Он летел рядом с нею, и на ветру волосы его рассыпались золотыми змейками, а к обыкновенно бледному лицу прихлынула кровь, от чего щёки заалели. Фискал был, кажется, чем-то увлечён, или думал о чём-то лично-тайном, отчего и глаза и улыбка утратили обыкновенную насмешливость и приобрели какой-то донельзя искрений и чистый вид. Милидия вдруг подумала, что он, наверное, действительно необыкновенно красив.

Но вот Энрико опустился на один из многочисленных балкончиков замка, волшебник подал девушке руку, та спустилась. Олень исчез, так же внезапно, как и появился.

– Куда мы попали?

– Это королевство игрушек. Которым правят король Юло, ну, конечно же, его жена, красавица Скарлетт, есть ещё и их дочка, маленькая прелестная Оливия.

– Оливия…

– Да, Оливия, Вы графинечка вспомнили свой псевдоним, Оливия Хьюдин, или что-то в этом роде, кстати, почему именно так?

– В детстве у меня была любимая кукла, которую я так называла.

– Значит, крошка Мили до сих пор играет в куклы – Волшебник наградил её снисходительным взглядом – Занятно, занятно.

Девушка уже раскаялась в своей откровенности, покраснела до корней каштановых волос, в самом деле, стоит ли кому-ту открывать душу, не лучше ли молчать, скрываться и таить и чувства, и мечты свои.

– Милидия! – её по имени окликнул мелодично-радостный голосок – Я так мечтала тебя увидеть и поговорить с тобой.

К графине подбежала девушка с маленькой короной на голове. В ней она без труда узнала свою любимую белокурую куклу с бирюзовыми глазами, теперь она была чуть-чуть повыше своей хозяйки. Игрушечная принцесса, свеженькая и хорошенька приобняла Милидию за плечи.

– Оливия, научись показывать свои чувства людям как можно менее, Ведь едва ли кто из них этого стоит – если принцесса была хороша, то королева прекрасна. Высокая, статная, золотоволосая, вся в алом бархате, она очень была похожа на дорогую фарфоровую куклу хорошей работы. Заметив Фискала, она переменилась и в лице, и в голосе, улыбнулась, кокетливо, как любая благородная дама из высшего общества – Здравствуй, Фискал, и кто же твоя юная спутница?

– Но, мамочка, это же Милидия графиня де*Шеврез, я столько-столько рассказывала Вам о ней – защебетала Оливия.

– Да, кажется, что-то припоминаю – королева поднесла руки к вискам, а затем встряхнула ими, всё это было проделано чрезвычайно изящно, но в то же время наиграно – Но сейчас, должно быть подойдёт король, ах, ах, он так занят. Вечно что-нибудь происходит, как мне всё это надоело.

Эта особа, по мнению Милидии была слишком уж недовольна жизнью. Однако Фискалу она, кажется, симпатизировала, не сказать большего, что также начало раздражать девушку.

– Странно, по вашему лицу, ни за что не подумаешь, будто Вам плохо жить – Заметил Фискал – оно хорошеет с каждым днём.

Этот довольно сомнительный комплемент вызвал улыбку, в которой довольство мешалось со снисходительностью:

– Очаровательный, остроумный молодой человек, что делать мне такой несчастной, против Вас.

– Как что, пускать в ход свои чары.

– Ну, это больше по Вашей части, ведь Вы же волшебник.

– И что с того, я не менее других чувствителен к Вашей красоте.

– Не понимаю о чём Вы? – она примерила наивность.

В таком тоне они ещё несколько минут мило щебетали. Милидии была неприятна их беседа. Особенно пренебрежение юного волшебника, ведь он пригласил ее, а теперь и не смотрит в её сторону. Лучше было и вовсе остаться дома. Да, Скарлетт, действительно красива, и девушке далеко до неё, но зачем так явно выказывать это. Она бы расплакалась, до того было обидно. Но уязвлённая гордость дворянки заставила надеть маску безразличия. Какое ей, в конце концов, до них дело, это их жизнь и она не имеет права совать туда свой нос.

