– Нет, говорит, что не видела. Настя и Лиля поссорились по весне, где-то в конце апреля. Настя стала говорить, что Лиля ее совсем забросила, что из-за ребенка с ней никто не хочет общаться, что Лиля другую подружку и Мишу теперь предпочитает. А я даже рада была, что они перестали время вместе проводить. Мне вообще всегда казалось, что Настя – девочка с гнильцой. Завистливая, тяжелая. Вы только не подумайте, что я на нее наговариваю из-за ситуации с сыном. Нет, с Настей Матвей сам был виноват. Думать надо головой, а не другим местом, в девятнадцать-то лет. Нет, Настя сама по себе очень неприятная девчонка. Хотя какое это сейчас имеет значение, – Алина Лазаревна всхлипнула.

– А какие у Лили отношения с отцом, с другими домашними?

– С братьями очень хорошие, мальчики любят Лилю больше жизни. Единственная девчонка, свет в окошке у всех. Отец у нас человек суровый, может, в чем-то резковат с сыновьями. Но Лилька у него тоже любимица. Не было у нее никаких поводов из дома сбегать, если вы на это намекаете.

– А где сейчас отец Лили? Мне его тоже надо дополнительно допросить.

– А он к Ивану Мишину с утра пошел, он здесь живет по соседству. Скоро вернется.

– Ладно, давайте вернемся к общению вашей дочери с Мишей Голицыным. Я пока немного не понимаю, каким образом могли познакомиться и начать встречаться дети из таких разных… – Ника замешкалась, стараясь подобрать максимально необидные для собеседницы слова.

– Принц и свинопаска, это вы хотели сказать? – Алина Лазаревна чуть усмехнулась. – Старый сюжет, не правда ли? В интернете они познакомились, стали общаться. Мы, конечно, живем небогато, но Лиля у нас всегда одета чистенько. Учится хорошо, мордашка у нее симпатичная. В семнадцать лет много ли надо.

– А родители Миши как относятся к их отношениям?

– Папа Миши, вы хотите сказать? Мамы нет у них. Не в восторге он, конечно, был. Но он очень хороший человек, понимает, что это первая влюбленность, которая вряд ли выльется во что-то серьезное. Не думаю, что он мог моей Лиле что-то плохое сделать. Вы знаете, – Алина Лазаревна понизила голос, – мой муж Николай думает, что это именно папа Миши убил Лилю, якобы так он хотел оградить своего сына от общения с дочерью скотников. Но я в это не верю, мы из-за этого очень сильно ссоримся. Голицыны – достойные люди, помогают нам с поисками Лили, даже несмотря на то что Николай, мой муж, говорит про них гадости по деревне…

Ника дописала текст протокола и протянула его потерпевшей для подписи.

– А вот и Николай пришел, – Алина Лазаревна привстала и выглянула в окно. – Коля, заходи быстрее, новая следователь приехала.

– Опять бабу тупорылую дали… – раздался с улицы хриплый мужской голос. Ника отвернулась от Алины Лазаревны и закатила глаза.

– Простите его, пожалуйста, – извинилась за своего мужа женщина. – Он тяжело это все переживает и стал сильно пить. Он и сейчас, скорее всего, нетрезв.

Николай Кондратюк зашел на кухню, заметно покачиваясь.

– О, какие люди к нам пожаловали. Что, нашли мою дочку? Сволочи! Ни хрена уже четыре месяца не делают, не чешутся совсем. Толстосумов этих покрываете…

– Так, думаю, что разговор сейчас не получится, – Ника решительно встала из-за стола и захлопнула папку.

– Это что это ты от меня нос воротишь? Ты кто такая вообще? – Кондратюк начал размахивать руками прямо перед носом Ники. Коля Ткачук резким движением перехватил одну из его рук.

– Тезка, ты чего себя так ведешь? Следователь-то в чем перед тобой виновата?

– А чего она здесь расселась, кулема? К нам-то она снова зачем приперлась? Пусть идет этих свиных королей трясет! Убрали мою доченьку, всем взятки дали и думают, что все будет шито-крыто! Я это так не оставлю, я до самого президента дойду! Вы у меня все еще попляшете.

