Каково же было его удивление, онемение и охренение, когда, откупорив бочку, он налил себе в чашу ароматнейший напиток, не имевший ничего общего с тем кошмаром, который он «купажировал» пять лет назад. Рискуя быть обозванным варваром, не умеющим пользоваться туалетной бумагой, Орфей, в нарушение всех традиций винопития, принятых у древних греков, отпил из чаши. Даже не разбавив вино водой.

Прости, а отчего это у тебя так округлились глазки? А-а-а-а, понимаю, понимаю… Хорошо, объясню тебе кое-что. Вот, к примеру, не совсем традиционное скульптурное изображение бога виноделия Диониса. Обрати внимание на камешек, который висит на его шее. Как ты думаешь, что это такое? Не гадай – полагаю ты не знаешь. Это аметист. Известно ли тебе, мой ученик, что слово «аметист» в переводе с греческого означает «не быть пьяным», «неопьяняющий»? А почему?

В Древней Греции существовала печальная, но красивая легенда о прекрасной нимфе с фиолетовыми глазами по имени Аметис, в которую был безответно влюблён бог виноделия Дионис. Девушка отвергла притязания Диониса, потому что любила молодого музыканта и пастуха Сирикоса. Одержимый страстью и похотью, разгневанный бог решил овладеть красавицей Аметис с помощью силы. Экий шалун… Но не тут-то было. Убегая от преследований пьяного в драбадан Диониса, нимфа призвала на помощь свою покровительницу, богиню охоты Артемиду, и та превратила прекрасную деву в холодную статую из прозрачного мерцающего камня. Увидев окаменевшую Аметис, опечаленный Дионис, у которого все упало (не только то, чем он думал, когда преследовал нимфу) попытался оживить её и стал поливать красным вином из кубка. Но девушка не ожила, а красный цвет вина лишь придал камню нежный багряно-лиловый оттенок. Таким образом, Артемида наделила камень мистической силой, способной охранять от злых умыслов и препятствовать опьянению. С тех пор древние греки и римляне считали аметист надёжным талисманом от опьянения и отравления и изготавливали специальные аметистовые чаши для вина. Отсюда и дословный перевод с древнегреческого названия самоцвета – «непьянеющий». А помимо этого греки придумали свой способ употребления вина с использованием аметиста, как некий ритуал и признак принадлежности к великой цивилизации, отличающей их от диких варваров из «дальнего зарубежья». Они носили с собой всегда бледно-фиолетовый камень, который опускали в чашу с красным вином. Разумеется, цвет вина и цвет камня не совпадали. Поэтому вино надлежало разбавлять водой, реже белым вином, до тех пор, пока аметист не станет незаметным в вине. То есть их окраска сравняется. И лишь только тогда грек имел право пить вино. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, что Орфей, отпив неразбавленное вино, поступил как грязный дикарь. Но это его не смущало. Потому что он был один, у себя дома и на все условности ему было ровным счетом наплевать. Испив первую чашу, наш герой не остановился, и благополучно прикончил половину бочки. После того, он взял в руки подарок Феба – золотую лиру, и пропел хвалу Дионису, призывая хмельного бога присоединиться к «трапезе». Уговаривать владыку винных потоков и пьяного непотребства долго не пришлось, ибо он уже давно ждал, когда наконец сей неразумный отведает плоды своего эксперимента. Дионис тоже не стал заморачиваться на предмет разбавления вина водой, и выхлестал оставшиеся полбочки, предложенные в качестве заздравного подношения, в один присест. Крякнув от удовольствия, хмельной бог благословил напиток и его создателя и предложил распить еще один бочонок. Для закрепления, так сказать, результатов эксперимента. Возражений не последовало. Точнее оно попыталось возникнуть, но было убито в зародыше. Орфей вякнул было, что тут в подвале надо бы прибрать, поскольку хлама и мусора скопилось преизрядно. Да и веселиться в таком сраче – не совсем comme il faut. На что получил ответ, мол, расслабься. Сейчас мои служки тут наведут достойный порядок. И не успел Орфей моргнуть и сказать «Да-ну-на…», как все уже было прибрано, а все возможно важные вещи лежали аккуратными стопками. И пьянка продолжилась.

Надо отдать должное Дионису: более одной бочки они с Орфеем не выпили. Ибо как уговорились, так и поступили. А бочку растянули на весь вечер и всю ночь. Пьяные в хлам, в зюзю, до состояния зонтика, пьяных ежиков эти двое пели скабрёзные песни, сально шутили и лапали за все, до чего могли добраться, не менее пьяных и веселых бассарид и сатиров. И не только лапали. Под конец веселья, хмельное и веселое божество предложило Орфею стать еще и его жрецом. Но при этом сказал, что не торопит с ответом. И предложил выразить свое согласие путем дара божеству чего-нибудь… При этом лукаво подмигнул и…исчез.

Орфей проспал весь день и всю последующую ночь. Очнувшись от хмельного забытья, златокудрый поэт-философ-певец-головорез не без труда вспомнил события предыдущей пьянки. В голове была звенящая, но приятная пустота, а в теле ощущалась необыкновенная легкость. Спустя некоторое время вспомнилось и предложение Диониса. На трезвую голову решение пришло быстро. Орфей спустился обратно в подвал, поставил малый жертвенник, развел огонь, пропел хвалу хмельному божеству, надрезал ладошку, брызнул в чашу с крепленым вином несколько крупных капель своей крови, а вино аккуратно спалил в полыхавшем в жертвеннике огне. После окончания ритуала, он проорал, что согласен и предложил Дионису взять «нового» вина столько, сколько возжелает само божество. Не успел он моргнуть, как три бочки винища исчезли. Дионис принял жертву, услышал Орфея, взял предложенное, но наглеть не стал. Ибо прекрасно помнил, чьим еще жрецом является сей субъект.

Вот теперь Орфей знал точно, что сейчас ему надлежит вызвать своих первых «работодателей» – Аполлона и Аида. Притащив еще один жертвенник, герой нашего повествования сходил за кифарой и тимпаном. Ведь каждому из божеств он играл призывание на специально предназначенном для этого музыкальном инструменте. Фебу – кифара, Гадесу – тимпан. Короче, шаманил. Но, всегда удачно. Спустя полчаса, в подвале дома Орфея началась очередная пьянка, в которой принимали участие: а) сам Орфей; б) Аполлон; в) заскучавший в своем доме в подземном царстве в отсутствие супруги Аид. Полагаю, ты понимаешь, к чему может привести пьянка «на-троих»? Да, к самым неожиданным последствиям.

Прежде чем преступить к последнему акту этой трагикомедии, позволю себе напомнить тебе, мой друг, как классические легенды описывают гибель Эвридики. Как утверждал Эсхил, как-то раз, Эвридика блуждала по лесу с нимфами, перемежая это нехитрое занятие с танцами. И то ли на нее соблазнился некий пастух Аристей, и начал её преследовать, недвусмысленно намекая на явно выпирающие намерения, то ли она так самозабвенно танцевала, что ничегошеньки вокруг не замечала. В любом случае, убегая или танцуя, она была укушена змеёй и мгновенно умерла. Так говорят легенды. Правда о гибели сей дамы, была много грязнее и непотребнее.

Загул продолжался третьи сутки. Никто из участников этой попойки не пытался улизнуть, потому что:

Во-первых, Аполлон, он же Феб, плевать хотел на все вокруг, если собралась хорошая компашка. Да еще и такое замечательное винишко. Зевс? Да, ну его к псам. Они с жрецом и дядей недурно сидят.

Во-вторых, Аиду осточертело сидеть в преисподней в окружении мертвяков. Тем более, жена сейчас гостит у тещи начиная с конца марта. То есть, как не крути, Аид холостой вот уже как три с половиной месяца. В конце концов, он тоже имеет право отдохнуть от рутины, не так ли?

В-третьих, и Орфей вроде как во временно холостом состоянии. Почему не развлечься?

В первый день «отдыха» Аполлон вызвал к себе в подвал муз. Не стану сообщать вам, мой юный друг, чем там занимались три взрослых мужика и девять пьяных в зюзю женщин. Но изрядно пьяные, и не менее изрядно помятые музы покинули на четвереньках подвал дома Орфея только к началу третьего дня. Пьяные, помятые… Но безумно довольные.

Начало третьего дня суровой мужской попойки ознаменовалось тем, что кому-то из выпивох пришла в голову идея пить вино на спор. Участие принимали боги, поскольку пьяненький Орфей к тому времени только и мог, что смотреть на мир сощурив глаза и глупо хихикать. На момент начала спора в распоряжении собутыльников оставалось двадцать бочек вина. Спорили на желание. Пили по очереди. В результате, Феб отказался продолжать спор, выпив последние капли из четвертой бочки. Аид же выхлестал шесть. Желанием Аида было, чтоб Аполлон принес ему в жертву любое существо, которое первым войдет в этот подвал. Однако, учитывая, что Феб был весьма нетрезв и почти приближался к состоянию Орфея, было допущено отступление в виде призвания Танатоса для исполнения желания Аида. Танатос не возражал, однако просил угостить и его. От широты душевной Орфей отдал целый бочонок и Танатосу. Тот на радостях опростал сей сосуд меньше, чем в пять минут. Результатом этого экспресс-пития стало явление в подвал четырехглавой змеюки. Икая и путая буквы в словах, бог смерти пояснил, что это орудие жертвоприношения.