– Это почему? – я выразительно поднял бровь и сложил руки на груди.
– Так он из того же, что и ты, состоит, – Андрей широко улыбнулся. – А мне знакомства с тобой хватает с лишко́м.
– Это да… – протянул я в ответной улыбке.
– Я за любую суету, ты знаешь. Просто уже занят на ближайшую неделю.
– И чем же, если не секрет? – взяв кружку, я направился к раковине.
– Арина ненадолго приехала, скоро опять уедет. Дипломная работа ждет. Как вообще можно столько учиться?
– Ты бы попробовал сам, глядишь, и буквы бы выучил.
– Дай лучше пожевать чего-нибудь, – словно не заметив моего выпада, проговорил Андрей.
– Чего нет – того нет.
– Тогда я домой! – он развел руками и направился к выходу.
– Чего приходил-то?
– Да так, мимо проходил, дай, думаю, зайду.
– Понятно. Может, со мной все-таки? Я же помру в дороге со скуки.
– Нет уж, давай сам. Потом расскажешь, как съездил.
– Держи, – я кинул ему в руки футболку. – Арине привет.
Прощаясь, он поднял ладонь вверх и закрыл дверь, оставив меня наедине с моими мыслями. Я же, не сопротивляясь их хаотичному потоку, приступил к сбору сумок. Андрей был хорошим другом. Немного грозный с виду, он представлял собой смесь доброты и невиданного разгильдяйства. Мы встретились на причале в прошлом году в один из тех октябрьских вечеров, которые я предпочитал проводить в одиночестве. Он сидел в компании друзей и наигрывал на гитаре что-то из дворового фольклора. Я бы никогда не упустил возможности покрасоваться перед толпой мастерством игры (не зря же отдал этому занятию около десяти лет жизни). Не упустил и в тот раз. Я спросил разрешения взять в руки гитару и выдал практически все, что мог на тот момент, внешне изображая абсолютную легкость, что увеличило желаемый эффект, который, впрочем, был предсказуем. Насмешка в глазах гитариста сменилась легким недоумением, а позже неким подобием уважения. Так и завязалось общение, в ходе которого я обучал его азам виртуозной игры, а он, в свою очередь, вводил меня в тонкости местной жизни. То, что его отец являлся владельцем местной турбазы, я узнал случайно, когда в конце прошлой осени искал жилье, а он предложил арендовать один из гостевых домиков отца за разумную плату. Я никогда не думал о нем как об источнике финансов, да и сам он вечно дулся, когда я напоминал о разнице нашего социального статуса.
Еще я размышлял о предстоящей встрече с братом. Он был гордостью родителей, первенцем, гениальным археологом с красным дипломом, в отличие от меня, электрика четвертого разряда, ни идущего по предпринимательским стопам отца, ни рвущегося по карьерной лестнице. Это он отправлялся в Помпеи раскапывать очередное «сверхважное» для культуры святилище и хотел переоформить старую квартиру на меня. Делалось это с подачи родителей, которые хотели перетянуть меня в свой скромный бизнес. Им не нравилось, что младший сын уехал «на юга» и, по их мнению, работая на заводе, перебивался от зарплаты до зарплаты. Их небольшая сеть магазинов одежды неплохо зарекомендовала себя в пределах родного города, и поэтому они считали ее оплотом уверенности в завтрашнем дне для всей семьи. Мне же с лихвой хватало того, что я зарабатывал. Конфликт интересов и порой надоедливый характер старшего брата нередко (как и сейчас) удерживали меня от поездок домой. А в этот раз я почему-то сомневался в твердости собственного решения не переезжать обратно на малую родину. В дверь постучали. Закрыв чемодан, крышку которого я держал уже пару минут, я повернул голову и крикнул:
– Кто? – у Андрея был свой ключ, Алиса бы не пришла так рано, тем более в воскресенье, а остальные друзья наверняка отходили от последствий бурного вечера, поэтому я немного терялся в догадках.
– Дима, это Алиса, открой, – голос был слегка напряженный, и я поспешил к двери.
Распахнув дверь, я встретил Алису. Держа телефон в руке, она вскользь обняла меня и быстрым шагом направилась к тому месту, где около пятнадцати минут назад восседал Андрей. Убрав мобильник в карман коротких до безобразия джинсовых шорт, она присела на самый край кресла и уткнулась лбом в сложенные замком ладони.
– Я устала с ним бороться, – она словно разговаривала сама с собой. – Мне нужен отдых, – она разомкнула ладони и откинулась на спинку кресла.
Я прошел мимо нее к кухонному шкафчику.
– Может, чая? – я нажал кнопку электрочайника и продолжал смотреть в глубину шкафа, ища темно-зеленую упаковку.
– Да не до чая мне, – произнесла она усталым голосом.