Короля этого сказочного королевства девушка сочла забавным. Его звали Юло, но мысленно Милидия, тут же переделала его в Юлу. Он был похож на игрушечного волчка и манерой, и жестами и даже внешностью и одеждой. Яркой, пёстрой, одним словом такой, которая покажется красивой лишь ребёнку, а взрослый найдёт её смешной и нелепой. Король отдал девушке несколько комплементов, правда, скорее, из желания нравиться всем. Учтивость и прекрасное знание этикета, в которых воспитывалась графиня, обязывали её ответить на них и склониться в реверансе. Однако, в конечном счёте всё это сыграло только на руку ей. Королева, наблюдая за этим, скривилась в брезгливой полуулыбке, ей явно не нравилось внимание оказанное девушке. И всё было бы хорошо, если бы не острый язык Фискала.

– Не хотели бы Вы, милая графинечка, остаться при дворе, кажется, Вам нравится здесь.

Милидия, хотя и последние время много практиковалась, благодаря всё тому же Фискалу, так и не научилась острить. Оставалось только мило улыбнуться и потупить глаза.

– Молчание – знак согласия – заключила королева – оставайся, милая, я с радостью приму тебя в свою свиту.

Но скоро их величеству, по выражение его августейшей супруги, было необходимо приступить к важнейшим государственным делам, не терпящим отлагательств. А эти « милейшие пташки », как мысленно окрестила Милидия королеву и волшебника, снова принялись нежно щебетать. Обида обожгла девушку, колола, точно первые морозы в ноябре. Она бы совсем раскисла, если бы кто-то ласково, но настойчиво не дёрнул её за руку.

– Ваше величество, нельзя ли мне показать Милидии свою комнату – Ну, конечно же, это была Оливия.

Королева повернула голову, будто бы её отвлекли от необыкновенно важного разговора, но всё-таки утвердительно кивнула. Девушкам только это и надо было, спрашивать у Фискала, графиня де*Шеврез и не думала. Несмотря на то, что они пришли вмести, он первый покинул её. И, во-вторых, она не ребёнок, что бы спрашивать у юнца-волшебника, который едва ли двумя годами старше её самой. Как раз в этот момент Скарлетт отвернулась к зеркалу, что бы поправить причёску, Фискал не мог удержаться от соблазна, и впервые обратив своё внимание на девушек, состроил им физиономию, в которую, кажется, вложил всю свою вредность. Так как это был уже перебор, Милидия ответила ему тем, что, как маленькая показала язык. Принцесса едва сдерживала смех, но стоило королеве повернуться, как обеих проказниц точно ветром сдуло.

Когда девушки поднимались по лестнице, оловянные солдатики, стоявшие на каждой ступеньки, отдавали им честь. По сравнению с представителями охраны дворца Милидия была маленькой хрупкой девочкой. Может Фискал прав, и она ещё ребёнок, раз игрушки и те выше её.

Комната Оливии полностью копировала её изящную спальню в кукольном домике.

– Узнаёшь, – спросила принцесса – я была здесь так счастлива, помнишь, мы играли с тобой. Но что произошло, куда ты потом исчезла? Это из—за господина Кокше и барона?

– Откуда ты знаешь?

– Ты рассказывала мне обо всём, что с тобой происходило, только я не могла ответить. Садись – она подвинула ей кресло, приставленное к туалетному столику, – можно я попробую тебя причесать, у тебя такие красивые каштановые волосы, мне всегда хотелось заплести их в косу. Ну а ты мне всё-таки расскажешь, что с тобою случилось.

– Да, я попробую – и Милидия начала свой рассказ.

Графиня постаралась придать весёлый тон голосу, своему отнюдь не радостной повести и подбирала более жизнерадостные слова. Сейчас особенно не хотелось, что бы её кто-то жалел, да она и не любила жаловаться. По всему получилась какая-то волшебная детская сказка, где всё легко, сладко, да гладко, но ведь на самом деле это не так. Даже теперь чудеса не случались просто так. Графиня не знала, разгадала ли Оливия её уловку, но чувствовала себя уличённой во лжи, посмотрев в глаза слушавшей и не перебивающей её принцессы, она покраснела и должно быть выдала себя с головой.

–Ты влюблена в Фискала – после некоторого молчания изрекла Оливия, и в голосе явно преобладало утверждение, нежили вопрос.

