По ту сторону времени

– Слишком сложно, ты не находишь? Двойное перемещение в прошлое и все, ради одной нашей встречи. Мне кажется, что объяснение должно быть простым. Оно должно быть на поверхности. Уверена, что мы просто что-то упускаем.

– А это что-то, может подождать до завтра? Я хочу побыть с тобой, а не с мисс Шерлок Холмс.

– Ты читал Шерлока?

– Обижаешь! И читал, и смотрел. Это же классика!

– Как много я о тебе, оказывается, не знаю, – задумчиво сказала Кэтрин.

Внезапно, её мысли вернулись к его недавнему признанию:

– Как думаешь то, что между нами – так задумывалось или это побочный эффект?

– Не знаю.

Крис ещё крепче обнял ее и зарылся носом в ее волосы.

– И, как давно ты это понял?

– Что именно?

– Что любишь и, вообще, без ума от меня?

Он мягко рассмеялся и поцеловал ее в висок.

– Ну, во-первых, я не говорил, что без ума от тебя.

Кэтрин тихонько фыркнула и не сильно стукнула его по руке.

– Это подразумевается по умолчанию, разве не так?

– Ладно, ладно, – согласился он, оставляя легкий поцелуй на ее щеке. – Наверное, когда начал искать тебя в своём времени. Я много думал: о тебе, обо мне, о нашей ситуации и осознание как-то само пришло.

– Ммм, – только и ответила Кэтрин.

Она немного вывернулась из его объятий, давая себе возможность заглянуть ему в глаза.

– Крис, – чуть растягивая его имя, начала Кэтрин и невинно улыбнулась. – Скажи ещё раз.

– Я. Тебя. Люблю.

Каждое слово – мимолетный поцелуй в губы.

Ее улыбка стала ещё шире, как у ребёнка, получившего долгожданный подарок. Она наклонилась к самому его уху и прошептала:

– Чтобы ты знал: я тоже тебя люблю.

Следующий день и последующие за ним принесли приветливое солнышко, взамен снежной непогоде. Снега за прошедшие сутки выпало предостаточно: он белыми шапками лежал на кронах деревьев, замёл все дорожки и тротуары и толстым слоем укрыл крыши домов во всем Лондоне.

Прошло уже 3 дня с появления Криса. Все это время они с Кэтрин провели за беззаботными прогулками и разговорами. В общем, вели себя так, как любая другая пара влюблённых молодых людей.

Помня о том, как они расстались в прошлый раз, Крис теперь очень тщательно следил за тем, чтобы вовремя сменить пластину в приборе на новую. Это развилось в небольшую паранойю: чем ближе подходило время, тем чаще Крис поглядывал на прибор, который, секунда за секундой, отсчитывал время назад. Кэтрин предлагала завести будильник, чтобы он оповещал, когда до окончания таймера останется минут 5, но Крис отказался, сославшись на желание контролировать время самому.

Вечером четвёртого дня они сидели за бокалами белого полусладкого, когда Кэтрин попросила:

– Расскажи мне о своей семье.

Крис от неожиданности чуть не подавился вином. Живот стянуло неприятным узлом. Он мог что-то соврать и отшутится, но груз личной правды уже давно тяготил его, желая выплеснуться наружу. О его семье было известно Тому, и то не во всех подробностях.

Кэтрин сразу заметила его резкую смену настроения, и, положив ладонь поверх его руки, ласково сказала:

– Ты можешь не рассказывать, если не хочешь. Я не настаиваю.

Крис слегка мотнул головой, чтобы скинуть с себя тревожные мысли и, подумав, ответил:

– Нет, все в порядке. По правде говоря, я хотел бы поделиться этим с тобой.

Он сжал ее ладонь в ответ и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, глядя на их переплетенные руки:

– Своего отца я не помню. Он ушёл, когда мне не было и двух лет. Когда я немного подрос, то пытался разузнать о нем у мамы, но она каждый раз начинала плакать. Так что, я смирился с тем, что отца у меня нет. Моментами, я ужасно завидовал мальчишкам в школе, у которых были отцы. Они учили их казаться на флайбордах и играть в кибербол. А у мамы едва хватало денег на еду и одежду для нас.

– Нас?

