На кухне открыто окно, около него расположился ЕГОР, который сосредоточенно набивает в трубку табак. Рядом стоит ЛЕСЯ со стаканом джина с соком и наблюдает за процессом. ЛЁНЯ сидит за столом.

ЛЕСЯ. Ветерок такой приятный… Вот чисто летний. Пахнет озоном и какими-то южными сладостями – никак не пойму, чем точно, но вкусно.

ЕГОР. Да, хорошо сегодня… Я тоже люблю летние вечера. Сразу такое умиротворение в душе появляется.

ЛЁНЯ. Скоро трубка-то будет?

ЕГОР. Потерпи, внук. Москва тоже не сразу строилась.

ЛЁНЯ. Ты её уже минут десять набиваешь.

ЕГОР. Ну так и что? В любом деле важна гармония процесса. А она абсолютно непостижима в суете.

ЛЕСЯ. Глубоко!

ЛЁНЯ (берёт со стола бутылку джина и внимательно присматривается к содержимому). Сколько вы тут вдвоём джина выпили, если не секрет?

ЕГОР. Достаточно, Лёнь… Достаточно для того, чтобы постичь истину, но недостаточно для того, чтобы издавать звуки рыбы фугу на полу.

ЛЁНЯ. Слава Богу, что хоть так… А то я вас знаю.

Наконец ЕГОР торжественно подносит трубку ко рту и раскуривает.

ЕГОР. Эх, хорош табак!

ЛЕСЯ (отбирает у него трубку). Дай мне! (Затягивается один раз и сильно закашливается.) Ой, фу! Ой, не могу! Невозможно крепко!

ЕГОР (забирает у неё трубку и передаёт ЛЁНЕ). Это всё потому, что ты не куришь. И начинать нечего.

ЛЕСЯ. Я просто попробовать хотела! И мне не понравилось.

ЕГОР (достаёт из кармана электронную сигарету и затягивается). Смотри… Я тоже сперва так говорил.

ЛЁНЯ. Егор, а ничего трубка!

ЕГОР. Ну так! Профессионал набивал.

Пауза. ЛЁНЯ задумчиво и не спеша курит трубку, ЕГОР – электронную сигарету. ЛЕСЯ пытается восстановить дыхание и запивает неприятный привкус табака коктейлем из стакана.

ЛЕСЯ. И всё-таки фу… Как вы это курите?

ЕГОР. Вы, Олеся Юрьевна, просто не в курсе такого понятия как качественный табак.

ЛЕСЯ (передразнивает тон ЕГОРА). Бе-бе-бе! Вот папа то же самое говорит, один в один. Если рядом стоять, то пахнет очень даже приятно – откуда же мне было знать, что на вкус окажется такая гадость? Даже твоё вино – и то лучше.

ЕГОР. Сочту за комплимент! Нечасто слышу от тебя оды моему вкусу в алкоголе.

ЛЕСЯ (посмеиваясь). В ближайший месяц больше не услышишь, будь уверен! Всё, лимит исчерпан.

ЕГОР (шутливо). Леська, и чего ты такая ядовитая? Я же твой джин нахваливал – жалко тебе, что ли, хоть раз в жизни мне тем же ответить?

ЛЕСЯ. Мой джин хотя бы вкусный! И я не ядовитая – я честная. Честная и объективная.

Недолгая пауза, которую нарушает ЛЁНЯ, задав мучающий его вот уже несколько минут или часов вопрос.

ЛЁНЯ. Лесь… А вот ты говоришь, что ты якобы нетактильная – это же совсем не так. Зачем ты врёшь?

ЛЕСЯ. Дай-ка подумать… Нет, пожалуй, это всё же так. Я и правда нетактильная, Лёнь. Все эти ваши нежности… меня от них, если честно, чуть ли не выворачивает каждый раз. Не нравится мне такое – вот и простая истина.

ЛЁНЯ. Ты снова всех обманываешь – и себя в том числе. Но меня не обманешь: я психолог хоть куда, и именно сейчас, в данную секунду, я вижу, что ты пытаешься выдать желаемое за действительное.

ЛЕСЯ (вскипает). Да, разумеется, я всем вру, ведь ты меня знаешь гораздо лучше меня же самой! Тебе же виднее, что у меня в голове происходит!

ЛЁНЯ. Ладно, не злись… Я не хотел.

ЛЕСЯ. Нечего всякую ерунду нести – тогда и злиться никто не будет.

Пауза. ЛЕСЯ силится сделать вид, как будто ничего не происходит и диалог её ничуть не задевает, однако её лицо говорит об обратном: улыбка сошла на нет, а мимические мышцы застыли, сделав из лица подобие маски. В руках она крепко сжимает стакан с коктейлем: ещё чуть-чуть – и тот лопнет.

