Запись только началась, а экран уже исказила помеха. Она была первой из многих на сегодня. Эмоция удивления. Когда он только увидел Кэтрин. Такую потерянную, испуганную, ничего не понимающую, сжимающую книгу в руке, как утопающий соломинку. Ее хотелось обнять, если бы она к себе подпустила.
Помеха номер два. Растерянность. Кэтрин задавала вопросы, на которые у него не было ответов. Как он мог ее в чём-то убедить, когда у самого в голове ни черта не складывалось? Ему почему-то было очень неприятно опять видеть столько страха на ее лице, которому сам и был причиной.
Третья помеха. Удивление. Переломный момент. Когда страх пересилило любопытство, сменившееся интересом. Теперь Крис мог четко увидеть границу, когда Кэтрин перестала быть враждебно настроенной по отношению к нему. Стена недоверия ещё не рухнула окончательно, но она уже не устояла, теряя кирпичик за кирпичиком. Кэтрин перестала видеть в нем объект своего страха, а увидела просто человека, со своими переживаниями и эмоциями.
Потом она ушла, а он не знал, что и думать. Что она хотела сделать? Как быть ему, если она вызовет полицию? Куда бежать во времени, где он не знает ничего дальше этой квартиры? Тогда, наблюдая за потоком проезжающих машин, он ещё острее осознал свою беспомощность. Там он был один и, поэтому неосознанно тянулся к Кэтрин, как к единственному более-менее знакомому человеку. Ему было важно, чтобы она его не оттолкнула.
Когда она вернулась со своим чаем случилась помеха номер четыре. Облегчение. От ее несмелой улыбки. Теперь это была его эмоция, не ее. Но вызванная ею. Оказалось, что в его жизни не хватало, казалось бы, таких незначительных вещей, как искренние улыбки.
Еле уловимая эмоция боли, его собственной, не отразилась помехой на экране. Но ее отголосок Крис почувствовал ещё раз.
А вот пятая помеха оказалась сильнее всех предыдущих и была истинной радостью. Изображение теперь то замедлялось, почти останавливаясь, четко фокусируясь на моменте, то ускорялось, как в быстрой перемотке. Эта часть отчета была настолько личной, что Крису в дальнейшем захотелось получше контролировать свои мысли, чтобы убрать самые эмоциональные воспоминания. Все равно, для проекта они вряд ли имеют какую-то ценность.
Последняя помеха стала разочарованием. Этим дурацким сигналом. От того, что ещё столько ей не сказал. От того, что может больше ее никогда не увидеть. Неужели, это стало для него настолько важным? Пожалуй. Раз уж все эти помехи-эмоции были связаны с ней. Раз ее отсутствие смогло поселить внутри него крошечную, но уверенно разрастающуюся, пустоту.
Этот отчёт отнял у Криса последние эмоциональные силы, уровняв их с физическими. Выражение “как выжатый лимон” больше не было размытой метафорой, а довольно точно описывало его состояние.
Не удивительно, что внимание Криса не привлекла реакция Джо Гуда, который все это время находился по другую сторону перегородки. Тот был крайне удивлён увиденным и задавался теми же вопросами, что и сам Крис. Но, в отличии от последнего, у него была возможность, а главное – доступ к информации, которая могла помочь во всем разобраться. Из чисто научного интереса.
Этот длинный день все никак не хотел заканчиваться. Он был лишь одним из многих в череде одинаковых дней. Их, как правило, называют серыми буднями, потому что в них не происходит ничего необычного – ни плохого, ни хорошего. Они прекрасны в своём постоянстве и в незначительных отличиях одного дня от другого.
Жизнь Криса действительно была похожа на подобие шаблона. И состояла, впрочем, как и у многих, из трёх элементов: учеба, дом, работа. И лишь последний был величиной переменной.
Но это хрупкое и постоянное равновесие вполне устраивало Криса. На самом деле, он боялся изменений в своей жизненной системе. Особенно тех, которые могли разрушить ее до основания.
Сейчас, когда он стоял в небольшой больничной палате и вслушивался в тихое, размеренное дыхание женщины, лежащей напротив, у него в голове, как на повторе, вертелась фраза лечащего врача: “У неё все по-прежнему, без изменений”. И совершенно не важно, что в этих словах не было ничего обнадеживающего, для Криса они означали, что время ещё есть.