– Да. У меня есть старший брат – Стивен. Он, он…. Он пропал полтора года назад. Собственно, потому я и начал… В общем, он пропал, но я все ещё не теряю надежды, что он вернётся. Я знаю, что он жив. Просто не может не быть, понимаешь?

Крис замолчал и с отрешённым видом начал перекатывать вино в бокале. Ему было тяжело на физическом уровне рассказывать о своей семье. Тяжелее всего было осознавать, что у него почти никого не осталось. Он все никак не мог привыкнуть терять родных людей. Да и, как вообще можно к такому привыкнуть?

Кэтрин встала со своего места, обошла Криса и, обняв его за плечи, крепко прижалась к нему сзади.

– Может не будем продолжать этот разговор? Прости, что задала такой вопрос.

– Тебе не за что извиняться. Я же сказал, что хочу поделиться этим с тобой. В моей жизни не так много людей, которым я могу доверять.

Эти его слова, как второе признание в любви. Как крик о помощи из чувства одиночества в толпе. В этом времени она – все, что у него есть. Да и в своём времени у него не многим больше.

Время – это все, что у них осталось, кроме друг друга. И его было так катастрофически мало. Слишком мало, даже для одного человека, что уж говорить о двух. Оно беспощадно и милостиво одновременно. Оно – сама жизнь и, вместе с тем, протекает будто отдельно, едва затрагивая ее струны.

В такие минуты хотелось остановить это самое время. Чтобы просто остаться с Кэтрин, на этой кухне. Чувствовать, как она прижимается к спине, ее голос ласковым шепотом щекочет ухо, а тёплое дыхание согревает до самого сердца.

– Ты можешь рассказать мне, что захочешь, – твёрдо заверила его Кэтрин, целуя в макушку. – Я рядом.

– Спасибо. Так, на чем я остановился? – Школа, – ответил он сам себе, намеренно игнорируя оговорку о брате. – В школе я познакомился с Томом. Он был главным тихоней класса. И, по правде сказать, вначале я его жутко задирал. Я был не очень умным ребёнком, как ты понимаешь.

Кэтрин тихонько захихикала, чем вызвала улыбку Криса, и он продолжил:

– А он, вдруг стал помогать мне с домашними заданиями, делился вкусными сладостями, давал покататься на флайборде, так как своего у меня не было. В общем, делал все, чтобы со мной подружиться. Когда я пообщался с ним поближе, он оказался совсем не таким занудой, каким я его себе представлял. Так мы и сблизились. Хотя, он мне гораздо больше, чем друг. Хотел бы я вас познакомить. Он бы тебе понравился.

– А он знает обо мне? – спросила Кэтрин, переместившись обратно на стул.

– Я ему все уши о тебе прожужжал, – весело ответил Крис, при этом его щеки очень мило порозовели. – А ещё он помогал тебя искать. Мы потратили целый день в библиотеке, штудируя досье. Должен сказать, что я совсем не уверен, что мы тогда выбрали все возможно правильные.

Он сказал так, чтобы хоть немного успокоить Кэтрин, опуская замечание доктора Харриса перед одним из сеансов.

– А потом мы вместе ездили к потенциальным Кэтрин Уайт. Познакомились с очень милой твоей полной тезкой из Рипли.

И он вкратце пересказал эту, местами печатную, историю.

– А ведь это могла быть я, – задумчиво проговорила Кэтрин, совсем тихо.

– Но она – не ты. А ты просто опять прячешься от меня. Как тогда, в Австралии. Но я найду тебя, обещаю. В каком бы ни было времени. Ты ещё от меня не отделаешься.

Она слабо улыбнулась, когда он легонько щелкнул ее по носу.

– Не хочу, чтобы ты уходил.

– Но я ведь всегда возвращаюсь. Эй, ну ты чего загрустила? Так не пойдёт.

Он поднялся со стула и подошёл к Кэтрин, подавая ей руку.

– Вставай.

– Что ты задумал?

Кэтрин уставилась на него в непонимании, но руку, все же, подала.

Он резко притянул ее к себе так, что она вскрикнула от неожиданности. Крис закинул ее руки себе на плечи, а свои – положил ей на талию и начал вести их по кругу в такт ему одной известной мелодии.

– Ну же, улыбнись, – шепотом попросил он, ловко покружив ее вокруг своей оси и обняв сзади.