– Так, Николай Юрьевич, пошли отсюда. Разговор сегодня точно не получится.

– Что это ты от меня нос воротишь? Правда глаза колет? – Кондратюк окончательно разбушевался. Его жена стояла вся красная и чуть не плакала от стыда.

– Я не смогу вас сегодня допросить, потому что вы пьяны. Поговорим, когда вы протрезвеете, – отчеканила Ника и пошла на выход. Ткачук пошел за ней.

Во дворе их догнала Алина Лазаревна.

– Ника Станиславовна, извините нас.

– Да вас за что извинять. Смотрите, как муж протрезвеет, позвоните мне. Я назначу время, когда ему надо будет подъехать ко мне в отдел. И мне еще нужно будет допросить вашего сына – Матвея.

– А его же тогда не было в деревне, когда Алина пропала. Он в Энске был, на заработках.

– Мне надо максимально подробно изучить образ жизни и круг общения вашей дочери. Думаю, что брат многое сможет рассказать про свою сестру, тем более, они близки по возрасту.

– Ох, к сожалению, только по возрасту были они близки. Матвей весь в Колю у нас пошел, непутевый, – Алина Лазаревна вздохнула. Нике показалось, что она стареет и скукоживается прямо на глазах, как осенний лист после первых заморозков.

Ника и Коля сели в автомобиль. Ника выдохнула.

– Господи, какой мерзкий у нас потерпевший. Так и хотелось ему врезать. У него дочь пропала, жена похожа на ходячий труп, а он бухает и Путину писать собирается. Интересно, кто у них дома поддерживает такой идеальный порядок? Думаю, явно не папа Коля.

– Так это у них все Алина Лазаревна и Иван… Ну тот умалишенный, который нам ворота открывал. – Коля поймал удивленный Никин взгляд. – Да ты не смотри, что у него чердак протекает, на руки он мастер. Я сам видел, Алина ему скажет, что делать, он и старается целый день. Вообще молодец эта Алина Лазаревна – кремень. Жизнь ее вообще не пощадила. Муж – алкоголик, старший сын – умственно отсталый, средний сын – алкоголик и дебошир почище своего бати. Дочь пропала. Из младших близнецов еще непонятно, что вырастет. Жалко ее.

– А ты заметил, что она для сельской жительницы очень складно и грамотно выражает свои мысли? У нее хороший словарный запас, она не мекает и не бекает. Никаких «типа того», «ихних» и «евонных». Для свинарки она какая-то сильно изысканная.

– Ну есть такое. Может, в школе хорошо училась, а потом как-то в этого Кондратюка вляпалась, – пожал плечами Коля.

Полным контрастом уютному и аккуратному жилищу Кондратюков стали дом и двор семейства Насти Мишиной. Колю и Нику сначала облаяла тощая, грязная собака. Потом их встретила такая же тощая неказистая девчонка в вытянутых на коленях трениках. В доме, кроме пьяного в лоскуты отца Насти и грустного чумазого малыша примерно трехлетнего возраста, никого не было. В самом доме стоял специфический запах, характерный для дома пьющих людей: спирта, немытого тела и гниющего мусора, выносить который никто не собирался.

Разговор с отцом Насти не состоялся по той же причине, что и беседа с Кондратюком-старшим. С Настей общение тоже особо не клеилось, девчонка вела себя с гонором. Информацию из нее приходилось буквально тянуть клещами. Да, была знакома с Лилькой, это ее одноклассница и сестра ее парня Матвея. Да, они поссорились в конце апреля этого года, примерно за месяц до исчезновения Лили и больше не виделись и не общались.

– Какова была причина вашей ссоры с Лилей? – спросила Ника.

