– Да ненавидь сколько хочешь, говна кусок, – отозвался Стас, – только не забывай, все, что у тебя есть сейчас, – он обвел рукой пресловутую кухню-гостиную, – это все благодаря мне. И в любой момент, если захочу, я могу отнять и это. Ты же понимаешь, что никому, кроме нас, не нужна? Твоя подружка тебя не примет, ее семья и так сводит концы с концами. Бабка твоя не будет тянуть тебя на ее мизерную пенсию. И куда тогда? А я скажу: будешь жить на улице как дворняга и побираться. А потом сдохнешь от воспаления легких или туберкулеза. Как повезет.

***

Я догадывалась, почему это происходило со мной. В один из дней, когда Стас напился как свинья, многое прояснилось. У него есть старшая сестра Юля. С детства он был ее бледной тенью. Родители неустанно ставили ее в пример, сравнивали их, не понимая, насколько это губительно.

Со слов Стаса, Юля была во всем лучше него: образцовая ученица, спортсменка с разрядом по легкой атлетике, уверенная в себя, с «подвешенным» языком и незаурядным умом. Стас чуть было вздохнул с облегчением, когда она уехала учиться в Москву, как снова начались упреки в бездарности со стороны их родителей. Он возненавидел ее с новой силой.

Стас открыл свой бизнес не просто так. После школы он учился азам автомеханики у матерых мужиков, от которых несет перегаром за версту, но которые могли устранить проблему любой сложности. Узнав, что Юлю повысили до заместителя коммерческого директора одного крупного банка страны, в Стасе с новой силой вскипела ненависть. Он начал откладывать копейку за копейкой заработанных денег на открытие собственного автосервиса. Спустя полгода он понял, что копить придется долго, а доказать семье, что он не бездарность, хотелось как можно быстрее, – он взял 3 кредита. И казалось бы, здесь должна была закончиться его история на банкротстве и алкоголизме. Но вспыхнула его счастливая звезда.

Его клиенты знали, что лучше, чем Стасян, не починит тачку никто. Это не тот случай, когда ученик превзошел своих учителей – их уже давно жрали черви в их могилах, а клиенты перешли Стасу. Он нанял 3 умельцев и дообучил их тому, что знал сам. Клиенты были довольны, бизнес шел в гору. Через 6 лет сеть автосервисов разрослась до 5 точек по городу и 3 – по области.

Он мог уже успокоиться и начать жить на топливе позитива, а не негатива. Не доказывать, что он лучше своей сестры. Но на горизонте появилась я. И моя беда в том, что я – похожа на нее: темно-русые волосы, серые глаза с холодным отблеском, скулы, заметные сквозь тонкие щеки. Это все мелочи по сравнению с главным сходством – стойкость перед любыми невзгодами, трудностями. И унижениями в моем случае.

Может быть, он хотел меня сломать?

Корни

Новый год прошел без эксцессов. Мы поели, послушали традиционное новогоднее обращение президента. Стас, разумеется, «накачался» и чуть ли не при нас начал приставать к матери. Мы вовремя ушли в комнату под предлогами позднего времени и желания быстрее улечься спать.

На улице стоял настоящий сибирский мороз, не типичный для нашего региона. Дома же был легкий бодрящий холодок, от которого хотелось спастись под теплым пуховым одеялом в мягкой постели. Мы с Костиком так и поступили.

Переодевшись в свои пижамы, мы встретились в моей комнате и улеглись в кровать. Полночи мы проболтали про мультяшных героев, школу и нашу жизнь.

– Женя, когда мы вырастим, сможем встречать Новый год отдельно от мамы и папы?

– Он тебе не папа, я уже говорила. Мама ушла от нашего настоящего папы, когда тебе было 2 года. И да, мы сможем встречать Новый год отдельно, не переживай, – наглая-наглая ложь в духе «все будет хорошо, обязательно!». Зачем я это говорю?

– Но я не помню того, другого папу!

– Я помню. Он нас очень любил, заботился, никогда не бил и не обзывал. Он замечательный. И пусть, нам с тобой дали другие отчества и фамилии, когда мы стали жить со Стасом, но ты на самом деле – Горчаков Константин Алексеевич, а я – Горчакова Евгения Алексеевна.

Из глаз покатились горячие слезы при воспоминании о корнях. Это были теплые, уютные, но такие далекие фрагменты той счастливой жизни, как костер посреди холодного зимнего леса. Я как будто попала в самую бездну одиночества, напоминающую открытый космос. Папы нет. Мама игнорирует меня. Как же больно!

И только сейчас я поняла, что помимо всего, что у нас было, у нас отняли даже имена.