– Привет, мама, – тихо сказал Крис, слабо улыбаясь.
Он сел в небольшое кресло в углу, не сводя с неё глаз.
Набрав в легкие побольше воздуха, он попытался придать своему голосу весёлые нотки. Ему было важно верить, что она его слышит, хоть и не может ответить.
– Я сегодня опять виделся с той девушкой. Помнишь, я рассказывал о ней пару недель назад?
Для Криса уже давно стало нормой получать в ответ лишь неспешные колебания пульса на мониторе. Это была его личная ужасная реальность. Но ещё ужасней было то, что другого ответа он уже давно не ждал.
– Ее зовут Кэтрин, – продолжил он, улыбаясь своим мыслям и воспоминаниям. Было так странно и в то же время естественно делиться с мамой своими сокровенными переживаниями.
Раньше, ещё до аварии, она все время выспрашивала у Криса, нравится ли ему какая-то девушка. С тех самых пор, как ему исполнилось пятнадцать. Он всегда закатывал глаза на такие вопросы и старался быстрее перевести тему. Сейчас же, он сам хотел делиться этим с мамой. И все бы отдал за ее, такой нужный, совет.
– Она бы тебе понравилась. Она очень напоминает мне тебя. Ты также всегда много говорила и …
Он осекся на середине фразы. Все звуки застряли где-то в горле и с приглушённым хрипом рухнули обратно. А глаза начало щипать от резко подступивших слез. Он запретил себе использовать прошедшее время в ее отношении. Она есть. Сейчас. В настоящем. Лежит в паре шагов от него.
Ее время, пусть и безмолвно, но текло вперёд.
Пару минут Крис молчал, заставляя мысли вернуться в позитивное русло. Ему помогли воспоминания о Кэтрин.
– Вот только чай она заваривает из рук вон плохо, – он смог улыбнуться сквозь ещё не высохшие слезы. – Это можно считать ее главным недостатком. В остальном – она идеальная. Красивая. Добрая. Не сразу, конечно, но со временем. С чувством юмора. С ней интересно. А ещё она очень смелая.
Ещё ни об одной девушке Крис не отзывался в подобном ключе. Хоть он и сам не мог до конца понять, чем же его зацепила эта девушка из прошлого.
“Она невероятная”, – ответил он сам себе. И говорил он далеко не о ситуации в целом.
– Кстати, – внезапно вспомнил Крис. Он порылся в рюкзаке и достал оттуда книгу в твёрдом переплете. – Я принёс тебе одну из твоих любимых книг. Купил ее пару дней назад у старика на улице. Сейчас уже таких давно не выпускают, но я знаю, как ты терпеть не можешь электронные книги. Хочешь, я почитаю тебе немного?
И пускай сам Крис считал эту книгу чересчур романтичной, слишком наивной и, к тому же, невозможно устаревшей: все эти барышни, кавалеры, их постоянные ужимки и горы предрассудков давно не имели ничего общего с реальной жизнью. Но он изо дня в день приходил сюда и читал своей маме все новые и новые книги. Потому что это, пока, было чуть ли не единственным, что он мог для неё сделать.
Спустя полчаса к ним зашла медсестра – напомнить, что время посещений подошло к концу.
– Я очень скоро снова приду, и мы обязательно продолжим. У нас ещё будет время, – пообещал Крис, как делал каждый раз перед уходом.
Он подошёл к ее кровати, склонился и коротко поцеловал ее в лоб.
– Я люблю тебя, мама.
А в голове, как молитва, как самая большая просьба:
“Ты только дождись”.
Глава 5
Книги… Кэтрин всегда любила книги. Непременно печатные, которые можно прочувствовать подушечками пальцев, перебирая страницы, загибая уголки, чтобы вернуться к запомнившимся моментам. В книгах Кэтрин привыкла находить ответы на мучившие ее вопросы, иногда такие очевидные, что, казалось, автор просто записывал ее мысли.
