Но тут лошадь фыркнула, развернулась и убежала. Архип не удивился этому, однако снова почувствовал он легкую досаду. На этом Архип тоже отправился домой. Тело его немного потрясывалось, словно задумал он совсем недоброе.

* * *

Дома он долго размышлял и в очередной раз вел диалоги с совестливой частью себя:

– И все же нельзя так, просто лошадь заманить чью-то себе.

– Но ведь сама же вроде идет, довести бы ее только до сарая.

– А если узнают, что скажут?

– Никто не узнает, где я ее взял. А когда на фестивале она победит, там уж и не до этого будет.

– А если хозяин объявится?

– Притворюсь, что хотел только уход дать, да верну, на рожон лезть не стану.

– Да вроде ничего такого-то и не замышляю, всем же только польза будет: и лошадка при хозяине, и я при лошади. Разве плохо?

– И то верно. А коли правда вскроется, так при своем же и останусь. Надо попробовать. Нельзя упускать такой шанс.

Поискав хорошенько по дому, Архип обнаружил старую, но вполне подходящую веревку, положил ее в сумку и стал ждать вечера.

В этот раз он спешил на озеро так, словно боялся передумать. «Лишь бы пришла, лишь бы пришла, – думал Архип, – если придет, значит, судьба такая, если нет – откажусь от этой затеи».

С радостью и волнением Архип выдохнул, когда вновь увидел лошадку на том же месте. Она сразу подошла, снова начала обнюхивать его, заглядывать носом в карманы, но вместо угощения достал Архип трясущимися руками веревку, накинул заготовленную петлю на шею лошадке и затянул. Та посмотрела на него своим пронзительным взглядом, но противиться не стала.

– Пойдем со мной? – робко спросил Архип, надеясь на еще какие-то одобрительные знаки судьбы, но лошадь молчала. Однако покорно пошла она за Архипом, когда тот попробовал вести ее.

Страх, сомнения и ликования смешались в душе Архипа, но разум убежал его, что все в порядке. «Отпустить всегда ведь можно если что», – думал Архип.

Так дошли они до дома Архипа. Под покровом ночи завел Архип лошадку в старый пропахший гнилью сарай с одним крошечным окном, привязал к стойлу и поспешил выйти.

Слышал он как начала громко ржать лошадь, как забилась, словно пойманная птица. Однако не было сил и желания у него отказаться от своей мечты: выиграть на фестивале, получить признание односельчан и изменить свою жизнь.

* * *

Утром Архип, как ответственный хозяин, набрал ведро воды, нарвал травы в заросшем огороде и пошел проверять лошадь. Гордость распирала его изнутри, чувствовал он себя уже не вчерашним бездельником, а серьезным мужчиной с хозяйством. Когда Архип зашел в сарай, он увидел, что лошадь стояла, низко опустив голову, и за одну ночь она словно потускнела. «Это в сарае так кажется», – решил Архип. Он поставил ведро и положил травы, но лошадь только отвернула голову.

– Чего ты? – спросил Архип. – Не нравится? Ишь ты, яблоками да сахаром я тебя не прокормлю.

Лошадь не поворачивалась к нему.

– Надо бы тебе имя дать, верно? – сказал Архип. – Как же назвать-то тебя? Ведь никакое типичное имя лошадиное для тебя не гоже. О! А назову я тебя Яшмой, знаю, вроде камень такой есть, ценный, красивый, наверное. Вот как я тебя ценю! Не какая-нибудь Сивка-Бурка будешь, а Яшма! Нравится тебе?

Лошадь по-прежнему не реагировала на своего теперь уже хозяина.

– Ладно, пообвыкнешься, – сказал Архип и вышел из сарая.

* * *

Понеслись день один за другим. Архип вернулся к рыбалке с новой силой, ведь теперь ему нужно было купить много чего для Яшмы, и особенно необходимые принадлежности для фестиваля: красивую сбрую да удобное седло. Но каждый день Архип боялся, что прознают соседи, начнут вопросы задавать, да украдут еще, чего доброго. Поэтому решил он свою Яшму до фестиваля никуда не выпускать. «Вот выиграем, заодно и она привыкнет ко мне получше, а там уже видно будет. Лишь бы до фестиваля додержать», – думал Архип.

Все шло хорошо: рыба ловилась, а деньги, вырученные за нее, Архип бережно складывал в одно место, чтобы скопить на необходимое. Теперь, засыпая, он чувствовал себя самым счастливым человеком. Разгорелся давно угасший интерес к жизни внутри него, а новые задачи и предвкушение глобальных изменений придавали ему сил и радости.

«Вот раньше я как жил? На рыбалку и то идти не хотелось, а сейчас что? Забурлила жизнь! О хозяйстве надобно думать, вот и к стакану тянусь реже. Нет, это Бог мне ее послал. Посмотрел на меня и подумал, одинокая ты душа, намаялась, на вот тебе и друга верного и жизнь новую», – думал Архип каждый день по несколько раз. Вот только Яшма с каждым днем словно меркла. Она плохо ела, редко поворачивала голову к Архипу и все время молчала. Но Архип предпочитал этого не замечать.