– Какая чушь, – не сдержалась и фыркнула я.
– Не могу с тобой не согласиться. Короче, суть да дело, но перед самой операцией, что тогда должны были сделать бабуле, она меня бросила. Просто слилась, не брала трубки и не отвечала на сообщения, а потом написала, что я ей смертельно надоел, что она никогда не любила меня и я ей такой гулящий и пропащий вообще не нужен. Я ее два года вернуть пытался, а потом плюнул. Решил, что раз она хочет корчить из себя жертву, то помешать я ей не в силах. А потом появилась ты и я подумал…
И на этих словах он замолчал и покаянно опустил голову.
– Ты до сих пор любишь ее, да? – как можно мягче спросила я.
– Не знаю, Агата. Что есть такое эта любовь? И можно ли любить человека, который элементарно не поддержал тебя в трудную минуту, окопавшись в своих иллюзорных обидах и домыслах?
Хороший вопрос, Илья, очень хороший. Только вот глупому сердцу на эти вопросы плевать. Оно просто любит, потому что так выбрало, не за что-то, а вопреки всему. И ничего не хочет слышать, ни доводы рассудка, ни увещевания логики…
Повернулась и уставилась на стылую, умытую мокрым снегом улочку, бездумно выхватывая огромный черный Мерседес, выруливающий со стоянки авто, напротив нашего кафе. Сердце тут же услужливо, но так болезненно свело судорогой, посылая по телу озноб. Не Он, конечно…
Успокойся глупая мышца! Когда-нибудь это закончится, ведь ничто не вечно. Правда же?
– Еще раз прости меня, Илья, за то, что дарила тебе пустые надежды. Я не имела на это права.
– И ты меня, Агата. И ты меня.
Глава 44
POV Агата
Домой я добиралась в состоянии полнейшей прострации. Вот так, оказывается в пузыре своих чувственных переживаний и эмоциональных дрязг я совсем не заметила закулисные игры своего же собственного парня и моей подруги, а по совместительству и его бывшей девушки. Дела…
Не знает он, что такое любовь. Ага-угу. Руку даю на отсечение, что Полина не вытерпит неопределенности и все-таки отчебучит что-то в стиле ревнивой фурии. А Илья и рад будет. Только вот не завидую я ему. Когда в отношениях изначально нет доверия – это клиника.
Усмехнулась. И ведь правда. Лучше даже не начинать, если не готов на все закрыть глаза и двигаться дальше. Иначе все, гасите свет. Рано или поздно, но этот паразит извечной подозрительности просто сожрет человека изнутри, а заодно и все к нему теплые чувства.
Мы разошлись с Ильей тихо и мирно, и единственное, что он попросил меня, так это сильно не афишировать наш разрыв. Да-да, ребята, вы правильно поняли. Этот парень по-прежнему хотел, чтобы кое-кто думал, что мы вместе. Думал и страдал от этого.
– Ладно, – со вздохом ответила я тогда ему, – новость дня я из этого делать не стану. Но если меня спросят в лоб, то я врать не собираюсь, Илья. Прости.
На том и порешили. А дома, после ужина, где мама безуспешно пыталась меня развеселить и втянуть в разговор, я окопалась в своей комнате, а потом полезла в стол и трясущимися руками выудила из его глубин три маленьких конвертика.
Не разворачивая, смотрела на них, до боли прикусив губу. Господи ты, Боже мой, ведь я уже тогда была на его отравленном крючке. Жалко трепыхалась, но соскочить была уже не в силах. Думала, что я неприступная скала и все мне ни по чем, а оно вон как все повернулось…
Что он чувствовал, когда писал мне это? Думал ли, как больно будут ранить меня эти слова, что совершенно не соответствуют действительности? Со сколькими девушками он проворачивал этот же волшебный трюк?
«Ты как сон. Но я хочу, чтобы ты стала моей явью. Твой Д.»
