– Ну так скрути ты ее, Демид, и тащи в свою пещеру. Мне ли тебя учить? – фыркал Ян.
– Батюшки свет, мужик, благородство тебе ни к лицу. Вруби режим «танк» и при к своей мечте, раз тебе втемяшилось влюбиться в эту вздорную бабу, – причитал Рома.
– И ничего она не вздорная, – отмахнулся я, – это же, Малиновская, ну. Я к ней если так подъеду, то она назло мне от своего Илюши расчудесного не отлепится. Так и будет мне кровь пить.
– Он прав, – кивнул Стас и горько, со знанием дела кивнул и улыбнулся.
– Что, тебе тоже не повезло в этой жизни, чувак? – спросил Ветров и беспечно рассмеялся.
– И ты там будешь, милый. Так что не пыхти, – парировал ему Стас.
– Да ни в жизнь! Я птица вольная, мне влюбляться совесть не позволит. Да и я природой запрограммирован на одинокое и счастливое существование, – пафосно изрек Ветров, и мы все дружно заржали.
– Ты хоть покажи на кого эта Ягода-Малина тебя такого красивого променяла, – поинтересовался Гордеев, а я хоть и скривился, но все-таки сунул ему инстаграм того самого Илюши.
– М-да, – синхронно потянули парни, все скопом просматривая ленту благородного ухажёра.
А на следующий день Агата подрулила ко мне с вопросами, мол «так и так, что там с работой нашей совместной?». А я ни петь, ни свистеть. Какая может быть работа, когда мысли только вокруг нее крутятся и мозги всмятку от жгучей ревности? Вопрос риторический, господа.
Но я все-таки сдюжил. Сделал эту чертовую аналитическую справку, идеально ее вылизал, чтобы не к чему было прикопаться и принес ей. Думал, может мы даже поговорим или она мне что-то скажет. Только вот от желания вести с ней хоть какие-то беседы отбил ее друг, коему я когда-то помог с одеждой, залитой горячим кофе. Я встретил его точнехонько перед библиотекой, в которую направлялся вслед за Агатой, но притормозил и задал ему вопрос, хотя и понимал, что в этот момент выдаю себя с головой.
– Привет, Паш, – и я протянул для рукопожатия руку.
– О, здорово, Демид, – улыбнулся мне парень.
– Слушай, а Агата же встречается еще с этим Ильей, да?
– Ну, да. А что? – тут же получил я ответ и меня фактически размазало от негативных чувств, что в диком, отравляющем коктейле тут же вылились на меня.
– Да ничего. Попросили тут узнать, – выдавил я из себя кривую улыбку и тут же перевел разговор в другое русло, дабы выветрить из головы парня то, что я вообще интересовался личной жизнью Малиновской.
А дальше меня просто несло. Я был зол. Я ревновал. Я по ней чертовски и невыносимо скучал, но даже в сторону ее смотреть боялся, потому что опасался того, что не сдержусь и просто вытрясу из нее дух. Ядерная бомба на мою голову, а не девушка! Но я пообещал себе одно, если она хочет обманывать себя в руках другого парня, то пусть делает это – я ей мешать не стану. И дни сменялись днями, пустыми и стылыми, как будто и не было, между нами, той близости в машине, жара наших тел и одного желания на двоих.
Глава 52
POV Демид
А потом наступило шестое декабря – день ее рождения. И я не смог отказать себе в том, чтобы поздравить мою Малинку. Долго шерстил сайты, искал нужный подарок, а потом заказал доставку огромного плюшевого медведя и здоровенный букет роз прямо на занятия. Честно? Хотел до одури увидеть ее реакцию. Да, я все это время почти не смотрел на нее, не говорил с ней и делал вид, что мне все равно, но в этот день мне хотелось, чтобы она знала главное обо мне.
«Вот так же и я теперь весь твой»
И я ни слова не соврал ей. А еще я хотел помочь ей дотащить свой же подарок сначала до моей машины, а потом бы и до ее дома, но мой идеально выверенный план с треском провалился. Ага-ага, пока я ее как дурак ждал недалеко от аудитории, она уже снарядила себе группу поддержки, а потом прямым ходом вся процессия на пару с моим подарком двинула в сторону кабинета ректора. Да уж, такой с меня стратег, знаете ли.
