К сожалению, процесс восстановления документов занял несколько месяцев, свадьбу получилось сыграть только в январе, и всё это время мы жили на расстоянии, мечтая о том дне, когда я увезу их с Мией к себе. Зато за этот период я сумел многое сделать. Подыскал более подходящий район, обменял свою кровно заработанную однушку-студию на небольшую двухкомнатную квартирку с доплатой. Отец настоял с помощью, но я отказался, за что отправился в вербальный черный список. И в конце сдался, приняв деньги, которыми покрыл часть долгов. Прорвемся. Теперь у нас детский сад, в который я с трудом, но устроил Мию, школа, куда дочь вписана в очередь на следующий учебный год, и налаженная инфраструктура в радиусе. Я хотел, чтобы Але было комфортно, потому что понимал – она ради меня отказывается от своей привычной жизни, расстается с друзьями и перебарывает страх неизвестности.
– Встань в профиль и попозируй мне, словно мы одни, забудь об остальных! – кричу ей.
Отдыхающих достаточно. Карибы зимой привлекают многих.
Сглатываю выработавшиеся при взгляде на эти ноги слюни и продолжаю снимать. Хочу, чтобы она увидела себя моими глазами. Какая красивая, сексуальная, желанная… Чтобы выкинула из головы всякие комплексы, навязанные отцом.
Он, естественно, на связь не выходил и на свадьбу не пришел. Зато пришли все остальные – её друзья, мама, брат и сестра с семьями, какие-то ещё родственники, с которыми пришлось знакомиться уже в процессе. Мия была так восхищена своей новообретенной красавицей-бабушкой, что не отходила от неё. Надо сказать, это было взаимно. И я в какой-то миг заметил увлажнившийся взгляд Али во время торжества, когда она наблюдала, как мать стискивает нашу дочь в объятиях.
Душа рвалась вон из тела. Стремилась окутать эту девушку, сидящую рядом, в кокон заботы и нежности. И додать ей всё то, чего не дали с детства… Ком встал в горле при воспоминании о рыданиях после встречи с прошлым. И одновременно я гордился тем, насколько она сильная. Необычная. И моя.
И поэтому простил её друзьям, точнее, именно Лене эти дурацкие песни про свою профессию. А ведь ей подпевал почти весь зал, и Аля задорно смеялась:
– Я люблю тебя, Дима, что мне так необходимо! Ты возьми меня в полёт, мой единственный пилот!..7
Ну, потом, конечно, её ставили на репит, вынуждая меня кривиться в отвращении. Эти подколы сопровождали ещё с юности, и часто в общих компаниях я слушал текст хита конца прошлого века. Удачно совпало. И Дима. И Пилот.
Ничего, я готов был терпеть. Главное, что смог уговорить любимую на этот праздник. Она ведь хотела просто расписаться. Но я уперся, потому что Аля заслуживала настоящую свадьбу. И как-то всё смешалось в кучу, когда традиции двух народов переплелись. Нас потом встречали не караваем, а медом и лавашем, перекинутым через плечо. Что изумило не только меня, но и саму Алю. Оказалось, моя сердобольная матушка очень хотела сделать приятное новоиспеченным родственникам. И переживала, что отца невесты не будет.
Нам пришлось сочинить новую историю о том, что он ещё тогда, годы назад был против этой связи, из-за него мы расстались, и вот теперь обрели друг друга вновь. Друзья жены, думающие, что её семья действительно скончалась в какой-то страшной аварии, были ошарашены. Сгладить острые углы оказалось очень и очень непросто. Но мы постарались. Потому что я обещал, что никто не узнает. Даже своему брату она сказала, что при похищении тогда не было изнасилования. Всё произошло обоюдно. Меня передернуло. Вообще, к нему я до сих пор привыкал тяжело. Умом понимал, что он не виноват в смерти Сони, но нутро ныло в его присутствии. Может, когда-нибудь я окончательно смирюсь.
– Ну, хватит! Я устала дефилировать! – Аля оказывается на расстоянии метра и скидывает на соседний шезлонг очки и шляпу, вставая в тени широких зонтов.
Я откладываю телефон, решая показать получившееся видео потом, а сам сцапываю её за ягодицы и притягиваю к себе вплотную, впечатываюсь поцелуем в маленький пупок на уровне своего лица, а потом кусаю кожу, будто стремясь отхватить кусок побольше. Ну какая же…сладкая. Карамельная. Прохожусь языком вдоль косых мышц, словно нацелившись протаранить верхний слой и добраться до сочной сливочной мякоти…
– Дим…
– М-м? – мычу, зная, что она сейчас попросит остановиться, потому что стыдно, люди смотрят…
Аля запускает пальцы в мои волосы. Тихий стон вырывается из горла сам по себе. Я торчу от этого действия. Всегда.
– Дим, – снова зовёт как-то странно, заставляя оторваться и поднять голову.
У неё в глазах стоят слезы. Это пугает. Она говорила, что скучает по дочери, но мне всё же казалось разумным не брать Мию в свадебное путешествие. Бабушка с дедушкой великолепно компенсирует ей двухнедельное отсутствие родителей кучей различных развлечений.