ЛЕСЯ (вымученно). Так уж и быть… отчасти ты прав. Когда я выпью, я и правда становлюсь не в меру тактильной. Но это совсем другое!

ЛЁНЯ. Не вижу взаимосвязи. Ты и сейчас выпила, причём немало. Почему не позволила тогда себя обнять?

ЛЕСЯ (задумчиво). Значит, правило не всегда работает… Не разобралась ещё. Сложно!

ЛЁНЯ. Можешь прямо сейчас проявить тактильность? (Он протягивает к ней руку, но та угрюмо отводит глаза и лишь сильнее перекрещивает свои руки на груди, точно обнимая себя за туловище.) Давай, ничего в этом страшного нет. Просто возьми меня за руку.

ЛЕСЯ (напряжённо). Н-нет. Не буду. Не хочу я ничего проявлять. Это странно… Зачем ты вообще такое делаешь?

ЛЁНЯ. Затем, что я полностью уверен в том, что ты хотела бы того, что так старательно от себя отталкиваешь. Но по какой-то непонятной мне причине ты решила для себя, что ты нетактильная, потому что тебе, возможно, так проще. Или чуть менее больно.

ЛЕСЯ вздрагивает, точно её облили ледяной водой. Её мышцы напрягаются до предела, голова инстинктивно втягивается в плечи, а в глазах читается, что она вспомнила то, что вряд ли хотела бы вспоминать прямо сейчас.

ЛЕСЯ. Нет… Неважно… Я ничего такого не думала. Это ты неправ.

ЛЁНЯ. Неубедительно, Лесь. Совсем неубедительно.

С ЛЕСИ постепенно слезает её вечная маска жизнерадостности и озорства. Её эмоции перестают быть наигранными, лицо искажается в мучительной гримасе, ногти расцарапывают предплечья до красных полос.

ЛЕСЯ (глухо). Не надо было мне столько джина…

ЕГОР. Ты его почти и не пила. В основном, я…

ЛЕСЯ. Я маленькая, мне достаточно! Сейчас начнётся всякое-разное…

ЛЁНЯ. Что начнётся?

ЛЕСЯ (устремляет ему в лицо пронзительный взгляд). А вам об этом знать не нужно! Дай сюда трубку.

Одним резким движением ЛЕСЯ выхватывает трубку из рук ЛЁНИ, затягивается и тут же начинает задыхаться и кашлять.

ЛЁНЯ (взволнованно вскакивает и отбирает трубку обратно). И что ты делаешь такое, дурёха? Ну-ка верни! Что на тебя только нашло?!

ЛЕСЯ (поднимает взгляд на ЛЁНЮ – она трясётся и всхлипывает). Да я и сама ни черта не понимаю! Мне плохо! Мне просто плохо! И да, мне больно! Но я не могу понять, почему!

ЛЁНЯ (пытается её обнять, та выкручивается и отскакивает к окну). Зато я, кажется, всё прекрасно вижу. Иди сюда, расскажи мне.

ЕГОР (обеспокоенно). Нам.

ЛЕСЯ. Нет! Говорю же, вам точно не обязательно быть в курсе всего, что со мной сейчас происходит…

ЛЁНЯ. Обязательно. Мы же друзья, Лесь. Мы хотим тебе помочь, насколько сами в силах это сделать.

ЛЕСЯ (с горечью). Да в том-то и дело… что вы для меня не совсем друзья. Точнее, самые что ни на есть настоящие друзья, а я для вас… кто я для вас, мальчики?

ЛЁНЯ (печально). Ты и сама знаешь, кто ты для нас… Однако разве сердцу прикажешь? Как бы ни было больно, мы примем твой выбор.

ЕГОР. И не перестанем тебя уважать.

ЛЕСЯ (шёпотом, плачет). Спасибо… Мне и правда были необходимы эти слова.

Пауза. ЛЕСЯ собирается с мыслями, в её глазах блестят слёзы. ЛЁНЯ наблюдает за ней, предусмотрительно отодвинув подальше от неё стакан с джином. ЕГОР тоже смотрит на ЛЕСЮ, он нервно и часто курит электронную сигарету.