Но за минуту до полуночи не вытерпел и все-таки сцедил каплю своей боли в сообщении к ней.
«Поздравляю. Будь счастлива»
Ответь она мне хоть что-нибудь тогда, и я бы уцепился за это, как утопающий за пену морскую. Но, очевидно, ей было плевать на мои поздравления и на мои подарки ей тоже было плевать. Или, между нами, опять встала ее непомерная гордость и упрямство, я не знаю…
Так бы я, наверное, и продолжал изводить себя и мучить нас обоих, если бы не звонок Стаса, что я получил спустя неделю после дня рождения моей зазнобы. Половина второго ночи, я работал над какими-то документами, что прислал мне отец, когда мой телефон подал признаки жизни. Я думал Гордеев просто хочет выдернуть меня на какой-нибудь сабантуй, но никак не ожидал, что он выдаст мне следующее, вообще без какого-либо приветствия:
– Дём, тут Малинка твоя буквально пять минут назад прошла мимо меня с глазами, полными слез. Я рискнул зайти за ней в женский туалет. Ну, короче, она там рыдает все это время и бормочет, что страсть как ненавидит тебя. Под керогазом, кстати.
Я тут же цветасто выругался и кинулся в прихожую, на ходу хватая ключи от машины и включая автозапуск.
– А хрен ее где? – выплюнул я вопрос.
– Да жмется с какой-то телкой на нижних зонах, – огорошил меня Гордеев и в голове моей тут же забомбили фейерверки.
– Я убью ее, – обуваясь, выдал я, толком не понимая, то ли я радуюсь, то ли пребываю в бешенстве. Конспираторша недоделанная!
– Ты давай уже быстрей там, шевели своими колготками, – назидательно бурчал Стас.
– Уже еду, глаз с нее не спускай.
И когда я приехал и увидел ее заплаканное личико, то не знал, что сделать в первую очередь – надрать её упертую задницу или зацеловать до одури. А она еще и упираться удумала. Поэтому пришлось ходить конем – закидывать эту вредину себе на плечо и тащить к себе в берлогу, как уже советовали мне парни.
Конечно, тащиться Агата категорически не хотела и отчаянно сопротивлялась, только куда ей было маленькой и хрупкой против влюбленного в нее меня. Заведомый провал. Но вот словами бить меня у нее получалось мастерски. Только я теперь сдаваться ей был не намерен. Я один раз, но очень наглядно показал ей, что в этот словесный пинг-понг мы теперь можем играть оба. Только вот я этого не хочу, потому что мне невыносимо было видеть, как ей становится больно от моих лживых слов о том, что я не хочу ее целовать.
Обиделась, даже губу надула совсем по-детски, а потом закрыла глаза и отрубилась. А сердце мое тут же свело от щемящей нежности и тоски. И я упрямо вез ее к себе домой, а не к родителям, потому что боялся, что завтра утром она опять запрыгнет в образ неприступной стервы, которой на меня фиолетово и не факт, что я ее смогу оттуда так быстро выковырять.
А потом была подземная парковка, где она еще пыталась сопротивляться моей воле и лифт, где Агата прижималась ко мне, как маленький несмышленый котенок. А дальше пошла вода горячая, потому что моя выдержка подверглась просто адской трепке. Все, на что ее хватило, так это почистить зубы, а дальше, пока я искал ей чистую футболку для сна, она опять отрубилась.
И вот тут я завис. Так как, по идее, не должен был ее раздевать, я вообще не имел права к ней прикасаться. Но, блин! Оставить ее спать в неудобном корсетном платье? Да идите вы!
Что было дальше и рассказывать страшно. Потому что это было за гранью добра и зла. Я старался не смотреть на нее, но руки-то все чувствовали, и я не сдержался. Да, я все-таки прижал ее к себе и огладил нежные изгибы почти голого девичьего тела. А потом, пока крыша моя не потекла окончательно, натянул на нее футболку и сбежал в гостиную, весь полыхая внутри от того, что хотел, но не мог получить.
