Изоляция. История болезни

Там, прислонившись к дверному косяку, Чиара глубоко задышала. Противное чувство страха поднималось откуда-то из недр живота, парализуя тело.

Через час они уже выехали из отеля.

В машине было слишком тихо. Чиаре захотелось разрушить напряжение, и она запела. Вышло не очень, горло было зажато. Девушка прекратила.

Альпийские вершины были ещё усыпаны снегом. Чем выше забирались путники, тем холоднее становилось. Дома, в Италии, уже вступала в свои владения весна, а здесь ещё господствовала настоящая зима. Вокруг озера Гарда из альпийской гряды природа создала настоящий щит от северных ветров, образовав внутри уютную, тёплую атмосферу. Поэтому даже не верилось, что в трёх часах езды от дома может быть так холодно. Чиара смотрела в окно на череду сменяющихся горных вершин и думала, достаточно ли тёплой одежды она взяла с собой. Она не послушалась мужа, как всегда опираясь на собственное мнение, и оставила лыжный костюм дома. Хорошо, хоть для малыша ничего не забыла. ⠀

Перед выездом из хостела Джорджио позвонил в каждую из гостиниц в округе. Ни в одной не нашлось мест. Мужчина был неприятно удивлён поведением австрийцев. Всегда радушные, гостеприимные, они славились своим тёплым отношением к соседям и получали полную взаимность. Раньше эти территории были одной страной, и общие корни связывали потомков узами дружбы. К сожалению, пандемия взяла свой старт в Европе именно в Италии, и страх мгновенно разрушил связи, создаваемые веками. Слова официантки подтвердились: итальянцы были неугодны. Мужчина потратил полчаса на изучение карты и теперь уверенной рукой вёл автомобиль на север.

Они уже давно въехали на Баварскую землю. Машина летела по отличной дороге, забираясь всё глубже в лес. Наконец, колёса остановились. Было темно, все очень устали, потому не стали разглядывать местность.

Чиара с малышом на руках прошла за мужем в небольшое здание, скорее напоминающее частный дом, чем отель. Это оказалось настоящее охотничье шале. Внутренняя отделка и мебель из цельного дерева давали ощущение надёжности и уюта. Стены, подушки и даже ковры в номере были декорированы изображением оленей. Почему-то присутствие этого миролюбивого животного успокоило Чиару.

Они как раз успели к ужину. Свежая рыба, крепкое пиво и запечённый картофель помогли окончательно расслабиться. А главное, здесь не было неприятия или испуганных взглядов. Малыш наелся и быстро уснул прямо за столом. Джорджио сгрёб его в охапку, и семья отправилась отдыхать.

Утром Чиара выглянула в окно и ахнула: изумрудно-бирюзовое озеро, нетронутый белый снег, лазурное небо и ослепительное солнце. Место называлось Вальхензее. В этом раю они прожили почти неделю.

В первый же день семья отправилась немного осмотреться. Чиаре не хотелось выходить, но Чезарино был иного мнения: ещё за завтраком он изучил каждый уголок отеля, разбил чашку, опрокинул яичницу и разорвал подушку с оленем, сгорая от искренне детского любопытства – что же там внутри? Потом принёс свои ботинки, положил на белоснежное покрывало и, глядя матери прямо в глаза, выразительно показал пальчиком на дверь. Они с Джорджио назвали его Чезаре (в честь Гая Юлия и последующих Цезарей – именно так переводилось его имя с итальянского), заранее предчувствуя характер командующего. Во время беременности малыш управлял мамой изнутри, превратив Чиару в педантичного генерала, отчего ей было даже иногда неловко. Джорджио же от её выходок высоко поднимал бровь и бесконечно шутил.

Как только они вышли из отеля, Чиара услышала странный звук – словно закипала вода в чайнике, только на очень низких частотах. Клокочущие басы преследовали её утром, за обедом, на прогулке. «Наверное, это из-за переутомления», – подумала девушка. День прошёл без приключений, всем хотелось спокойного отдыха, насколько это возможно с полуторагодовалым малышом.