– Вот ещё – Милидия надула губки – конечно он хороший, но вредный, заносчивый и… и, сапоги у него вечно не чищены.

– И всё-таки ты его любишь, ты просто не хочешь мне этого говорить. А раньше ты говорила мне обо всем, что с тобой происходит.

« Не всё что выговариваешь кукле, поведаешь человеку» – подумала Милидия, но вслух произнесла:

– Фискал любезничает со всеми девицами, станет он на меня смотреть, когда вокруг него собирается столько красавиц.

– Глупенькая – Оливия дотронулась пальчиком до кончика носа юной де* Шеврез – между прочим, ты очень даже хорошенькая. И он ещё никогда и негде не появлялся ни с одной девушкой. Характер у него, конечно, не простой, он тебя всего лишь злит, а на деле он влюблён. Ну, посмотрись в зеркало, тебе нравится?

Милидия глянула в зеркало. Венок из фиалок дополняли живые цветы, белые и голубые, вплетённые в волосы. А переливы кудрей, каштановый, тёмно-коричневый, почти чёрный, было ещё что-то огневеюще-рыжее, и может цвета старинной меди, а при особом ярком падение света, даже пудрово-розоватый.

Она вытерпела за вечер и язвительность Фискала и насмешки королевы, и теперь не смогла снести своего же взгляда. Забывая достоинство, гордыню, стыд она с трудом смога проглотить немного воздуха едва раздвинув губы. Милидии казалось, что она задохнётся, в горле, будто что-то встало. В глазах встали слёзы, встали и не двигались, не стекали по щекам. Глаза стали приобретать нездоровую полупрозрачную зеленцу, так бывало, если она много плакала, но ведь теперь было не так или она ошибалась?…

– Тебе не нравится?

– Нет, это прекрасно, – графиня не смогла бы объяснить, откуда у неё достало силы духа не только ответить, но и придать голосу лёгкую, беспечную восторженность – а теперь, ты расскажи мне о себе?

– Ну, со мной, конечно же, ничего интересного не произошло, все игрушки живут в нашей стране, только, знаешь, я совсем не хочу быть игрушкой.

– Почему?

– Не знаю, но я хочу быть человеком, быть такой, как ты.

– Быть человеком, во всём человеком, в полном смысле этого слова никогда не бывает так просто – Фискал, как всегда появился из ниоткуда – но нам пора, сударыня, позвольте похитить у Вас Вашу подругу.

– Прощай, – грустно прошептала Оливия, обнимая графиню – и, пожалуйста, вспоминай обо мне чаще, ну или хоть иногда.

– Не прощай, а до свидания, думаю, мы ещё встретимся – со скучающим видом заметил волшебник.

– До свидания, я вернусь…

Глава 9 . Бал-маскарад.

– Вы собираетесь идти на бал- маскарад без маски?

– А разве это маскарад?

– Конечно, но сейчас мы всё поправим.

Не прошло и десяти секунд, а невесть откуда взявшиеся часы пробили двенадцать раз. Фискал схватил её за руку и чуть приобнял талию. Милидия не понимая ничего, опустила свободную руку на плечо юноши. Теперь на нём была золотая полумаска, едва покрывающая половину лица.

– Танцуйте сударыня, и не вздумайте оглядываться, ведь на нас все смотрят.

У девушки было чувство, будто она упала в море с высокой скалы, но не разбилась, нет. Всплыв, она полностью отдалась стихии и та сама несла ей, да, Фискал прекрасно вёл и несколько счастливых мгновений, она просто наслаждалась танцем.

Но потом, чуть позже, графиня, любопытная, как все женщины, всё же решила узнать, кто все эти люди в толпе, которых они так феерично появились.

Дама, строгого вида, вся в золотом, будто невеста навела на них лорнет, она казалось, чем-то раздражена. Рядом с ней стояла красивая молодая девушка, но она так задумчива, что всем ясно: её мысли далеко отсюда. Рыжие волосы выдавали Юнону, ну а вмести с ней и Артура, они тоже танцевали совсем близко. Когда глаза девушек встретились, госпожа Риверс, которая, не смотря на маску, тоже узнала Милидию, ободряющее улыбнулась ей. Ещё несколько скучающих масок рассматривали пару от безделья.