ЛЕСЯ (вздыхая). Я не понимаю… Не понимаю ничего. Такое чувство, что в моей жизни напрочь отсутствует логика, и мой мир – это один сплошной хаос. Почему вечно вот так: в начале всё идеально, а затем, чуть что, дорогие мне люди всегда от меня отворачиваются, уходя навсегда, а я остаюсь одна? (Она вновь начинает тихо плакать. ЛЁНЯ вначале рефлекторно протягивает к ней руку, но тотчас отдёргивает.) Я ведь… не настолько плохой человек. Так почему от меня убегают? Хотя что это я… В глубине души я знаю, почему так происходит. Я ничего не умею чувствовать глубоко. Ни радоваться, ни грустить взаправду не умею. Только подражать, испускать вовне подобие эмоций, в то время как внутри пусто.

ЛЁНЯ (не выдерживает и перебивает её). И снова ты врёшь!

ЛЕСЯ (безнадёжно). И где же я, по-твоему, вру?

ЛЁНЯ. Ты умеешь чувствовать, ясно тебе? Как минимум, любить ты точно умеешь.

ЛЕСЯ. Откуда тебе-то знать? Но… может, действительно умею. Иначе почему мне каждый раз настолько больно?

Пауза. ЛЕСЯ тянется за стаканом, но, не найдя его на привычном месте, прекращает попытки достать ещё джина и просто стоит, скрестив руки на груди и смотрит в пространство ледяным, отсутствующим взглядом.

ЛЕСЯ. А что, в сущности, толку от этой любви? Всё равно она никогда не бывает взаимной… Из раза в раз одно и то же. Я уже теряюсь в догадках, кем мне нужно стать, насколько ещё более идеальной показаться, чтобы меня наконец-то полюбили.

ЛЁНЯ. А собой стать ты не пробовала? Просто не притворяться идеально-приторной, просто быть тем, кем ты на самом деле являешься?

ЛЕСЯ. Разве я приторная?! А вообще – тебе легко говорить. Для тебя быть собой не значит прикладывать титанические усилия. Ты – человек, для которого подобное поведение естественно – никогда меня в данном вопросе не поймёшь. Я же… потеряла себя ещё очень давно. Я не знаю, кто я такая, Лёнь, понятия не имею! Постоянно примеряя множество масок, меняя искусственно сделанные личности как перчатки, я утратила свою собственную… Я же как хамелеон: мастерски мимикрирую под ситуацию, а собой стать… выше моих сил.

ЛЕСЯ замолкает и утыкается лицом в ладони. Она выглядит опустошённой, маленькой и беззащитной, как будто с неё заживо содрали кожу.

ЛЕСЯ. Мне вот с детства говорили… Не кричи. Будь спокойнее. Никому нет дела до твоих эмоций. Это выводит из себя. Если будешь, не стесняясь, показывать, что чувствуешь, люди будут от тебя отворачиваться. И… я действительно приняла все эти слова за чистую правду. Я стёрла своё чёрно-белое мышление, размазала его по полутонам. И что получила? Неопределённость. Люди всё так же уходят, бросают меня, а у меня нет даже самой себя в поддержку. Я ненавижу быть одна, не выношу тишины в своём доме! Но сейчас вот дома вы все, и это здорово, однако… внутри глухая тишина, которую я ничем заполнить не могу.

ЛЁНЯ. Леся, корень всех твоих проблем – страх чувств. Ты сама уничтожаешь их ещё на стадии зарождения… А потом жалуешься, что их нет. Какая тебе разница, что говорят случайные прохожие? Близкие люди – например, мы – никогда от тебя не отвернутся. Через сто тысяч масок мы видим тебя настоящую – будь в этом уверена – и можем прочитать каждую твою слезинку или мимолётную улыбку. Потому что ты ценна нам как личность, Лесь. Личность – а не идеальная картинка без единой погрешности.

ЛЕСЯ. Мне хочется в это верить… Но мысль закрадывается, что я никогда не смогу дать вам того же количества душевного тепла, что вы дарите мне изо дня в день.

ЛЁНЯ. Ты даёшь. Говорю же, мы всё видим и всё ощущаем, словно подсознанием.

ЕГОР. Соглашусь. Вспомни, пожалуйста, хотя бы тот случай, когда мне было грустно, и ты каким-то немыслимым образом почувствовала мою грусть, написала мне, а потом вовсе приехала, просто чтобы привезти шаурмы. И это всё, прошу заметить, происходило в два часа ночи!

ЛЕСЯ (улыбается со слезами). Ну да… Я тогда, кстати, по всему району круглосуточную искала. Даже поругалась с поваром, когда тот не хотел искать новый острый соус взамен закончившемуся. А что мне оставалось делать, если ты любишь острое?

ЕГОР. А я о чём? И этот человек тут полчаса уже распинается, что не умеет чувствовать?