Вечером, от души нагулявшись и надышавшись свежим воздухом, Чиара с сыном очень быстро уснули. Джорджио же провёл ночь за компьютером, изучая беспокойное положение дел в мире, над которым сгущались тучи.

***

На следующее утро, хорошенько подготовившись, они пошли по пешеходному маршруту вокруг озера. На путь ушёл бы весь день, такой дистанции малышу было не одолеть, а коляску, специально купленную для горных дорог, они не взяли – занимала слишком много места. Поэтому было решено пройти только часть маршрута до небольшого уютного монастыря, откуда уже с раннего утра доносился призывный звон колоколов. Чиаре очень хотелось посетить эту духовную обитель, в таких местах её отпускала тревога.

Вдоль озера пролегала тоненькая тропинка, чуть заметная на снегу. Идти рядом по ней можно было только вдвоём, тесно прижавшись. Время от времени Джорджио поднимал сына на плечи, чтобы тот мог поберечь силы. Чиаре было очень холодно, несмотря на мартовское солнце, нерешительно наполняющее долину бледным светом. Но воздух! Вкусный, хрустальный, таким не надышаться, хочется ещё и ещё, плечи выпрямляются, грудь раскрывается – набить бы воздушным нектаром лёгкие про запас! Не выйдет, и минуты не пройдёт – пора выдыхать и снова наполняться. Семья Манчини жила в альпийском предгорье, где тоже легко и приятно дышится, но такого, как здесь, Чиара никогда не ощущала. Она словно вся состояла из воздуха и готова была взлететь. Назойливый звук её больше не беспокоил. Или она привыкла?

Ближе к полудню стало тепло, и родители решили устроить привал. Расположившись на небольшой мшистой каменной площадке, уходящей прямо в озеро, словно полуостров, Чиара развернула скатерть-самобранку с итальянскими бутербродами трамедзини, разлила сладкий травяной чай из термоса по походным кружкам. Это было настоящее приключение, Чезарино места себе не находил от радости.

Джорджио отошёл немного осмотреться. Он знал, что Bimbo скоро захочет назад, и решил дать сыну и жене передохнуть.

Чезаре кидал камешки в воду, Чиара любовалась им, сидя на тёплой куртке мужа и прислонившись к его рюкзаку. Красота вокруг была столь совершенна, что у девушки слёзы выступали на глазах. Как и их Гарда, это озеро было центром туристского паломничества в летний сезон, но сейчас здесь ни души. Странно вообще, что отель функционировал. Скорее всего, хозяин сам жил в нём и собирал в межсезонье под своей крышей любителей уединения и фанатов нетронутой природы.

Неожиданно для себя Чиара задремала. Только на секунду, как иногда бывает, будто нажали на кнопку быстрой перезагрузки.

Клокочущий рокот ударил ей в виски, а затем в солнечное сплетение. Чиара вскочила на ноги за секунду до того, как маленький человечек в голубом комбинезоне взмахнул руками и упал в ледяную воду лицом вниз.

– Нет! – закричала мать и молниеносно оказалась рядом. Она схватила ткань и стала тянуть на себя, толстый синтепоновый наполнитель сделался очень тяжёлым, ледяные иголки впились в руки, забираясь куда-то под ногти, а морозный шип в это время буравил сердце.

Скрюченными от напряжения пальцами девушка прижала сына, развернула лицом к себе. Почему он не издаёт ни звука?! Чезарино, весь синюшный, с перекошенным от страха и холода ртом, трясся в прелюдии к истерике. Чиара вдруг вспомнила, что именно с таким лицом увидела его впервые, когда он только появился на свет: первые секунды малыш не мог начать дышать. Акушерка тогда шлёпнула новорождённого по ягодицам, и он вдруг закричал, задышал, порозовел и начал жить. Девушка автоматически повторила эту простую манипуляцию, и Чезаре, её Bimbo, разразился заливистым плачем. Мама разревелась вместе с ним и стала снимать с малыша мокрую ледяную одежду, завернула его в папину куртку, сорвала с себя тёплый, упрямо неподдающийся шарф и, наматывая, укутала ребёнка, словно мумию. Девушка стала петь ему, не замечая, как голос успокаивает обоих. Чезарино улыбнулся матери.