– Смотрите на меня и не отводите глаз, иначе, точно ничего не узнаете.

– Куда мы попали?

– Новогодний бал, здесь сегодня собрались все, ну или почти все волшебники, забавно, не правда ли? Теперь Лиди, мы познакомимся с наиболее яркими личностями, только смотрите всё время на меня и делайте вид, будто мы мило щебечем о какой-то ерунде. И Артур, и Юнона (хотя они не такие яркие личности, однако оба уже занимают высокие посты в Совете) Вам уже знакомы. Дама с лорнетом, Вы ее, конечно же, заметили, Милюзетта Фейрфак довольно могущественна, и из старинного рода, чем очень горда. И как все наиболее сильные волшебники опекает племянницу, Иванджелину Орнальдегольд, (Ива в сокращении) светловолосая девушка рядом с ней. Не судите по её внешней тонкости и застенчивости, она настоящий мастер своего дела, лучший специалист из всех волшебников в области медицины, у неё волевой и сильный характер, но только там где затронуто её дело. В остальном, она мила и не более – Милидия ещё раз скосила глаза в их сторону, совсем не похоже что бы такая красивая, женственная девушка была наделена всеми выше названными качествами. – Итак, продолжим, конечно, кроме сплетников и пустословов, мы никого более не интересуем, но заметьте, вон тот пожилой господин и его свита, то и дело озаряют нас своими взглядами. Это самые мудрые и сильные волшебники, главы Совета. Так же на нас съедают и несколько пар глаз моложе, например та неприятная маска с длинным носом, это Патрик Солано, и ещё тот в васильково-синем костюме – Эмиль Сьюди.

– Такой васильково-синий пошёл бы Вам…

– А он и шёл мне, но, увы, этот молодой господин имеет неприятную привычку подражать мне, следующем на танец Вас пригласит он. А потом Патрик Солоно, из желания досадить мне.

– А почему нами заинтересовалась госпожа Фейрфак.

Фискал неожиданно засмеялся, девушка непонимающе рассматривала его.

– Неужели Вы никогда не слышали моего полного имени? Ну, так позвольте представиться, Фискал Фейрфак. Милюзетта, – сестра моего отца и когда-то моя регентша, а Ива – двоюродная сестра. Вам теперь всё понятно, крошка Мили?

Милидия смутилась, и всё-таки ей так нравилось разговаривать с Фискалом, конечно, когда его остроумие не переходит в нападки на неё. Но, увы, всё конечно и вальс закончился. После танца Фискал представил Милидю Милюзетте и её племяннице. Первая очень не понравилась графине, о чём, правда та, как воспитанная девушка не подала вида. Волшебница, кажется, испытала к ней ещё менее лестные чувства. Однако Иванджелина и Милидия прониклись взаимной симпатией. Юная Орнальдегольд была очень красива, особенно выделялись глаза, голубые, очень серьёзные, немного взрослые, и волосы светло-русые и прямые. Следующий танец Фискал отдал ей. Несколько незнакомых людей пытались пригласить графиню, но та отказала, так как не имела привычки иметь дело с теми, кто ей не представлен. Среди них были и те двое, которых назвал Фискал, но они были ей неприятны: один слишком угрюм, другой приторно слащав.

Она подошла к зеркалу. Да, она ожидала увидеть любой ужас на лице, не это. Зная Фискала можно было предположить любой подвох с маской. Но это… Серебристо-белая маска была почти открытой, но её дополняла прекраснейшая вуаль, которая необыкновенно хорошо гармонировала и с лицом, и платьем, и причёской девушки, правда делала её похожей на невесту. Что и говорить, у молодого волшебника изысканный, утончённый вкус.