Из всего многообразия тем, Кэтрин, в последнее время, отдавала предпочтение, ни-разу-не-очевидному направлению фантастики – путешествиям во времени. Как будто Герберт Уэльс мог с точностью подсказать, как устроена машина времени. А Рей Бредбери одним названием “… и грянул гром” – объяснить все причины и последствия таких путешествий. И даже Льюис Кэррол, предлагая следовать за белым кроликом, мог внести какую-то ясность.
Но понимание не приходило, причинно-следственные связи упорно не складывались, а понимание убегало все дальше, как кролик с часами от Алисы. И не поймать, не перегнать.
В голове все смешалось запутанным клубком из мыслей, фактов, предположений и сомнений, а затёкшее от долгого сидения в одной позе тело, все настойчивее требовало движения.
Кэтрин пошла у него на поводу и медленно опустила голову: вверх-вниз, вверх-вниз, разминая шею.
Отложив увесистый том, она поднялась с дивана, чтобы немного пройтись по комнате. За окном не прекращался ливень, который с самого утра поливал Лондон. Но Кэтрин даже нравилась такая погода. Когда можно было без угрызений совести просидеть целый день дома, занимаясь, чем захочется, попивая тёплый какао с зефиром, отвлекаясь только на стук крупных капель по подоконнику. Она ценила такие вечера, как этот, наедине с собой.
Но ее единение было прервано звонком в дверь. Кэтрин никого не ждала, да и время, ровно 22:00, не располагало к спонтанным визитам.
Когда-то в детстве, когда Кэтрин оставалась дома одна, и кто-то звонил в дверь, она старалась вести себя, как можно тише, чтобы этот кто-то подумал, что дома никого нет и ушёл. Даже став взрослой, она частенько так делала, когда приходили назойливые промоутеры или проповедники. И неизвестно, кто был хуже.
Звонок повторился протяжным “дзынь”. Кэтрин нехотя отвернулась от окна и пошла открывать, на ходу поправляя слегка распустившуюся ленту в волосах, под оглушительный и резкий третий звонок. Она прошла по коридору к входной двери, мысленно готовясь послать настойчивого гостя. Она ещё не придумала, куда именно, но определенно далеко и не обязательно в цензурной форме.
– Только его ещё не хватало для полного счастья, – пробурчала Кэтрин себе под нос, едва заглянула в глазок. – Не мог просто звонить мне ещё пару дней?
Но делать нечего, пришлось открывать. Придав своему лицу невозмутимое и спокойное выражение, она дважды повернула замок.
– Майк, – сказала она на выдохе, даже не улыбнувшись ему. По большей части из-за того, что не до конца решила, злиться она на него или нет.
– Привет, Кэтрин, – чуть растягивая слова, проговорил Майк.
Она впервые видела его таким. Его темные волосы были слегка взъерошены, взгляд то и дело терял фокус, а глаза казались темными из-за расширенных зрачков, которые почти закрыли зеленую радужку. От него исходил легко уловимый запах крепкого алкоголя, что абсолютно не было на него похоже. Даже на той вечеринке, в день их знакомства, она не помнила, чтобы он пил что-то, крепче пива.
– Майк, что тебе нужно? Ты пьян.
И для кого эта очевидная констатация факта?
– Я … ты … Прости, что ушёл тогда. Просто ты молчала, а я подумал, что зря это сказал. Только все испортил. Я злился на тебя. На себя. Не хотел разговаривать. Ты же не виновата. Это все я.
– Хорошо, давай поговорим, – Кэтрин прервала путанную тираду и затащила его в квартиру.
Осмотрев его с ног до головы и подметив, что он почти не промок в такую непогоду, она строго поинтересовалась:
– Надеюсь, ты сюда не на машине приехал? В твоём состоянии это было бы полной безответственностью.
– Я, пока ещё, в своём уме, – парировал Майк, но под взглядом Кэтрин продолжил уже спокойнее, – я взял такси.
– Ладно, тогда проходи, чувствуй себя, как дома.
Пока Майк возился с кроссовками в коридоре, оставляя вокруг себя мокрые следы и попутно ругая себя на чем свет стоит, Кэтрин прошла на кухню.
– Ты что-нибудь будешь? Есть немного пиццы и имбирный лимонад.
– Я же не поесть к тебе пришёл, – пробурчал Майк, когда появился в арке кухни.