– Да зазналась она, – лицо Насти стало печальным. – Как стала дружить с этим Мишей, так все изменилось. Пошли дорогие подарки, всякие развлечения, вот ее и понесло куда-то не туда. Раньше была девочка такая хорошая, настоящий ангел. Добрая, отзывчивая, всегда помогала мне сидеть с Матвейкой. Вы же знаете, что Матвейка – Лилькин племяш? А как с Мишей этим связалась, ничего от нее не допросишься. Я даже боюсь, как бы ее исчезновение не было связано с наркотиками – Настя округлила глаза и перешла на шепот. – Вы же знаете, эта золотая молодежь, они же всем подряд колются и все подряд нюхают…

– Про наркотики – это твои какие-то догадки или Лиля тебе говорила что-то? – спросил у девочки Коля.

– Да, незадолго до того, как мы поссорились, Лиля меня спросила, как я отношусь к наркотикам. Я ей сразу сказала, что отрицательно, начала ее расспрашивать, с чего такой интерес. Лиля сразу разговор на другую тему перевела, будто испугалась чего-то. Трясите этого Мишу, он точно знает, где Лилька…

Перед тем как воспользоваться мудрым советом многоопытной в свои семнадцать Насти, Ника и Коля решили заехать к Вике Ивановой – девочке, с которой Лиля Кондратюк каталась на велосипедах в роковой вечер своего исчезновения.

Вика Иванова и ее родители оказались очень приятными в общении людьми. Было видно, что Вика, худенькая девочка в больших очках, очень переживает из-за исчезновения подруги, на вопросы Ники она отвечала вдумчиво.

– Лиля позвонила мне ближе к вечеру, в 17.52, я в телефоне посмотрела точное время. Она предложила мне покататься на велосипедах, съездить на речку. Мы часто так ездили прошлым летом, в этом году в тот вечер в первый раз поехали. Мы встретились, доехали до речки. Были там примерно час, потом стало прохладно, Лиля предложила поехать по домам. Мы доехали до рощи, я поехала прямо, в сторону деревни, а Лиля помахала мне рукой и свернула в рощу. Все, я ее больше не видела. Примерно в двенадцать часов ночи мне позвонила мама Лили и сказала, что она домой не пришла. Знаете, когда мы с Лилей расстались, мне мама позвонила, я притормозила, и пока я с ней разговаривала, я еще видела, как мелькает в роще среди деревьев светлая футболка Лили. Вот закрываю глаза и вижу, – Вика прижала ладони к щекам, чтобы скрыть бегущие по ним слезы.

– Как вела себя Лиля, о чем вы с ней разговаривали, пока катались? – спросила у девочки Ника.

– Болтали о разном: о школе, о пацанах знакомых. Но мне показалось, что Лиля была какая-то напряженная, будто думала о чем-то своем. Обычно она веселая, много прикалывается, смеется, улыбается. А тут нет… Мне показалось, что она куда-то еще собирается после нашей встречи, что она не домой поехала.

– Почему ты так решила?

– Не знаю. Она, когда сказала, что к ночи станет холодно, и что когда она домой приедет, то совсем замерзнет. А от речки до ее дома максимум минут десять. Поэтому я подумала, что ей перед домом еще куда-то надо заехать.

Ника кивнула, Вика рассуждала весьма логично.

– А она не могла встречаться со своим парнем – с Мишей?

– Нет, вряд ли она к нему поехала. Она Мишу никогда ни от кого не скрывала, и если бы пошла с ним на свидание, то, во-первых, не стала бы на вечер еще что-то планировать, а во-вторых, точно бы сказала мне. Мы с ней всегда таким делимся.

– Ну не всегда девочки делятся всем даже с самыми близкими подружками – подумала Ника, а вслух спросила:

– А какие отношения у Лили были с Мишей? Как к их отношениям относятся их родители?

– Миша – очень хороший парень, заботливый, внимательный. Он к Лиле относился как к хрустальной вазе, ни разу ни словечком ее не обидел. Дарил подарки, цветы, приглашал ее везде. Они очень хорошая пара, я ей даже по-доброму завидовала. Они же оба такие красивые, оба темненькие, кудрявые. И познакомились так интересно, в интернете в группе любителей аниме.