Сердце тут же свело судорогой, разгоняя по венам яд обреченности. Если бы в моих чувствах к Громову была бы хоть капля логики, то они бы иссохли на корню, а так, остается только стиснуть зубы и терпеть. Терпеть изо всех сил, потому что я для него всего лишь занятная игрушка. Захотел, повозил по городу на своей крутой машинке, поприставал немного, а потом забыл, как прошлогодний снег и вновь стал прежним разрисованным крутым мажором, которому нет дела до девочки Агаты, которая влюбленными глазами провожает его мускулистую почти двухметровую фигуру.
Глупая, глупая Агата. Так он и будет тебе нервы трепать. Двусмысленные фразы, жаркие взгляды, извинения и упреки, имитация ревности, а потом холодный игнор и опять по новой…Пока мозги окончательно не вскипят и не превратятся в бесполезное желе. Хорош, слов нет, а я слишком наивная, чтобы даже пытаться играть в эти жестокие игры.
К черту, Громов! Просто уйти в глухую оборону. Вариантов других у меня нет. Иначе, в конце концов, я сдамся и опущу свои щиты, поверив ему. Господи, да я уже в глубине своей души хотела это сделать. Но мало ли, что я там хочу. Да-да, в космос полететь мне тоже хочется, да только это невозможно. Так же, как и невозможно будущее между мной и товарищем разрисованным мажором.
Чушь несусветная!
Так и потянулись серые, унылые до безобразия будни, наполненные под завязку учебой, учебой и еще раз учебой. Только там я пряталась от своих слишком острых и чересчур болезненных чувств к Демиду. А иначе хотелось просто визжать и топать ногами от бессилия, от того, что стоит ему только появиться рядом, как каждая клеточка моего тела начинала вибрировать и пылать. Чертова любовь! Если она вот такая, то она не нужна мне. Заберите ее, прошу, я отказываюсь от нее!
Четверг, пятница и вот уже суббота, а обещанной работы от Громова так и не последовало. После пар, застав его на институтском крыльце в неизменной компании Аверина и Ветрова, не удержалась и подошла. Гордость, конечно, штука важная, но учебу так-то никто не отменял.
– Демид, – позвала я его, и он тут же повернулся, окидывая меня каким-то странным, взглядом, словно видеть меня ему было до боли неприятно. Скривился, губы поджал…
– Я, – ответил он мне и кивнул парням, что указали ему в сторону парковки, мол «ждем тебя там, чувак».
– Ты говорил, что до конца недели обработаешь информацию, которую я тебе направила.
– Говорил, – сухо согласился он и вперил в меня тяжелый свинцовый взгляд.
– И? – замялась я, не понимая его реакции.
Он глубоко вздохнул, поправил сумку на плече, нахлобучил на голову капюшон и замолчал, а я почувствовала себя до омерзения унизительно. Словно стою тут такая нехорошая и домогаюсь его, воруя его драгоценное время, а он не знает уже как от меня отделаться. И будто ему мало было просто смотреть на меня как на противное насекомое.
– И я тебя в который раз подвел, как видишь, – сказал и вообще отвернулся от меня, доставая брелок от машины и включая автозапуск. А потом добил меня, – Еще что-то, Агата?
Я даже отвечать ему ничего не стала. Да пошел он, павлин недоделанный! Это вообще-то совместная работа и я так-то имею право задавать вопросы и интересоваться тем, насколько быстро и качественно она выполняется. Так? Так! Но тогда почему я чувствую себя попрошайкой, которую пинком под зад отправили куда подальше?
Потому что мне было обидно, черт возьми! Потому что ни одной девочке не свете не понравится, когда мальчик, который ей до безумия нравится, смотрит и говорит с ней так, как только что это делал со мной Громов Демид. Это было очень больно и слезы сами собой капали из глаз пока я добиралась домой на автобусе и потом в гулкой тишине моей спальни…
И так повторялось изо дня в день. Я приказывала себе не смотреть на него, но смотрела. Умоляла себя не думать о нем, но думала. Твердила себе, что он не пара мне, что он лишь забавлялся со мной, потому что подвернулся удобный случай, а теперь я ему вновь наскучила, но только сердцу было глубоко плевать на голос разума.