Кэтрин немного растерялась, но быстро позволила Крису вести себя, наслаждаясь магией и, одновременно, нелепостью момента.

Он разорвал объятия, все ещё сжимая ее ладони в своих, легким танцевальным па отошёл от неё на расстояние их вытянутых рук, почти что врезаясь в столешницу у окна. Габариты ее кухни явно не были предназначены для танцев.

Кэтрин уже во всю улыбалась, не отрываясь смотря Крису в глаза.

– Не знала, что ты ещё и танцор.

– В детстве мы с мамой часто смотрели старые романтические комедии, в которых всегда много танцевали. Мама иногда танцевала со мной и с братом и говорила, что у меня неплохо получается.

– Ну, в чём-то она права.

– Эй, я почти так ж хорош, как Патрик.

– Ладно, ладно, – одобрила его умения Кэтрин сквозь смех.

– Ну, а ты?

– Что я?

– Чем занималась в детстве?

Они вместе сделали ещё пару кругов по кухне, прежде чем Крис отпустил Кэтрин, и они вернулись на свои места у окна.

– Мои родители таскали меня на все, что только можно: начиная от плавания до занятий китайским. По итогам плавать я так и не научилась, голос и музыкальные способности оказались довольно посредственными, для серьёзных занятий рисованием мне явно не хватало усидчивости, а из языков получилось выучить только итальянский, да и тот, в основном, по песням о любви.

– А журналистика?

– Мне всегда нравилось писать. В детстве и, когда была подростком, то сочиняла стихи для школьных вечеров талантов. А в старших классах стала работать в школьной газете: освещала важные проблемы завтраков в столовой и длины юбок у девочек из группы поддержки. Нет, были, конечно, и более серьезные темы, но они не пользовались популярностью у читателей, что меня очень огорчало. Я даже подумывала об открытии своей независимой газеты, чтобы писать о том, о чем хочется. Но, когда поделилась этим с отцом, он посоветовал выбросить этот бред из головы и серьезно заняться учебой. Он видел меня успешным юристом, а не легкомысленным, как он говорил, журналистом, рыскающим везде в поисках сенсаций.

Кэтрин ненадолго прервала свой рассказ, чтобы собраться с мыслями. Подобные откровения для неё также были в новинку. Но их сегодняшний импровизированный “вечер серьезных разговоров”, как нельзя лучше располагал к откровениям. Быстрым движением поправив волосы и отбросив назад, выбившуюся из них ленту, она продолжила:

– Знаешь, мне всегда было важно именно его одобрение. Мама и так во всем меня хвалила и поддерживала, даже, когда у меня что-то откровенно не получалось. А вот его похвалу было получить практически нереально. Мне казалось, что я всегда его только разочаровывала. Потому что не достигла значительных высот, не была той, какой он хотел меня видеть. Знаю, что со временем он рассчитывал передать мне свой бизнес. Может быть, до сих пор рассчитывает. Но в один прекрасный день я поняла, что это не то, чем я хочу заниматься в жизни. Мы тогда сильно поругались: он кричал, что я не получу от него ни цента, а я психанула, собрала вещи и ушла. Пару недель я жила у друзей, пока, наконец, мама не уговорила меня взять у неё денег и снять себе квартиру. Так, я поселилась здесь, поступила в университет. А с отцом мы до сих пор почти не общаемся, редко видимся, в основном, на семейных вечерах, на которых, считай, что не разговариваем. Знаю, звучит, как история избалованной деньгами девчонки, которой захотелось независимости.

Кэтрин горько усмехнулась и залпом допила вино, характеризуя этим окончание своей тирады.

– Совсем нет, – заверил ее Крис. – Я так не считаю. Мне жаль, что отец не поддержал твои стремления.

– Мне тоже. Надеюсь, когда я начну работать в серьезной газете, он все же поймёт, что я чего-то да стою.

– Ты сейчас работаешь над чем-то?

– Да, у меня итоговая работа на носу плюс мой индивидуальный проект, с которым, пока что все сложно.

– А он, случайно, никак не связан с тем … инцидентом в заброшенном здании?

– Связан. После него, как раз, у меня и возникли сложности. Я побоялась копать глубже. В своё время ко мне попали материалы о не совсем легальном бизнесе на территории Британии. На данный момент, я продолжаю собирать информацию, но не предпринимаю таких активных действий. Того раза мне хватило. Но я намерена довести это дело до конца. Для меня это, в каком-то смысле, личное.