И я стойко стелил себе постель на диване в гостиной, а потом лежал там и полчаса приказывал себе спать, не думать о любимой девушке, что лежала сейчас в моей собственной кровати, не мечтать о ее совершенном теле и не вставать, и уж тем более не идти к ней, что бы просто так, одним глазком посмотреть на нее. Но я сам себе проиграл по всем фронтам. Я пошел, я стоял, и я пожирал ее глазами, а потом подошел ближе и пообещал себе, что только минутку с ней полежу, а потом сразу же уйду.
Ага, три раза ага!
Стоило мне только лечь рядом с ней и понять, что она тоже не спит, а взволнованно дышит, ожидая моих дальнейших действий, как я окончательно слетел с катушек. Я набросился на нее как голодающий на сочный бифштекс. Я целовал ее везде, где мог дотянуться. Я исследовал каждый сантиметр ее божественного тела. Я не верил, что она мне отвечает с не меньшим пылом и страстью, что стонет подо мной, что обнимает меня и прижимает к себе. Я вообще не мог осознать, что все происходящее не жалкая иллюзия моего спятившего от любви сознания.
Агата, что же ты со мной сделала?
Только вся моя страсть и весь мой огонь были уничтожены волной нежности и безграничной благодарности к этой девушке, когда я осознал, что она готова пойти со мной до конца. И что я буду первым, кому она это позволила. И последним, черт побери!
Это был лучший момент в моей грешной жизни, клянусь вам! Моя Агата! Только моя! Понимаете?
Я не имел права делать это при таких обстоятельствах. Я любил ее и хотел для нее всего самого лучшего.
И я всю ночь не мог уснуть. Я просто лежал рядом с ней, вдыхал ее крышесносный запах, гладил ее бархатистую кожу и не мог поверить в свое счастье. И правильно так-то. Потому что на утро моя Малинка устроила мне закономерный вынос мозга со всеми вытекающими. Только на этот раз я не планировал сворачивать.
Я окончательно и бесповоротно на нее подсел. И пусть она немного сердится на меня, зато теперь я знаю, что если она и не разделяет моих пламенных чувств, то, по крайней мере, испытывает ко мне симпатию. А это уже достижение для меня.
Так и сейчас. Я смотрел на закрывшуюся дверь ванной комнаты, за которой скрылась моя девочка и улыбался. Ну еще бы! На губах еще чувствовался вкус ее кожи, ладони горели от прикосновения к ней, а внутри все полыхало и дымилось от ее близости. Все, уже не отпущу!
А потом я развернулся и, насвистывая, направился на кухню, чтобы приготовить нам завтрак.
О, Господи, да! Ну наконец-то я до нее дорвался!
Глава 53
POV Агата
Боже, мне никогда еще не было так стыдно, так радостно и в то же время так раздражающе нервно! И всему виной был один единственный человек – Демид Громов.
Я с ним ночь провела, представляете, люди! И мои губы распухли от его поцелуев, а тело так отчетливо помнит, как его сжимали в сильных руках и так чувственно наглаживали. И тут же, при этой мысли, как по щелчку пальцев, низ живота заныл, и почти болезненная судорога прокатилась по моему телу, концентрируясь там, где и говорить неприлично. Нельзя об этом думать! Нельзя и все тут.
Еще раз проверила, что дверь в ванную комнату надежно закрыта, а потом быстро стянула с себя его футболку и трусики и нырнула под душ, смывая с себя запахи ночного клуба и почти нестерпимое напряжение от того, что я голая сейчас, а совсем рядом где-то ходит Он.
Кто бы мне еще вчера сказал, что такое случится, не в жизнь бы не поверила!
Я как никогда быстро ополоснулась, вытерлась и натянула на себя одежду, удрученно оглядывая себя в зеркало. Хотя, ничего преступного там я и не обнаружила. Ну да, румянец сияет как маков цвет и губы уж больно горят, но оно и понятно. Но этот блеск в глазах. Ну вот и чему я, идиотка махровая, радуюсь?
Почистила зубы вчерашней щеткой, еще раз глубоко вздохнула и, нацепив на лицо, равнодушный вид, открыла дверь и покинула ванную комнату, точнехонько в тот момент, когда откуда-то справа раздалась оглушительная трель входящего вызова на моем телефоне.
Вот черт!
И я тут же, не разбирая дороги, кинулась на зов моего мобильного, а потом долго копошилась по кармашкам моего малюсенького рюкзака, не в силах достать вопящий гаджет с первого раза.