Глава 10. Я согласен отдать Вам руку и сердце…

Больше в тот вечер Милидия не танцевала, зато Фискал приглашал девушек, одну за другой, что, разумеется, злило всех, кроме самих барышень. Но всё равно это ночь запомнилась ей надолго, за те минуты одного вальса можно было претерпеть многое. Как это ни странно, но теперь Фискал каждый вечер честно появлялся в доме Артура, и с его приходом всё становилось живо и весело. Его язвительный, насмешливый язык с большим искусством выражал игривые, причудливые мысли буйного, свободолюбивого ума. Бесспорно, с ним было приятно общаться, к тому же он столько всего знал…

И вот, в один из таких вечеров, юноша сидел в по-хозяйски непринуждённой позе и забавлялся тем, что рассматривал вышивку на гардинах и слушал, как: « Милидия и Юнона поочерёдно пытаются расстроить фортепьяно, соревнуясь, кто из них первая своими нежными пальчиками испортит чудный инструмент».

В комнату вошёл Артур, и внимание Юноны тут же переключилось на него, девушка засуетилась возле мужа тёплым домашним котёнком.

Милидия тоже тихо заговорила с Фискалом:

– Мне так понравились ноты, что Вы принесли, я обязательно их выучу.

– Тебе, Вам, правда нравится – он осёкся – но исполнили Вы их прескверно. – Тут произошло то, что не ожидал, пожалуй, никто из находившихся в комнате. Юноша заговорил громко, пылко, и то с раздражением, злостью, то с нежностью – И вообще, сударыня, Вы, на мой взгляд, несколько ограничены в своём понимании жизни, едва ли к чему-то приспособлены, слабы, как котёнок, красавицей Вас так же не назовёшь – Все были, по меньшей мере, ошарашены этим заявлением. Артур хотел было заставить замолчать волшебника, но Милидия будто сказала взглядом: « Пусть продолжает.» – Характер у Вас тоже не ангельский, Вы свободолюбивы, строптивы, капризны, избалованы, непомерно горды, излишне серьёзны. К тому же абсолютно не обладаете чувством юмора. Но в Вас зашевелилось что-то необычное, Вы тайна, которая не доступна даже мне. И принимая во внимание, что в придачу ко всем своим недостаткам Вы производите впечатление порядочной девушки, я согласен отдать Вам руку и сердце.

Милидия внимательно слушавшая всё это странное объяснение в любви с достоинством ответила:

– Мне жаль, но я не люблю Вас, простите и прощайте.

И ушла, гордо задрав свой аристократичный нос.

Глава 11. Мантилья из сумрачных кружев.

– Что ты натворил – прошипела Юнона, пулей вылетев из комнаты.

Артур даже не находил нужным что-либо говорить, он подошёл к юноше и отвесил ему пощёчину. К лицу Фискала прихлынула кровь. Прошло ещё несколько мгновение, и гробовую тишину голос господина Риверс:

– Идиот, ты же можешь потерять её навсегда…

Навсегда? Навсегда?!

***

Милидия графиня де*Шеврез поднялась к себе в комнату. Нет, хватит с неё всего этого, ей уже не нужно не волшебства, ни волшебников, она сможет быть если не счастливой, то хотя бы полезной людям. А разве, это и не есть счастье, спрашивал рассудок, но сердце видимо считало иначе, глупое, наивное сердце, из-за него теперь в глазах стояли слёзы.

«Но полно, сейчас сюда придёт Юнона, я не должна плакать при ней, соберись и вытерпи, я объясню ей, что не хочу изводить бедного влюблённого юношу, и попрощаюсь с ней, непринуждённо, может и с грустью, но такой, которую можно обосновать расставание с друзьями. Надо быть твёрдой, успокоить Юнону и чисто светло проститься с ней».

Вошла Юнона.

– Милая, пожалуйста, не переживай, – быстро, но нежно с явным участием заговорила она – Да, Фискал наговорил тебе глупостей, да у него скверный характер, но можно простить даже его недостатки, если любишь, можно простить всё, если очень любишь.

– Юнона, мне искрение жаль его, но я не люблю его. Право, думаю, в моём поведении не было ничего, что бы дало ему хоть малейший повод думать обратное. Но если, я и допустила, хоть малейшую ошибку, подавшую ему надежду, что же я сожалею об этом.

– Но мне показалось, да, наверное, показалось.

– Наверное, мне лучше уйти.

– Куда, зачем?

– Я не хочу причинять ему страдания – сухо, холодно проговорила девушка, – так будет лучше, лучше для всех – общие фразы – со мной всё будет хорошо.

– Но, как же так?