Она снова замолчала, раздумывая, не сказала ли, чего-нибудь лишнего. Некоторые моменты своей жизни она хотела бы сохранить в тайне, даже от Криса. Про себя она называла их личным крестом. И, как бы ни было тяжело морально, она и дальше собиралась нести его одна.

– А то, чем занимается твой отец, может быть как-то связанной с нами? Может это о нем пытаются узнать из будущего?

– Даже не знаю…

Кэтрин задумчиво прикусила губы и пожала плечами.

– Его бизнес связан с инвестиционными проектами по всей Британии. Но, с какими именно, я не имею ни малейшего понятия. Я никогда не интересовалась его делами. Знаю, что на кону всегда стояли большие деньги и были замешаны влиятельные люди. Из-за этого за мной все детство и школьные годы таскалась пара-тройка охранников.

– Даже сейчас?

– Сейчас они держаться на расстоянии, но я все равно их замечаю иногда. Поверь, я не в восторге от этого. Но, на данный момент – это максимум свободы, который я смогла отвоевать.

– Вот, значит, какая обратная сторона жизни богатых и знаменитых.

– Как бы банально ни звучало, я всегда хотела обычной жизни. Нет, мне, конечно, нравилось, что мне покупали все, что я просила, но главное ведь не это. Из меня всю жизнь делали человека, которым я не хотела быть. Так что теперь, даже свои ошибки я воспринимаю с гордостью. Просто, потому что они мои.

– А я всегда боялся ошибок. И поэтому совершал их ещё больше.

– Но, в том числе, благодаря им ты стал тем, кем ты есть сейчас. Ни больше, ни меньше.

– Есть ошибки, последствия которых преследуют до сих пор.

– Расскажешь? – робко спросила Кэтрин, накрыв его ладонь своей и внимательно глядя на его лицо.

Он избегал ее взгляда и ответил кратко, опустив глаза:

– Как-нибудь в другой раз. Мы этим вечером и так раскрыли друг другу много тайн.

– Конечно, ты прав, – Кэтрин широко улыбнулась, чтобы показать, что все в порядке. – К тому же, уже поздно. Пойдём спать.

– Какое заманчивое предложение. Пожалуй, не смогу тебе отказать.

Глава 17

Это был последний день пребывания Криса в прошлом за этот сеанс. И начался он очень рано и со звонка в дверь.

– Может, не будем открывать? – сонно спросила Кэтрин, поймав такой же взгляд Криса и, натянув одеяло повыше, укрылась с головой.

К звонку в дверь добавился ещё и звонок телефона, так что Кэтрин все же пришлось покинуть тёплую кровать.

– Да, мама, привет, – услышал Крис из соседней комнаты. – Да, дома. Это ты пришла? Что-то случилось? Так, подожди, я сейчас открою, и ты мне все расскажешь.

Кэтрин вернулась в спальню и словила вопросительный взгляд Криса.

– Это моя мама пришла, – сообщила она, в спешке натягивая футболку и пижамные штаны. – Будет лучше, если ты тоже оденешься.

Поймав своё отражение в зеркале, она быстро причесалась и подошла к Крису.

– Прости, что так получается. И именно в последний день. Но просто так она бы не приезжала. Что-то случилось.

– Ничего, я все понимаю. Позовёшь, когда мне будет можно выйти.

– Конечно. Мы будем в гостиной, так что кухня в твоём распоряжении. Не скучай, – напоследок сказала Кэтрин, чмокнула его в губы и пошла открывать.

– Мама, – Кэтрин крепко обняла ее прямо на пороге. – Проходи скорее. Что случилось?

Миссис Уайт выглядела очень бледной и осунувшейся. Ее, обычно аккуратно уложенные, волосы были собраны в небрежный пучок, а из глаз вот-вот готовы были политься слезы.

Кэтрин помогла ей снять пальто, провела в гостиную и усадила на диван.

– Тебе что-нибудь принести?

Девушка была не на шутку перепугана состоянием матери. У себя в голове она успела составить уже с десяток ужасных сценариев, но старалась отогнать от себя дурные мысли. Что бы не произошло, они справятся. Всегда справлялись.

– Воды, пожалуйста.

– Сейчас вернусь.