На их крики прибежал Джорджио. Он забрал у Чиары малыша, и они поспешили вернуться в отель, благо далеко отойти не успели. Весь обратный путь родители старались развлечь сына и не разговаривали между собой.

***

– Если бы ты только был там! Горы предупредили меня. Нет, ты не подумай, что я сошла с ума от страха. Я слышала их голос! Это невероятно, такому basso profondo¹⁰ мог бы позавидовать Джон Самнер, – начала Чиара разговор после длительного молчания, когда Bimbo заснул. Весь вечер они играли с сыном, не оставляя его ни на минуту.

– Дорогая, тебе столько пришлось пережить. Я знаю, о чём ты говоришь, я уже не первый раз здесь. Мы – музыканты, которым знакома медитация, потому слышим чуть больше, чем другие люди. Обычному уху не воспринять таких частот, – с улыбкой поддержал разговор муж. – Я давно хотел привезти тебя сюда, правда, не при таких обстоятельствах. Это место полно магической силы, о нём сложены легенды. Одна из них гласит, что в назначенный момент чаша горного озера Вальхензее расколется и сбросит всю воду вниз, в озеро Кохельзее. И, соединившись, братья устроят масштабный потоп. Есть ещё много легенд про утопленников, которых затягивает под воду неведомая сила, но в такие я не верю. Здесь скорее постарались спецслужбы, желающие ограничить погружения в озеро: есть данные, что на глубине спрятаны сокровища Третьего рейха.

– Серьёзно?

– Да, миф гласит, что на дне озера спрятано нацистское золото, вывезенное по приказу Гитлера в конце войны из осаждаемого советской армией Берлина. Есть сведения, что часть золотых слитков из Рейхсбанка была спрятана в горе недалеко от Вальхензее. Эти тайники почти сразу нашли и передали союзникам. Но оказалось, что в них находилась лишь часть золота. Предполагают, что мешки с золотом могли сбросить в акваторию близлежащего Вальхензее. Слухи о нацистских сокровищах в баварских озёрах совершенно неожиданно подтвердились в начале 2000-х, когда в озере Химзее, недалеко от Мюнхена, любитель-аквалангист нашёл десятикилограммовую золотую чашу с рельефными изображениями древнегерманских божеств. Ты же помнишь, я уже рассказывал как-то, что в идеологии рейховцев древние мифы и религиозные культы играли важную роль. Кстати, стоимость чаши эксперты оценили в 100 000 евро. Жаль, сейчас ещё холодно, а то испытали бы фортуну на дне.

– Не напоминай, Чезарино сегодня чуть там не оказался! – напуганная мать никак не могла пережить происшедшее.

– Всё позади, Tesoro. Но, возвращаясь к легендам, лично я больше верю в то, что горные озёра – это глаза каменных великанов, а рокочущие басы, что ты слышала, – голоса гор. Так они общаются. Озеру 20 000 лет, и оно самое глубокое в Баварии. Здесь были капища, храмы, издревле оно считалось местом силы. Как думаешь, сколько всего повидали хозяева этих бирюзовых глаз?

***

Оставшееся время семья провела в прогулках неподалёку: наслаждались незабываемым зрелищем, как снег на вершинах меняет цвет, отражая полыхающие лососёво-персиковые краски заката, дышали до головокружения кристальным воздухом, словно про запас, и слушали сказочные голоса доверившихся им горных великанов.

Через четыре дня на озере Джорджио скомандовал – едем домой! Проведя несколько ночей за изучением новостей, мужчина понял – от вируса не сбежать, он распространится по всему миру, это лишь вопрос времени. А потому лучше вернуться и переждать бурю в родных стенах.

Обратный путь они проделали за один день, ехали короткой дорогой, сделав передышку лишь в маленькой тирольской деревушке.