В воздухе уже витал аромат расплавленного сыра и бекона, а его живот протестующе заурчал.
– Тебе не говорили, что горячая пицца – лучшее средство для поддержания важных разговоров?
Кэтрин развернулась к нему и расплылась в улыбке. Смущенный и виноватый вид Майка отбивал всякое желание на него обижаться.
– Впервые слышу, -буркнул он в ответ.
Но уголок его губ, вопреки его словам, предательски дрогнул и Кэтрин поняла, что попала в цель.
– Значит теперь я тебе это официально заявляю. Беседа не начнётся, пока ты не съешь хоть кусочек.
И демонстративно поставила перед ним целую тарелку таких кусочков.
Одним Майк, конечно же, не ограничился и опустошил все содержимое тарелки за считанные минуты. Зверский аппетит стал следствием приличной дозы алкоголя, выпитой на голодный желудок. А теперь опьянение отступало.
– Знаешь, я, наверное, не буду приглашать тебя на ужин, если, даже без такой цели, ты съедаешь столько.
– Очень рад, что тебе весело, но я правда пришёл поговорить.
– Скажи это пицце, – иронично подметила Кэтрин.
И тут же сама себя одернула:
– Прости. Это было лишним. Я тебя слушаю.
А он будто вмиг растерял всю свою уверенность и решимость. Молчание затянулось на несколько минут и Кэтрин, чтобы чем-то себя занять, стала убирать со стола, давая Майку возможность собраться с мыслями. Она, скорее неосознанно, чем специально, громко гремела посудой, только бы не оставаться наедине с неловкой тишиной. К тому же, и в общении с Майком, после того случая, она не ощущала прежней легкости. Словно он на удачу разрушил все мосты, а надежда построить новые так и не сбылась.
– Я не должен был тогда уходить, – наконец заговорил он, смотря куда-то за спину Кэтрин. – Я думал, что между нами что-то есть и, что ты тоже это чувствуешь.
А теперь он посмотрел Кэтрин прямо в глаза, чтобы уловить ее реакцию.
– Майк, я …
И куда делось все ее красноречие, когда дело дошло до серьезных разговоров?
– Ты правда очень хороший и ты мне нравишься.
– Но?
Кэтрин не могла смотреть ему в глаза. Это “но” дамокловым мечом нависло над ней, рискуя оборвать их, и без того хрупкие, отношения.
– Прости меня. Я, наверное, просто не готова к отношениям.
– Почему?
Такой простой вопрос. Хватило одного слова, чтобы его задать. Вот только с ответом все не так просто. От части, потому что Кэтрин даже самой себе не могла признаться почему. У неё было несколько причин, начинающихся с потому что.
Ты для меня просто друг. Сейчас – да, но, кто знает, что будет в будущем? К тому же, раньше ей ничто не мешало заниматься с Майком совсем не дружескими делами.
Много времени отнимает учеба и его не будет хватать на полноценные отношения. Так и есть, но мы ведь всегда находим время для того, чего действительно хотим.
Меня устраивает статус “без отношений. К которому обычно крепится приписка “без обязательств”. И дело не в свободе. А в возможности время от времени. Когда, скорее не надо, но отпустить жалко.
И последняя причина: я испугалась. И тогда, предыдущие три становятся лишь предлогами.
А тут ещё, как всегда вовремя, проснулась совесть. И вопрос расширился до: “Почему ты пудришь парню мозги?”. А чувство вины уже сопливо вопило в ответ: “Я не знаю. Я просто не знаю”.
– Я не знаю, – честно призналась Кэтрин, окончательно запутавшись в причинах, потерявшись между “за” и “против”. – Можешь назвать меня просто законченной эгоисткой, но я не хочу терять тебя. Но и к отношениям я не готова.
Горько усмехнувшись, она добавила:
– Забавно. В моей голове это звучало более логично. На деле же получился полный бред.
Майк продолжал молча смотреть на неё. И по взгляду было не понятно, то ли он сейчас встанет и уйдёт навсегда, то ли рассмеется ей в лицо.
Но он не сделал ни того, ни другого, а продолжил молча выслушивать Кэтрин.