Когда Кэтрин вошла на кухню, Крис заглянул к ней и шепотом спросил:

– Ну, что там?

– Пока не знаю, – так же шепотом ответила она. – Но мне совсем не нравится, как она выглядит.

– Я буду рядом, если что.

– Знаю. Спасибо тебе.

Она слабо ему улыбнулась и, собравшись с духом и кивнув самой себе, что все будет хорошо, вернулась к маме.

– Вот. Выпей, успокойся и расскажи, что произошло.

Кэтрин передала ей стакан с водой, отмечая, как слегка подрагивали ее пальцы.

Миссия Уайт сделала большой глоток и, тяжело сглотнув, наконец, сказала:

– Папу арестовали.

– Что? Когда это произошло?

– Вчера вечером. Его забрали прямо из офиса. Мне уже ночью, по факту, позвонил мистер Эдвардс, наш адвокат.

– И, в чем его обвиняют?

– Операции, связанные с торговлей наркотиками. Пока что, только подозрение. Его взяли под стражу. Мистер Эдвардс будет добиваться освобождения под залог.

– Не могу в это поверить.

Происходящее действительно не желало укладываться у Кэтрин в голове. Она вовсе не считала своего отца святым и никогда не исключала, что он ведёт, не совсем честный, но, по крайней мере, легальный, бизнес. Но подозрения в связях с наркотиками. Для такого должны быть веские основания.

– Ты уже с ним говорила?

– Сегодня собираюсь поехать. Поедешь со мной?

Миссис Уайт нервно прокручивала в руках стакан. Она была испугана и растеряна. Но сейчас, глядя на свою дочь, внешне предельно спокойную, она и сама успокаивалась.

– Да, конечно, поеду. Но, сначала, мы с тобой позавтракаем, и ты хоть немного отдохнёшь. Ты ничем не сможешь помочь папе, если доведёшь себя до нервного истощения.

Миссис Уайт впервые за сегодня слегка улыбнулась. Она мягко провела ладонью по щеке дочери, а в уголках глаз стали собираться слезы.

– Моя девочка. Ты так повзрослела.

– Мама, ну, перестань. Ты чего? – подсев к ней вплотную, с беспокойством спросила Кэтрин и крепко обняла ее. – Не плачь, ладно?

– Ладно. Не буду.

– А теперь, пошли завтракать. Ой, и ещё кое-что. – Кэтрин закусила губу, подбирая правильные слова. – Я знаю, что сейчас не лучшее время, но я тебя кое с кем познакомлю.

Миссис Уайт вопросительно на неё посмотрела:

– С кем же?

– Я тебе о нем не рассказывала. В общем, это долгая история. Я тебе обязательно расскажу ее полностью, а, пока что, просто познакомлю. Мама, он хороший, правда. Будь с ним помягче.

Миссис Уайт внимательно посмотрела на дочь, которая, вдруг, растеряла свою недавнюю уверенность, залилась краской смущения и не знала, куда деть свои руки от подступившего волнения.

– Ну пойдём знакомиться с этим кое с кем, в которого ты по уши влюблена.

Этим утром воздух в квартире Кэтрин был пропитан разными чувствами абсолютно противоположного характера: радость, безнадежность, забота, отчаяние. Но сейчас главной была неловкость, которую испытывали, по крайней мере, двое из присутствующих. Кэтрин, которая впервые знакомила парня с мамой, к тому же парня с подобной историей. И Крис, который со всеми остальными в этом времени, кроме Кэтрин разумеется, чувствовал себя предельно неуютно.

Вдобавок, Криса на покидало ощущение, будто он находится под микроскопом. Временами миссис Уайт смотрела на него долгим взглядом, молча и внимательно, но по большей части размышляла о чём-то своём, глядя в окно перед собой.

Закончив с завтраком, Кэтрин нарушила тишину, намеренно громко и фальшиво улыбчиво:

– Мама, ты пока можешь отдохнуть у меня в спальне, а я разбужу тебя через пару часов и вместе пойдём… к папе.

– Не думаю, что в этом есть необходимость. Мы прекрасно можем пойти и сейчас.

– Ещё очень рано и, к тому же, ты мне обещала, – сказала Кэтрин тоном, не терпящим возражений. – Поспи немного.

– И в кого ты такая упрямая?

– В тебя, мамочка.