Как рада была Чиара слышать привычную итальянскую речь! Но маски! Все люди спрятали лица. Медицинские было рекомендовано носить ещё до объявления пандемии, но мало кто прислушивался. Сейчас это стало обязательным условием выхода на улицу, и за несколько дней все поменяли лёгкие разноцветные на белые респираторы. Это было страшно. Из-за масок не понять, кто перед тобой. Неясно, что думает человек, как он вообще выглядит. Люди стали безликими, безротыми. Словно и голоса у них не было, и права говорить.

Въехав в город, Джорджио первым же делом зашёл в киоск и купил маски себе и жене. Девушка нехотя натянула белоснежный прямоугольник, с непривычки размазав красную помаду.

– Как теперь дышать? Я даже не понимаю, что ты мне говоришь, сердишься или улыбаешься. Словно потерял лицо.

– Оно на месте, дорогая, надо привыкать.

Малыш смотрел на Чиару в маске подозрительно, пытаясь угадать, что это мама задумала.

***

Ближе к вечеру они уже подъезжали к дому, поднимаясь по серпантину выше и выше в гору. Внезапно автомобиль сбавил скорость: на обочине стоял новенький джип, и разъехаться на узкой дороге было нелегко. Водитель в кожаной куртке вытаскивал из багажника пластиковые мешки, бросая их прямо на землю. Один из пакетов лопнул, и на асфальт вывалились пустые банки из-под пива и куски грязного полиэтилена. Парень стал ногой спихивать мусор в придорожную канаву. Джорджио остановился. Резко. Так, что Чиара всем телом подалась вперёд. Выскочил наружу, хлопнув дверью.

Чиара не слышала слов. Через пять минут мужчины упали на землю, и её спокойный музыкант стал наносить удары без промаха. Джорджио даже голоса никогда не повышал, а тут словно озверел. Девушка прижала к себе малыша. Хотелось выскочить на улицу и прекратить это, но от страха, как всегда, горло парализовало. Она не могла даже позвать мужа, не сумела бы.

Он победил. Парень с разбитой губой грузил мусор обратно в машину.

⠀– Оставим это без комментариев, – отрезал муж, – мы говорим о вирусе, опасном для человечества, но для планеты люди – вот реальная угроза. И скоро Gaia¹¹ заставит нас заплатить по счетам.

Чиара вжала голову в плечи и стала качать малыша, успокаивая скорее себя, чем его. Она смотрела на любимые руки мужа, крепко сжимающие руль. Манжеты белой рубашки запачканы в крови, костяшки на двух пальцах разбиты. Девушка не могла оторвать взгляд, словно оцепенела.

«Как может быть, что эти кисти способны одновременно создавать ангельскую музыку, дарить ласку и разрушать, причинять боль?» – думала она про себя. Так, в полном молчании, они вернулись домой. На въезде в город их остановили карабинеры. Записав личные данные каждого, объявили:

– Две недели карантина. Полная изоляция. Вас будут проверять по домашнему телефону.

Чиаре было уже всё равно, она хотела скорее захлопнуть за собой дверь дома и спрятаться в маленьком, уютном мире. Ровно на следующий день границы Италии и большинства стран Евросоюза закрылись. Прочитав об этом, девушка переименовала свой форум: «Мир женской поддержки» превратился в «Женщины в изоляции».

Беглецы

Март 2020. Санкт-Петербург, Россия

7-го марта Руслан с самого утра начал раздавать распоряжения, ещё толком не проснувшись.

– Сегодня на работу не пойдёшь. Позвони, скажи, что заболела. Едем в деревню, – голосом, как всегда не терпящим возражений, скомандовал он Ясне.

– Это что, подарок к наступающему женскому дню? – спросонья удивилась она.

– Можешь считать и так. Оденься практично, продукты, которые можно взять с собой, – упакуй. Остальное – выброси. Когда закончишь – принеси мешки с одеждой, которые мы собрали заранее. Выдвигаемся в полдень.

– А кофе можно попить, начальник? – съязвила Ясна.

– Можно, и мне приготовь в термос. Я в гараже.

– Есть, босс, – проворчала девушка, вылезая из-под одеяла. Руслан уже вышел в коридор.

– Мы надолго, если тебе нужно что-то личное, тоже бери, – голова мужа показалась в проёме на мгновение и исчезла.

