Сие минутное залипание нарушило нечто непредвиденное. В меня врезался мотоциклист. Благо, он ехал на малой скорости, но от удара меня отбросило в сторону к занесенному снегом забору. Бум! Грохот от столкновения с деревянным столбом, на котором держался забор. Думаю, ни я, ни столб такому приветствию не обрадовались. Удар пришёлся на правую часть тела, моя голова начала сильно гудеть, но она была ещё в состоянии придумывать эпитеты и предложения для путёвки этому фраеру.
Ко мне потянулась чья-то конечность, вероятно, чтобы помочь встать, но накипевшее внутри негодование оказалось быстрее, и вместо подачи своей руки я плюнула в незнакомца снегом, который во время падения попал мне в рот.
– Что ты делаешь? – возмущённо вскрикнул незнакомец.
– Обороняюсь и мщу, – презрительно ответила я.
– А зачем ты мне в глаз плюнула?
– А так это был глаз? Какой же я всё же снайпер. Извини, это из твоего кармана выпало, когда ты в меня врезался, вот решила вернуть, а то мало ли, потеряешь.
***
С этими словами я сняла очки и отряхнула их от снега. После, с внезапно охватившей меня паникой, я расстегнула пальто и приложила руку к сердцу. Там всё еще нормально работал мотор, который, как я боялась, мог внезапно сбиться. Вместо родного, живого человеческого сердца в моей груди бился механический аппарат. Его установили, когда мне было десять лет. Конечно, это был большой риск, но другого выхода и шанса у меня просто не было. Хроническая сердечная недостаточность добила бы меня. Список нуждающихся на пересадку был так велик, что люди ждали своей очереди годами, а у меня не было и месяца. Потому врачи предложили нам эксперимент. Они установят мне полностью механизированное сердце, и у меня было лишь пятнадцать процентов, что оно мне подойдёт. Аппарат весил примерно триста грамм и напоминал настоящее сердце. Выглядел он как фантастический объект, из высококачественного синтетического материала, множества чувствительных датчиков, насоса, фильтров и магистралей, но самое главное его не нужно было заряжать! Внутри располагался механизм, который запускался от электрического импульса подаваемый в сердце, специальным моторчиком, который постоянно вращался и вырабатывал этот электрический импульс, чтобы запустить сердце. В дальнейшем, сердце работало от энергии самого организма. Постоянно подаваемый электрический импульс позволял сердцу работать без подзарядки. Он должен был прослужить не менее семи лет, но врачи утверждали, что именно этот аппарат, при успешной пересадке может прослужить мне всю жизнь. И мы пошли на риск. Так после трёх месяцев полного осмотра, реабилитации, я уже была дома, со своим новым сердцем. Конечно, после операции нужно принимать лекарства, следить за питанием, не получить инфекции и тщательно следить за физическими нагрузками, в этом моему организму помогали врачи. Ведь все три месяца я была в изолированной палате. В восемнадцать лет мне снова понадобилась операция, по улучшению механизма, потому как он должен был расти вместе со мной, чтобы полноценно работать. Однако замечу, что механизм предоставлял мне не весь спектр чувств и эмоций. Я могла различать радость, грусть, любовь к музыке или животным, симпатию к родным людям, но я не чувствовала влюблённости или любви к другим людям. Я осознавала, что и кого я могу любить, но не испытывала этих чувств, но это не делало меня жестоким человеком, нет. Постепенно я училась чувствовать, пытаясь понять механизм, заменяющий мне сердце.