– Давай помогу, – отвел мои руки в сторону Демид, а потом все-таки достал вопящую уже в третий раз трубку и передал ее мне.
«Папа Веня»
Приплыли.
– Алло, – ответила я, жмурясь и прикрывая глаза ладонью.
– Ну здравствуй, дочка!
– Здравствуй, пап, – почти пропищала я и в отчаянии посмотрела на Громова, что стоял в метре от меня, подпирая стенку и оглядывая меня каким-то странным взглядом, прикусив нижнюю губу.
– Ты бы стариков пожалела. Ушла в клуб, а вечером, как я просил, сообщение не прислала, с утра не позвонила. Час дня на дворе! Что мы с матерью думать должны? – отец говорил легко и без нажима, но я знала, что облажалась и дома мне все-таки придется краснеть за свое поведение.
– Что я плохая дочь, – со вздохом выдала я. Боже ты мой, час дня! Что серьезно?
– Домой хоть собираешься или как?
– Уже почти еду! Честное пионерское! – закивала я головой, скользя взглядом по обнаженному торсу Громова и непроизвольно сглатывая. Какой же он идеальный, Господи, прости!
– Ждем, – и отбил звонок, а я тут же полезла в специальное приложение в телефоне, чтобы вызвать себе такси, но непонимающе подняла глаза, когда голос Демида ворвался в мои мысли.
– Значит не останешься? – и шаг по направлению ко мне.
А я тут же отступила, с ужасом понимая, что сердце сейчас просто выпрыгнет из груди. Он так близко и смотрит на мои губы. Это за гранью, ребята!
– Мне нужно домой! – почти шепотом выдохнула я.
– А мне нужна ты, – и его ладонь ложится мне на талию и подтягивает меня к себе. Ой, Боже мой, что делать? Но эти его слова, они же просто заставили меня так полыхнуть надеждой, что и не описать!
Помогите! Спасите! Эй, мозги, вы куда? Логика, ну а ты куда собралась, чертова предательница? Алё, здравый смысл, вернись, я все прощу!
А его губы все ближе и ближе, уже почти рядом с моими и я чувствую, как от него пахнет мятой и кофе, а еще самим им, тем самым запахом, что разжижает мое серое вещество. Уф! Еще немного и дороги назад для меня уже не будет…
– Демид! – сурово выдала я и почти насильно заставила себя от него отвернутся.
– Да, Малинка моя?
– Мне! Нужно! Домой! – только сердце вопит, что хочет остаться с ним навсегда и гори оно все синем пламенем. О, Боже, у меня самое глупое сердце на свете!
Но только вот Громов не сдается, а так осторожно и бережно меня обнимает, что я утыкаюсь в его грудь и блаженно накачиваю себя его запахом.
– Хорошо. Но можно я хотя бы тебя отвезу? – и его нежный поцелуй в шею сворачивает набекрень весь мои мир.
– Нужно, – бормочу я сама не понимая что, и он тут же отстраняет меня от себя и так заразительно мне улыбается.
– Я сейчас, – разворачивается и покидает прихожую.
И ровно через пять минут мы выходим из квартиры и заходим в лифт. В руках у меня бумажный пакетик с какой-то едой, а у Демида две термокружки.
– Я для нас завтрак приготовил, – и в груди так отчаянно щемит, что почти нестерпимо дышать.
А потом мы сели в уже прогретое авто и поехали по направлению к моему дому, на ходу уплетая обалденно вкусные гренки с яйцом, ветчиной и сыром и запивая все это дело ароматным сладким чаем с чабрецом.
– М-м-м, – неосознанно промычала я, закидывая в себя очередную порцию еды.
– А-то! – улыбнулся мне Громов, – Я, знаешь ли, много чего могу, а не только косить под елочную игрушку, утыканную пирсингом.
Я только было хотела сказать, что мне он и с пирсингом невероятно нравился, но вовремя прикусила себе язык. Ну, все, тушите свет, Агата Малиновская окончательно спятила от любви!
– Прости, – выдавила я за те ужасные слова.
– Давно, – и его правая рука быстро, но крепко сжала мою ладонь.