– А справка на работу о моём отсутствии?

– Она не понадобится, – из-за двери крикнул муж.

Ну вот, кажется, этот день настал. Она так долго оттягивала переезд, и всё же это случилось. Девушка понимала, что изменить ничего не в силах, но внутренне яростно сопротивлялась решению мужа. Лишь одна мысль поддерживала её – сын. Когда они после побега не обнаружили его в городской квартире, муж убедил Ясну, что парень вернулся на дачу и живёт там. Однако в воспитательных целях Руслан запретил ей ездить к нему, чтобы мальчик пожил один и осознал последствия своего поступка. Ясна не могла объяснить, как она столько времени не совершила ни одной попытки увидеть Алекса. Приняв за правду слова мужа, девушка обманывала саму себя – на самом деле её подчинение Руслану было беспрекословным, нездоровым. Так жёстким воспитанием подчиняют дикого зверя в цирке, и вот он уже не бросается на дрессировщика, а лишь злобно смотрит на кнут и прыгает в огненное кольцо. Но сейчас все мысли Ясны были заняты одним: «Наконец-то я увижу сына и каждый день буду рядом!»

Выпив кофе и сообщив начальнику о своём отсутствии, Ясна стала собирать вещи. Это было несложно: комплекты одежды приготовлены заранее по чётким спискам Руслана, мешки пронумерованы и подписаны. Продукты в гараже тоже расфасованы по ящикам, вакуумным пакетам и канистрам. Оставалось привести в порядок холодильник. Ясна смастерила бутерброды с сыром и салатом, сложила в контейнер помытые помидоры с огурцами. Вчерашний борщ с сожалением вылила в унитаз, отправив туда же тушеную капусту. Картошку с селёдкой оставила на обед. Остальные продукты упаковала в герметичные пакеты и сложила в ящик для перевозки. Отключила и вымыла холодильник.

Достала коробки со средствами гигиены, положила массажную расчёску, только что начатый шампунь и косметичку. Девушка тратила минимум времени на уход за собой, но длинные волосы постоянно пачкались, прилипая к голове, что страшно раздражало Ясну. Из косметики её инструментом был чёрный толстый карандаш, которым она умело за две секунды рисовала выразительные тени на глазах, растирая их запросто пальцами. С таким смоки девушка чувствовала себя увереннее. В тональных средствах её чистая кожа не нуждалась. Помаду Ясна не выносила.

Теперь книги. На даче уже была собрана отличная библиотека из экземпляров, которые можно перечитывать не один раз. Но её учебник по травам был в городе, под рукой. Как и коллекция из пяти книг «Сам себе доктор», которые она заказала по тому самому юбилейному чеку из Дома книги. Эти сборники она упрямо прятала от мужа, готовая овладеть необходимыми знаниями, но не желающая, чтобы Руслан считал это своей заслугой. Девушка не переставала учиться. Как же перевезти эти энциклопедии незаметно? Она распихала по одной книге в каждый из баулов с вещами. В рюкзак отправился только «Травник», туда же Ясна положила паспорта и водительские права. В потайной карман засунула маленький ящик с замком – там хранились деньги. Проверила аптечку, зарядки, документы. Оставалось собрать личные вещи. Что это могло быть, о чём он?

Взяла подарок мамы – кулон со львом. Девушка берегла эту вещицу, даже решила завести семейную традицию и подарила такой же сыну.

Алекс. Зашла в его комнату. Здесь всё было личным. Портрет сына в рамке под стеклом, выпускной в 9-м классе. Русоволосый, улыбающийся, с её зелёными глазами и упрямым волевым подбородком отца. Такой портрет не возьмёшь, тяжёлый, ещё разобьётся. Она достала с полки стеклянного шкафа фотоальбом. Фотографии из детства Алекса со старого плёночного фотоаппарата Ясна уже давно оцифровала, но этот оригинальный фотоальбом сохранила. Девушка положила находку в рюкзак. Открыла шкаф с одеждой, сняла с вешалки клетчатую рубашку, зарылась в неё носом и закрыла глаза. От знакомого запаха закружилась голова. Она обняла фланелевую ткань, не отрывая от лица, и покачала. Так 15 лет назад молодая мама убаюкивала годовалого малыша, уткнувшись в молочную макушку. Ясна свернула рубашку в рулон и бережно положила в рюкзак. Больше ничего не влезло. Девушка взялась за гриф гитары, взвесила её и решила попробовать. Может, Руслан не будет против.