– Так должно было быть, не принимай это слишком близко сердцу – мягко, успокаивающе заговорила графиня – всё проходит и это пройдёт. Всё будет хорошо, правда, правда.

Юнона ушла в самом печальном чувстве. Она не смогла ни понять, ни предотвратить, ни остановить, не смогла ничего.

Милидия же, едва сдерживающая до этого чувства и эмоции, подошла к платяному шкафу, рывком выкинула оттуда все вещи, на щеколду закрыла дверь.

« Пора собираться, всё будет хорошо, ты откроешь свою школу и будешь счастливой среди детей, так надо» – из нот, которые она ещё держала в руках выпала подарочная карточка-портрет Фискала, с которой бессовестно-озорно смотрели васильковые, синеющие глаза, а до плеча вились золотистые волосы. Из груди её вырвался сдавленный не то крик, не то стон. Слёзы, градом хлынули из глаз. И от них и от тихих, сдержанных стонов она задыхалась. « Зачем я плачу пред тобой, эгоист, не люблю… Совсем не люблю….»

Она раньше никогда так не плакала, никогда. И это продолжалось довольно-таки долго. Но в одно мгновение девушка вскочила и подошла к зеркалу. « Опять зрачки болезненно зелёные, и лицо раскраснелось, ты будто ряженый в Сочельник. Тебе нельзя такой показываться, вдруг Юнона или Артур увидят, а если увидит…. Нет, не смей даже вспоминать его имя. Его никогда не было в твоей жизни, перестань думать о всяких глупостях, о всякой ерунде, займись делом и успокойся» Все ей вещи уместились в саквояж, корзинку, и аккуратную сумочку. Вот и всё… Теперь ей уже не следует ходить в красивых платьях, она ещё раз обернулась к зеркалу и её нежно-персиковое платье сменилось чёрным, даже кружева были тонкие, плотные, как тесьма и только по краям рукавов и закрытому воротничку. Да, чёрный ей никогда не нравился, не шёл, лицо не то бледнело, не то серело, волосы блекли, но теперь ей и хотелось быть страшненькой. Из зеркала на неё смотрела тень, приведение, призрак, да ещё и лицо заплаканно. Волосы она убрала в тугой пучок, не украсив его ни лентой, ни гребнем. И тут ей в голову пришла гениальная идея. Она закрепила в волосах плотную кружевную тёмную мантилью. Теперь никто не увидит её лица. Вот так вот.

***

Потерять? Потерять навсегда?! Навсегда! Артур говорит что-то ещё, но это не важно, пусть воспитывает, раз ему так нравится. Одно только слово «потерять» не выходило из сознания. Глупо, странно. Он впервые ощутил, что ничего не может с этим поделать, неужели это конец? Нет, не правильно, не естественно, с самого начала всё было так глупо. Да, он наговорил ей гадостей, Да, он виноват и это конец… Он потерял её невозвратно. И всё его скверный характер. За что, почему любить её… С её характером, с этим отказом… И этими глазами, томными, карими глазами чародейки, с них всё началось они во всём виноваты.

Из оцепенения его вывела Юнона своей трижды повторенной фразой:

– Милидия обещала спуститься в гостиную и попрощаться, Вы обязаны пред ней извиниться, если у Вас, конечно, хватит мужества.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

Артур бросил ему такой взгляд, который явно значил: « Следовало бы Вам говорить с ней наедине ранее» – но сдержался от подобного комментария.

Юный волшебник ушёл.

– Как она, – тихо спросил он, так, чтобы Фискал не слышал.

– Я ничего не понимаю, мне казалось, Милидия влюблена, но когда я пришла к ней она была спокойна и сама утешала меня, а потом, когда я уже вышла я, будто слышала её крик или стон, потянула ручку двери, та была заперта.

***

– Вы в чёрном? – на лестнице стоял тот, кого Милидии хотелось бы видеть меньше всего.

– Да, в чёрном – голос не предал – но какое Вам до этого дело?

– Вы как вдова в трауре, черный не идёт Вам, я хотел извиниться перед Вами, но не скажу ни слова, пока на Вас эта мантилья из сумрачных кружев.

– Если Вам нечего сказать мне, я спешу, прощайте.

– Так ты не откроешь лица?