– Это же японские мультфильмы? – подал голос Коля.

– Да, японские. Лиля их очень любила. То есть, любит, – Вика достала из кармана носовой платок и громко высморкалась. – Извините меня. Как я теперь без Лили? Где она? Как вы думаете, ее могли похитить? Может, Лиля жива? – Вика сыпала вопросами и с надеждой смотрела на взрослых.

Ника по старой привычке не подавать никому поводов для ложных надежд оставила вопросы Вики без ответов. Вместо этого она спросила:

– Вика, а ты не знаешь случайно, у Миши и Лили были интимные отношения?

Вика покраснела, покосилась на свою маму, потом ответила:

– Нет, не думаю. Если бы были, Лиля мне бы точно рассказала. Да еще у Лили очень строгий папа… А Миша – настоящий джентльмен. Знаете, как мистер Дарси… – мечтательно добавила Вика.

«Господи, что же там за Миша такой, от которого все юные леди в деревне писают кипятком?» – подумала Ника и продолжила расспросы:

– А про наркотики Лиля что тебе говорила?

– Какие наркотики? – почти хором спросили Вика и ее мама.

– Ну Лиля не рассказывала тебе, что кто-нибудь предлагал ей попробовать наркотики? Или она с кем-нибудь их употребляла?

– Нет, это исключено, – нахмурилась Вика. – Лиля – она очень здравомыслящая. Она просто с виду такой нежный ангелок. А так она очень логичная, собранная, бдительная. Нет, не могла она ничего пробовать. А если бы ей кто-то предложил, она бы сразу его… разоблачила. Ну то есть, взрослым сказала бы. Она, знаете, вообще такая… за правду и справедливость всегда. Она, кстати, всегда хотела стать следователем или прокурором. Мы с ней вместе хотели.

– А куда ты поступила, Вика? – поинтересовался Коля.

– На юрфак, – Вика вскинула голову. – Если вы не сможете найти Лилю, я выучусь и помогу вам. Я буду как вы, Ника Станиславовна.

– Договорились. Хотя, скажем честно, я – не лучший пример для подражания – Ника быстро дописала текст протокола, дала его подписать Вике и ее маме и вместе с Колей Ткачуком покинула дом Ивановых.

– Что, пришла пора поближе познакомиться с колбасным принцем… – сказала Ника Коле, когда они сели в машину и стали отъезжать от двора Ивановых.

– Его же уже раньше допрашивали…

– Да там допрос был сделан в первые дни, не особо информативный. Что дружили, общались, что Лиля – очень хорошая девочка. Что сексуальных отношений у них, якобы, не было.

– А ты думаешь, были?

– Ну знаешь, дети сейчас такие пошли, что, кажется, уже с пеленок все знают. А многое знание порождает многие печали, в том числе желание попробовать самим. Хотя, с другой стороны, умненькие дети во все времена понимают, что торопиться в этом вопросе некуда.

Ника тряхнула головой, чтобы переключиться с философского на рабочий лад.

– Сейчас надо будет позвонить господину поросячьему магнату и узнать, дома они или нет. Если дома, попросимся на допрос, поедем до Бродска, они где-то рядом живут в поселке для богатеньких буратин.

Папа Миши Голицына сказал, что они дома и готовы встретиться. Жили Голицыны в коттедже в поселке Элитный на улице со славным названием Рублевский переулок.

Михаил Михайлович Голицын и его сын Миша встретили Нику и Колю на крыльце и предложили расположиться в гостиной, у камина. Михаил Михайлович сварил им всем кофе, и, глядя на умиротворенный и спокойный быт семейства Голицыных, Ника начала сильно сомневаться, что эти люди могут быть причастны к исчезновению школьницы.

Миша был щупленьким кудрявым юношей, Михаил Михайлович был довольно упитанным мужчиной, неуловимо похожим на добродушного летящего на самолете поросенка, улыбающегося покупателям с продукции свинокомплекса, принадлежащего семейству Голицыных.