Проводив миссис Уайт в спальню и взяв с неё обещание не думать о плохом и постараться заснуть, Кэтрин вернулась к Крису.

– Ты как? – мягко спросила она, подходя к нему сзади и положив руки на плечи.

– Я-то нормально. Так понимаю, что я ещё легко отделался, учитывая то, что мы, в основном молчали.

– Да, в любой другой ситуации ты бы не остался без подробного расспроса.

Крис развернулся на стуле, чтобы лучше видеть Кэтрин, как раз, чтобы заметить тень беспокойства, мелькнувшую в ее глазах.

– А ты как? Расскажешь, что произошло?

– Моего отца вчера вечером арестовали. Я не знаю подробностей, но его подозревают в связях с наркобизнесом.

Глаза Криса на миг расширились, а в голове мелькнули мысли о тайнах, которые он так и не раскрыл Кэтрин.

– Мне очень жаль, – только и смог сказать он. – Я могу чем-то помочь?

Кэтрин отрицательно помотала головой.

– Я сама не знаю, чем сейчас можно помочь и, что я могу сделать. Этим делом занимается наш адвокат. Мы сегодня с мамой как раз идём с ним на встречу. Во сколько ты возвращаешься обратно?

Крис сверился с прибором, который показывал 41% заряда.

– Примерно в 5 вечера. Успеете вернуться?

– Не знаю, но очень надеюсь, что да. Неизвестно, на сколько в этот раз ты пропадёшь.

– Но я же вернусь, я обещаю.

“По крайней мере это я могу обещать точно”, – подумал Крис, притянув Кэтрин к себе в крепком объятии. Ведь он знал – следующий сеанс – последний.

Среди повисшей тишины раздался второй за утро звонок в дверь. Кэтрин чуть вздрогнула в руках Криса от неожиданности.

– Ты ждёшь кто-то? – спросил Крис, выпуская ее из объятий.

– Не жду, но сегодня, пожалуй, день неожиданных посетителей, – ответила Кэтрин с тяжелым вздохом.

Это утро уже показало, что ранние, незапланированные визиты не сулят ничего хорошего.

– Это принесли письмо для Майка, – сказала Кэтрин, как только вернулась. – Мне до сих пор приносят его почту. Весь ящик завален его журналами.

Она бросила конверт на стол, аккурат перед Крисом, и, схватив телефон, начала набирать Майку сообщение, пока не забыла.

Крис опустил глаза на конверт и его взгляд зацепился за знакомую фамилию в поле получателя. Там значился Майк с фамилией Харрис собственной персоной.

– Ты думаешь, что Майк – это доктор Харрис из твоего времени? – уточнила Кэтрин в который раз после того, как Крис высказал ей своё предположение.

Вопрос был риторический, потому он лишь неопределённо пожал плечами, прежде чем ответить:

– Ты мне скажи. Я ведь о нем ничего не знаю: кто он такой, чем занимается, может ли он быть гениальным изобретателем машины времени? – с нескрываемым сарказмом, закончил Крис.

– Мы, вроде, решили вопрос с ревностью, разве нет? – спросила Кэтрин, выгнув бровь.

– Это не ревность, – фыркнул Крис и продолжил немного спокойнее, – просто его, вдруг, стало слишком много.

– Ты ведь даже не уверен, что это он!

– Но я и не уверен, что это не он! – парировал он в ответ.

– Совершенно бессмысленный спор получается. Я знаю, что я ничего не знаю, – заключила Кэтрин словами философа.

– Это пока, – отмахнулся от неё Крис.

– Даже, если это и он, мы все равно возвращаемся к вопросу “почему”.

– Из-за тебя, конечно.

– Но почему тогда он сам не вернулся? Зачем отправлять тебя?

– Согласованность времени, помнишь?

Как будто это было ответом на все их вопросы. Хотя, на самом деле и было. Независимо от того, насколько это укладывалось в голове.

– По-моему, мы ходим по кругу в этих рассуждениях.

– Это, как бы, и есть круг. Замкнутая петля времени.

– Да знаю я, – огрызнулась Кэтрин, – хоть и не до конца понимаю.

Она глубоко вздохнула, присаживаясь рядом с Крисом.