– Я не прошу твоего понимания, когда у меня самой его нет. Знаю, что поступаю неправильно по отношению к тебе. Ты бы знал, как я себя сейчас ненавижу. За то, что не хочу, чтобы ты уходил. За то, что ты вынужден выслушивать весь этот бред, в котором все правда, но она ничего не решает. За то, что не отвечаю тебе взаимностью. Прости меня.
Для пущего драматизма ей бы разрыдаться, но она не из тех, кто играет в плачущую девочку.
– Эй, – окликнул Майк девушку и ее виноватые глаза встретились с его. – Ты права, понятней мне не стало. Но давай попробуем оставить все, как есть. Я не буду торопить тебя.
Он подошёл к Кэтрин, чтобы обнять и успокоить.
“Я все равно с тобой”, – без слов говорили его действия.
“Чем я заслужила такое отношение?” А в мыслях сразу всплыл ответ голосом Майка, с которого и началась вся эта ссора: “Я люблю тебя”.
– Спасибо, – прошептала Кэтрин ему в плечо, потому что он все ещё крепко обнимал ее. – Уже поздно. Останешься на ночь? Я постелю тебе на диване, – поспешно разъяснила она.
– Останусь, – не задумываясь ответил Майк, от чего Кэтрин улыбнулась с облегчением.
Уже лежа в своей кровати, она долго не могла уснуть. И все думала, думала, думала. О том, что Майк хочет быть с ней, не смотря ни на что. И как это эгоистично с ее стороны. Что все же дала ему ложные надежды. Не честно. Что не рассказала, о ком на самом деле часто думает по ночам. Подло.
Но она ведь расскажет, когда сама во всем разберётся.
Последние фонари погасли за окном, погружая комнату в темноту. Оставляя ее наедине с одним-единственным вопросом:
“Ну что, тебе правда стало легче, Кэтрин?”
Этой ночью Кэтрин так и не удалось нормально выспаться. Ворох мыслей в голове все никак не хотел успокаиваться. Полуреальные видения плясали под веками, насылая тревогу и опасения. Ей становилось, то жарко, то холодно. Подушка перестала быть удобной и была сброшена на пол, а одеяло послужило своеобразным коконом, в котором ей, однако, не стало уютней.
Она проснулась уже ближе у утру, когда за окном ещё не рассвело и мир утопал в тишине, особенно отчетливой в предрассветные часы. Она лежала, боясь открыть глаза и даже пошевелиться, из необъяснимого предчувствия присутствия чего-то плохого. Когда-то в детстве, она так же ждала первых лучей восходящего солнца, чтобы все ночные кошмары исчезли.
Из другой комнаты доносилось еле слышное сопение Майка, приносившее хоть немного спокойствия.
Пролежав так ещё какое-то время, Кэтрин осторожно перевернулась на спину, попутно выпутываясь из одеяла, и медленно приоткрыла глаза. В комнате еле заметно посветлело, а небо за окном стало серовато-голубым. Первые оранжевые лучи окрасили подоконник и Кэтрин, наконец, полностью открыла глаза, облегченно вздохнув. Ночная мгла отступила. Ей даже стало легче дышать, а разум смог избавиться от недавних тревог.
Выбравшись из кровати, Кэтрин прошла на кухню, чтобы заварить себе бодрящий кофе. Поспать ей так толком и не удалось, и она уже чувствовала себя уставшей.
Придвинув стул поближе к окну, она долго всматривалась в тихую, сонную улицу, под шум кипящей воды в чайнике. На это время у неё получилось ни о чем не думать, сосредоточив свой взгляд на чьей-то желтой машине по ту сторону дороги.
Кэтрин даже не заметила, когда на кухне появился Майк. Он все ещё зевал и сонно потирал глаза, в попытке окончательно проснуться.
– Доброе утро, – сказал он тихо, но Кэтрин все равно вздрогнула. – Прости, не хотел тебя напугать.
Он так и застыл на месте, не сделав ни шагу, пока она не повернулась к нему и приветливо не улыбнулась.
– Доброе утро. Да, все в порядке. Просто немного засмотрелась и не услышала, как ты вошёл.
– На что?
Майк подошёл поближе и заглянул за спину Кэтрин, чтобы разглядеть, что так привлекло ее внимание.