Она стала носить мешки с одеждой в машину.

– Молодец, быстро собралась. Зачем гитара? Не влезает всё, – задал ожидаемый вопрос муж.

– Это личное. Я на руках повезу, – твёрдо ответила Ясна.

– На руках у тебя будет кое-что поважнее. Впрочем, ладно, бери гитару. Только в чехле.

Они загрузили вещи в пикап, пообедали, закрыли все окна и двери, отключили электричество и отправились в путь.

По дороге Ясна решила переслушать любимый диск «Наутилуса». Это были её дорожные песни. Муж не возражал.

«Гудбай, Америка, ооо…» – протяжно выводил Бутусов.

– Как символично, – засмеялась Ясна в приятном азартном возбуждении. Она была готова к приключениям.

Их остановил сотрудник ГИБДД, проверил документы.

– Гитара ваша? – спросил он у Ясны, прижимающей инструмент к груди.

– Сына, – коротко ответила девушка.

– Мой тоже гитарист, – инспектор невыразительно хмыкнул, отдал документы, и путь продолжился.

***

Через четыре часа они уже были в Пскове. Ясна с Алексом прошлым летом облазили каждый уголок в старинном Кремле, посетили башенки, богатые палаты. Девушке нравился этот город с золотыми куполами, такой древний, белый, русский, с церквями и часовнями на каждом шагу. Он отзывался в сердце.

Остановились на обед в уютном ресторанчике «Моя Италия». Ясна хотела чего-то местного, но муж настаивал на пицце. Сделав заказ, супруги вольготно расположились в итальянском интерьере. Девушке нравились изогнутые спинки кресел, деревянные столы и клетчатые скатерти.

– Мне нужно рассказать тебе что-то очень важное. Приготовься слушать внимательно, а вопросы потом, хорошо? – вдруг голосом шпиона из дешёвого детектива сказал Руслан.

– Что-то с сыном? – встрепенулась Ясна.

– Нет, это касается меня. Нас. И всего мира. Я оберегал тебя так долго, как только это было возможно. Пообещай принять информацию спокойно. Дело в том, что я не совсем лесник. Я уже много лет работаю на одну секретную организацию… государственную, можно сказать. Разглашать это запрещено, даже в кругу семьи. Когда я предложил нам изменить имена – это выглядело как игра, благо тебе не нравилось твоё, и ты с удовольствием его сменила. Как и сложное имя нашего сына. Он даже не отзывается на своё настоящее. Это было неспроста, так удобнее замести следы в случае необходимости. Сейчас настал момент, когда я решил уйти из организации, оставаться там было бы против моей чести. Последние годы мы работали над предотвращением распространения бактериологического оружия. Его производят с целью редуцировать количество людей на планете. Ресурсы исчерпаны. Через несколько дней будет объявлена пандемия, и каждого жителя каждой страны закроют в четырёх стенах, чтобы уберечь от смертельной болезни. Но это не поможет. Будет нарушено экономическое благосостояние государств по всему миру, оставшихся в живых элита обратит в рабство, и начнётся новый виток эволюции. Вопросы потом!

Ясна закрыла рот, на кончике языка повисли десятки фраз одновременно.