– Тебя совсем не пугает эта тотальная предопределенность? Просто, я, как подумаю, что каждый мой шаг уже был сделан и повлиял на будущее определённым образом, привёл его к одному-единственному исходу, у меня голова идёт кругом.

– Не думаю, что она такая уж и тотальная.

– Ты считаешь, что прошлое можно изменить?

– Да, если знать, что менять.

– А, как же согласованность времени?

– Если, например, менять незначительные детали, то глобальная картина от этого не измениться.

– Зачем тогда вообще что-то менять?

– Просто, потому что можешь, – пожал плечами Крис, вглядываясь в пейзаж за окном. – Или, чтобы изменить хоть что-то. Не всегда на все можно найти логичное объяснение.

– А ты бы хотел что-то изменить, будь у тебя возможность? – спросила Кэтрин так тихо, будто сама испугалась своего вопроса.

– Думаю, что у каждого есть такие моменты.

Он надолго замолчал.

Там, снаружи, завывал ветер, отчаянно терзая оконные стекла своими холодными порывами, пригибая, в попытках сломать, сухие ветки деревьев, растущих вдоль улицы.

В какой-то миг Крису подумалось, что только один ветер и волен над своей судьбой. В его власти подчинять другие жизни, ломать их и перекраивать себе в угоду. Так же и время. Оно не разбирает, что и с кем творит. Оно просто есть и ему все равно.

Ты можешь изменить песчинку, но это не поменяет океан.

“А, если знать, что ты все равно не сможешь ничего изменить, будешь ли ты пытаться?”

Ответ очевиден, казалось бы. Но только не тогда, когда тебе дают такую возможность. На этот случай всегда есть пресловутое “а вдруг”, которое разбивает любые рациональные убеждения. Можно назвать это слепой надеждой или верой в чудо. Но человеку нужно во что-то верить. Особенно, в трудные времена.

– В моей жизни было достаточно событий, которые я хотел бы изменить. Но, почти все они были следствием моего выбора.

Кэтрин внимательно посмотрела на его лицо, пытаясь понять, что такого могло произойти в жизни молодого парня, что натолкнуло его на подобные мысли.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает, – подметила она, чтобы прервать текущий поток мыслей: Криса и своих собственных.

– Это не отменяет ущерб от совершенных ошибок.

– Я уже не рада, что спросила, – сказала Кэтрин неловко улыбнувшись.

Крис, наконец, повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза, так пристально, что Кэтрин на доли секунды даже стало неудобно под этим взглядом.

– Если бы я мог, я бы сделал так, чтобы мама была здорова.

Кэтрин даже рот приоткрыла от такого неожиданного откровения, но сказать так ничего и не смогла.

– Была авария, несчастный случай. Ее спинной мозг оказался поврежден. Почти сразу она впала в кому. Нужно дорогостоящее лечение. Этот проект – шанс для меня заработать нужную сумму. Но, даже после этого, врачи не дают никаких гарантий.

– Мне так жаль, – Кэтрин взяла его за руку и сжала так крепко, как только смогла. – Ты делаешь все возможное.

– Да, – отрешенно согласился Крис. – Наверное. Только этого все равно не достаточно.

Кэтрин оставалось только промолчать в ответ. Тяжёлые мысли и неспособность помочь, лишали всякого энтузиазма. Этот день только начался, а его уже было слишком много, слишком тяжело, слишком лично и слишком по больному.

У каждого есть история, которую он не в силах изменить, как бы не хотел. Она может, на какое-то время, выбивать почву из-под ног, утаскивать на дно, лишать последней надежды. Но, сильные люди балансируют, выплывают, держаться изо всех возможных сил. Особенно, когда есть к кому возвращаться, будь то прошлое, настоящее или будущее. Несмотря на то, что самые дорогие люди находятся по разные стороны времени.

– Отец же приходил к тебе неделю назад? – спросила миссис Уайт.

Они с Кэтрин неспешно шли по парковой дорожке после встречи с адвокатом, которая не принесла желаемого облегчения. Вопрос об освобождении под залог был все ещё на рассмотрении, а дата первого слушания по делу уже была назначена.

– Да. А что, он тебе не говорил?

– На тот момент, об этом знали только ты и он.

– К чему такая секретность? – спросила Кэтрин в полнейшем недоумении. – Или это был не просто визит любящего папочки?

– Ты всегда была умницей, дочка, – сказала миссис Уайт ровным тоном.