А потом показался мой дом и энергетика в салоне махом изменилась. Я осознавала, что сейчас мне придется сделать выбор. Но как это осуществить я не понимала. Столько в моей голове было «но» и «если», что от них становилось нестерпимо страшно и муторно. Это, конечно, все чудесно и замечательно, но он месяц планомерно пил мне кровь, выжидая непонятно чего, а теперь вот посмотрите на него – «мне нужна ты». Да неужели, блин?
Знаете, как это называется? «Вася, я снеслася» – вот как! И ждет, засранец, что я упаду к его ногам, точно перезрелая слива? Да, ага, сейчас!
Автомобиль замер рядом с калиткой, ведущей к моему подъезду, и я вся напряглась, как перед боем.
– Агата?
Ну почему у него такой голос, что пробирает меня до дрожи? Магия какая, не иначе…
– М-м-м? – кинула я на него равнодушный взгляд.
– Может ты согласишься сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером? – и его рука вновь бережно и ласково накрыла мою ладонь.
– Ну, даже не знаю, мне надо подумать, – потянула я и хмыкнула.
– И долго будешь думать? – улыбнулся он мне самой обольстительной улыбкой на свете.
– Месяц, – тут же выдала я.
– Так долго? – в притворном ужасе округлил Громов глаза, и я чуть не рассмеялась.
– Думаешь, я немного переборщила? – прищурилась я и максимально сделала акцент на последних двух словах.
– Думаю, что да, – ответил, кивая, и подался в мою сторону.
Ой, нет-нет! Это запрещенный прием! Пора сваливать!
– А я думаю, что нет. И да, Демид, если вдруг я буду тебя на парах не замечать, ты в голову не бери, я просто жду, когда ты обзаведешься совестью и мозгами.
Но Громов на мою реплику только ухмыльнулся, покачал головой, щелкнул центральным замком, отпирающим двери автомобиля, и покаянно выдал:
– Туше.
Глава 54
POV Агата
А я, знаете ли, даже растерялась от такого его неожиданного отступления.
Вот вы мне скажите, что мы за бабы такие, не иначе как народ какой заколдованный, да? Уходи – останься, не хочу – очень надо, люблю – ненавижу… Я вас тоже раздражаю? Я так себя очень даже! Ведь в этот самый момент мне не хотелось идти домой, мне хотелось жеманничать, строить из себя неприступную скалу, но млеть под его осадой, потому что это было единственное, что я отчаянно, до ломоты в теле желала.
Ой, Громов, свалился же ты такой на мою буйную голову!
Но отступать было уже не комильфо, я вам скажу. Поэтому я выдохнула, кивнула ему благосклонно, улыбнулась и взялась за ручку открывания двери, намереваясь все-таки закончить наше такое неожиданное рандеву. Но только в последний момент его голос остановил меня, и я вся завибрировала от возможности еще хотя бы на некоторое время остаться рядом с ним. Клиника, ребята!
– Я не знал, что ты рассталась с Ильей. Знал бы, так долго не тянул бы.
– Так спросил бы, – так же тихо, как и он, ответила я.
– Я и спросил. Еще в ноябре, когда аналитическую справку тебе в библиотеку припер. У друга твоего этого, Паши. Он сказал, что вы все еще вместе. П-ф-ф, черт! – его кулаки скрипнули по кожаной оплетке руля, выдавая невыносимую степень напряжения, между нами.
Вот и аукнулось мне мое молчание. И если в случае с Полиной и Ильей оно пошло на пользу, то себе же я оказала медвежью услугу. Но что теперь сожалеть, правда? Только вынести для себя жизненный урок, вот и все.
– Я тебя услышала, Демид, – кивнула я и все-таки покинула теплое нутро его автомобиля, а потом шагала, не оглядываясь, до самого своего подъезда. Потому что иначе я бы не знаю уже что сделала. Наверное, простила бы ему все на свете, все свои слезы и терзания, тот сволочной спор и его показное равнодушие. И поверила в то, во что так отчаянно хотела поверить. В нас…
А дома, на пороге меня уже дожидались папа и мама, грозно поглядывая на меня исподлобья. Я же только виновато на них смотрела и понуро вздыхала, даже не зная, что сказать в свое оправдание.
Но дар речи окончательно покинул меня, когда папа Веня неожиданно достал свой телефон, надел на нос очки и с выражением начал зачитывать мне следующее:
«Папуля, со мной все в порядке. Вернулась из клуба и уже легла спать. Утром позвоню.»