В итоге прошла еще одна неделя, а от расписного мажора было, ни слуха, ни духа. Лишь только неизменно угрюмый, недовольный взгляд в окно и полное игнорирование моей персоны. И я решила, что больше слова ему не скажу, пусть катится куда подальше! Ишь, какой! А я из-за его безалаберности задание по предмету заваливать не собиралась. Поэтому, решила, что остаток субботнего дня после пар и часть вечера посвящу работе над тем, что мне обещал, да не сделал Громов.
Так я и очутилась в институтской библиотеке, удобно расположившись за самым крайним столом у окна. Разложила заумные талмуды, открыла ноут, выудила из сумки все свои записи и давай подгонять цифры под удобоваримый вид. Ничего, я и без расчудесной Погремушки справлюсь на отлично! Что б ему всю жизнь икалось!
Но только вот не успела я толком ничего сделать, как, где-то минут через двадцать, рядом со мной на стол шлепнулась увесистая папка с распечатанными листами формата А4. Я подняла глаза и сердце пропустило удар, а потом и второй, а затем заухало с такой силой, что даже дыхание сперло в груди.
– Готово, – произнес Демид, – если что не так, пиши, звони.
Развернулся и ушел, со всей силы всаживая и прокручивая ржавый тупой нож прямо мне в сердце.
Глава 45
POV Агата
Я трясущейся рукой подтянула к себе папку и уставилась на оформленный титульный лист. Заглянула дальше и дальше: план работы, введение, таблицы, графики, диаграммы и наконец-то библиография. Все четко, ясно и, по существу. Готовая работа, даже придраться, по моему мнению, не к чему. Но только вот мы ее должны были делать вместе, доводить до этого готового вида тоже вместе, а не вот так, когда один человек все идеально подбил и кинул мне на стол, мол «на, полюбуйся, я все сделал, лишь бы глаза мои больше тебя не видели»…
Но зачем он тогда вел себя так в машине? Господи! Зачем так смотрел на меня, зачем наклонялся и целовал? Зачем нужно было делать это со мной, а сейчас вести себя таким образом? Я что для него подопытная мышь? Лучше бы я так и оставалась в неведении, обманывая себя тем, что ненавижу его, чем вот так сразу, с головой окунулась в его сумасшедшую энергетику, в его запах, в его близость…в него…
Ведь я, где-то глубоко в душе, надеялась, что еще будет у нас встреча, что мы сделаем это чертову аналитическую справку вместе, соберем мою и его работу воедино, обсудим нюансы, сделаем работу над ошибками. А теперь ничего этого не будет, вообще ничего не будет, никогда. Умом я понимала, что, между нами, пропасть и нам ее никогда не перейти, но как добровольно отказаться от возможности хотя бы немного побыть рядом с ним, я не знала.
Все. Точка.
Как же я ненавижу этот знак препинания!
И в душе после этой субботы поселилась дикая обида и злоба, иррациональная, знаю, но все же. Теперь я в институт ходила как на праздник, хотя каждый день, видя Громова на занятиях, в душе раз за разом что-то умирало, корчась от боли и тоски. Но я только еще выше задирала нос по ветру и делала вид, что мне все нипочем. Идеальная прическа, короткие юбчонки или брючки в облипочку и стальной взгляд неприступной скалы. Я справлюсь! От этого же еще никто не умирал. Ведь правда?
Работу еще раз перепроверила и убедившись, что она идеальна, в понедельник сдала Игорю Константиновичу, хоть до положенного срока сдачи еще и оставалось почти полторы недели.
– Хорошо, очень хорошо, ребятки. Вот видишь, Малиновская какой замечательный тандем получился между тобой и Громовым, – все нахваливал нас преподаватель, а у меня в голове звучал дьявольский смех.
Да уж, «замечательный» не то слово! Изумительный, грандиозный, best of the best…
Ну а первого декабря мы с Громовым получили высший бал за проделанную работу. А я еще раз подумала о том, что за фасадом поверхностного, разрисованного мажора, скрывается глубокая, сильная, а главное, очень умная личность. Вздохнула и немигающим взглядом уставилась в исписанную тетрадь.
Вот же гадский день! Надо пометить его в календаре черным цветом. Почему? Потому что именно сегодня я подловила себя на том, что не просто по уши влюбилась в Громова, а еще и восхищаюсь им за личностные качества.