«Голицын – ас среди колбас», – пронесся в голове у Ники рекламный слоган. – Наверное этикетку с хозяина рисовали», – подумала она.

– Господи, какое несчастье, куда же делась девчонка, ума не приложу, – вздохнул Голицын-старший, присаживаясь на кожаное кресло. Миша за все это время не проронил ни слова, он задумчиво смотрел на огонь.

– Миша, вы с Лилей не договаривались в тот вечер встретиться?

Миша впервые поднял на Нику глаза, и она сразу вспомнила слова Вики о том, что Миша и Лиля очень похожи.

– Нет, мы должны были с ней встретиться на следующий день, в субботу, я пригласил Лилю на прогулку в конный клуб, мы часто с ней вместе ездили.

– Да, ребята часто ездили на лошадках покататься, мой водитель их возил… – перебил Мишу его отец. Похоже, что в глазах Ники он прочитал неозвученный ею вопрос, потому что сразу, без какого-либо перехода сказал:

– Вы, наверное, хотели спросить, как я отношусь к отношениям Миши с деревенской девочкой, дочкой наших скотников со свинокомплекса? Я скрывать не буду, не в восторге я от такой невесты, и от Миши свое мнение никогда не скрывал. Но я – человек адекватный, понимаю, что из первой детской влюбленности мало что дельное в жизни выходит, поэтому ничего Мише не запрещал. А сама Лиля – чудесная девочка, умненькая, воспитанная, даже странно, что у такого отца такая дочка уродилась.

– А что с ее отцом не так? – решила уточнить Ника, примерно предполагая ответ собеседника на этот вопрос.

– Да алкаш он конченый, – Голицын-старший на глазах стал превращаться из доброго поросенка в сурового волка. – Он же у меня на свинокомплексе начинал как мастер в цеху по производству колбас. Золотые руки, любой станок мог за минуту наладить. Но из-за пьянки вылетел в скотники на ферму и там не просыхает. Я, честно говоря, вообще не понимаю, как милейшая Алина Лазаревна могла за него замуж выйти и жить с ним столько лет. Они же как небо и земля. И Лилечка, слава богу, пошла в мать, а не в отца. Ангел просто, а не девочка.

При этих словах отца Миша содрогнулся всем телом и страшно завыл. От этого зрелища Нике стало не по себе. Молодой парень раскачивался взад-вперед и подвывал. Голицын-старший обнял сына, что-то прошептал ему на ухо, потом обратился к Нике и Коле.

– Господа, давайте мы потом это все продолжим? Я привезу Мишу к вам в отдел. Он очень тяжело это все переживает, мы ходим к психологу, но пока без особых результатов.

– Да, конечно, – Ника видела, что с Мишей сейчас разговор бесполезен. Ника и Коля вышли на крыльцо вместе с Голицыным-старшим.

– А вы знаете, что отец Лили обвиняет вас и вашего сына в ее исчезновении? – спросила Ника.

– Да, знаю, – вздохнул Голицын-старший. – Странный он, конечно, человек. Знаете, я с огромным уважением отношусь к Алине Лазаревне, это просто золотая женщина, и ни при каких обстоятельствах я не причинил бы ничего дурного ее детям. Кондратюк на меня зуб точит еще со времен его перевода из цеха на ферму. Так что не знаю, что с ним делать. Уже много раз с ним разговаривал, что я тут ни при чем, и Мишка ни при чем, но он мне не верит, – Голицын-старший развел руками.

– Михаил Михайлович, а где мать Миши?

– Так убили нашу маму, – просто ответил Голицын.

На крыльце воцарилась тишина.

– А убийцу нашли? – спросила Ника.

– Киллера нашли, заказчика он не сдал. Сказал, что якобы на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, – фыркнул Михаил Михайлович. Глядя на недоуменные лица Ники и Коли, он продолжил:

– Это было пятнадцать лет назад, Мишка был еще совсем маленьким, а наш бизнес только начинался. Лера села в такси, а таксист завез ее в лес, задушил, облил бензином и сжег. Громкое было дело, его долго не могли раскрыть. Потом нашли этого таксиста. Он никого не сдал, но я до сих пор уверен, что Леру заказали наши конкуренты. Она была гениальным технологом пищевого производства. Вы, правда, раньше не слышали про убийство Валерии Голицыной?