Громов! Убью же, ну!
– Папуля? Серьезно? Да неужели? – скривился в саркастической ухмылке папа Веня и я виновато опустила глаза, до сих пор не понимая, что говорить в свое оправдание.
– Дочь, ты не у Маши ночевала, да? – мягко спросила мама и я не смогла ей не ответить.
– Не у Маши, – со вздохом покаялась я.
– У парня? – ясновидящих у нас в роду никогда не было, но видимо моя мама была первооткрывательницей.
– Угу, – удрученно кивнула я и осмелилась поднять осторожный взгляд на родителей.
– У того самого? – тепло задала новый вопрос моя родительница.
– У того самого, – одновременно улыбнулась, кивнула и всхлипнула я, до чертиков страшась того урагана чувств, что обуревал меня в эту самую секунду. Боже, он всегда был для меня тем самым парнем! Всегда, черт его раздери!
– Ну и кто он? – тут же строго насел на меня отец, но моя любимая мама в моменте осадила его и шикнула.
– Веня, иди-ка ты…на кухню, вот! Кофе там свари или еще чего. Не видишь, что ли, прямо по курсу любовь. Давай, дорогой, двигай в темпе вальса отсюда!
И папа Веня, как послушный, мальчик только чмокнул маму в щеку, посмотрел еще раз на меня с подозрением, покачал головой и удалился, а я наконец-то смогла выдохнуть и раздеться.
А потом мама крепко обняла меня и сказала:
– Если захочешь поговорить, то я всегда к твоим услугам, доченька.
– Спасибо, мам, – кивнула я и поплелась в свою комнату, тут же запирая дверь изнутри и снимая с себя пропахшие клубом тряпки.
Мне срочно нужна была ванна и много-много пены, а еще позвонить этому засранцу и от души его отчихвостить. Ишь чего, в телефоне удумал моем копаться! Хотя нет, обойдется! Он этого и ждет. Я буду самая неприступная скала в мире, Эверест, если хотите! Вот.
Да-да, ага! Уже к вечеру эта самая Джомолунгма превратилась в куцые холмы, а потом и вообще в бескрайнее поле до самого горизонта. И я достала телефон, а потом долго не могла найти контакт под именем «Демид». Что за фигня?
А потом меня закоротило, потому как я, пролистывая ленту записной книжки вдруг обнаружила, что у меня появился «Любимый». Вот те раз! И случился со мной атомный взрыв, друзья. Пиф-паф, ой-ё-ой!
Секунды томительного ожидания, пока я считала гудки, и сердце долбит где-то в горле, а потом я слышу хрипловатый смех и тихое «привет» в трубке.
– Значит так, любимый, – последнее слово я так исковеркала интонацией, что даже мне стало немного обидно. Ведь он такой и есть, вообще-то…
– Ага, я весь во внимании, Малинка моя. Ты звонишь сказать мне, что согласна на свидание?
– Я звоню сказать, что ты ошалел! – почти рычала я в трубку.
– Ах, это. Ну тут я в курсе, – и новая порция смеха прокатилась жаркой волной по моим оголенным нервам, – А вообще спасибо тебе.
– За что?
– За то, что позвонила. И за то, что в твоем телефоне я был просто «Демид», а не какой-нибудь там…
– Козел бессердечный? – тут же пришлась я ему на помощь и усмехнулась.
– Ага! Или может…
– Погремушка? – и новая волна заразительного смеха заставила даже меня улыбаться от уха до уха.
– Даже так? – просмеявшись, выдавил он себя, – Эх, суровая ты, Малинка моя.
– Папа понял, что писала не я, Дём, – и снова я не заметила, как нежно назвала его по имени. Оно само-собой получилось, честное пионерское!
– Блин, прости! – виновато прозвучал его голос.
– Никогда! – как-то слишком грустно ответила я и прикусила губу.
– Я попробую изменить твое решение. Ладно? – и голос тихий, переходящий почти на шепот. И мурашки так услужливо пробегают по моей спине.
– Я подумаю. С месяцок, – выдыхаю я. Да что с меня уже взять? Я влюбленная идиотка и на мне можно поставить крест. Наверное…
– Понял. Тогда спокойной ночи, Агата, – так ласково тянет он мое имя. Или мне так просто кажется?