Все, друзья, приплыли!
Про сны мои вообще рассказывать вам мне страшно. Да, это случалось почти каждую ночь. До мурашек, ребята, до спертого дыхания, до тока на кончиках пальцев, до эйфории, которую, казалось бы, можно было потрогать руками – вот такими были эти сны. Там были мы…вместе…
Вот такие дела.
Ну а дальше жизнь закрутила меня в подготовке к моему дню рождения, который должен был наступить уже в будущий понедельник шестого декабря. Мама с папой с ума как будто посходили, все твердили, что двадцать один год исполняется раз в жизни и нужно пренепременно отметить его как следует. Я же только фыркала и флегматично выдавала:
– Так же, собственно, как и двадцать два и двадцать три…
– Агата, перестань! – причитала мать, – Будет весело.
Весело…Х-м-м, ладно, пусть занимается, потому как мне самой веселиться не хотелось от слова «совсем», знаете ли. Осенняя хандра и безответная любовь, которой я, в любом случае, не оставила бы ни единого шанса, поглотили меня с головой. Я даже с друзьями перестала видеться, Пашка что-то недовольно бурчал, Машка так вообще обрывала мне телефон и закидывала сообщениями, пытаясь вытянуть меня хоть куда-то из дома, но безуспешно. Даже Илья несколько раз набирал и приглашал по-дружески сходить в кино, но я отказывалась. Если Полина хоть что-то чувствует по отношению к Иванову, то с моей стороны будет в высшей степени свинством стимулировать ее ревность.
И она все-таки не выдержала и подошла ко мне в понедельник. Думала, хочет меня с днем рождения поздравить, но ошиблась.
– Привет, Агата, – как-то нервно, заламывая руки начала Полина.
– Привет, – тепло улыбнулась я девушке.
– Слушай, это не мое дело. Но скажи, пожалуйста, вы еще встречаетесь с Ильей?
Губы мои сами собой растянулись в улыбке еще больше, а сердце затопила волна щемящего сочувствия. Это как нужно любить человека, чтобы вот так, не страшась идти на разведку боем. Молодец! Я бы так не смогла. Гордость бы не позволила.
– Нет, Поль, не встречаемся. Илья сказал, что любит другую давно и безнадёжно, поэтому мы не можем быть вместе. Представляешь? –
– Так и сказал? – встрепенулась девушка.
– Ага, – покачала я головой, – правильно ты меня предупреждала тогда, а я тебя не послушала.
И тут же глубоко вздохнула, печально хлопая глазами. Давай, подруга, соображай быстрее.
– А кого любит не сказал? – со всей силы стиснув ремешок сумки, спросила девушка.
– Нет, сказал только, что с первого курса забыть ее пытается, но все никак не выходит. Я сначала на тебя подумала, но потом что-то засомневалась, раз и ты в такие же сети попала. Да, вот так. Но я не в обиде и желаю ему чтобы он встретил правильную девчонку, которая отобьёт ему всю эту нелепую тягу к прошлому. Я так ему и сказала. Правильно же? – и Полина тут же как китайский болванчик мне кивнула, ну а я и продолжила свое нехитрое дело, – Ну вот! Он не плохой, просто хочет быть счастливым, как и все.
Девушка лишь опять бездумно кивнула мне и нахмурилась, очевидно, судорожно соображая, что же ей дальше делать, а потом все-таки спросила:
– А он не сказал, почему не добивается эту свою любимую?
– Говорил, что пытался, не единожды, но потерпел неудачу. Видимо эта девушка действительно его не любит, и он как настоящий мужчина решил не мозолить ей больше глаза. Ну и правильно, считаю. Зачем тратить время на человека, который никогда не сможет ответить тебе взаимностью. Ведь так? – и добившись очередного кивка, продолжила, – Вот и пусть себе найдет другу. Переболит и забудет. Ладно, Поль, еще увидимся, мне на занятие надо. Пока!
– Пока, Агата, – чересчур жалобно потянула Полина и понуро потопала вдоль коридора в свою аудиторию.