От утренней истеричной растерянности не осталось и следа. Она стала лишь недолгой слабостью, на смену которой очень скоро пришла спокойная рассудительность, с долей хладнокровия.

– Где ты его застала?

– На кухне. Он пил кофе. И для меня заварил чашечку.

Кэтрин остановилась и взглянула на маму с недоверием собственной догадке:

–Ты же не хочешь сказать, что он что-то у меня спрятал?

– Это я, как раз, сказать и не хочу. А вот то, что он там что-то оставил – это факт.

– Так он виновен? – чересчур громко спросила Кэтрин, забыв о всякой осторожности.

– Ты ещё покричи об этом перед полицейским участком! – сурово осадила ее миссис Уайт. – Для твоего же блага, отец не посвящал тебя в дела, которые ведёт, – уже сдержаннее добавила она. – Впрочем, и мне известно не многим больше. По той же причине. К нашему счастью, у нас отличный адвокат и налаженные связи.

– Что ты такое говоришь? – Кэтрин просто не верила своим ушам. – Ты все это время знала?

– Я же сказала, что только в самых общих чертах. Мне этого было достаточно.

– И что же конкретно ты знаешь?

– Что, помимо инвестиций, у него есть и другой бизнес, который, по понятным причинам, ведётся под прикрытием.

– Это наркотики? – тихо уточнила Кэтрин, тяжело сглотнув неприятный ком в горле.

– Я не знаю, – больше походило на то, что миссис Уайт говорила правду, хотя в данных обстоятельствах Кэтрин уже ни в чем не могла быть уверенной.

Миссис Уайт взяла дочь за руку, останавливая ее и заставляя повернуться к себе.

– Что бы там ни было, он был и остаётся твоим отцом. А мы – его семьей. И мы поддержим его во всем.

Кэтрин легонько кивнула, но про себя совсем не была готова так быстро соглашаться с мамой. Та, в свою очередь, вполне удовлетворённая немым ответом дочери, отпустила ее руку и, как ни в чем не бывало, пошла вперёд, оставляя за собой ровную дорожку следов на свежевыпавшем снегу.

Кэтрин проводила ее долгим взглядом и смогла сдвинуться с места далеко на сразу. К горлу подступила тревога, которая сдавила его, словно тисками, мешая сказать хоть слово и думать рационально. Картина привычного мира, казалось, такого понятного, рушилась с каждым шагом вперёд, с каждым словом, с каждой пугающей мыслью. Хотелось расплакаться, так по-детски громко и навзрыд, от обиды и несправедливости, но Кэтрин позволила пролиться только одной слезинке, прежде чем впустить в легкие побольше морозного воздуха и догнать миссис Уайт уже на самом краю парка.

– Поехали к папе, дорогая, – сказала та, с мягкой улыбкой, заслышав приближение дочери. – Он будет рад тебя видеть.

Домой Кэтрин вернулась уже ближе к вечеру. Уставшая, не столько физически, сколько морально.

На встрече с отцом все больше говорила мама. Она же выдавила из себя тихое “Привет”, а остальное время рассматривала его. Он показался ей совершенно незнакомым, чужим человеком, к которому она не испытывала никаких эмоций. Резко улетучились злость и подростковая обида. Им на смену пришло безликое безразличие, когда уже не хотелось ни правды, ни понимания. Возможно, позже придёт желание во всем разобраться, принять для себя решение, как дальше к нему относиться. Но сейчас вместо эмоций была пустота.

Услышав щелчок замка и, последовавший за ним, тихий хлопок входной двери, Крис вышел в коридор. Кэтрин стояла спиной к нему и лицом, к уже закрытой, двери. До его слуха донеслось еле слышное клацание внутреннего замка: Кэтрин явно пыталась сделать больше оборотов, чем нужно. Крис окликнул ее и она, заметно вздрогнув, наконец, перестала возиться с замком и медленно обернулась. Ее лицо было бледным, лишенным малейших красок, глаза смотрели словно сквозь него, совершенно отсутствующим взглядом. Она выглядела потерянной и беспомощной. Запоздалые рыдания хлынули из неё неудержимым потоком и Крис, преодолев расстояние между ними, привлёк ее к себе. Ее тело тряслось мелкой дрожью, а дыхание стало рваным и хриплым.