– Нет, – Ника пожала плечами. – Пятнадцать лет назад я еще в школе училась и за такими новостями не следила.

Ника и Коля попрощались с королем сосисок и колбас и пошли к машине. В машине Ткачук сказал:

– Интересно, такие богатые люди, а ведут себя совершенно нормально, безо всяких понтов. Пальцы не гнет, через губу не разговаривает, с дочкой каких-то маргиналов сыну разрешает дружить. Чудеса, да и только.

– Ага, еще какие чудеса… – сказала Ника. – Странно это все. Не списывала я бы их пока со счетов. Поведение сынка очень странное. Он то ли правда так переживает, то ли просто хочет избежать расспросов. Да и вокруг их семьи что-то очень много криминальных историй. Убийца жены Голицына с равным успехом мог действовать как по заказу конкурентов, так и по заказу безутешного супруга. Слушай, а давай вернемся в Нижние Ямки? – предложила она Коле. – Я хочу сама посмотреть на рощу, где Лиля пропала.

– Да поехали, конечно, все равно катаемся.

Наши герои развернулись и поехали обратно в Нижние Ямки. Роковая развилка, на которой разошлись пути двух подруг, была буквально в двух шагах от окраины деревни. Роща огибала Нижние Ямки, образуя своеобразный полумесяц, по ней было удобно срезать путь, если нужно было добраться с одного конца деревни на другой, минуя центр, по этой причине она вся была истоптана не одним десятком тропинок. Вика Иванова сказала, что мама позвонила ей в 19.37, то есть их расставание произошло еще засветло. Роща не такое уж глухое место, чтобы бесследно исчезнуть майским вечером. У Ники стали возникать подозрения, что с Лилей Кондратюк что-то случилось явно не здесь. Она задумчиво посмотрела на рощу. И хотя Ника была законченной материалисткой и не верила ни в какой мистический бред, в какой-то момент ей показалось, что среди деревьев мелькает что-то светлое, будто девочка в белой футболке едет на велосипеде по темному лесу.

В понедельник рано утром Ника отправилась в Энский областной суд, чтобы изучить дело об убийстве матери Миши Голицына. Конечно, она понимала, что без предварительного запроса ей дело так быстро никто бы из архива не поднял, но добрый ДД позвонил кому-то из своих знакомых, работающих в суде, попросил помочь, и вот уже Ника сидит в архиве в уголочке, а перед ней на столе трехтомное дело по обвинению некого Кислицына Ю.В. в совершении разбойного нападения и убийстве Голицыной В.А.

У Ники всегда было странное чувство при ознакомлении с уголовными делами о преступлениях прошлых лет. Они ей казались музейными экспонатами, вызывали благоговение и трепет, как картина или скульптура.

На заре ее туманной юности, во времена стажировки в следственном отделе ее отправили в архив Бродского межрайонного следственного отдела составлять опись прекращенных и приостановленных дел. Архив отдела располагался в подвале, там же, где и «вещдочка». Ника сидела в окружении коробок, вдыхала аромат старых вещдоков – смесь пыли и давно запекшейся крови, и на тот момент ей казалось, что нет на свете ничего прекраснее, чем разгадывать всякие разные следственные загадки. И не было еще в ее жизни противных потерпевших, врущих свидетелей и упорно отрицающих очевидные факты жуликов.

Старые уголовные дела в отличие от современных многотомных гигантов отличались крайней лаконичностью. Компьютеры и принтеры, возможность без больших затруднений распечатать документы большого размера сделали следствие очень многословным. А во времена, когда процессуальные документы писались от руки или печатались на машинке, следователи учились излагать свои мысли кратко, без лишней воды.