Что-ж, мне тоже пора. Последней парой была нудная лекция, которую я слушала в пол-уха, с улыбкой на устах перелистывая сообщения с поздравлениями на телефоне. А потом в сердце привычно медленно, с оттяжкой вошла отравленная игла – от Демида ничего. Он, наверное, даже и не знает, что у меня сегодня день рождения. Да куда там! Ему в высшей степени плевать, что у меня сегодня день рождения!
Не выдержала и кинула быстрый взгляд за спину. Все, как и прежде, задумчивый взгляд в никуда, неизменная черная водолазка, черные джинсы и такие же черные броги. Никаких ярких пятен. Совсем никаких…
Звонок резанул по нервам и заставил вздрогнуть, слишком поспешно выдирая меня из моих невеселых мыслей. А потом и голос парня, что тут же открыл дверь нашей аудитории и почти закричал:
– Агата Малиновская?
Я недоуменно посмотрела на него, а потом и на преподавателя, увидела согласный кивок и тут же ответила, подняв руку:
– Я.
– Тогда принимайте поздравления, Агата!
И внес с помощником в аудиторию самого огромного белого плюшевого медведя, которого я когда-либо видела, а за ним и здоровенный букет белых роз.
Офигеть!!!
Глава 46
POV Агата
Вокруг сразу же загудела толпа. Кто-то, кажется наша староста Лена Ласточкина, крикнул:
– Ё-мае, так у нашей Агаты сегодня же День рождения! – и все тут же кинулись меня поздравлять.
А я только отрешённо улыбалась и кивала на беспрерывный гул из «счастья, здоровья и успехов», что говорили мне одногруппники. Глаза же, помимо моей воли выискивали в толпе одну единственную высокую и мускулистую фигуру в черном. Даже его друзья, Аверин и Ветров подошли и попытались меня не только поздравить, но и затискать. Но если от блондина я еще отбилась, то вот от черноволосого Яна так легко отделаться не получилось.
– Хей-хей, Малинка, поздравляю! Расти большой, не будь лапшой, – басил Аверин, а потом схватил в охапку и закружил, пока я протестующе не заворчала и не стукнула его по широкой спине.
– Ян, – послышалось от двери, и мы с черноволосым синхронно повернулись на этот голос.
– Бегу, милый, – дурашливо ответил он Громову, что с абсолютно равнодушной миной стоял у двери аудитории и ждал пока друг к нему подойдет. На меня он даже не смотрел. И уж тем более не подошел и не поздравил.
Ни слова. Ни жалкого простого «поздравляю». Ни-Че-Го!!!
И всё вокруг вмиг обесценилось. И медведь этот, и букет шикарных белых роз, и толпа, что облепила меня, купая в теплых, сердечных поздравлениях. Все стало серым и приторным. Это просто ужасно, что значит для меня этот человек.
Ужасно…
Кто-то из ребят вызвался дотащить мои неожиданные подарки до кабинета ректора, так чтобы мне не пришлось ломать голову как это все таранить на себе одной. Слава богам!
Ну, а уже там, папа Веня широко выпучил глаза и даже присвистнул от удивления:
– Ну ничего себе, дочь! Вот это подарок, и я понимаю. Ну и кто это у нас так отличился, позволь спросить?
И вот тут-то я и оцепенела.
– А…собственно…разве это не вы с мамой меня так оригинально поздравили? – недоуменно спросила я.
Папа Веня даже от души рассмеялся на мое, по его мнению, совершенно нелепое предположение.
– Ну ты у меня и лопух, Агата. Мама с папой такие подарки дочери не дарят. Сразу видно, что ты поклонником обзавелась, – а я только стояла и глупо хлопала глазами, – ну что ты замерла как тополь на Плющихе? Читай по слогам: мальчик тебе это подарил, мальчик! – и тепло мне улыбнулся.
Мальчик?
Сердце тут же услужливо заныло, а в душе поселилась робкая, крохотная надежда. А вдруг? А потом перед глазами мелькнула картинка: недовольный, даже злой Громов, не удостоивший меня и взглядом, стоит на выходе из аудитории…
Да-да, Агата, держи карман шире!