– Дим…я беременна.
Зависаю на миг, позволяя волне радости затопить меня по самые уши. Пальцы непроизвольно сильнее вжимаются в мягкую сочную плоть.
Значит, теперь у меня будет возможность испытать всё то, что я пропустил с Мией… О чем не раз сокрушался, представляя, как росла моя кроха.
Отрываюсь от этих невозможных насыщенных персональных маяков и покрываю пока ещё плоский живот мелкими смачными поцелуями, впитывая её дрожь.
– Какое безобразие! – выдаю глухо в перерывах.
– Почему? – смеется Аля, продолжая массировать мою макушку.
– Потому что быть таким счастливым просто запрещено законом.
– Х-м… – прагматичное в ответ.
Сгребаю её в охапку, заставляя лечь на меня сверху, крепко обнимаю, улыбаясь шире.
– Люблю, люблю, люблю…
Накрываю её губы, пытаясь выразить всю степень своей благодарности за такой чудесный подарок.
Возмутительное бесчинство.
Я просто счастливчик.
* * *
– Да целуй ты её уже!
Зал после этой реплики взрывается какой-то ядерной вспышкой хохота. Сидящие рядом зрители поворачиваются к нам, заставляя меня краснеть и смущенно улыбаться. Актеры же на сцене остаются профессионально невозмутимы. Принц склоняется к Спящей Красавице, продолжает литься легкая музыка, смех стихает. Спектакль продолжается.
– Мама, она же Красавица! Почему она такая страшная?!
Это был нокаут. Дрогнули даже губы артиста в главной роли. Мы сидели во втором ряду, и нас было прекрасно слышно. Да и младшая дочь обладала звонким поставленным голосом, из-за которого я подумывала отдать её на прослушивание в музыкальную школу, когда подрастет.
– Тихо! – шикаю на неё. – Или мы уйдем сейчас же.
– Ну и ладно! Пошли лепить снежки, всё равно эта принцесса мне не нравится.
Снова раздались смешки. Я растерянно захлопала ресницами, а потом сочла за благо воплотить свою угрозу в жизнь. Иначе этот маленький варвар учудит что-нибудь ещё. Думаю, все, а особенно – героиня, вздохнули с облегчением.
Алина была настолько непоседливым и своенравным ребенком, что у меня часто опускались руки. Я не знала, какие ещё методы воспитания применить, чтобы её хотя бы немного урезонить. Это было нечто. Внешне – моя копия, глаза и характер – Димы. Его маленькая разбойница, которая стала просто стопроцентной противоположностью Мии.
Вообще-то, я предлагала назвать её Соней, но муж был категорически против. Решил дать ей моё вымышленное имя. Не знаю, чем руководствовался, но возражать не стала. Первую дочь назвала я, вторую пусть называет он, подумала. Меня саму он Алиной больше не называл и окружающим запретил. Аля – да, как сокращение от Алмаст. И часто потом катал настоящее имя на языке, говоря, что оно мне идет. Экзотика, как я.
Добираемся до дома на такси, я с горем пополам укладываю эту непоседу спать, накормив и искупав, а затем звоню Диме и жалуюсь на очередной финт младшей. Мои страдания он, естественно, не разделяет, разразившись безудержным гоготом. Ворчу, что мы породили монстрика. Алина вечно становится центром внимания на таких мероприятиях своими неординарными реакциями на различные события.
Утром, как уже заложено последние два месяца, выкатываю коляску с новорожденным сыном на улицу, оставив Алину на попечение старшей сестры. В свои одиннадцать лет Мия уже сильно меня выручает. Я могу ей доверить очень многое из быта. И главное – младшая в ней души не чает. И они обе – в маленьком брате.
Несмотря на то, что идет снег, я не нарушаю ритуала. Чего уж греха таить, помимо того, что свежий воздух полезен малышу, я с усердием наматываю километры, чтобы скорее сбросить лишние килограммы и прийти в форму. Третья беременность была самой легкой, в том числе и по стремительно нарастающей жировой прослойке – легко и незаметно. Пусть Дима и твердил, что я говорю глупости, но я чувствовала непреодолимую потребность соответствовать ему – подтянутому и бесконечно привлекательному в свои за сорок.
На последнем круге, не дойдя до подъезда каких-то три-четыре метра, я замерла, вглядываясь вдаль. Интуиция вновь не подвела меня. Постепенно среди вихрастого танца снежинок, напоминающих сейчас надоедливых мошек, показался мужской силуэт, шедший мне навстречу. Я улыбнулась и медленно покатила коляску вперед.
Дима шел размашистым шагом, держа в руках огромные пакеты – как всегда. Шел и улыбался в ответ, и я видела это даже на таком расстоянии. Он казался мне каким-то ненастоящим, эфемерным, картинкой из другого мира в ворохе волшебных хлопьев. До того прекрасно было это зрелище, – высокий элегантный мужчина под снегопадом, – что я невольно затаила дыхание.