– Ни на что конкретное. Просто редко выпадает возможность увидеть улицу такой тихой, без толп людей.
Майк неопределённо кивнул, а Кэтрин задумалась, насколько странно прозвучало ее объяснение.
Щелчок чайника прервал образовавшуюся неловкость.
– Будешь кофе? Я как раз готовлю.
– Нет, спасибо. Я бы ещё поспал. А который сейчас час?
– Начало седьмого. Прости, я тебя разбудила. Я старалась не шуметь.
– Когда я не дома, я очень чутко сплю.
Майк присел за стол, оперся на него локтем и ещё раз зевнул.
– А ты почему так рано проснулась? Все в порядке?
– Да, – отмахнулась Кэтрин, – все в порядке. Просто не спалось.
– Точно? – не отставал Майк.
– Конечно, не переживай.
– Ладно, – недоверчиво протянул он, но расспрашивать не стал. Уж очень не хотелось нарушать их хрупкое перемирие. – Если хочешь, я могу уехать?
– Нет, – слишком быстро и резко ответила Кэтрин, но тут же смягчилась, – то есть, оставайся. Ты же хотел ещё поспать. В общем, я не против, чтобы ты остался.
И вот опять эта секундная надежда, промелькнувшая в его глазах.
Кэтрин сильно сжала чашку с кофе, пока ждала, что же он скажет. Больше всего на свете ей не хотелось, чтобы он неправильно ее понял. В который раз. Но Майк лишь кивнул в ответ и собрался уходить.
Его остановил громкий стук во входную дверь.
– Ты кого-нибудь ждёшь?
– Тише, – шикнула на него Кэтрин. Она аккуратно подошла к нему, стараясь не шуметь. – Никого из тех, кто бы мог прийти так рано. К тому же, у меня есть звонок.
Кэтрин говорила почти беззвучно, одними губами, так, что сама себя едва слышала. Майк рефлекторно взял ее за руку, чтобы успокоить и, при необходимости, защитить. Она не возражала и даже сжала его ладонь в ответ.
Стук повторился. Теперь кто-то прямо-таки барабанил в дверь с такой силой, что та рисковала слететь с петель.
– Веди себя тихо, – напомнила Кэтрин и, под руку с Майком, стала пробираться поближе к двери, чтобы лучше слышать, что происходит снаружи.
– Выбьем дверь? – послышался грубой мужской голос.
Кэтрин и Майк так и замерли на месте. Она, чисто интуитивно, прижалась к нему поближе и затаила дыхание. Сердце колотилось, как сумасшедшее и, казалось, его стук был слышен на несколько метров вокруг.
– Нет, – ответил другой голос. Он звучал выше и не так устрашающе. – Нам сказали только припугнуть ее, без привлечения внимания.
– Так мне выбить дверь? – недоумевал первый голос.
– Выбитая дверь как раз и привлечёт внимание, идиот.
Похоже, до них обоих не доходило, что они своим утренним визитом привлекают внимание ничуть не меньше.
– Что будем делать? Похоже, ее нет дома.
– Сам вижу. Подсунем послание от босса в дверь и сматываемся.
– А она точно здесь живет?
– Нам дали этот адрес, а остальное – не наши проблемы.
Через пару секунд Кэтрин и Майк, которые так и остались стоять на месте, услышали, как те двое что-то просунули в щель в двери, а потом – звук удаляющихся шагов.
Первым в себя пришёл Майк. Он, все также осторожно и стараясь не шуметь, подошёл к двери, из которой торчал белый конверт, и вынул его.
– Это тебе, – шепотом сказал он подошедшей Кэтрин. – На нем твоё имя.
– Не понимаю, как они меня нашли? – сказала она себе под нос.
Взяв письмо, она ушла в гостиную, оставив недоумевающего Майка одного.
– Как нашли? То есть, ты их знаешь?
Ответа не последовало. Когда Майк, следом за Кэтрин, вошёл в гостиную, она стояла у окна и уже углубилась в чтение. Ее взгляд быстро бегал по строчкам и становился все мрачнее.