И от этого понимания хотелось плакать, потому что мне не нужны были такие подарки от других мальчиков! Мне, махровой заскорузлой дуре, хотелось, чтобы все эти и остальные подарки в моей жизни дарил только Он – мальчик, который на меня даже не смотрел.
– Есть догадки кто это? – весело задал вопрос папа Веня, не замечая моего потухшего взгляда и дрожащего подбородка. Отвернулась, смахивая одинокую слезинку, что все-таки сорвалась с ресниц.
– Не знаю, – понуро подошла я к букету и покопошилась в нежных бутонах, разыскивая записку или что-то подобное, чтобы понять, кто же столь щедрый даритель, но ничего не нашла, – может быть это Илья, – предположила я и тут же отмела этот вариант, как маловероятный. Все-таки в букете было не меньше сотни великолепных белоснежных красавиц, что стоили немало, а медведь под два метра стоит еще столько же, если не дороже. Нет, такой подарок был не по карману среднестатистическому студенту из простой семьи.
– Илья? – переспросил папа Веня.
– Мой бывший парень, – криво улыбнулась я, – но мы расстались в прошлом месяце, так что…
– Ну вот видишь, нашелся все-таки даритель. Совершенно очевидно, что парень сходит с ума от того, что потерял такую девушку, как ты, и теперь идет на все, чтобы тебя вернуть.
А может папа и прав, хотя и верилось в это с трудом.
А потом, запихав необъятного медведя на заднее сиденье автомобиля и еле-еле примостив там же и букет, мы поехали домой, чтобы в тесном семейном кругу отметить мой двадцать первый день рождения.
Мама накрыла шикарный стол, пусть и всего на троих человек, но посидели мы замечательно. Смеясь вспоминали этапы моего взросления, как в пять лет я увязалась за женщиной одетую в платье похожее на мамино и уехала на другом автобусе в противоположный конец Краснодара, как я сломала указательный палец на правой руке перед самым первым классом, как во втором решительно собиралась уйти в армию и чуть не побрила себя на лысо, как в пятом прямо на осенний бал подхватила ветрянку и не пошла туда, рыдая весь вечер…и много чего еще…
– А теперь ты выросла, доченька, – всхлипнула мама и аккуратно вытерла уголки глаз. Ну вот!
– И стала такой умницей и красавицей, – подхватил папа Веня и я, смутившись, скривилась, – и мы хотели бы тебе вручить подарок, – а потом протянул мне конверт, и я его тут же, благодарно улыбаясь, приняла, а потом и развернула, удивленно уставившись на золотую карточку и документ о зачислении в автошколу.
У-а-у-у-у!!!
– Дедушка Иван и бабушка Маша тебя уже сегодня поздравили, – продолжал папа Веня, – так же, как и тетя Ника, а вот подарка не подарили. Так вот это он и от всех нас, доченька, деньги на твой первый автомобиль.
Я тут же радостно взвизгнула и кинулась обнимать своих родителей, уже и забывая, что когда-то очень злилась на папу Веню. Сейчас это было уже неважно.
– Ты рада, родная? – спрашивала мама.
– Мы тебе угодили? – заглядывал мне в глаза отец.
– Не то слово! – в полном восторге вздыхала я и счастливо им улыбалась.
А потом мы разошлись спать. А я еще долго сидела на своей кровати и смотрела на огромный букет потрясающих роз и большущего белого медведя, что расположился на полу, в углу моей спальни. А потом я вдруг увидела то, что все это время не замечала. Из кармашка на пузике игрушки торчал крохотный белый конвертик. И я тут же кинулась к нему, вытащила и, затаив дыхание, прочитала:
«Вот так же и я теперь весь твой»
Я смотрела на эти слова, перечитывала их снова и снова, но не понимала кто мог написать мне подобное. Это слишком лично и слишком глубоко, чтобы не сказать, а вылить такое на бумагу. А еще мне стало грустно, от того, что я не могу ответить дарителю взаимными чувствами.