– Мы следили за модификацией оружия и немедленно реагировали созданием вакцины. Она же является и лекарством, так как, вступая в контакт с уже имеющимся вирусом, моментально нейтрализует его – вирусные клетки пожирают друг друга. Я не знаю точно, спланировано было или нет, но этот вирус вышел из-под контроля, вырвался из стен лабораторий. И последствия мы уже видим. Операция началась. Я посвятил много лет созданию противоядия, но у меня есть основания предполагать, что миссия наша была не только в этом. Мы сами приложили руку к появлению оружия, смертельного для человечества, вот эти руки! – он развернул широкие ладони к жене и сразу же спрятал их под стол. – Я не стал ждать, вывез несколько ампул с образцами вакцины, эффективной против вируса. Мы сможем спасти нашу семью, но теперь придётся залечь на дно и скрыться в деревне, где никто нас не знает. Я хотел бы обосновать наше поселение намного дальше от человеческих глаз, но ради тебя и Алекса выбрал место неподалёку. Оно идеально подходит. И нам не нужно ехать глубоко на север или в Сибирь. Поверь, я обо всём позаботился. Я всё делал ради вас. Теперь вопросы, – он выдохнул и залпом выпил стакан воды.

Ясна растерялась. Ей нужно было время, чтобы переварить информацию. Злость, обида, ощущение, что её предал самый близкий человек, – вот что она почувствовала.

– Значит, мы уезжаем… почти навсегда? – прошептала она.

– Думаю, что так.

– Но Алекс… Если он вернётся домой, а нас там нет… Ты об этом подумал? Ты полагаешь, что он в деревне, а если это не так? Может, у друзей, в городе? Я даже не могу позвонить в поселение – в этой дыре ни у кого нет телефона! – она вдруг перешла на крик.

За другими столиками заоборачивались.

– Тихо. Не привлекай внимания. Дыши. Конечно, я подумал. Вместе с ним пропал комплект ключей, а значит, Алекс поехал туда. И он знает, что делать, если вдруг придётся остаться одному. Я предупредил его заранее. Сын сделал свой выбор.

– То есть он знал? – Ясна прищурилась, всё еще не понимая главного.

– Да. Я рассказал только необходимое и обозначил, что скоро он должен будет оставить школу, друзей, рисование и пропасть на время. Но он сказал, что никуда не поедет. Я предложил выбор – послушаться или покинуть дом, где пока решает отец. Он ушёл. Наверняка решил остаться на даче самовольно, до того, как я его заставлю. Я специально не ездил этот месяц туда, хотел предоставить ему возможность самому о себе позаботиться. Хватит уже быть маменькиным сынком. Он взрослый мужчина и выучил о выживании всё необходимое.

– Он ещё ребенок! О чём ты думал? – Ясна не могла сдержать гнева и ярости. Руслан взял её за руку и повёл в туалет. Всё расплывалось перед глазами, она хотела расплакаться, ударить, уничтожить его.

В тесной туалетной комнатке Руслан прижал её к себе. Он дал жене вволю колотить по его груди кулаками, позволял кусать пальцы, зажимающие бранящийся рот. Когда Ясна устала и выбилась из сил, он умыл её холодной водой – от смоки ничего не осталось, весь карандаш стекал по щекам к подбородку.

– Я панда? – жалобно спросила Ясна.

– Ты моя жена. И я тебя люблю. А сейчас приведи себя в порядок, пицца готова. Ты пойдёшь и поешь, потому что нам нужны силы. С Сашкой всё будет хорошо, в нём твоя кровь, а ты не сдаёшься. Давай, будь достойным примером, как если бы он тебя сейчас видел.

Это отрезвило Ясну. Она подержала ладони под холодной струёй из-под крана, приложила их к глазам, чтобы скрыть опухлость, впервые пожалев, что не использует компактную пудру, затем пригладила растрепавшиеся волосы и вернулась к столу. Обед прошёл в молчании.

***

После Руслан прямо в машине решил поспать. Два оговорённых часа Ясна гуляла по Пскову, смотрела на реку с моста – не зря её называют Великой – и обдумывала сказанное мужем. А что, если он безумен? Она читала о таком, когда люди от страха за семью выдумывали несуществующие опасности, мировые заговоры и посещения инопланетян. Что тогда? Бежать? Вести на экспертизу? С другой стороны, а если он прав? Изменить имена он предложил ещё 12 лет назад. Не может же у него быть такая затяжная болезнь, и она, Ясна, не обнаружила этого ранее. Может ли она довериться кому-то ещё в этом мире? Ответов не было.