– Как же так? Я же Янбулатов… и не Алексеевич, а Станиславович, – терялся Костя, – а близнецы – точно Янбулатовы?

– Они-то уж точно.

– А отчество у того папы какое?

– Дмитриевич. Горчаков Алексей Дмитриевич.

Костя впал в глубокую задумчивость.

Как же так? Ребенок не помнит своего родного отца, который действительно любил его. Порой жизнь мне кажется чередой несправедливостей. Он называет этого тирана «отцом», а нашего кровного – «тем отцом». Это ведь почти сакральное слово для меня.

– Жень, у тебя снова кровь идет.

99,9% смелости

Каникулы прошли своим чередом. Мы много времени провели с Костиком вместе: играли, читали книжки из списка литературы, занимались и его каникулярными заданиями. Мать либо была все время занята близнецами, либо просмотром ТВ – все как всегда. Не обошлось и без ссор со Стасом: раза 3 он обрушивал свой гнев на брата. И меня не обошел стороной.

Ближе к концу праздников Стас обнаружил пропажу нескольких тысяч из портмоне. Мать гуляла с близнецами, а мы с Костяном играли в «настолку» в моей комнате. Услышав шаги Стаса по лестнице, мое сердце забилось чаще, а брат побледнел. Мы синхронно повернулись в сторону двери, когда он зашел.

Он спросил, где деньги, и судя, по его интонации, гнев начал закипать в самом нутре.

Естественно, ни я, ни Костик, ничего не брали. Мы бы не посмели. Вероятность того, что он переломает нам за это руки, была почти стопроцентная. Да и зачем нам деньги? Нам никуда нельзя ходить с друзьями, а несогласованный поход в торговый центр карается ударом по почкам.

Но, как это часто бывает, Стас встал не с той ноги. Он тряс Костика, задавая ему в лоб один и тот же вопрос: «Где деньги, сученыш?». Менялись только ругательства. Я пыталась всеми силами огородить его, защитить. Легким движением руки Стас отшвырнул меня как брешущую собаку в сторону, и боком я врезалась в угол комода. Было больно, но терпимо. На этот раз я набросилась на Стаса, потому что еще больнее было видеть, как он мучает Костю. Он переключил внимание на меня, я успела крикнуть Костику, чтобы он заперся где-нибудь и ждал мать. Мой умный мальчик так и поступил.

Стас схватил меня за волосы и прижал лицом к стене. Поднял футболку и, казалось, целую вечность лупил по спине ремнем с огромной железной пряжкой. С каждым ударом боль все больше и больше прожигала кожу. Я не знала, куда деться от этого. Попытавшись сбежать, он опрокинул меня на пол и принялся лупить по ногам, животу. Я не могла закрыться от него, он держал мою правую ступню и стоял в стороне. Если бы он сделал крутой рывок, он бы сломал ее.

Наконец, ему это надоело. Он заправил ремень в пояс. С едкой усмешкой посмотрел на меня.

– Какая же ты жалкая.

Плюнув мне в лицо, он сделал 2 завершающих удара в живот и вышел из комнаты. Несмотря на царивший в голове туман, я заметила телефон в его заднем кармане телефон. Смутная надежда на освобождение от мук жизни в этой семье мелькала в голове. Осталось собраться с силами и сделать последний рывок.

Поднявшись и устояв на ногах, я стала чуть увереннее в своем замысле. Я взяла учебник алгебры и тихо поковыляла за Стасом. Сложно оглушить учебником толщиной в 200 страниц, но эффект неожиданности я создала, обрушив его, что было силы, на голову этого амбала. Выхватив телефон из кармана, я ринулась в ванную комнату и заперла дверь изнутри.

Разумеется, на телефоне стоял пароль. Но спасибо производителю за функцию экстренной связи.

– И что ты хочешь сделать? Вызвать ментов?

В это время на другом конце трубки ответили.

– Пожалуйста, приезжайте, меня избивает отчим. Я закрылась в ванной от него. Адрес – Николая Островского, 32.

Я нащупала под ванной молоток и на всякий случай положила его рядом.

– Ты думаешь, тебе это поможет? – в его голосе чувствовалось крайнее спокойствие и уверенность в себе. Мое сердце выпрыгивало из груди от волнения. Этот голос буквально заставлял его разорваться. Я сжала молоток в руках, сама не зная почему.