Не сейчас. Ни сегодня и даже не завтра. Может когда-то потом…
А сейчас я чересчур глубоко увязла в том, кто некогда казался самым чужим и далеким человеком на свете. И страшно даже думать насколько близко мне хочется быть с ним рядом. А мысли как коршуны кружат в моей голове все о нем и о нем, без конца и без края…
И время течет, как сквозь пальцы вода…А я все жду…
Душ, пижама…А я все жду…
Свернулась калачиком на постели и все продолжаю ждать…
Глупая, знаю, но надежда штука удивительная. Как и я удивительная мазохистка, что против воли все-таки зашла на его профиль в инстаграм. Тихо вздохнула. Ничего, все то же, что и было.
Без двух минут двенадцать и сердце пропустило удар, сжимаясь от боли и отчаяния. Слезинка скатилась из глаз, а затем и другая. И вот уже всхлип за всхлипом в подушку, чтобы никто не услышал, как мне больно и обидно, что обо мне забыли, что я не нужна.
Вибрация в руке, и я лихорадочно вытираю глаза.
23:59
И сообщение от того, кого я давно переименовала из «Козла бессердечного» в просто «Демид»:
«Поздравляю. Будь счастлива».
И захлебнуться в рыданиях, со всей дури прикусывая кулак, а потом выключить телефон и зашвырнуть его в противоположный конец комнаты, чтобы ничего ему не ответить.
Не смей, Агата, не смей!!!
Он просто играет с тобой, просто играет!!!
Глава 47
POV Агата
Правильно говорят: бойся своих желаний.
Хотела, чтобы он меня поздравил, вот и получила. И каков итог? Бессонная ночь, под красными, заплаканными глазами залегли тени и на душе поселилась вселенская печаль.
Зато теперь я была точно уверена, что он просто так планомерно и выверенно издевался надо мной, мастерски и непринужденно расшатывая мою психику, подсаживая меня на себя, имея за этим только одну цель – самоутвердиться.
И от понимания того, что он действует с холодной головой, не чувствуя ко мне ровным счетом ничего, просто убивало меня, но в то же время и отрезвляло, приказывая не тонуть еще глубже. Смешно да? Куда уж глубже, я и так уже на дне.
Во вторник я зашла в аудиторию не смотря по сторонам, приказывая себе действовать на автомате: слушать лектора, писать, запоминать и ждать, когда этот день уже наконец-то закончится.
В среду встретилась с Машей и Пашей в кафе. Все-таки выманили окаянные, хотя я и сопротивлялась до последнего. Видя мой понурый вид, подруга сразу осадила меня вопросами по всем фронтам.
– Хей, Малиновская, ты чего это такая в воду опущенная? Из-за Иванова что ли? Из-за того, что он опять с Полинкой замутил, да?
Я оторвала глаза от чашки с гранатовым пуншем (да-да, не смейтесь, с недавних пор это был мой любимый напиток) и удивленно уставилась на Машку:
– О, крутяк, – хмыкнула я, – и кто первый на мировую пошел?
Друзья между собой недоуменно переглянулись и подруга, насупив подозрительно брови, все же продолжила излагать:
– Ну, Полина, вроде как, устроила головомойку Илье, а он ее скрутил и…в общем-то…
– Да говори уже, – поторопила я ее бормотание.
– П-ф-ф, короче Иванов ее зажал и как набросился с поцелуями. Ну и теперь они, получается, вместе. Любовь и все такое…
– Счастливые, – потянула я и улыбнулась, – рада за них. Надеюсь, что в этот раз все у них сложится.
– И ты не расстраиваешься из-за этого?
– Нет, ребята, – и еще шире растянула губы в пластмассовой улыбке, имитируя безудержное веселье. Плевать, но на большее я просто не способна.
– Ну и ладушки, – побарабанил по столу ладонями Пашка, – а теперь от сплетен наконец-то перейдем к делам насущным. Малиновская, ты за день рождения думаешь проставляться или планируешь зажать праздник.
Приплыли! Только этого мне сейчас не хватало…
– Вообще-то планировала зажать, – вздохнула я и пожала плечами.
– Да что с тобой, Агата? Ты это прекращай мне тут! Поняла? Ничего не знаю. Идем в клуб в эту субботу и будем веселиться до утра. Так же, Маш? Ну скажи ты ей, – тараторил Пашка, а я уже поняла, что обречена.