ЛЕСЯ. Да… Есть такое, конечно. Это, пожалуй, и есть та самая «я настоящая». Мне позвонишь ночью – я приду, чтобы обнять тебя и подарить ощущение безопасности. Будешь топить печаль в алкоголе – да я выпью его весь или вылью в раковину, лишь бы тебе меньше досталось. Я не могу молча смотреть на то, как другим плохо, даже если мне ещё хуже… Я отрезала себе путь к эмпатии, так как ощущаю чужую боль как свою собственную… а то и сильнее. Чувство одиночества для меня непереносимо – потому я сделаю все, только бы дорогие мне люди ни секунды им не мучались. Пусть моя пустота внутри будет хоть где-то полезной. Только вот проблема… это никому особенно не нужно.

ЕГОР. Да иди-ка ты с подобными утверждениями!

ЛЁНЯ. Да, Егор прав. Постыдилась бы хоть при нас такое говорить.

ЛЕСЯ. Простите меня… но я же не виновата. Разве у меня есть выбор?

ЛЁНЯ. Да что ты? Мы же не всерьёз.

ЕГОР. Конечно, мы всё понимаем. И у нас так же болит за тебя сердце, как и у тебя за нас.

ЛЕСЯ опускает голову, она снова начинает вздрагивать, но на этот раз позволяет ЛЁНЕ себя приобнять.

ЛЁНЯ. Слушай внимательно. Если это кому-то и не нужно, то он, возможно, ещё не понял этого до конца. Ты потрясающий человек, Леся – часто пренебрегаешь важными разговорами, но в остальном ты уже идеальна. Потому что это ты. Не костюм, в котором ты никогда не будешь счастлива, потому что это всего лишь костюм. Не идеализированный образ, а ты. Со всеми недостатками, твоими милыми веснушками, ссадинами на коленках, чёрными шуточками, заразительным, звонким смехом, криками и слезами. Мы принимаем тебя такой. И так будут делать все действительно близкие тебе люди, а остальные… да пошли они к чёрту – эти остальные.

ЛЕСЯ. Лёнь, почему ты вообще со мной общаешься? И ты, Егор. Почему вы ходите ко мне на квартирники?

ЛЁНЯ. Вот так вопросы на засыпку! Потому что мы любим тебя, дурёха. Любим как человека и верного друга – это главное.

ЕГОР. С тобой весело, комфортно. Я чувствую себя нужным, как будто здесь мой дом…

ЛЁНЯ. Да! Тут всегда тепло, светло, есть игры, еда и, главное, ты. А чего ещё не хватает?

ЕГОР. Надеюсь, достаточно исчерпывающий ответ на твой вопрос?

ЛЕСЯ (успокоившись). Да… Достаточно.

Её улыбка из широкой, фальшивой превратилась в кроткую и искреннюю.

ЛЕСЯ. Егор…

ЕГОР. Что?

ЛЕСЯ. Отдай мне свою сигарету. Ты её уже минут сорок без перерыва дымишь. Не думаю, что это хорошо для здоровья.

ЕГОР. Хитренькая какая! Так бы и сказала, что хочешь попробовать вкус «ледяное манго», нечего заботой о здоровье прикрываться.

ЛЕСЯ. Ну хорошо, ты меня раскусил. Дай, пожалуйста, попробовать своё манго. Интересно, что ты там с таким удовольствием весь вечер мусолишь.

ЕГОР. Что мне с тобой делать? Держи, пробуй.

Конец четвёртой сцены.

Свет гаснет на кухне и зажигается в зале.

Сцена пятая

Действующие лица: САБИНА, ЛЕСЯ, ВАСЯ, ЮННА

Тем временем в зале САБИНА, ЮННА и ВАСЯ уютно расположились на диване. ВАСЯ играет на гитаре и поёт, девочки слушают и иногда подпевают. ЛЕСЯ, ЕГОР и ЛЁНЯ всё ещё на кухне. Пицца закончилась, а на город опустилась ночь.

САБИНА (с сожалением). Эх, и где же моя пицца с ананасами?

ВАСЯ. Ясное дело, где. В Лесе. Мне ни кусочка, между прочим, не оставила.

ЮННА. Ребят, не злитесь. Давайте лучше порадуемся за неё, что она наконец-то поела – впервые, наверное, за три дня. Хоть бы и эту ужасную пиццу с ананасами.

САБИНА (ВАСЕ, удивлённо). А ты её разве любишь?

ВАСЯ. Кого? Лесю?

САБИНА. Пиццу с ананасами. Какая Леся? Все мы знаем, что твоё сердце занято…

ВАСЯ (перебивает). Я люблю пиццу с ананасами!

САБИНА. Так надо было сказать…

ВАСЯ. Так я уже понял.

Пауза, которую вскоре нарушает ВАСЯ.