Мимо пронеслась скорая помощь с пронзительной сигнализацией. Ясна огляделась. Рядом закашлялся молодой человек. Прохожие шарахнулись от него, как от чумного. На некоторых были медицинские маски. Даже воробьи выглядели подозрительно: не сбивались в весёлые стайки, радуясь теплу, как это положено весной, а сидели нахохлившись на перилах моста, на поребриках и странно смотрели на суетливых людей.

По крайней мере, с Русланом больше шансов поскорее увидеть сына – до дачи остались считанные километры. И ключи от питерской квартиры у мужа, как и её, Ясны, документы: он забрал их после встречи с гаишником и положил в нагрудный карман. Немного вариантов он ей оставил, продумал всё до мелочей. Ясна вернулась в машину, и они тронулись в путь.

Через два с половиной часа машина свернула с асфальта на лесную дорогу. Дождь хлестал по крыше пикапа, но Ясна его не слышала. Она не смотрела на Руслана, который крепко держал руль. Ей не нужно было видеть, чтобы знать, как плотно сжаты его губы и взгляд сосредоточился на опасной дороге. Уже стемнело, управлять автомобилем нелегко, они вполне могли разбиться. Но девушке было всё равно, она впала в оцепенение.

***

Ясна, получившая ответы сразу на все вопросы, мучавшие её последние месяцы, злилась на мужа за излишнюю конспирацию. Она давно спрашивала, зачем им мимикрирующая одежда, наборы выживальщиков, инструменты, розжиг, боеприпасы, каски. В другой ситуации она бы, несомненно, гордилась им. Но сейчас он был причиной побега Алекса, и этого Ясна не могла простить.

Когда полчаса назад их остановил на трассе очередной патруль ГИБДД – её так и подмывало намекнуть на осмотр машины. Хотя она знала, что Руслан выкрутится, он был не по зубам толстому ленивому инспектору в сползающих штанах и его тощему напарнику с сигаретой в зубах. Инспектор проверил документы. Затем потянулся к поясу, откуда-то, словно из кобуры, вытащил бесконтактный термометр и наставил на Руслана, целясь в лоб, пояснив, что такие вот новые указания свыше. Муж даже не моргнул, когда аппарат пискнул, показав результат в пределах нормы. Зато Ясна почувствовала, что вся полыхает огнём, как только оказалась под прицелом датчика. Но это неприятное ощущение не повлияло на температуру её тела. Гаишник вяло убрал термометр, поинтересовался, куда держат путь полуночники в такую кошмарную погоду, и вполне удовлетворился сухим ответом «на дачу». Видно было, что ему нет никакого дела до истинной цели, формальная проверка, хотя и весьма подозрительная в это ненастье.

Ясна была уверена, что муж легко справился бы с ними даже в случае необходимости оказать физическое сопротивление. Она украдкой взглянула на него. Рослый, широкоплечий, словно вытесанный из камня, её Руслан обладал врождённой силой. И если не получалось подчинить себе людей внушением, которое он развил до высочайшего уровня, мужчина легко справлялся с обидчиками с помощью мускулов, закалённых ежедневными тренировками. Вывести этого человека из себя было сложно. Это удавалось только тем, кто откровенно врал, грубил или покушался на то, что принадлежало мужу. Например, на землю.

Когда они только выбрали участок и начали обустройство, местные бандиты решили организовать неподалёку нелегальную утилизацию мусора в глобальных масштабах. Ясна не знала, какие связи подключил её муж, но мусор бесследно исчез вместе с нарушителями закона.

Вот так всегда он всё решает грубой силой, потому и сын оказался в опасности, один вдали от дома. Ясна заскрежетала зубами от злости, её ноздри начали раздуваться, а глаза загорелись зелёным пламенем, как обычно в минуты гнева.

Машина остановилась, Руслан заглушил мотор. Приехали.

– Что не так? – спросил он у жены.

– Сам знаешь, – отрезала Ясна и первая выпрыгнула под проливной дождь. – Что теперь?

Руслан спокойно вышел, осмотрелся.

– Всё в порядке, можешь начинать носить вещи в дом. И не потревожь людей.