– Ладно, Господи, ладно! – подняла я руки в капитуляционном жесте, – Только давайте вы сами выберете куда идем, потому что я категорически ничего в этом не понимаю. Договорились? – и друзья тут же согласно и радостно закивали мне.
Как итог, весь четверг и пятницу, ребята только и делали, что обсуждали субботний поход в клуб. Даже зону забронировали и заказали еду и напитки. Вот же деловые колбаски!
Но были и положительные аспекты во всей этой суете. Я почти не думала про Громова. Почти…Всего-то раз сто на дню, а это значительно меньше, чем до этого, так что уже прогресс был на лицо и это не могло не радовать.
В пятницу мы с мамой выбрались на шоппинг. Я предупредила, что у нас в планах нарисовалась отвязная вечеринка по случаю моего прошедшего дня рождения и родительница предложила помочь с выбором платья. В итоге гардероб мой пополнился изумительно прекрасным атласным платьем-миди с пышной юбкой, на тонюсеньких бретельках и корсетным лифом с аккуратными отстроченными чашечками. Просто бомба, а не платье.
А уже в субботу вечером, мы с девчонками, а именно с Машкой, Аней и Полиной (да, я все-таки ее тоже пригласила и Илью в придачу) ввалились в мою комнату и принялись за сборы. Мамая моя, дай Бог ей здоровья, навела нам всем красоту на голове, сотворив изумительные прически. Я обзавелась двумя растрепанными, пышными гульками на голове и локонами, что очень мило обрамляли мое лицо. Косметикой злоупотреблять не стала, только подчеркнула глаза черными стрелками, да нанесла прозрачный розовый блеск на губы. Вот вам и конфетка!
А потом настроение резко ухнуло вниз. Вот бы Громов меня такой увидел…
Решительно потрясла головой, развернулась к девчонкам и выдала, через силу генерируя в своей душе радость и желание веселиться:
– Ну что, готовы?
– Да! – хором закричали девочки и заливисто рассмеялись.
– Тогда вперед!
И отправились на выход, где я накинула на себя короткую, черную дубленку и обула такого же цвета массивные ботинки в стиле милитари и бодро зашагала к выходу, получив перед этим от папы свой крохотный рюкзачок, куда он услужливо затолкал газовый баллончик. Отец! Ну что с него взять?
– Пожалуйста, дочка, напиши старикам смс, как будете у Марии ложиться спать, чтобы мы с мамой за тебя не волновались. Ладно? – и я согласно кивнула. Да, я сегодня домой уже не вернусь и останусь с ночевой у подруги.
А в клубе с каким-то ужасным трудновыговариваемым названием спустя несколько часов я ужасно пожалела, что все-таки уступила уговорам друзей и решилась на этот выход в свет, если можно так сказать. Почему? Ну, потому что, стоило только ребятам немного развеселиться и потрясти костями на танцполе, как они перешли к более спокойным видам отдыха. А именно к поцелуям и обнимашкам. И это касалось не только Паши и Маши, а также Ильи и Полины. Теперь к этим голубками присоединились и Аня с Сережей. И я просто чувствовала себя на этом празднике жизни лишней.
Я изо всех сил делала вид, что все нормально, что чужое счастье меня не задевает, но оно, черт возьми, задевало. Почему кто-то легко и непринужденно встречает свою вторую половинку, а кому-то выпадает незавидная участь влюбиться безнадёжно и безответно в мажористого мачо, который умеет любить только себя? Несправедливо!
И за всеми этими невеселыми думами я не заметила, как чересчур плотно налегла на игристые напитки, глуша в себе обиду, боль и отчаяние. А потом ушла танцевать и снова пить за свой расчудесный день рождения, гори он синим пламенем. И так было снова, снова и снова…
Пока не стало чертовски плохо, от себя и своего поведения, от своей жалкой, никчёмной слабости и глупости, что привела меня туда, где я и есть – на дне. И я плакала долго и упорно в одиночестве туалетной кабинки, ругая себя за все на свете, а потом долго умывалась, чтобы хоть немного привести себя в порядок и убрать красноту из глаз.