Вот и дело об убийстве Валерии Голицыной расследовалось в то прекрасное время, когда компьютеры только внедрялись в следственную практику. Обвинительное заключение уже было в печатном виде, но протоколы допросов еще были рукописными. Ника листала пожелтевшие страницы, разглядывала фотографии, погружаясь в весьма драматическую историю.

Пятнадцать лет назад, в сентябре красивая, элегантно одетая молодая женщина – Валерия Голицына поймала в Энске таксиста-частника и попросила довезти ее до Бродска. По дороге между нею и таксистом произошла ссора, как определила для себя ее причину Ника – по мотивам классовой ненависти. Таксист по дороге стал жаловаться Валерии на жизнь, на то, что страну разворовали, цены на продукты растут, а зарплаты нет, и так далее и тому подобное. А Валерии, судя по допросам ее родственников и знакомых, палец в рот не клади, она довольно сурово отбрила собеседника, сказав ему, что для того, чтобы жить хорошо, надо работать и не жаловаться, привела ему в пример себя, своего мужа и их тогда еще юные «Голицынские колбасы». Водитель завелся, между ним и Валерией началась грубая перебранка, в ходе которой он заехал в лес и задушил свою пассажирку. После чего снял с нее украшения, забрал сумочку с деньгами, облил труп бензином, сжег его, прикопал останки в неглубокой могиле, в которую зачем-то воткнул сверху сосновую ветку.

Для чего он это сделал, он внятно сказать не смог. На допросе таксист Кислицын сказал следующее: «Она меня настолько разозлила своей холеной самоуверенностью, что я хотел, чтобы ее физически не было. И я ее уничтожил. Я и палку эту воткнул, мол, накося, выкуси, богатая мерзкая сука, вот тебе вместо твоих бриллиантов и дорогих пальто.

«Странный он какой-то, по сути, сам могилу обозначил, – подумала Ника. – По «психушке» вроде вменяемый. Судя по его монологам социалиста-радикала, он – идеологический соратник Кондратюка-старшего, очень не любит богатых».

Кроме того, Нику очень впечатлила история о том, что убийца несколько раз приходил на помеченную веткой могилу задушенной им женщины и даже пил там водку, чтобы помянуть ее. Потому что «потом ему все-таки стало ее жалко».

– Господи, что в голове у этих людей, – в очередной раз удивилась разнообразию человеческого мышления Ника.

Валерию Голицыну искали долго, до самой весны. Том, посвященный розыскным мероприятиям, пожалуй, оказался самым интересным, в нем обнаружилась и небольшая альковная тайна, от которой Ника чуть не присвистнула.

Оказывается, славный, похожий на поросенка из детской сказки владелец «Голицынских колбас» в молодости был вполне импозантным мужчинкой и тем еще ходоком. И изменял он своей молодой жене не с кем-нибудь, а с сотрудницей свинокомплекса Кондратюк А.Л.

«Интересно, знал ли об этом наш Кондратюк или нет. Если знал, то корень его личной неприязни к Голицыну явно зарыт здесь», – подумала Ника.

Вообще, судя по материалам уголовного дела, Кондратюк мог запросто ничего не знать, так, по крайней мере, допрашивались и Голицын-старший, и Алина. Да, мол, было дело, был роман, встречались примерно полгода, как раз сразу после того, как в обоих семьях родились дети – Миша и Лиля, а потом расстались, так как поняли, что семьи важнее. По словам бывших любовников, обманутые супруги ничего не знали. Так как к убийству вся эта любовная история никакого отношения не имела, на суде она не фигурировала и, похоже, следы ее так и остались только на страницах старого уголовного дела.

А раскрыли убийство Валерии Голицыной случайно. Таксист потерпел полгода и пошел сбывать украденное. Вещи были довольно приметные, особенно ювелирные изделия, по ним и вышли на след убийцы. Он и показал могилу. Вот его фотография – угрюмый мужик показывает на заснеженный холмик, из которого торчит сосновая ветка…

Приговор суда – пятнадцать лет лишения свободы, Кислицын уже должен был освободиться. Почему-то Нике казалось, что вся эта стародавняя история никак не связана с исчезновением Лили.