– Кэтрин, – окликнул ее Майк. Она лишь на мгновение подняла на него голову, но так ничего и не сказав, вернулась к чтению. Закончив, она со злостью скомкала письмо и, отвернувшись к окну, опёрлась обеим руками на подоконник. Она время от времени тяжело вздыхала, словно вела в своей голове спор с самой собой.
– Черт, – разозлённо крикнула она в стекло, пока ее пальцы методично превращали послание в горстку порванной бумаги.
Майк молча наблюдал за этой странной сценой. Сейчас он видел другую Кэтрин. У которой была тайна. И, судя по тем двоим, кому-то эта тайна мешала жить. Странно, но Кэтрин не выглядела напуганной. Недовольной? Да. Даже злой.
А вот он за неё боялся. И не понимал, как ей помочь и от чего защитить. Он был готов, что она сейчас попросит его уйти и не станет ничего объяснять. Но верно было только второе.
– Не спрашивай у меня ничего, пожалуйста. Я не могу ничего рассказать. Не хочу тебя впутывать.
Кэтрин говорила спокойно, но голос немного дрожал. Лица ее не было видно – она все ещё стояла спиной к Майку.
– Но я могу помочь.
– Нет, не можешь, – сказала она, резко развернувшись. – Это только мое дело. Ее тон не оставлял места возражениям, и Майк не стал настаивать. Пока.
– На этом закончим.
С этими словами Кэтрин сгребла все клочки бумаги в руку и вышла из комнаты.
А за окном было все также тихо и ничего не напоминало о недавно разыгравшейся сцене. Кроме одного: ярко- желтая машина, так выделявшаяся на фоне серого асфальта, теперь исчезла.
Последний раз взглянув на себя в зеркало, Софи игриво подмигнула своему отражению и поспешила выйти из дома. Она и так уже безбожно опаздывала, но это того стоило: выглядела она потрясающе.
Стук ее каблуков по асфальту отдавался гулким эхом, когда она подходила к пустынной парковке Центра, вглядываясь в неясные очертания вокруг.
Резкий порыв осеннего ветра закружил опавшие листья у ее ног, заставляя остановиться. Глупое детское суеверие – не наступать в водоворот из листьев.
– Привет, – окликнул ее Крис с противоположной стороны парковки.
Софи чуть вздрогнула от неожиданности, но быстро совладала с собой. Расправив плечи, она легкой походкой прошла к яркому кругу света от уличного фонаря, в который ступил Крис.
– Добрый вечер. Давно ждёте? – спросила Софи с неизменной улыбкой.
И откуда она их только брала?
– Нет, не очень. И давай перейдём на ты. Мы же уже не на работе.
– Хорошо.
Кажется, что функция улыбаться была встроена в неё по умолчанию.
– Может, пройдёмся немного? – предложила она следом. – Здесь явно не лучшее место для разговора.
Удивительно, как умело она прятала за улыбкой своё волнение.
– Давай, я не против.
Они отошли уже довольно далеко от парковки, прежде чем Крис первым нарушил молчание.
–Так, что тебе известно о проекте?
Он нетерпеливо ждал ответ, засунув руки в карманы куртки, и требовательно смотрел на неё.
Софи опустила глаза, смущенная его пристальным взглядом.
–На самом деле, не так уж и много. Я начала работу в Центре два месяца назад во время отбора кандидатов. Их было около 50. Все – примерно одного возраста, насколько я помню из их медицинских карт. Я занималась их первичным осмотром.
– Это вполне объяснимо, – заключил Крис. – В заявке было указано, что нужен выносливый, здоровый молодой человек от 20 до 25 лет.
– Да, – кивнула Софи. – Только это ещё не все. Имена.
– Что, имена?
– Их имена были очень похожи между собой: Кристофер, Кристиан, Крис, Кристоф. Был даже один Кристор, если я не ошибаюсь. Ни одного Алана, Джона, Джека, понимаешь?
Софи даже остановилась и повернулась лицом к Крису. Он выглядел растерянным, взгляд выражал полнейшее непонимание. Когда вместо ответов, возникало ещё больше вопросов.
– Что все это значит? – наконец спросил он.
– Я не знаю. Я правда не знаю. Но все это странно.
– Ты даже не представляешь насколько.
Они медленно двинулись дальше по улице. Вокруг них завывал холодный ветер, небо затягивало тяжелыми тучами и редкие крупные капли дождя уже срывались на землю.