– Спокойной, Демид, – и он первым отбивает звонок, а мне в момент становится грустно.
Я запуталась. И хочется, и колется, и страшно до безумия окунуться в это море под названием «Демид Громов».
Мне крышка, если это очередная жестокая его игра…
Но, вопреки всему, контакт «Любимый» обратно на просто «Демид» я так и не сменила.
Глава 55
POV Агата
Спокойной ночи? Х-м-м…
Только вот сон все никак не шел, а сердце выламывало грудную клетку изнутри, его переполняли эмоции, во главе с надеждой на что-то чистое, светлое и настоящее.
Я в эмоциональном порыве откинула одеяло и подбежала к Его подарку, а потом протянула руку и вытащила заветную записку.
«Вот так же и я теперь весь твой»
Озноб прокатился по телу, а потом его разом затопило сумасшедшее тепло. Боже, пусть это будет правда! Прошу, умоляю…
Я изо всех сил зажмурилась и прислонила записку к своим губам. Что, если он не врал? Что, если писал это от всего сердца? Что, если это действительно так?
И вот уже душа почти запела от этого робкого намека на счастье, разглядела в непроглядной тьме лучик надежды на что-то больше, чем просто Он и Я. И хотелось плакать, только на этот раз уже не от горя, нет-нет…
Вот, во что ты превратил меня, Громов, в жалкую размазню!
Только с маленькой картонкой и его признанием я расстаться уже не смогла, утащила ее к себе в постель, положила под подушку, да так и уснула, не переставая надеяться и просить у высших сил для нас счастья. Глупая Агата…
А утро понедельника встретило меня свинцовыми тучами, нависшими над столицей и моросящим нечто, переходящим, то в снег, то в дождь. Но на душе было ясно и пели птицы. И собиралась сегодня я с особой тщательностью. Выбрала красивое шерстяное платье с расклешенной юбкой выше колена цвета спелой голубики и волосы собрала в замысловатую косу. Вот! Теперь можно и на занятия ехать.
Папа Веня уже хлопотал на кухне, одетый в рабочий костюм и, закинув галстук на плечо, потягивал кофе, следя за включенной мультиваркой.
– Завтракать будешь? – услышала я его вопрос.
– Спасибо, но нет, – улыбнулась я ему и помотала головой.
– Вот и правильно, я считаю. За твою выходку я тебя бы вообще на хлеб и воду посадил, для стимуляции прилежного поведения.
– Пап, мне двадцать один, а не пятнадцать, – напомнила я ему и скривилась.
– Да хоть сорок восемь! Ты для меня всегда останешься маленькой девочкой, за которую я буду вечно переживать, – буркнул папа Веня и отхлебнул свой напиток.
– Ну я же извинилась, – выдохнула я.
– Ладно, проехали это. Ты готова? Можем выезжать? – торопливо спросил родитель, поглядывая на наручные часы.
– Да, готова, – удрученно потянула я, поглядывая на свой молчащий телефон. Я все ждала от одного разрисованного мажора хотя бы какой-то весточки, но так и осталась ни с чем. Что ж, пора покупать губозакаточную машинку, Агата Вениаминовна.
– Тогда на выход, дочь, ать-два!
И я понуро поплелась в прихожую, где натянула на себя самый теплый пуховик из имеющего у меня арсенала, нахлобучила шерстяную шапку и шарфом замоталась от души. Теперь не до красоты. Наивная простодушная идиотка, что верит в небылицы, вот я кто! Вздохнула, покачала головой и выдала отцу:
– Я тебя на улице подожду. Ладно? – надо бы мозги проветрить, решила я, да в себя прийти.
– Ладно, – согласно кивнул тот.
Но какого же было мое удивление, когда, выйдя на улицу, я почти нос к носу столкнулась с огромным черным Мерседесом, что стоял прямо напротив калитки, а к его боку прислонился невозможный Демид Громов.
– Доброе утро, Агата, – так заразительно улыбнулся мне парень, что я смутилась и отвела глаза.
– Доброе утро, Демид, – выдавила я из себя, чувствуя, как бешенными темпами расцветают райские сады внутри меня и как порхают по ним те самые пресловутые бабочки.