– Нет.

–Почему?

– Вы всегда делали что хотели, так почему же не допускаете, что такое право может быть закреплено и за другими?

– Вот значит как?!

–Да, так…

Милидия спешила уйти, и поравнялась с ним на лестнице. Фискал, не упуская мгновения, дернул мантилью, и та сорвалась, а тугой пучок предательски рассыпался по плечам тёмными волнами. Её лицо забелело в тусклом свете, оно ещё хранило следы слёз. Она подняла томные ресницы, скрывающие её глаза полные обиды. От слез, они приобрели болезненный зеленоватый оттенок.

– Ты плакала?

– Нет.

– У тебя глаза, как персидская больная бирюза?

–Зачем Вы стянули с меня в мантилью?

Он схватил её за плечи.

– Перестань, слышишь, перестань притворяться, тебе не идёт. Да, я наговорил тебе глупостей, да такой у меня скверный характер. Но ты не можешь так уйти. Пойми, я тебя люблю, а ты любишь меня, признайся, любишь…

Девушка уже не стеснялась слёз, она только шептала.

– Как же стыдно, стыдно, глупо, по-книжному глупо, стыдно, стыдно, стыдно…

– Разве любить стыдно? Ты не можешь признаться, ну, хорошо, я тебе помогу, просто скажи, я тебя люблю, Фискал.

– Нет, нет, как же стыдно…

– Ваша память настолько коротка, что вмешает только слова: нет, как же, и стыдно? Но я упрямый, облегчим задачу, просто скажи, я тебя люблю.

– Нет, я тебя не люблю, слышишь, не люблю…

– Почти, почти… только убери частицу не пред люблю, давай вместе, я тебя люблю.

– Я тебя люблю – чуть шевеля губами, прошептала девушка.

– Громче, сударыня, громче.

– Я тебя люблю, как же стыдно – она потупила глаза.

– Видишь, как просто – волшебник отпустил её – как хорошо. Теперь ты никуда не уйдёшь, зачем тебе уходить, когда здесь есть кто-то, кому ты нужна.

– А что же дальше?

– Тебе только осталось назвать число и в тот же день мы обвенчаемся.

– Пусть это будет первое марта, первый день весны – она унеслась вдаль и была должно быть не здесь, а в той весне – Весной всё обновляется.

– Так нескоро, почти через два месяца?!

– Нескоро? – эхом отозвалась Милидия – разве это нескоро, но ты же знаешь, я свободолюбива, и с этим ничего не поделаешь, наверное, во мне есть много от птицы. Позволь мне простится с детством, ты сам называл меня маленькой, так дай же мне допеть мои девичьи песни. Я прилечу к тебе, я вернусь, я буду твоей.

– Навсегда?

– Навсегда…

Он хотел её поцеловать, но Милидия отпрянула и сбежала вниз по лестнице:

– Потом, – в её голосе просквозила мольба – не надо, сейчас нельзя!!!

– Ты сведёшь меня с ума, может тебя до свадьбы даже видеть нельзя?

– Если я не захочу – нельзя!

– Ещё одно подобное слово и я на руках немедленно несу тебя к алтарю.

– А я убегу, и ты меня не найдёшь никогда…

– Я не найду?! Учти, строптивое создание, я тебя из-под земли достану.

– Только больше не говори со мной, как со своей невестой.

– Ну и как с Вами говорить, крошка Мили?

– Как с другом, не иначе, и не обращайтесь ко мне как к ребёнку.

– Слишком много условий.

– Что поделаешь меня надо либо принять такой, либо отпустить.

– В таком случае, сударыня я тоже имею к Вам некоторые требования, поэтому, почему бы нам с Вами не заключить предбрачный контракт?

– Спустимся в гостиную и обсудим всё!

– И не забудьте про чашечку кофе.

– Со сливками?

– Что Вы, – Фискал брезгливо поморщился – разумеется, только горький, и советую запомнить, через два месяца готовить мне кофе будет вашей прямой обязанностью.

Волшебник бросил злобный взгляд на мантилью из сумрачных кружев и та исчезла.

– Вот так вот, и ни какого чёрного!

– Я всё поняла, ждите меня в гостиной.

– Я очень рад.

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?