– Осознал, – я закрыл дверцу, взял табурет и расположился напротив Алисы. – Что опять случилось? Поругались?
– Старая песня о детях. Рано, не потянем. Как мы можем их не потянуть? Капитан полиции, чтоб его, боится не прокормить двух людей! – высота тона разговора начала переходить нормы обычного общения.
– Так, успокойся. Что дальше делать собираешься?
– Да что я сделаю? Просто нужно успокоиться.
– Это да, – разговоры, связанные с ее мужем, никогда не пробуждали во мне энтузиазма. Ревность? Не знаю. Но я решил сменить тему. – Я уезжаю.
– Что? – она выпрямила спину. – Куда?
– Домой. Решу пару вопросов и вернусь, – я легко положил ладонь на ее колено.
– Умеешь ты время выбрать, – она приподнялась с кресла и посмотрела в окно. – Ладно, собирайся, не буду мешать.
– А знаешь, – идея так себе, но она будто сама просилась на язык. – Полетели со мной. Это всего на пару дней.
– Ты, конечно, извини, но как ты себе это представляешь? Ладно, работа пару дней подождет, но что я Артему скажу?
– Девичник, – я подошел ближе и предпринял попытку ее обнять, но выставленные вперед руки остановили меня. – Ты же так обычно отпрашиваешься?
– И что я там делать буду? – она почти согласилась, просто искала повод отказать, в первую очередь для себя.
– Походишь со мной, покажу тебе красоты моей малой родины, – я улыбнулся и отправился к вскипевшему чайнику. – Может, все-таки чаю?
– Да нет, пойду, – она достала телефон, посмотрела на экран и, убрав его обратно, подошла вплотную, положив руки мне на грудь. – И да, обещаю подумать.
– Так-то лучше, – я нагнулся и легко коснулся ее губ. – А то я уже начал переживать, что ты мужа сильнее, чем меня, любишь.
Ее лицо озарила улыбка, и короткий смешок, все так же сверкающий серебром, пронесся по квартире. Как я уже отмечал, мы разговаривали о ее муже крайне редко и, по большей части, в шуточной форме. Она развернулась и, не оглянувшись, вышла из комнаты, вновь оставив меня одного.
Остаток дня я посвятил сбору вещей и решению вопросов, не терпевших отлагательств до конца поездки, и уже к десяти вечера, учитывая ранний подъем, силы окончательно покинули меня.
3. Завод
Во сне передо мной вновь возник образ безликого великана, только в этот раз он тянул в мою сторону массивные руки с взбухшими венами. Как только длинные когти, торчащие из темных пальцев, коснулись плеча, я открыл глаза. Переведя дух, я повернул голову вбок и взглянул на часы. Половина четвертого. Рано, можно спать. Включив прикроватный светильник, я отвернулся от него и через несколько минут вновь провалился в забытье.
Хуже утреннего подъема только сам факт существования утра понедельника. Голова неприятно гудела, будто нечто давило изнутри. Добираться до работы около двадцати минут, по отношению к которым я лелеял сонные надежды, но жара упорно настаивала на отказе в моих скромных пожеланиях. В общем – день не задался с самого утра. Плюс в нашем цеху один из резервных электрогенераторов приказал долго жить. Весело. По прибытии на территорию цеха я обнаружил: мои пассатижи были бессовестно приватизированы третьим лицом, выяснение личности которого я планировал отложить до лучших времен. Еще веселей. Расположившись напротив генератора, я разложил инструмент на стоящем рядом табурете и принялся методично откручивать болты, держащие корпус.
– Ничего, настоящему электрику индикатор да изоленту главное не забыть, а остальное само пойдет.
– Что, извините? – рядом, немного напугав меня, появился высокий тощий мужчина. Этот редковолосый и чрезмерно навязчивый персонаж средних лет занимал должность старшего смены цеха. – Или опять предпочитаете беседу с самим собой, Дмитрий Анатольевич?
– Да ну что вы, Виктор Константинович, – встав на одно колено, я просунул руку под картер двигателя и с силой потянул крайний в конструкции болт. – Это я с генератором, чтобы не волновался.
– Ну-ну, – он небрежно протянул мне руку, но увидев мои ладони, уже испачканные в масле, шагнул назад. – Доброе утро. Как выходные? Чем занимались?
– Стоило бы сказать, что это не ваше дело, так ведь обидеть боюсь, – повернувшись к собеседнику спиной, я принялся методично вытирать масленые ладони о рабочее полотенце. – А оно нам надо?
– Нет, не надо, – сухо проговорил он, впрочем, тут же лукаво улыбнувшись, добавил. – Но я ведь тоже за вас переживаю. Плохая примета, говорят, – с женами полицейских в парках гулять.
Этот персонаж, походивший на сухостой в очках, решительно начинал мне надоедать, чего он, собственно, и добивался. Ну почему сегодня, Витя, когда мне нужно отпроситься у начальства на несколько дней?
– Да? Я слышал, шантаж и шпионаж в нашей стране выбитыми зубами караются, – я пытался максимально сохранить самообладание хотя бы внешне. – Может и напутал чего, я законы, знаете ли, плохо запоминаю. Может вы, Виктор Константинович, чего попутали? Нет?
– Слышишь, сопляк! – я в первый раз видел его в столь сильном возбуждении. Виктор бросил папку на табурет и придвинулся вплотную к моему левому плечу. – Работать надоело, с бомжами на теплотрассе пожить хочешь?!
– А, так вот как это? – не глядя на него, я продолжал поиски причин поломки, чувствуя через одежду его дыхание у себя на шее.
– Что это? – он немного опешил, отчего на секунду успокоился.
– Ну, эти дни, – я мимолетно взглянул в непонимающие глаза старшего смены и, взяв мультиметр, продолжил осмотр установки. – Я слышал, это – жесть.
– Да ты что, тварь, себе…
Он почти перешел на крик и резко поднял руку над головой. Реакция с моей стороны не заставила ждать. Удар пришелся ровно в центр челюсти, я даже возгордился на секунду. Виктор Константинович упал под напором бездушного всемирного тяготения, разбив очки о кафель в момент трогательной встречи пола и его лица. Я с брезгливостью посмотрел на него, вздохнул, взял под мышки и опер спиной на табурет. Главное, глаза целы, а так ничего страшного. Поспит немного и людям даст спокойно поработать.
– Доброе… – из-за двигателя ко мне подошел Семен, коллега лет сорока, машинист этого самого генератора. Он, было, начал приветствие, но не закончил, протянув, впрочем, без особого энтузиазма. – Е-мое. Это чего такое? Жить будет?
– Да, вроде. Тут фаза одна отгорела. Сейчас найду место обрыва, почищу контакты и заработает, – положив мультиметр на табурет, я взял в руки полотенце.
– Да я не про генератор, а про этого вон, воина прерий.
– Сидит, сопит, чего ему, заразе, будет. Таких так просто не угробишь, – задумчиво произнес я, гладя на неподвижное тело Виктора, после чего вытер руки и швырнул полотенце обратно на табурет. – Переживаешь?
– Немного. Зарплату-то охота получать, – тут он, наконец, пожал мою руку, обошел меня за спиной и, наклонившись ближе к побежденному пню, хмыкнул и скрылся за другим углом установки.
– Ничего, Витек, скоро встанешь, – я достал из кармана нож и приступил к отчистке кабеля от нагара. – Напишешь заявление, в котором подробно распишешь, какой я нехороший человек. Меня, возможно, уволят. После чего я, возможно, найду твой адрес, на чай зайду. Объясню тебе, в чем ты не прав, если ты вдруг не понял.
– Да понял я, – Витя с усилием открыл глаза и предпринял попытку встать. Я попытался помочь, но тот выдернул руку, поднял разбитые очки и двинулся в сторону своего кабинета.
– Виктор Константинович, папочку заберите, – прокричал я вслед, но тот либо не слышал, либо сделал вид, что не слышал. Я усмехнулся и, приподняв защитную крышку генератора, установил ее на место.
– Сема! – крикнул я, призывая товарища. – Запускай «зверь-машину», проверять мою работу над «шайтан-генератором» будем.
Через минуту тот запустил дизельную установку, дав мне возможность оценить качество моего вмешательства. После того как я убедился, что все работает, мы с Семеном отправились в подсобку, хлебнуть чаю. Возможно, даже с пирогом.
* * *
– В этот раз даже вкуснее, чем на твой день рождения, получился, – я отрезал очередной квадратик от пирога в надежде на то, что смогу вместить его в уже полный желудок.
– У жены настроение хорошее было, на выходные к маме ездили.
– В браке, определенно, есть плюсы.
– А тебе не пора ли остепениться? – он говорил об этом отрешенно, словно машинально повторял заученную речь в дешевом сериале. Я чуть не поперхнулся.
– И ты, Брут? – я запил пирог и протер рот салфеткой. – Я-то думал, хоть ты меня в яму толкать не будешь.
– Да мне-то что? Дело твое, – он поставил кружку на стол и взял оттуда журнал с кроссвордами. – А что там наш бравый командор о тебе и бухгалтере говорил?
– Это совсем не то, чем кажется, не переживай.
– Я не переживаю. А вот тебе стоит. Артем Батькович – мужик серьезный, с ним ругаться не с руки.
– Так, все, – протянул я и встал с кресла. – Пора с этим завязывать.
– Пора, так пора, – прописав очередной ответ карандашом, он опустил от лица журнал и посмотрел на меня. – Ты мне лучше вот что скажи.
– Что? – я натянул рюкзак за спину и, повесив форму на крючок, повернулся к Семену.
– Закрытый город мусульман, пять букв, первая М.
– Мекка, – я кинул коллеге конфету и открыл дверь. – Две К.
Затем вышел из подсобки и глянул на часы. До обеда около часа – самое время прогнуться перед начальством за выходные. Посмотрев наверх, туда, где располагались окна кабинета директора, я направился в сторону грубо сваренной лестницы. Подойдя, я замялся. Витек шустрый, мог и нажаловаться, а директор строгий. За дисциплину и субординацию болеет, так что даже слушать не будет, если что. Хотя был вариант через отца Андрея вопрос решить: он имел значительный вес в деловых кругах нашего городка. Однако прибегать к своим малочисленным связям совсем не хотелось. Не из благородства, а из бережливости. Так сказать, оставлю эту возможность на черный день.
– И чего стоим? Работы нет? – в голосе директора почти всегда звучали стальные нотки, так что все работники завода по возможности старались избегать бесед с ним. – Сейчас найду. Кто такой?
– Демид Романович, это я – Ковров, – я приоткрыл дверь и наполовину просунул голову в образовавшееся пространство. Стареющий, но еще способный в случае необходимости послужить стране бывший полковник МВД стоял у стола и, придерживая очки, записывал что-то в блокнот. – Позвольте на беседу.
– Отчего же нет? Заходи, – сначала он выставил ладонь в останавливающем жесте, потом указал на меня пальцем. – Генератор починил?
– Да. Проверили, все исправно, – я так и замер в проеме в слегка наклоненном состоянии.
Директор тем же пальцем указал мне на стоящий перед столом стул, на который я поспешил сесть.
– Слушаю, – он снял очки, положил их на блокнот и устало посмотрел на меня, так и не присев.
– Отгулы пришел просить, по семейным.
– Несерьезные, надеюсь, обстоятельства? – он вопрошающе посмотрел мне в глаза.
– Нет, что вы, – я трижды постучал о ножку стула, за что получил неодобрительный взор. Советской закалки человек, атеист. – Документы кое-какие оформить нужно.
Я вкратце описал предстоящую поездку, упуская собственное отношение к данному действу. Он выслушал, взял очки и слегка прикусил наконечник заушника. Я начинал волноваться – от этого человека в подобной ситуации можно ожидать любого ответа.
– Да я не против, в принципе, – тут у меня отлегло. – Просто тут ко мне Алиса из бухгалтерии подходила сегодня с утра. Тоже отгул на три дня просила. И слухи о вас интересные ползут. Это, конечно, ваше дело, но, надеюсь, эти отгулы никак не связаны между собой? А то залезешь куда не надо – не вылезешь. Да и странно бы это выглядело. Возраст опять же…
Однако я уже не слушал. Значит, согласна. Необходимо срочно взять еще один билет, если не разобрали.
– Хотя я таким же был. Не то чтобы беззаботный, недальновидный просто, – полковник настолько увлекся воспоминаниями, что, казалось, напрочь забыл о моем существовании.
– Демид Романович, с Алисой Сергеевной это никак не связано. Разрешите, пойду, а то в кассу не успею, – я уже поднялся с кресла и короткими шажками, двигаясь спиной вперед, сокращал расстояние до двери.
– Что? – он отвел взгляд от стены и слегка растерянно посмотрел на меня. Впрочем, его замешательство тут же сменилось привычной строгостью черт. – Да конечно, иди. И Виктора ко мне пригласи, будь любезен.
– Товарищ полковник, я… – но не успел договорить, так как был остановлен жестом руки.
– Да все я знаю уже. И когда, и за что, и по каким частям тела. Поговорить мне с ним нужно, как раз по этому поводу, – он присел в кресло и стал прочищать курительную трубку от сотлевшего табака. – Обличить, так сказать. Он-то не знает, что я в курсе ситуации, а, судя по его попыткам дозвониться мне уже около часа, думаю, жалобу написал. Короче говоря – не беспокойся, езжай.
Я молча развернулся и пошел к двери. Ступая на лестницу, услышал за спиной окрик директора: «Семену спасибо скажи!».
Да, Семен. Недооценил я тебя. Когда только успел? Ладно, найду – спрошу. Нужно его попросить передать поручение полковника Вите, так как видеть этого слизняка лично у меня не было ни малейшего желания. На поиски ушло около десяти минут. Наспех напев Семе дифирамбы, я попросил об одолжении и поспешно удалился в направлении выхода из цеха. Проходя КПП завода, я пропустил в мозг предательскую мысль. «А для тебя ли она отпросилась?». Ее муж, Артем, часто после ссор устраивал сюрпризы, дабы загладить вину. Так что, вполне вероятно, это могла быть поездка куда-либо с ненаглядным.