И вот я снова здесь. Мертвый, но все еще живой.
Я уловил звуки возни. За ним последовали что-то напоминающее клацание и стрекотание. Один за другим во тьме рождался этот мерзкий шум, сводящий меня с ума. Я так же отчетливо уловил тоненький писк, пронзивший мои уши длинной иглой. И хоть я думал, что мне не испытать более трепетного страха, нежели когда я очнулся в этом богом забытом месте, ужас перед тем, что приближалось ко мне был с ним не сравним ни с чем.
Оно ползло. Я чувствовал, как сотни, а может быть тысячи крохотных лапок ступают на склизкую поверхность. Лапки эти не касались моего тела, но я был готов поклясться, что чувствовал их. Существо чавкало и издавало звуки похожие на стрекот тысяч цикад и хруст ломающихся сухих ветвей. Даже не видя его я нарисовал в голове картину огромного существа продолговатой формы и мягкого на ощупь. У морды этого исполина были клешни, а рядом соседствовали длинные усики, касающиеся своими тончайшими кончиками всего, до чего могли дотянуться. Едва вообразив эту тварь, определенно принадлежащую к иному миру, я ощутил омерзение и трепет.
Существо приближалось. Хлюпанье, наверняка исходившее из его ротовой полости, было близко. Лапки уверенно маршировали в мою сторону и звук их шуршания друг об дружку доводил до безумия.
Оно хотело пожрать меня. И даже будучи мертвым, я не желал быть частью этой твари. Не хотел оказаться внутри склизкой утробы и слушать нескончаемое чавканье клешней. Что есть силы я дернул обеими руками и почувствовал, как часть моей плоти все еще осталась в плену у скользкой материи. Все тело жгло, горячий пот стекал по животу и спине стекаясь в единую дорожку. Боль, что я ощутил не поддавалась никакому описанию, и я твердо осознавал, что если не хочу оказаться внутри существа, то должен вновь ощутить эту боль, и не единожды.