Мой мужчина, ради которого я рискнула оставить привычный образ жизни. С опаской переезжая в столицу. Привыкая к новому быту, соседям, окружению. Впрочем, всё было не так страшно. Тосковала, конечно, по друзьям и родным, но он умел сюрпризом отправить меня на недельку в лоно семьи, когда хандра становилась заметной. Мы притирались, как и все, со ссорами и примирениями, разговорами, компромиссами. Потому что разные. Очень. Но стали незаменимы друг другу.
Мой мужчина, при взгляде на которого до сих пор дух захватывало. И вечный червячок сомнений ковырялся внутри, хотя повода он никогда не давал. Но женские масляные взоры, сопровождающие его везде, дико раздражали и не давали этому червячку покоиться с миром.
Мой мужчина, который с завидным усердием выполнял обещание сделать меня счастливой. Каждый день. Шепот. Ласка. Признание. Страсть. Нежность. Даже находясь на другом конце земного шара, Дима умудрялся заставить меня смутиться от подробностей того, что и как будет сделано со мной, когда вернется.
Я до сих пор не могу поверить, что такое бывает. И случилось со мной.
Старушки во дворе и многие женщины, с которыми я общалась или просто здоровалась, пока дети играли на площадке, восхищенно вздыхали, не уставая твердить, какая мы замечательная пара, и какая же крепкая у нас любовь…
Они, конечно, не подозревали, что эта самая любовь взросла на почве мести, принесшей много боли. Что была такая девочка Соня, своим уходом воссоединившая нас с её братом. Что некоторые потери восполняются огромными приобретениями…
Мы встретились губами прямо напротив двери нашего подъезда, не обращая внимания на барьер в виде коляски. Просто потянулись друг к другу и слились, наслаждаясь.
– Ты же говорил, прилетишь к обеду.
– Да? Перепутал! – лукавит, обдавая теплом своей улыбки.
– Евгений Дмитриевич скучал, – указываю взглядом вниз на прикрытый козырек.
– Только он? А Дмитриевны? А Алмаст Гариковна?
Не люблю, когда он называет меня по отчеству. Сразу вспоминаю об отце и о несостоявшемся горе-любовнике. Оба они давно выбыли из моей повседневности. Кстати, Дима так и не признался, чем отвадил Аванесова в тот вечер. Слава Богу, у полковника Спандаряна всё хорошо. Но мы не контактируем. Со всеми остальными – да, связь налажена. Я вижусь с ними, когда приезжаю в гости. Или они прилетают по делу. Чаще – Диану с мужем или Размика в одиночестве.
– Мне некогда по тебе скучать, – причитаю, – наш средний ребенок со вчерашнего вечера занимает мои мысли единолично. Пожалуйста, больше никогда не бери нам билеты в первых рядах, чтобы не смущать хотя бы артистов. Этот Новогодний спектакль они запомнят надолго…
– Это же здорово. Профилактика Альцгеймера.
Продолжая посмеиваться, придерживает дверь, чтобы я вошла. В лифте самозабвенно целуемся до шестого этажа. Несчастные пятнадцать секунд уединения, которые тут же превращаются в гвалт, стоит только войти в квартиру.
Миюше досталась очередная модель самолета в коллекцию. Она действительно в этом плане пошла в папу – уже в данном возрасте уверенно заявляла вслух, что мечтает стать пилотом. А эту коллекцию некуда девать. Квартира маленькая, места катастрофически не хватает. Муж в последнее время всё чаще заговаривает о расширении жилплощади, но хочет именно в самом доме найти что-то попросторнее. Потому что нам обоим нравится здесь. К сожалению, мой единственный вклад в семейный бюджет – деньги от сдачи квартиры, которую он не дает продать. А поработать я так и не успела, плотно засев в декрет.
Алюша увлекалась конструированием, поэтому новая коробка «Лего» вызвала радостный визг. После чего она с пугающим остервенением распотрошила упаковку и разместилась на ковре, углубившись в свое занятие. Потом довольный Дима взял на руки сына и уставился на него с умилением. А я наблюдала за ними и закутывалась в умиротворение всё сильнее и сильнее.
Мои подарки будут ждать в спальне. Он обязательно расскажет, что и зачем купил. Какую-нибудь безбожно дорогую брошь. Антиквариатный гребень. Набор кремов или что-то подобное от люксовых компаний. Устала ругаться, что это всё мне совсем не нужно. Ещё год назад мы могли свободно сорваться в ночь после мелкой ссоры и кататься по городу. Любовью к которому муж меня давно успел заразить. Показывал свою Москву, возил любоваться невероятными видами. И внедрил в меня этот энтузиазм. Видимо, правду говорят, муж и жена – одна сатана. Но с появлением два месяца назад нашего Жени этот ритуал приходится обходить.
А нам и так хорошо. Вдвоем. В редкой тишине.
Может, Дима и не идеал, но для меня давно стал совершенством.
И как он однажды сказал, это просто безобразие. Форменное.
Ибо я глубоко и бесстыдно счастлива.
Конец.