Рагнара Одержимого. Есть за что злиться на родного отца. Меня нет несколько мгновений, но принцесса успевает заметить.

– Тиберий, что с тобой?

– Смущен чрезвычайно, – продолжает подсказывать из-за спины Наилий, – и сражен вашей красотой.

Имари улыбается до ямочек на щеках, звеня тяжелыми золотыми сережками. Аромат розового масла рассеивается, а я счастливо выдыхаю. Вижу привязки! По крайней мере, у эридан точно, и не нужны подопытные.

– Что же он такой юный и смущенный делает в космосе? – с любопытством в глазах спрашивает принцесса. – Разве ему можно?

– Нет, – вздыхает Наилий, – потому и в маске ходит. Сын другого генерала и моего друга. Увидит кто – сразу узнают, а отец просил взять его с собой. Пора мальчишке взрослеть.

Услышав об отце, Имари поджимает губы. Радость и веселье тают, как кубик льда в жару. Генерал ловит перемену настроения и напрягается. В спальне тонко тянет апельсином.

– Как здоровье вашего отца?

– Не знаю, – дергает плечом принцесса, – мы редко разговариваем. Он зол на всех и даже вас встретить не вышел, хотя я просила.

Тон голоса Её Высочества остывает, она сжимает руки в кулаки и вытягивает спину, как кадет перед офицером, только наклон головы другой. От него взгляд особенно упрямый.

– Кому нужна это свадьба? Вам? Не думаю. Мне тысячу раз повторят, что цзы’дарийцы теперь враги, а лиенны друзья – не поверю. Это как черный снег и белый уголь. Рагнар убил моего дядю, а я буду, как послушная жена, мыть волосами его ноги в тазу, когда он вечером вернется домой?

Я и без фантомного аромата харизмы чувствую, что принцесса давит, как правитель-двойка. Тяжесть ложится на плечи и отпускает, стоит усилиться запаху цитрусовых. Энергетические игры, не видные никому. Ярость добавляет Имари сил, но с Наилием ей не тягаться.

– Так решил ваш отец, и ни я, ни полковник Малх не смогли его разубедить.

– Зачем тогда вы прилетели? – повышает голос принцесса. – Посмотреть, как меня отдают белому сброду?

– Заново подписать договор, – спокойно отвечает генерал. – Если мы не нужны как военные, то пригодимся как охранники. А чего вы хотите, принцесса?

Наилий делает рискованный ход, как игрок в Шу-Арлит, открывая свои главные позиции и фактически оставив их без защиты. Честность в обмен на честность?

– Я не хочу замуж за Рагнара, – голос Имари звучит глухо и безжизненно, – и новой войны тоже не хочу. Выгнать вас с планеты потребовали лиенны. Они много требовали, но это в первую очередь. Отец на все согласился. Трон и королевство оказались важнее. Пройдет время, говорил он мне, и ты поймешь. Я постараюсь. Повзрослею, стану мудрее и прощу. Если буду далеко от Рагнара. Заберите меня отсюда. Вы ведь можете, Наола.

Молчу, задержав дыхание, и думаю каково это, когда собственный отец расплачивается тобой, как деньгами за товар? Жертвует ради чужого всеобщего блага. Всем будет хорошо и только тебе невыносимо. Робко заглядываю в глаза Имари и вижу себя на пороге дома с сумкой в руках. Слышу: «Все будет хорошо, дочка». Ты права мама, все стало хорошо. Я тоже прощу когда-нибудь, но из психиатрической клиники, куда ты меня отправила, я сбежала. Вернее, меня забрал Наилий.

Я бы спрятала принцессу в самом большой ящике и тайком протащила на транспортник. Увезла в горы девятого сектора или в пустыни второго и третьего, где не найдет ни один лиенн. Но Дария закрытая планета. В транспортнике стоят биосканеры с анализаторами генетического кода. Поэтому рядовому Тиберию исправляли генетическую карту, а не создавали новую. Имари не пройдет через сканер. Её не допустят до телепортации. Генетически чужая. И всей власти Наилия не хватит, чтобы нарушить главный закон – на планете никого, кроме цзы’дарийцев.

– Не могу, принцесса, – тихо отвечает генерал.

Имари медленно разворачивается, так и не опустив головы. В тишине спальни слышу только, как стучит моё сердце, и звенят браслеты на руках эриданки. Она отодвигает занавеску и перед тем как уйти шепчет: