О российской истории болезни чистых рук

49

А вящая податливость на подобные уговоры российских вельмож и суконных лбов чиновничества, в общем и целом прекрасно объяснялась именно тем, что книжные реалии сколь повседневно, да и весьма незатейливо разом уж требовали сущей войны добра со злом.

Ну а поскольку, то было ныне и впрямь на редкость более чем сурово востребовано, то значит, как раз именно подобным образом и суждено будет тому еще вполне явно случиться в той самой истинно полноценной и и донельзя же безупречно реальной действительности.

Ну, а кроме того, и те совсем неспешно усвоенные вместе со всем, тем вековым стародавним воспитанием принципы возвышенного рыцарства сами собой как есть, бессребренно требовали исключительно же неукоснительного и довольно-то строгого им неусыпного следования…

Ну а культурные и цивилизованные страны, именно в виду того, что сердечно и благодушно были они истинно издревле возглавляемы донельзя алчными правителями, весьма пристально изучали своих друзей и врагов, а потому и никак не преминули они воспользоваться теми, несомненно, как есть на редкость многозначительно отрицательными свойствами российской государственности и дипломатии.

А между тем, кроме того, крайне во всем наивного рыцарства она неизменно включала в себя, и те вполне определенные элементы самого уж грязного себялюбивого шкурничества.

Ну, а также и всего того довольно-то несуразно, бесшабашного тупого безразличия, что в целом и делало ее слишком вот совсем поистине слабой рядом с собаку съевшими на всяком том всевозможном крючкотворстве и самой благонравственной хитромудрости…

Нет, те донельзя пронырливые западные европейские дипломаты были никак не чета всем их российским коллегам.

И вот, увы, по сколь довольно скупо вышеперечисленному ряду причин буквально-то все имевшие место в истории славные победы российского оружия были, затем до чего бесславно и беспринципно более чем бесповоротно совсем на редкость разгильдяйски разворованы и проворонены на том самом наиболее мирном дипломатическом фронте.

50

А, кроме того, существовало еще одно общемировое явление вольно или невольно подпиливающие стропила российской государственности, а именно всеобщая казуистика и самое так яростное отрицание всех тех прежних давным-давно до этого устоявшихся идеалов действительно как-никак, а имевшее место и время в том самом более чем неуемно агностическом 19 веке.

А интеллигентная Россия совершенно уж все европейские веяния впитывала в себя, словно губка, вбирая их всем духом своим безо всякого на то остатка.

А как раз потому ни к селу ни к городу всем вдруг разом и стало безупречно же окончательно ясно, что как оказывается то самое наиболее главное для всеобщего счастья это та донельзя суровая надобность всего просвещенного пролетариата раз и навсегда сколь бескомпромиссно разделаться со всеми теми, кто ест чужой хлеб.

Но вовсе никак совсем не укоротить загребущие руки, а может и голову (правда исключительно разве что по приговору суда) всяческим завзятым взяточникам и казнокрадам.

И ведь подобное до чего изрядно сильное ЖЕЛАНИЕ и впрямь-таки, что всеобщей общественной справедливости возникло никак не на пустом месте, а уж брало оно свое начало из прозорливых воззрений главных вожаков, а они есть у любой части общества… ой автор превелико извиняется, имеются в виду буквально всеми незыблемо признанные духовные авторитеты.

51

И ясно же как Божий день, что если бы Лев Толстой, один-одинешенек довольно-таки нелепо придерживался приведенных несколько выше утопических взглядов, то как-никак, а реакция издателя могла бы оказаться примерно той же, что была приведена в бессмертном романе «Мастер и Маргарита» Михаила Афанасьевича Булгакова в качестве анализа сатаной шестого доказательства Канта.

«Вы профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно может и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

Но никто никогда не потешался над идеями Льва Толстого, скорее наоборот они надо бы прямо сказать, и были приняты буквально так со всем тем неверным придыханием на ура!

52

И тут, понимаешь ли, когда в той еще царской России было и близко не продохнуть от воровства и взяточничества, а то между тем и есть те самые нетрудовые доходы – великий писатель Лев Толстой помещиков в разряд захребетников всемогуще враз властно же записал.

Но их одних затем оказалось несколько уж совсем маловато, а врагов их и впрямь некогда потребовалось иметь, как можно разве что только поболее, причем как раз-таки именно во имя того, дабы все рабы действительно немы сразу стали…

И вот ведь, зачем столько всяких кулаков, подкулачников и вредителей по нашу душу, ничтоже сумняшеся, сколь беззастенчиво и бесшабашно некогда чисто повсюду большевистская бестолочь как-никак разом и поразвела.

И главное буквально для всех и каждого у них то самое нужное словечко до чего еще всенепременно на редкость быстро затем отыскалось.

А самый основной тут момент он, вполне естественно был именно в том, что кое-кого обязательно надо было чисто сходу еще спешно выявить, дабы как раз-таки на него всю ту вину за допущенное отставание не моргнув при этом глазом вовсе-то бестрепетно мигом затем и списать.

53

А между тем с самого так своего начала вся эта одними сырыми дровами только и питаемая революционная печь столько дыму в глаза простым смертным денно и нощно разом понапустила.

Мол, все эти гады и уроды живут себе преспокойно в великой роскоши, а простой народ от них одни лишь неисчислимые бедствия и страдания до чего же повседневно только и знает!

Вот как будто бы при СССР бездельников ничего совсем не делающих, а жрущих при этом от пуза хоть сколько-то действительно меньше разом так стало?

Да нет, их тогда стало, куда лишь значительнее весьма же невероятно поболее!

Около идеологического корыта оказалось явно этак до чего еще поболее просторного места, нежели чем его некогда было возле того самого дореволюционного, аристократического…

Да и охранку пролетарскую тоже ведь надо было вполне от пуза кормить!

Новая власть, право свое

совсем неправым путем заработала, а, следовательно, ей и было надо себя, как следует во всем оберегать от фактически всяческой той или иной грядущей возможности до чего истинно нескладного возвращения прежних, БЕЗЫДЕЙНЫХ времен.

Ну а для подобного дела заплечных дел мастеров надо было при себе сколь вдоволь иметь, а именно была самая явная нужда в том самом как есть донельзя чрезвычайном и на редкость более чем надежном их самом-то полнейшем переизбытке.

Ну а все те там и сям то и дело вовсе не ко времени  возникающие «временные» экономические трудности большевики порешили совсем ведь беспечно и крайне толково разом свалить именно на неких тех до чего еще бессчетных, словно звезды на небе мнимых врагов.

И уж искренне и задушевно впрямь-таки по-царски обустроить всех тех, кто всех этих недругов будет верной рукой из того самого в целом полностью так послушного стада затем выявлять, и выводить на чистую воду было делом самой прямой, а главное наиболее первой необходимости.

Страх буквально на всех истово нагоняя и народ свой весело и славно разобщаешь, да еще и твердо в узде его держишь, ну а прежним осанистым господам сие было просто-напросто абсолютно вот полностью явно уж непотребно.

Казачья нагайка являлась грозой одних лишь незаконных сборищ, ну а дома «Боже царя храни» распевать, было тогда нисколько и близко вовсе необязательно…

Да и ругать существующую власть, тогда можно было совершенно же запросто и плевать, на то, что соседи это могут совсем уж ненароком на чью-либо беду явно услышать.

54

В те времена бессовестно мучали простой народ до самой последней нитки его обирали?

Бесчеловечно эксплуатировали весь рабочий класс?

И что вот при тех самых пресловутых Советах в этом вопросе по сущему волшебству действительно разом произошли хоть какие-либо на редкость чудодейственные перемены, и все дело впрямь совсем уж всецело так разом сдвинулось с мертвой точки?

Да нет же при той абсолютно нежизнеспособной экономической системе, не стало ли все, еще, куда и впрямь разве что только значительно хуже?

И главное зло заключалось именно в том, что народы России шило на мыло, совсем бестолково променяв, угробили довольно немалую часть наилучших людей в той самой и близко никому нисколько ненужной братоубийственной войне.

55

Обо всем этом сколь еще здорово высказался Иван Ефремов в его великой книге «Час Быка».

Отобразить это несколько менее теоретическим образом ему весьма и весьма на редкость же помешала именно та вящая боязнь вездесущей цензуры, что вполне однозначно более чем верно сделала до чего еще наглядно верные выводы из опыта прошлого, ну а потому и явно повернула она оглобли к славным временам Николая Первого.

Вот они слова Ефремова.

«Так и вы, если не обеспечите людям большего достоинства, знания и здоровья, то переведете их из одного вида инферно в другой, скорее худший, так как любое изменение структуры потребует дополнительных сил».

И это именно то, что и произошло в России, всецело уж целиком лихо охваченной безумной анархией во имя великого светлого царства всепоглощающей истины, которое, кстати, и близко вот никогда не настанет после подобного рода «великих», на редкость деловитых, А ГЛАВНОЕ, вздорно титанических усилий.

И при этом далее было совсем ведь вовсе этак неважно, кто это там был за кого, а важным было лишь то, что лучшие люди по лавкам тогда не отсиживались и за печкой ни от кого не прятались, а смело шли они в бой за все те свои вполне доподлинные убеждения.

Да только для чего это все действительно было кое-кому в этаком самом непотребном виде и впрямь-таки до чего еще непременно потребно?

Не для того ли чтобы подлых эксплуататоров более совершенно не было на всем, как он есть белом свете?

56

ОДНАКО буквально во всяком ремесленном деле без помощников порою никак ведь вовсе не обойтись, и даже если это всего-то навсего один ученик подмастерье, то и его, получается, тоже и впрямь беззастенчиво угнетает и эксплуатирует хитрый хозяин маленькой мастерской.

ТАК ЧТО и близко, никак оно не иначе, а не быть тут далее нисколько вот ничему иному кроме как Абсолютно же Беззастенчиво на редкость Обезличенному государственному аппарату…

И сколь расторопно и быстро он впоследствии до чего непритязательно разом завшивливается всеми теми и вправду как есть донельзя своевольными ничего и ни в чем вовсе-то никак не смыслящими бюрократами.

Ну а те людишки только и знают, что, столь осанисто делая вид, что они чем-либо очень вот даже более чем всерьез ежечасно заняты, шебаршатся себе во всех тех попросту бесчисленных своих бумажках и все и вся наглухо совсем уж до чего беспрестанно и расторопно на раз запрещают.

Но и это еще не самое же, собственно, главное…!

Раз тем никак непримиримо сокрушительным ударом по всей той ныне навеки прошлой жизни как раз-таки и являлось именно то, что раз у нас нынче на дворе революция, то и вполне соответственно духу нового времени надо бы и всех угнетателей извести полностью разом, причем прямо под самый так тот еще корень.

И главное, все это исключительно лишь ради того, дабы никто далее не посмел каким-либо тем или иным парадом (без направляющей руки самого передового во всем этом мире государства) до чего и впрямь по-заправски умело командовать, а также и львиную долю всеобщего добра разве что себе нагло и бессовестно всегда оставлять.

И главное, это как раз-таки именно дабы безо всякого разбора подобных людей, словно тот еще совсем бесславный пережиток всецело изжить, и нужен был вождь, который безапелляционно, затем всевластно укажет, а кого это надо бы безо всяких раздумий рвать на куски, да и кому отдавать холеными господами от века награбленное.

Вот будто бы полностью наспех перераспределив все, то кем-либо честно или нечестно нажитое в течение всех тех навсегда ныне канувших в лету прежних столетий и вправду будет еще вполне возможно достичь наивысших высот всеобщего и всеобъемлющего вселенского счастья.

57

Можно подумать, что, будучи фактически целиком по разным закуткам сколь наскоро так делово растащено чужое богатство уж до чего непременно, затем ведь сумеет сделать народ хоть чуточку невпример всему тому прежнему всецело жизнерадостнее и сытнее?

Конечно же, нет!

Вот как весьма наглядно описывает передел имущества генерал Краснов в его книге «Единая-неделимая»

«А ты подели… Жеребец один, а нас пятьсот? – Ежели, положим… Жеребей бросить. Потягаться, поканаться?

– По жеребью! Видали мы твой жеребей. Дмитрий безучастно ходил в толпе. "Вот они, – думал он, – Хеттеи, Аморреи, Ферезеи, Гергесеи, Евеи и Иевусеи… Не достает им одного Моисея. Вождя им надобно. А так – стадо без пастыря". Споры становились жарче. На заднем базу свежевали скотину, чтобы поделить на куски. Люди с окровавленными руками, тащившие воловьи шкуры, возбудили толпу.

Большой, широкоплечий черный, как цыган, кузнец Подблюдин вошел в зал, размахнулся топором и грозно сказал:

– Что вы, православные, затеяли? Коли делить, ссора будет. Нам панское добро без надобности. Не мы наживали. Земля – другое дело. Земля Божья. А это – ничье!

И с треском обрушился топор на черную полированную крышку рояля. С этого началось. Кто-то рубил старинною саблею портреты. На дворе не прекращалась стрельба, пристреливали собак, "чтобы никому не достались"».

58

Вот уж действительно разве что одного того весьма речистого вождя и недоставало всей той отпетой толпе вконец обессмыслившихся мародеров, практически всегда неизменно теряющих посредством налета и грабежа все их до чего доселе исконные моральные качества.

Сущая встряска души и тела всеми своими нитями чрезвычайно так прочно в тот еще самый единый узел ныне увязанная именно со всем, тем исключительно на редкость полнейшим отсутствием всякой той истинно твердой руки от века довольно-то строго над всеми ими стоящей, совсем не прошла поистине даром.

А между тем это как раз она размеренно и четко сколь воинственно и властно всегдашне сдерживала все те их безумно скотские инстинкты…

Ну а затем ее вдруг фактически разом совершенно не стало…

А между тем для истинно многих безликих и серых обывателей весь этот революционный хаос и был, собственно, ведь разве что именно тем, что попросту сходу так начисто выворачивало всю им душу, считай наизнанку…

Эта вечно пьяная братия, которая кроме водки также еще забавлялась и весьма тогда более чем значительно распространенным балтийским чаем (с кокаином) вовсе и близко была совсем несоразмерна всяческому тому довольно-то обыденному числу крайне уж порою воинственно настроенных дебоширов.

Причем и близко не было в подобном блажном загуле хоть чего-либо сколь еще широко же душевно раскрепощающего, а как раз-таки наоборот, только лишь на редкость безмерно будившего внутри мелких душонок до чего многих простаков ту самую зверскую собачью похоть.

И ведь все это в те самые гиблые времена затем и было еще чревато всеми теми безумно же ужасающими последствиями для всей той до чего необъятно широкой общественной морали…

И, кто это вообще ныне станет всем тем «к новой жизни до чего смело бредущим» человечьим стадом воинственно твердою рукой тогда управлять?

Да и всем тем у господ буржуев разнуздано наспех отобранным вовсе-то и близко никак «неправедно нажитым ими добром» сколь же царственно заведовать, кто это тогда сходу вот разом начнет?

59

Да только не превратится ли тот управленец от подобного шального счастья в некоего того вовсе так беспрестанно толкущего воду в ступе отвратительного демагога и палача всего того прежнего, что не дай Бог может не ровен час совсем нелепо, да вспять еще затем возвратиться?

И надо бы прямо и сколь ответственно во всеуслышание о том заявить, что для полностью уж «благоразумного» предотвращения подобной возможности он-то и впрямь вооружится чистейшей воды классовым сознанием, да и почем зря ополчится на все то, что только недавно являлось истинно насущной основою всего того безупречно нравственного и этически верного.

Ведь как-никак, а за первыми днями праздника великого освобождения тут же сразу и наступают суровые революционные будни…

…и полетят тогда в воздухе одни пух и перья…

Ну а все, то сладостно былое всенепременно при всем том тут же и растает в розовом тумане сущего небытия.

Поскольку и житья тогда совсем никакого и близко не стало от всего того некогда прежнее как есть уж вовсе дотла сжигающего революционного пламени…

Ох и был он в то время до чего немыслимо злющ и безжалостен – тот самый адский пламень абсолютно уж всевластной вседозволенности всецело самооправдываемой самими наилучшими и благими намерениями по отношению ко всему тому необъятно разноликому человечеству.

И почему уж все это было именно так, а никак не иначе?

Как говориться нет, ни права, ни закона – царствует вездесущая анархия, а потому и никто за все, то творимое им зло нисколько отныне ведь не будет вовсе в ответе.

60

Однако при всем том все, то отныне полностью прежнее вполне могло  довольно-таки резко и беспощадно донельзя же властно мигом вернуться сколь еще весьма сурово истинно вспять, а между тем это как-никак уж обязательно при этом должно было сопровождаться самыми печальными последствиями для тех самых вконец разгоряченных раздувателей пламени общемирового бедлама.

А потому и всем тем наиболее основным заправилам дел в том еще как есть новоявленном царстве изрядно вот и по сей день совсем же весьма наглядно малограмотного пролетариата, терять, в сущности, было именно что нисколько уж явно попросту нечего.

Ну а как раз-таки в связи с этим они себя и близко ни в чем полностью не ограничивали и буквально не перед чем никогда не останавливались.

Спуская низам немыслимо чудовищные директивы, они главным образом спасали не свою и впрямь-то сколь бесподобно «целомудренную и пламенную идею», а прежде ведь всего в самом определенном смысле сражались она за те весьма и весьма и впрямь немыслимо бесценные свои шкуры.

Причем действовали, они при этом абсолютно любыми, а в том числе и самыми недостойными всякого звания человека до чего и впрямь на редкость незатейливо пронырливыми методами.

Правда может поначалу среди их числа и не было никакого явного недостатка, в тех самых полностью этак искренних дураках, что и впрямь не в меру всерьез размечтались о некоем всеобщем грядущем благе, да только не все ли равно, раз это было одной лишь самой же чистейшей воды чудовищной фикцией.

61

Человек, существует в мире вполне же полностью реальных вещей и перед его существованием поставлены самые, что ни на есть более чем конкретнейшие задачи.

Ну а вся та весьма извилистая умом философия, что сколь всегдашне была пламенно прискорбна во всех тех чисто нигилистических своих оргвыводах, попросту явно именно что своевольно придумала совсем уж иные реалии, да и сам тот до чего откровенно всецело нечестивый быт бесплотно абстрактных человеческих масс.

И вот когда все те идейно верные ее постулатам книжные мыслители до чего только вольготно нежились развалившись в креслах они всею силою убеждения так и сеяли семена боевого задора в некоторых донельзя прагматичных, разгоряченных умах.

Ну а тем они исключительно же многоголосо разом и переносили все то общество, в котором они жили в некую удивительно злополучную сказку, в которой тот донельзя забитый народ, видеть ли, так и жил долгими веками, будучи по чьему-либо совершенно недалекому разумению более чем безнравственно околдован чьими-либо безмерно алчными чарами…

И вот, наконец-таки появился, тот необычайно славный и добрый философ (чародей) Карл Маркс и буквально сразу ему безумно же захотелось именно в единый миг сколь еще всемогуще разом за час переделать всю общемировую скорбь исключительно жалкого житейского эгоизма в некую ту сколь еще прекраснейшую общемировую коммунистическую быль.

Да только чего тут поделаешь, вещь эта абсолютно нереальна, учитывая сам по себе на редкость низменный полет мысли всяческого, как он когда-либо был, да и поныне есть среднестатистического обывателя.

Причем как-никак, а на деле все мы ныне так и живем в том самом донельзя примитивном мире всеобщего стяжательства, как и безмерно великой славы всяческих денежных поощрений.

Яростно приучить людей жить как-либо исключительно иначе, а именно как есть сколь многозначительно совсем по-другому, можно будет разве что, коли чисто загодя более чем полновесно их буквально уж сходу разом избавить от тех ныне так и снедающих им душу нужд и забот всего этого нашего сегодняшнего современного быта.

А к тому же и пришлось бы, как минимум, явно залечить и все раны, когда-либо нанесенные их подчас вовсе ведь невероятно болезненному самолюбию, в течение всей этой во многом как есть донельзя пока нелегкой жизни.

Поскольку слишком вот весьма безнадежно уж много было всех тех сколь всевозможнейших больших и малых обид и огорчений в этом-то нашем нисколько не проклятом, а в самом, что ни на есть навеки до чего совсем безыдейно простом и обыденном прошлом.

Да только, собственно, была ли у господ коммунистов эдакая волшебная палочка, при помощи которой и вправду было бы возможно разом добиться тех самых наиболее наиблагих, а главное на все те грядущие времена вполне этак внушительно действенных и беспрецедентно качественных улучшений во всей той в целом безумно разноликой общественной жизни?

62

Да только откуда это она вообще у них в руках могла когда-либо оказаться, раз ее попросту никак и не может быть посреди всего этого мира вполне объективно реальных вещей!

Да и буквально все те нисколько необдуманные решения сколь извечно могут, затем оказаться, всецело разом чреваты самыми тяжелыми последствиями, когда на их безупречно ведь верно прочерченном тоненьким пунктиром пути действительно как-никак еще встанут самые непроходимые пороги тех и вправду на редкость обыденных, житейских неурядиц.

И главное, сама как она есть мысль все взять, да переделить – она-то и есть та самая донельзя «алогичная заноза для всех тех до чего во многом исключительно недозрелых умов».

А это, между тем, и было именно тем, что совсем вот донельзя прочно довольно-таки весьма основательно затем застряло в мозгах людей до чего безоговорочно искренне любящих, чтобы абсолютно все в этом мире было как-никак вполне достижимо, да еще и донельзя легко и удивительно просто.

Ну, а как раз-таки в свете того и окажется нам в нем ныне жить, куда и вправду сколь еще всецело восторженно радостнее и разумнее.

Да еще и, понятное дело, несомненно, уж безгранично во всем, собственно, так до чего явно же справедливее.

63

Однако на самом-то деле сущие простаки люмпены никак ни на что иное кроме как на утробное звериное рычание в сторону привилегированных классов и близко ведь вовсе и не способны.

И это оно так прямо скажем всецело исходя из всего того довольно малоразвитого их ума, да и вообще всей той чисто социально-общественной их породы.

Вот как крайне неприязненно о них отозвался Михаил Пришвин в своих «Дневниках».

«Эти темные фигуры, будто капитаны-завоеватели, пришли в страну враждебных племен, воюющих между собой, и дожидаются, когда они окончательно истребят себя и им свободно можно открывать земли собственности и ставить на них флаги свои: Сенькина Земля, Плюхина Собинка, Никишкиных хутора».

И ведь способны они разве что именно так наскоро только и всего, что позаимствовать некие чужие обтекаемые мысли, поскольку своих у них почти что вовсе и нет, а те, что есть фактически, неизменно касаются одного лишь межличностного уровня взаимоотношений, а никак не всего того глобального общественного переустройства.

И, кстати, дерзко отобрать всю землю у злыдней помещиков, а затем и перераспределить ее, промеж бедных крестьян, дабы уж стало ее как-никак на каждого полностью поровну, собирались люди далеко не всегда осмысленно сведущие, а где это, значит, вообще вершок, ну а где и тот донельзя скрытый в земле его корешок.

Гениальный Тургенев, написал в «Записках Охотника» истинную правду и была она настоянную на всем том большом его личном опыте.

Он там во всей красе жизнеописал всю ту наиболее полнейшую оторванность самого процесса мысли российских вельмож от сколь безыдейно и невесело совсем ведь простецки только-то самих по себе и впрямь до чего  еще вовсе безвременно существующих аграрных реалий.

Причем явно так всею душой он чувствовал совершенно же тупую и сонную осоловелость людей всю свою жизнь обитавших слишком-то невообразимо до чего еще далеко от всякой той вспаханной пашни.

И разве что лишь того он пока ни сном ни духом не ведал, что уж те довольно-то многие представители российской интеллигенции, в конце концов, до чего непременно разом поступят фактически также.

А между тем все это разве что оттого, что кое-кто до чего невообразимо далекую от всякой житейской грязи дорогу себе вот в жизни более чем неизменно прокладывал, сея при этом вокруг себя одни лишь семена безмерно так ласково сияющего и будто бы сколь еще на редкость иного людского бытия.

И вполне реально весьма простецки то ведь более чем сурово же возможно, что все, то истинно яркое сияние и впрямь донельзя незатейливо исходит именно от того вовсе-то ненароком просочившегося в наши серые будни пока еще совсем ненастоящего, а только лишь донельзя призрачного счастья всех тех немыслимо далеких грядущих веков.

Ну а во имя того самого беспримерно достойного своего укоренения все это явно как есть, более чем непременно еще потребует совсем не жалких огоньков, а неистово жаркого пламени нисколько никак и близко не сегодняшнего житейского разума.

64

И вот они в виде резюме бессмертные слова Тургенева, хотя надо бы сразу признать – автору в доподлинной точности про то ведомо, что всю ту абсурдность более чем ярко выраженного в них обезличено абстрактного подхода к сельскому хозяйству до кое-кого явно будет при этом никак уж вовсе попросту не донести.

«Впрочем, в деле хозяйничества никто у нас еще не перещеголял одного петербургского важного чиновника, который, усмотрев из донесений своего приказчика, что овины у него в имении часто подвергаются пожарам, отчего много хлеба пропадает, – отдал строжайший приказ: вперед до тех пор не сажать снопов в овин, пока огонь совершенно не погаснет».

Причем этак-то как есть, давным-давно оно уж сколь еще чисто так исторически оно сложилось, что овины это такие ямы в земле, и никто в них ничего никогда не сажал, а только-то складывали в них сжатые зерно и рожь.

А потому и становиться попросту разом ясно и очевидно, как это вообще более чем празднично и культурно мыслят люди нисколько ровным счетом и близко не смыслящие во всем том, что, и как оно в черной земле, собственно, ведь где-либо произрастает.

Но сколь явно пытавшихся в том-то самом за всеми теми дальними далями от них отдаленном сельском хозяйстве, хоть чего-либо буквально-то на раз совсем незамедлительно вот мысленно перекроить.

И они и сегодня порою из-за всех своих сил так и «берутся за плуг», а главное делают они это безо всякого ведома о том, в чем вообще заключается истинное владение землей, как и выращивание на ней всего того, что они могли увидеть  разве что только готовым у себя на столе.

65

И то без тени сомнения и вправду может показаться тем еще самым бестрепетно святым долгом буквально всякого просвещенного общества все те до чего необъятно обширные земельные угодья попросту разом и начать всецело перераспределять промеж тружеников их по мере сил до чего беспрестанно в поте лица своего обрабатывающих.

И уж, ясное дело, что этак оно будет, куда весьма и весьма во всем на редкость многозначительно честнее, да и, несомненно, безупречно праведнее и вернее.

Да только чего тут попишешь, раз вся эта на одной той ярой буйной фантазии, словно ведьмино зелье настоянная всеобщая справедливость попросту никак вообще не имеет к той самой элементарной логике жизни практически никакого хоть сколько-то действительно позитивного касательства!

А главное, что все те совсем же бессмысленные попытки ее кое-кому исключительно вот откровенно и впрямь-то обезличенно навязать более чем неизменно разом доселе заканчивались одним лишь и только вовсе ведь безысходным и вполне, кстати, чисто на редкость полностью так неминуемым лаконичным провалом.

И все это именно поскольку всякая реальная и истинная первопричина буквально всех тех общественных связей неизменно пролегает гораздо глубже, нежели чем можно было срыть, подкопавшись под чей-либо давным-давно поросший мхом коррупции трон.

66

А ТЕ САМЫЕ необычайно добрые люди, коим всегда были до чего безумно ведь дороги все те на редкость же безупречно ровные сердечные взаимоотношения промеж тех, кто, так или иначе, приводил в действие весь тот от века еще заржавленный общественный механизм…

…попросту не имели ни малейшей возможности сохранить его донельзя хрупкое внутреннее обустройство, во времена и впрямь донельзя ужасного все и вся разом совершенно же низвергающего оземь урагана революции.

А, тем более коли происходили данные немыслимые события никак не в тех и впрямь еще истинно как есть родных им пенатах.

Да и с «пассажирами общественного судна» тоже сколь непременно уж надобно было хоть какой-либо на деле иметь тот еще самый более-менее вполне полноценно здравый контакт.

Поскольку даже если многие из них люди вовсе никак необразованные, однако, в абсолютном своем большинстве были они и есть до чего безупречно достойными представителями так или иначе существующего общества.

И, кстати, между прочим, в том числе и над их житейскими проблемами, безусловно, кое-кому подчас и впрямь еще действительно стоило весьма на редкость толково поломать себе голову.

67

Да вот, однако, совсем уж и не находится всему тому более-менее разумного и достойного объяснения…

А именно зачем это надо было всяким тем безумно бравым мыслителям и вправду всею той ошалело резвою толпою разом окунаться в самые недра всего того сколь откровенно простого народа!?

А интеллигенции между тем более чем неотъемлемо следовало до чего еще всецело ведь стоически и вдумчиво приучиться и впрямь-то бессменно отстаивать все те наиболее насущные интересы простых людей, находясь при этом только на своем буквально от века явно положенном ей месте.

А заодно и всегдашне действуя при этом безо всякого вовсе-то и близко никак никому и близко ненужного, лишнего пафоса.

Ну, а в особенности разве вообще хоть сколько-то стоило совсем этак безудержно и бестолково не в меру яростно выступать более чем всеобъемлюще против всего того, что фактически из века в век довольно-то нелепо и удручающе и поныне всех нас на редкость безрадостно везде окружает?