А он только подходит ко мне ближе и сгребает меня в охапку, приподнимая и целуя меня прямо в губы. Боже, как прекрасно! И в миг утро становится самым лучшим за всю мою жизнь, и непогода уже не пугает, и вообще все вокруг меня играет яркими красками. Магия, не иначе!
– Я так скучал по тебе, Малинка моя! – и от его ласкового шепота в груди щемит так сладко, что и не описать.
– Правда? – улыбаюсь я.
– Правда, – кивает он мне, – и еще, я думаю, что у нас есть проблема.
– Какая? – в момент хмурю я брови.
– Ну, я не смогу ждать твоего решения месяц. Я скорее умру от тоски. Так что, разреши тебя хоть на учебу отвезти, неприступная ты моя, – и вновь его губы сводят меня с ума, скользя по моим так ласково и так трепетно.
Секунда тишины, а потом мой ответ тонет в зычном окрике моего родителя, что обращается к нам с изрядной долей сарказма в голосе:
– Папуля все видит, молодежь!
У меня от ужаса глаза ползут на лоб, а этот разрисованный засранец только залихватски улыбается, подмигивает мне, а потом поворачивается к моему отцу, выдавая приветствие:
– Доброе утро, Вениамин Иванович. Я Демид Громов и хотел бы подвезти вашу дочь до института, если вы, конечно, не против.
– Да уж знаю кто ты такой. И если Агата не против, то и я возражать не стану, – отвечает папа Веня и я благодарно ему улыбаюсь, а потом согласно киваю.
Сказать, что мне было в тот момент слегка неудобно – ничего не сказать. Но я все-таки села в прогретое тепло салона, а потом тут же потянула носом, узнавая знакомый терпкий запах и вопросительно поглядывая на парня, что уже занял свое место за рулем автомобиля.
– Это тебе, – протянул он мне стаканчик и я благодарно ему улыбнулась, – гранатовый пунш, я подумал, что в прошлый раз он тебе понравился. А в пакетике круассаны, самые лучшие в Москве, зуб даю! Налетай!
И мы ехали в институт, слушали музыку и за обе щеки уплетали чудесную выпечку. И где-то на очередном перекрестке Демид повернулся ко мне и долго на меня смотрел, а потом охрипшим голосом выдал:
– Ты такая красивая, Малинка моя! Как сон…
А потом неожиданно наклонился ко мне и впился в меня таким чувственным и страстным поцелуем, что меня в момент всю скрутило от жаркой молнии, что прошила мое тело. Ну вот и как тут устоять, ребята? Как держать лицо и марку, когда хочется только смотреть на него, млеть от его прикосновений и без конца твердить «да, да, да, да-а-а-а!!!»?
Я, конечно, попробую, но ничего не обещаю.
А еще меня удивило, что когда мы припарковались на институтской парковке и вышли из машины, к нам подошли друзья Демида и, как ни в чем не бывало, тепло меня обняли и даже потрепали за щеку, пока Громов их шутливо не осадил:
– Э, хорош, к моей девушке, приставать. Все, кыш-кыш отсюда! – и дружный смех прокатился по стоянке, а я только отчаянно краснела и не знала куда себя деть.
Ишь какой скоростной! К его девушке, да? Ну-ну! Об этом мы еще поговорим.
Только вот Громов, очевидно, сворачивать с выбранного пути не планировал, а войдя в аудиторию сел рядом со мной, так преданно заглядывая в мои глаза и словно спрашивая «ну, ты же не против?». И я была не против, а тысячу раз «за», стараясь не обращать внимания на гул голосов вокруг нас, шепотки и даже тыканье пальцами. А в особенности старалась игнорировать один горящий лютой ненавистью взгляд, хоть он и выжигал дырку в моей голове.
И после пар я даже не сопротивлялась, когда меня, бережно, но крепко держа за руку, вели к стоящему на парковке черному Мерседесу. Только вот трогаться с места Демид не собирался, а долго сидел, смотря вдаль и думая о чем-то невеселом. И вся моя суть сузилась до одной точки от этого его напряжения, страшась того, что же он скажет мне дальше. И он сказал, нервно лохматя пятерней волосы и судорожно стискивая оплетку руля: