– Что ты от меня хочешь? – выгнула бровь девица, – Я не могу выйти к людям и сказать: дорогие мои, расходимся. Они веками жили на этой территории и занимались торговлей кристаллами. Один клан занимался шпионажем и продажей информации, другой – заказными убийствами, третий – разработкой стратегий и плетением козней… Мы продолжим существовать и без него. Любого можно заменить, даже если он босс подземельной мафии.

– И кто нас возглавит?!

– Я, – ответила Гадюка, почему-то неуверенно.

– Пффф, ты знаешь правило… Только тот, кто переживет шесть укусов змеи Шкурупеи сможет стать главой ядоязыких. Ты не можешь не понимать, что правило создано было специально. Специально, чтобы никто… никто кроме отца не смог взойти на мафиозный трон.

– Я рискну… Дев… – Гадюка осеклась, – у Майи же вышло.

Аспид удивленно перевел взгляд на Майю.

– Это безумие, Галина… Но решать, конечно же, тебе.

Галина подошла к стене, где в террариуме среди камней, мхов, растений и гравии, под светом лампы спала змея Шкурупея. Шесть её голов рядами лежали рядом друг с дружкой.

– Разве она не осталась в Зале каминов?! – удивленно и в то же время испуганно спросила Майя.

– Шкурупея, как почтовый голубь – всегда возвращается домой, – пошутила Галина, хотя в голосе её не слышалось ни капли смеха.

Сейчас Галина сосредоточенно смотрела на спящую змею, Майе казалось, что девушка даже не дышит – так пристально она смотрела на спящего монстра.

– Галина, не надо. Мы обе знаем, что это условие невозможно, – сказала Майя, – Ты умрешь от яда Шкурупеи…

Майе хотелось попросить Гадюку уступить место главы ядоязыких ей – это был единственный вариант без лишних жертв.

– Но это мое место! – выдохнула Галина, – Я всю жизнь готовилась, чтобы стать главой ядоязыких. Я столько труда вложила… столько раз доказывала отцу…

– Ты правда веришь в то, что он хоть кого-то любил… из нас троих – Майя не была уверена, что в праве произносить это, – если бы это было правдой он бы не создавал такие невозможные условия. Он просто знал, что никто не сможет это сделать и выжить. Потому и выдвинул.

– Ты предлагаешь отдать трон тебе? Не смеши… Ты не справишься… Нельзя научиться убивать. Ты либо можешь убить, либо не можешь. И на это не влияет возраст, пол или социальное положение. У кого-то есть инстинкт убийцы, а кто-то всю жизнь выращивает кристаллы… И у тебя, Майя, такого инстинкта нет…

– Я могу убить, если придётся, – Майя пыталась сказать это с железом в голосе, но прозвучало сомнение.

– А если будешь править ты? Но моими руками. Возможно, однажды я чему-то и научусь.

– Сомнительно. Но хорошо, я созываю ядоязыких.

Через пол часа в Доме Собраний стеклись все жители Ядовитого Пороха. Их было больше трёх тысяч. Майя и представить не могла – что ядоязыких так много.

Все женщины были одеты в кожаные фартуки с множеством карманов, в которых торчали садоводческие инструменты, и высокие резиновые сапоги, на руки были натянуты перчатки, а лица перемазаны землёй – они походили на цветочниц и садоводов. Здесь были и мужчины-садоводы, но их было меньшинство.

Отдельной группой стояли мужчины в обтягивающих костюмах из чешуи – они то и дело сливались со стенами зала.

«Это шпионы, – догадалась Майя, – она уже имела один раз дело с этими людьми-хамелеонами».

В третьей группе были мужчины в возрасте: с сединой на висках, с длинной бородой. Самому младшему было за пятьдесят. Вид у них был важный – они походили на мудрых волшебников.

«Мудрецы, – подсказал Майе Мудрус».

Последняя группа юношей и мужчин была Майи до боли знакома – наёмники ядоязыкие, чьи лица закрывали обычно змеиные маски. Сейчас маски они держали в руках.

Гадюка объявила им о состоянии дел и о том, что босс от них отрёкся. В толпе раздались охи и гневные выкрики, женщины-садоводы испуганно зашептались.

– ТИХО! – рявкнула Гадюка, требуя тишины, – я привела с собой девушку, которая возглавит нас. Она единственная, кто смог пережить укус Шкурупеи и выжить.

– Пусть докажет! – закричали в толпе.

– Покажи левую руку, малявка.

– Девчонка никогда не будет нами командовать!

Толпа не была в восторге от Майи, но Гадюка вновь призвала их к тишине.

– Сейчас… Она продемонстрирует нам свою способность – противостоять самому опасному в мире змеиному яду.

Все затихли. Гадюка подошла к террариуму и аккуратно достала шестиглавую спящую змею. Шкурупея даже не проснулась. Гадюка выставила руку со змеёй вперёд по направлению Майи.

– Морте мориатур атрокс! – отдала команду Гадюка и нервно сглотнула.

Шкурупея открыла глаза, подняла все шесть голов и изящно спустилась с руки Гадюки на каменный пол. Распуская капюшоны, шевеля раздвоенным языком, она направилась к Майи, зло шипя, её хвост-погремушка трясся из стороны в сторону.

У Майи в животе всё вновь закувыркалось. Вопреки её способностям масколикого, она всё ещё сомневалась, то не умрёт от укуса. Она нащупала в кармане знакомый мешочек с разрыв травой – у неё осталась последняя травинка.

Майя присела на корточки и выставила вперёд обнаженное предплечье перед Шкурупеей. Ей начинала не нравиться эта идея. Если выжил один раз – это не значит, что стоит играть со смертью.

Змея подползла, уселась на ладонь девушки и с силой вонзила друг за другом все шесть пар зубов чуть ниже сгиба локтя. Майя закусила губу, во рту она почувствовала привкус крови.

Рука саднила пульсирующей болью. Шесть пар укусов на предплечье яркими красными точками бросались в глаза. От укусов расползались бордово-чёрные нитевидные завитушки.

Голова у Майи налилась свинцом. Зрители, наблюдавшие за ней, посматривали на неё скорее скучающе, чем с интересом – они не верили, что она выживет.

Майя старалась сохранять разум холодным у неё было меньше пятнадцати секунд до наступления смерти. Она физически ощущала, как яд растекается по венам, а кожа бледнеет, синее и мертвеет, чернея как уголёк в камине.

Майя вынула из мешочка последнюю разрыв-травинку. Она собралась с духом, выдохнула, закусила губу и закрыла глаза, чтобы не видеть крови. Затем Майя резанула травинкой почти под самое плечо – всего один надрез. Один надрез – разрыв-травы мог разрубить камень.

Она вновь почувствовала, то лежит в луже собственной крови. Связь с левой рукой она потеряла.

Зрители заохали и вскрикнули – они никогда ранее не видели такого. Рука Майи вновь вырастала из обрубка, принимая свой первоначальный облик. Скоро все её пальцы сгибались, ладонь двигалась, кожа была гладкой, даже шрама не осталось.

Отрубленная рука к тому времени вырастила себе туловище, даже ноги и голову. Из руки росла вторая идентичная ей Майя, только изначально мёртвая, посиневшая и почерневшая, и пропитанная ядом Шкурупеи.

Майя сглотнула – внешний вид её мертвого клона внушал ужас.

– Да здравствует Майя Сазонова… – крикнула Гадюка, помогая Майе подняться на ноги, – Босс ядоязыких, Повелительница шпионов, Графиня мудрецов, Леди кристаллов и Королева Воров.

Все без исключения: и ядоязыкие, и шпионы, и мудрецы, и цветочницы преклонили перед ней колени и опустили головы. На колени опустилась и стоящая рядом с Майей Гадюка.

Майя стояла и не знала то говорить и что делать. Она – простая семнадцатилетняя девушка не могла управлять столькими людьми. Она боялась собак, не умела плавать, постоянно влюблялась и не могла контролировать свои эмоции… Но ведь об этом никто не знал. Легко стать человеком без прошлого – стоит только вычеркнуть всех старых знакомых.

Майя уселась на свой трон, и под торжественные аплодисменты Гадюка надела на неё тяжёлый золотой венок из лавровых листьев, изукрашенный гроздьями самоцветами – Токсичный Венец – корона ядоязыких.

– Но у меня кишка тонка быть… жестокой, – сказала Майя Гадюке, когда все разошлись, – Но я же не могу быть мафиози, не пролившей ни капли крови и не отдавшей ни одного приказа расправы.

– Не можешь, – согласилась Гадюка, – Но не говори мне будто ты такая святая. Мир держится на том, что мы и герои, и злодеи в одном лице. Будь мы все хорошие – давно бы передохли.

Гадюка ушла, оставив Майю наедине с собой.

– Я теперь глава подземельной мафии, – неуверенно сказала Майя, глядя на себя в зеркало.

«Не переживай, – ответил ей Мудрус, – ты можешь быть кем угодно, и управлять чем угодно, но для меня ты навсегда останешься дурище».

«Мммм… ты – мастер делать комплименты – фыркнула Майя»

Она всё еще сомневалась в себе как в руководителе.

«А если мне страшно? – Страшно нести ответственность за такое большое количество людей?»

«Страх не входит в твои обязанности, просто делай что должна. История сама решит – герой ты или нет.»

Майя села на трон и приняла свою победу. Однако мы всегда забываем, что каждая победа – «привет» десятках новых трудностей.

Глава 28:

Свобода от Полуночника

На следующий день в субботу 8 февраля о смерти Майи узнала вся Академия. Полуночник согнал всех в зал Серебряных Лун и объявил трагическим тоном о смерти студентки.

– Это прискорбное событие вынуждает меня усилить меры безопасности. В первую очередь – закрыть Зал Каминов. Я не могу позволять студентам самим устанавливать там правила – это угрожает вашей безопасности. А обеспечивать вам безопасность – это моя первая обязанность.

По Залу Серебряных Лун прокатился возмущенный шепот: «Это бесчестно!», «Это ущемление прав!», «Это нарушение устава Академии!».

Полуночник поднял руки вверх, пытаясь успокоить разбушевавшихся студентов, он продолжал что-то говорить в свой микрофон, но Ник его уже не слушал.

– Пора, – прошептал он Лерии уайт Сопкиной, намекая на то, что с революцией нужно спешить, пока не поздно.

– Я верю в тебя, Ник, – сказала девушка.

– Я не бог, чтоб в меня верить.

Ночью он раскидал перчатки по коридорам и объявил собравшимся о своём решении. С Викой по ту сторону Академии он связался при помощи её кота Лиса. Как иронично, Ник всегда считал Лиса бесполезным, а за глаза называл «щёткой для обуви». Вика притащила его из приюта для животных, когда они с Ником однажды чудом пробрались в Надземный мир.

Вика была готова. Облачившись в мантии, Ник со своими людьми проскользнул в коридор. Единственный вход и выход был через тайный туннель в Зале Каминов, но там на стреме стояли агенты Полуночника.

– Уходим – прошипел Ник, понимая, что мимо охраны ему не пройти.

Но Илья, несущий вахту, успел их заметить.

– Стоять!

Ник остановился, собираясь задержать его, пока его люди спасаются. Он встал в боевую стойку. Илья закатил глаза.

– Я не буду с тобой драться.

Ник попытался нанести удар первым, целясь кулаком в левую скулу Ильи, но агент смог увернуться от удара. Ник лишь резанул рукой в воздухе. Ник попытался нанести удар в правую скулу, но Илье вновь удалось увернуться. Ник изловчился и ударил Илью под дых. Тот согнулся в три погибели, пытаясь вдохнуть. Ник собирался уложить соперника на лопатки следующим ударом, но не успел. Собрав все силы, Илья смахнул с него капюшон с маской.

– Н… Ник?

Илья аж сел на пол от шока. Ник молчал, тяжело дыша. Бежать ему было бесполезно.

– Я не собираюсь с тобой драться, – повторил Илья, – и сдавать Полуночнику тоже не буду.

– Пффф… неужели наш правильный мальчик больше не хочет быть правильным?

Ника аж распирало от смеха.

– Её убил Полуночник… – тихо сказал Илья, намекая на Майю, – Специально… Это не могла быть случайность. Она слишком живучая и везучая, чтобы умереть по случайному стечению обстоятельств.

По серьёзному лицу Ильи Ник сказал к понял, что тому не до смеха. Илья поднялся на ноги, отряхнул колени и протянул Нику руку.

– Мы не за то враждовали, – сказал он, – я был так поглощён нашим соревнованием, что не заметил главного… Я ошибся. Сильно ошибся. И моя ошибка стоила чужой жизни… – Илья не мог произнести имя Майи, – Закончим вражду?

Ник кивнул, протянув Илье свою руку. Бывшие соперники стали союзниками и вместе вошли в Зал Каминов.

Внутри было тихо. Место, где умерла Майя оградили атласной серебряной лентой, той, которую использовали, когда в Академию приезжали музеи и выставки – другой не было. На полу продолжал белеть вырисованный мелом силуэт. Вскоре к ним подтянулись ещё дюжина людей Ника.

Вики всё не было и Ник уже начинал переживать за неё.

– Где её носит… – Ник нервно отбивал дробь остриём ножа о край деревянного стола, – она пол часа назад должна была уже быть здесь.

Ник чувствовал, что что-то произошло, что, что-то пошло не по плану. Вика не только всегда была пунктуальной, но и приходила за пятнадцать минут до встречи. Он вынул из кармана фонарик, взял с собой пол дюжины, а остальных оставив в распоряжении Ильи, Ник потянул за каминную решетку, открывая студенческий проход в Нижнебург. Вместе со своими людьми он отправился вперед по темному каменному коридору.

Они прошли всего пятьдесят метров, как услышали посторонние звуки, вдалеке замигал приглушенный свет, к Нику двигалась какая-то фигура. Мужская фигура.

– Так-так-так…

Это был Маркус грей Сорокин, ранее состоявший в ТОППе до отчисления. Ник даже успел забыть за полгода о его существовании. Маркус прижимал к себе Вику, его рука душила её горло. На вытянутой правой руке он держал фотоаппарат. Камера была наведена на заложницу.

– Маркус, что за глупости, – отпусти её.

– Ты не знаешь, что это? – Маркус расхохотался, – это новейшее изобретение смертной казни в Губернии Ночи. Стоит мне щелкнуть на эту клавишу, как тот, на кого будет наведен объектив превратиться в предмет гардероба. Тебе понравиться Ник, ты же так любишь одеваться с иголочки – меня так бесили всегда твои жилетки и рубашки.

Ник старался сохранять лицо спокойным.

– Только дай мне повод, – прошипел Маркус.

– Маркус, послушай, – Ник попытался подойти к парню, – давай поговорим, вдвоём, по-мужски. А её впутывать не нужно.

– Не нужно? НЕ НУЖНО?! Я впутаю всех, кого хочу! И не тебе, Ник Воронов, приказывать мне!

Маркус взбесился не на шутку.

– К стене. Все. – скалился Маркус, кивая на тупиковый коридор, – иначе её я первой запечатлею на пленку.

Вика ругалась как сапожник, посылая Маркуса к Плутону и чёрту одновременно пытаясь его укусить.

– Спокойно, – Ник медленно поднял руки вверх, глядя прямо в глаза Маркусу, – мы сдаёмся, отпусти её. У тебя со мной счёты. Только со мной. Отпусти её. Всех отпусти и я… – Ник старался, чтобы его голос не дрожал, – и я уйду к стене.

Ник понимал, что это значит – игра окончила. Пара минут и он станет пиджаком. Но лучше один пиджак, чем целый гардероб из пиджаков.

– Ник, не вздумай! Если ты это сделаешь – я из-под земли тебя достану и глаза выцарапаю!

– Прости Вик, но боюсь к тому времени, как ты сможешь добраться до меня, глаз у меня уже не будет.

Нику всегда казалось, что так всё и должно было закончиться – он должен был умереть смертью драматического героя, пожертвовав собой ради других. Это даже льстило его эго. Он всегда готовился к этому. Всю свою сознательную жизнь. Даже играя во что-то в глубоком детстве, его герой всегда умирал. При любом раскладе. Он верил, что не создан для хеппи-эндов.

– Последние слова будут?!

Конечно же они были. Ник их частенько репетировал перед зеркалом с разным интонациями.

– Катись к чёту!

Маркус зарычал от гнева, даже близость смерти не могла стереть самодовольство с лица Ника.

– Прощай, – Маркус щелкнул камерой и…

И ничего. Ничего не случилось. Фотоаппарат заклинило, кнопка вдавилась внутрь.

Паника захлестывала Маркуса.

– Ну же! Ну!

Он нажимал на вдавленную кнопку, но она не поднималась. Вика мигом воспользовалась ситуацией, упав на пол, она лягнула Маркуса под колено, снеся его с ног. Маркус упал, а сама Вика успела перехватить фотоаппарат прежде, чем он шлёпнулся на пол и разбился.

Ник аж расстроился.

– Ты знаешь, сколько я репетировал свою смерть! – надулся он как ребенок, – Почему ты не дала мне красиво умереть?!

Маркус торопливо отползал к стене, пытаясь спастись бегством, но там путь ему преградили люди Ника. Их надутый и расстроенный руководитель подошёл к обидчику со скучающим выражением на лице. Вика торжественно передала ему фотоаппарат. Ник подцепил своим заостренным ногтем кнопку и вытащил её наружу.

– Хочешь его сфотографировать напоследок? – предложил Ник фотоаппарат Вике.

– ТЫ мечтаешь о мести третий год, не я – фыркнула она.

– Прощай, Маркус, я не буду по тебе скучать.

Щелкнула вспышка, освятив всё вокруг ярким светом. Когда свет рассеялся на полу лежал кусок материи.

– Галстук-бабочка, – чуть не расхохотался Ник, – даже не пиджак. Его личности даже на пиджак не хватило.

Ник смеялся долго, сгибаясь в три погибели, затем, насмеявшись вдоволь, он подошёл и взял в руки галстук, повертел в руках.

– Только не говори, что оставишь его на память, – фыркнула Вика.

Ник примерил галстук-бабочку к своей шеи, затем достал из кармана зажигалку и щелкнул. Материя мигом вспыхнула и от галстука-бабочки остался лишь опаленный шнурок.

– И что теперь? – спросила Вика.

– Нужно кофе, – уверенно сказал Ник, – много-много кофе. Столько чтобы разбудить целое здание.

– Что ты задумал?

– Разбудить Зерцеллу и избавиться от ректора.

Люди Ника заняли все кофеварочные машины, которые им удалось найти в кафетериях и столовых. Кому не хватило машины, варил кофе в турке. Литры кофе заливались в глубокие ёмкости, которые другие студенты несли к часам в главном холле.

При помощи железного лома Ник, попотев, смог просунуть его между сомкнутых губ часов и приоткрыть Зерцелле рот. Кофе литрами начали заливать в часы.

Через двадцать минут глаза Зерцелле приоткрылись. Она выплюнула лом и широко зевнула. Её громкий рык разнесся по всем коридорам и лекториям и даже дошёл до ушей Полуночника, работавшего в кабинете своего бура.

– Что такое?! Что происходит?!

Ректор-губернатор ворвался в Академию, открыв дверь с ноги. Его лицо кипело от гнева, а на виске пульсировала жилка. Его взгляд остановился на Нике, державшего в руках выплюнутый лом.

– Ах вот, кто ты! Вот с кем я воевал последние три года! Всё парень, твоя учёба в Академии закончена, как и вообще какие-либо перспективы!

Полуночник махнул, выбежавшим на рёв из своей рубки Стражам Мрака. Те закатили рукава и начали наступать на Ника. Парень замахнулся ломом, словно битой, собираясь пуститься в атаку в случае чего.

Позади Ника раздался угрожающий рык. Стражи Мрака напряглись и тихо начали отступать.

Зерцелла зарычала ещё сильнее, Стражи мрака развернулись и бросились прочь из Академии.

– Куда вы бежите, болваны! – стучал ногами Полуночник.

– Они не прорвутся назад? – озабоченно спросила Вика.

– Нет, – ответил Ник, – Академия, по сути, крепость, она возведена на основе императорского дворца дека Змеевиков. Теперь мы – отдельное самостоятельное восставшее государство.

Не всем понравились такие перспективы. Многие студенты и преподаватели, поддерживающие Полуночника, были не согласны терпеть новый режим. Ник никого не держал здесь насильно – Ава Мракова, Ария Гранитова, Марго Черненкова, Веромах и другие покинули Академию.

Первое, что распорядился сделать Ник Воронов в отвоёванной Академии – это закрасить зеркальные стены. Где-то в подвалах Академии была найдена старая небесно-голубая краска – всё лучше, чем черно-белая гамма. Голубые стены – стали символ независимости Академии от власти ректора.

Первое что сделали студенты – выкрасили волосы во все цвета радуги, по большей части это были теневицы.

Илья прошелся по знакомым коридорам и сморщил нос от отвращения. Тошнило от всего: от лестницы, на которой он часто ловил Майю, от ковровой дорожки дрянного асфальтового цвета, ото всех воспоминаний. Призрак Майи будто прятался где-то здесь: под столом, в лектории, за углом. А Илье теперь везде четко виделись обман и предательство, ложь и притворство.

Илья никогда никого не жалел. А тех, кто жалел себя он всегда презирал. Он слишком привык тому, что люди приходят и уходят, появляются и исчезают из его жизни, попросту умирают. Его так часто кидали, что он привык к одиночеству.

Он не замечал Майю, она была для него предметом мебели, балластом, очередной влюбленной дурочкой, но стоило её исчезнуть, как в его душе что-то ёкнуло. Пугающее чувство для того, кто считал свою душу мёртвой.

Илья отправился в свою комнату и за пол часа собрал всё самое необходимое в свой чемодан, усеянный гербами подземельных городов, в которых побывал. Этот чемодан сопровождал его в каждом путешествии.

В коридоре парень наткнулся на Ника Воронова:

– Ты не останешься? – спросил Ник.

Илья покачал головой.

– И куда ты теперь?

– Домой, – помедлив ответил парень, – в Ядовитый Порох.