– Хорошо. Через 15 минут приедет служба спасения. Меня повяжут, дадут срок. Твоя мать не сможет прокормить тебя, Костю, Виталю и Кирилла. Скорее всего, она сойдет с ума, зная ее психическую нестабильность, и либо уедет в дурдом, либо покончит с собой. В таком случае, ты и твои братья попадут в детский дом. И не факт, что в один. А возможно, их всех усыновят, и ты никогда их не увидишь. В том числе, своего любимого братца. Понимаешь? А что дальше? Да, может быть, ты хорошо сдаешь экзамены и поступишь на бюджетное обучение. Ты будешь жить в общаге без гроша. Пойдешь работать на «свободную кассу», где тебе еле будет хватать на жизнь. А может, и в проститутки сразу подашься, там будешь получать побольше. Ты так хочешь? А так будет, и других вариантов нет. Хотя…я могу организовать. К нам часто заезжает Вован, мой приятель со времен 90-х. Недавно я просил его «прессануть» кое-кого… На соседней улице открылись, знаешь, молокососы какие-то. Тоже тачки чинят. Ну вот… больше не чинят. А тебя из-под земли достанет, если попрошу.

Все сказанное Стасом повисло тяжелым грузом на сердце. Я почувствовала обострившуюся тревогу за свое будущее, а вместе с ней и безразличие. Когда я выйду из ванной, он может избить меня, но я ничего не могу сделать, мне же никто не поверит. А если и поверят, меня и мою семью ждет все сказанное Стасом. Или же, когда я выйду из ванной, он может убить меня – спустить тело с лестницы и сказать, что это несчастный случай. Тогда мой отложенный вариант «побега» осуществится несколько раньше.

В любом случае, мне предстоит выйти из ванной. Я столкнусь с ним лицом к лицу, и судьба потеряет свою неопределенность. Тревожность пройдет. Мне станет чуть легче. Легче от того, что я сразу получу свое, а не в туманном будущем.

Я открыла дверь. Он стоял передо мной. Неожиданно для себя я упала на колени и неистово молила его о прощении, целовала ноги, руки, просила не причинять мне боль. Это безумие вкупе со страхом. Тягостная субстанция в моей маленькой душе.

Он стоял неподвижно и будто наслаждался этим действием. Внезапно я почувствовала на макушке его ладонь. Большим пальцем он слегка поглаживал волосы. Я остановилась и с замиранием сердца ждала, что будет дальше. Такой жест «нежности» был первым за все время, что я его знала.

Я подняла глаза и заметила его эрекцию. Это было видно даже через джинсы. Его член приподнят к верху. Опешив, я поддалась назад. Время как будто остановилось.

Он смотрел на меня. В этом взгляде не было прежней жесткости, злости, насмешки. Он был спокоен и безмятежен, как море во время штиля. Он как будто приманивал меня, давал понять, что не причинит мне зла.

– Что ты от меня хочешь? – внезапно для себя спросила я.

– Подойди ближе.

Не знаю, как долго я продолжала смотреть на него. Конечности окаменели под страхом неизвестности.

– Ко мне! – резко скомандовал он.

От неожиданности по телу пробежала дрожь. Не вставая на ноги, на четвереньках я приблизилась к нему. Он приподнял мою голову и потрепал ее, словно я дворовая псина:

– Хорошая девочка.

В какой-то момент раздался звонок в дверь. Я не могла сдвинуться с места. Внутри все будто умерло от нетривиальности происходящего. По спине бежали холодные капельки пота. Я чувствовала каждую из них.

Он вышел открыть дверь.

Это были сотрудники полиции. Я притаилась за углом лестницы, затаив и без того прерывистое дыхание. Я заметила дрожь в руках, которую никак не могла унять.

Они представились, но не успели задать ни одного вопроса, как Стас перехватил инициативу:

– Понимаете ли, – на удивление вежливо начал Стас, – дочка моя рассталась с парнем. Ну, первая любовь, нежный возраст… вы же знаете. Я пытался ее успокоить, поговорить с ней, а она взяла и заперлась в ванной. Сами посудите: что может сделать подросток в таком состоянии? Бог знает что. А я переживаю за нее, начал стучать, даже дверь хотел выбить. Ну, боюсь я за нее. А она давай в полицию звонить. Неприятная ситуация, получилась, конечно. Но я с ней поговорил через дверь, она вроде успокоилась, вышла.

Судя по реакции полицейских, они были удовлетворены объяснением. Они перебрасывались со Стасом ничего не значащими фразами про «трудный возраст», современную молодежь и их «мелкие» проблемы. В конце концов, Стас предложил им «компенсировать ложный вызов», и они благополучно разошлись.

Привет из прошлого

Инцидент был исчерпан. Стас как будто забыл все, что было. Он игнорировал меня в последние дни школьных каникул. Почти как мать. Я была этим довольна, большего мне и не надо.

Я предвкушала первый учебный день – в школе спокойно, безопасно. И здесь моя Дарина. Каждые наши «немые» разговоры – как волшебная отдушина, после них становится чуть легче.