– Расскажи мне, что ты там видел? – неуверенно попросила Софи, кутаясь в полы своего пальто.
– Это, конечно, не добавит понимания ситуации. Но, если вкратце, то я уже два раза перемещался в одно и то же место. В одну и ту же комнату, если быть точным. И видел одну и ту же девушку.
– Девушку? Кто она? – чуть резче, чем следовало, спросила Софи.
Крис лишь пожал плечами.
– Обычная девушка. Из 2019го года. Зовут Кэтрин. Думаю, это можно считать случайностью, что я дважды переместился к ней. Наверное, пространственные параметры не меняли или что-то вроде того.
– Не думаю, что это случайность.
– С чего такие выводы?
– Потому что есть ещё одна странность. После отбора я не видела ни одного из кандидатов, кроме тебя. Похоже, что ты единственный, кого выбрали.
– Ты думаешь, что искали именно меня?
– Все указывает на это.
За их разговором они и не заметили, как подошли к зданию с яркой неоновой вывеской и незатейливым названием “Бар”.
– Хочешь зайти? – предложил Крис.
– Угу, – с готовностью отозвалась Софи.
В этом году конец сентября не радовал тёплой погодой, и она уже успела порядком замерзнуть.
Крис толкнул дверь, пропуская Софи вперёд и сам зашёл следом.
Посетителей в баре практически не было, если не считать бедолагу, перебравшего с выпивкой и заснувшего прямо за барной стойкой.
Сделав заказ, они прошли к дальнему столику в самом углу.
– Здесь довольно … мило, – заключила Софи, присаживаясь.
– Не думал, что тебе нравятся подобные заведения.
Крис уже расположился напротив и откинулся на спинку стула. Его взгляд блуждал по залу, нет-нет да задерживаясь на собеседнице. Ее милая, почти кукольная, внешность резко контрастировала с окружающей обстановкой: светлые локоны на фоне чёрных стен, чашка кофе, о которую она сейчас грела руки – с обилием алкоголя на баре.
– Главное, ведь, кто находится рядом, – ответила Софи с кокетством в голосе и смущением на щеках.
И тут же сменила тему, заметив вопрос в глазах Криса:
– Каково это?
– Что, прости?
– Перемещаться во времени? На что это похоже?
– На полоскание в стиральной машине на полных оборотах, я думаю, – немного поразмыслив и не придумав лучшей аналогии, сказал Крис.
Софи недоверчиво уставилась на него, а потом рассмеялась: громко и почти до слез. Смех перешёл в улыбку, и она отчаянно сжимала губы, чтобы не рассмеяться по новой, то и дело, бросая на Криса взгляды на грани флирта. Которых он, к ее сожалению, совсем не замечал.
– Ты говоришь с таким знанием дела.
Ей удалось сдержать серьезный тон лишь на пару секунд: уголки ее губ постоянно дёргались в попытках уползти вверх.
– Нуу, – протянул Крис, который теперь и сам не смог сдержать улыбку, – я знаком с процессом только в теории, но ощущения, должно быть, очень похожие.
– И что было потом? После того, как ты переместился?
– Я очутился в небольшой комнате. В первый раз – ночью. В ней никого не оказалось, и я пошёл дальше. Не то, чтобы я искал кого-то, но стоять на месте, согласись, было бы глупо. В другой комнате я и увидел девушку – Кэтрин. Она спала. Я не собирался ее будить, но прибор сделал это за меня. Она был очень напугана, грозилась вызвать полицию. От неё я узнал, что угодил в 2019 год. В общем, мы познакомились и я, почти сразу, переместился обратно.
– Во второй раз ты переместился туда же?
– Да, я снова оказался в той же комнате, теперь уже днём и через месяц после нашей первой встречи. Ты бы видела ее лицо! Я и сам более чем удивился. Ты думаешь, что мы с ней можем быть как-то связаны?
От Софи не ускользнуло то, как Крис рассказывал об этой девушке: увлечённо, даже, если не вдавался в подробности. Его выдавали глаза и, легкая улыбка. Такая, должно быть, появлялась у самой Софи, когда она с ним разговаривала.