Кукловод

– И что же это за устройство?

– Наш мозг! Просто надо уметь правильно настроить его на получение информации, и Вселенная с удовольствием поделится самым сокровенным. А пока мы в поиске путей, вот тебе ноутбук и попытайся воспользоваться Интернетом традиционно.

– Вот, все вы, мужики, такие! – с иронией сказала Катя. – Сначала заинтригуете, а потом все традиционно.

Они оба рассмеялись.

– Катя, ты выбирай пока, а когда выберешь, закажи доставку в отель, – Андрей взял ручку и на листке блокнота написал: Starhotels Rosa Grand Milano. – Пусть доставят часам к пяти после полудня. А я пока пойду поработаю, чтобы тебе не мешать.

– Ты не сказал, на чье имя сделать заказ? – спросила Катя, пытаясь мелкой хитростью побольше о нем разузнать.

– На свое, – безразлично ответил он и, улыбнувшись, добавил: – На имя моей будущей жены.

Катя разочарованно махнула рукой. Ее маленькая хитрость была мгновенно прочитана и разбавлена его ироничной ухмылкой.

– Все, не мешай мне! – деловито сказала Катя, осознав бессмысленность каких-либо интриг. – В смысле, иди работай.

Андрей резко встал и двинулся в другой отсек салона. Все, эта река чувств окончательно засасывает его в омут. «Но какое же это, все-таки, сладкое чувство!» – подумал он.

– Дорогой, я могу сделать заказ, исходя из позиции твоей будущей жены? – игриво спросила Катя, пытаясь хоть как-то отыграться за предыдущую неудачу. – Сумма не очень тебя расстроит?

– Ни в чем себе не отказывай, дорогая! Ты должна быть неотразимой.

Катя открыла ноутбук и первым, что начала набирать в поисковике, был «космический Интернет». Выбор вариантов не удовлетворил. Поисковик эти два слова никак не состыковывал. Катя ввела в строку поиска «Тихое женское счастье». Вот здесь Интернет разошелся. Список сайтов и ссылок калейдоскопом проносился на мониторе. Но Катю это не волновало, потому-что где-то в уголках ее души набирало силу и расширялось ее собственное женское счастье, ссылка на которое сидела там, за перегородкой в салоне самолета. Это чувство наполняло ее приятным теплом, щекотало самолюбие, растекалось волною в груди. Нет, товарищ Интернет, в этом случае мой собственный поисковик сработал лучше. Вот что значит качественная связь. Катя прикрыла ладонью губы, пытаясь не рассмеяться от посетившей ее мысли. Потом, едва сдерживая смех, откинулась в кресле и посмотрела в сторону отсека, где сидел Андрей. «Вот так, двумя словами – «будущая жена» – расчистил всю гору сомнений и предрассудков, задавивших мою душу, – подумала Катя. – И теперь она, расправляя крылья, ловит попутный ветер любви, который, набирая силу, все больше походит на ураган. И ведь понимаю, что это только слова, и ведь понимаю, что может обмануть. Но как же это все-таки приятно. Эти минуты счастья стоят того. Эх, ладно… даже если обманет, зато как красиво врет». Она опять чуть не рассмеялась. Потом снова посмотрела в сторону Андрея, на минуту задумалась и прошептала как молитву: «Господи, только не он, только не он».

Как быстро меняется в нашей душе погода, как хрупко это равновесие. Душа, как перекресток наших желаний и страстей. Невозможно представить, какие битвы происходят на ее полях. Человеку свойственно бежать впереди паровоза. Нельзя, а хочется, нет возможности приобрести, возьми кредит. Если бы только был предел для наших желаний, так нет же! – нам все надо, надо и надо. Каждое наше желание, как маленькая гиря, повешенная на тонкую материю души, неотвратимо тянет ее в бездну. И возврата из нее нет.

«Эх, Катя… Нежность переполняет твою душу, и источник этого – не ты. Разве можно бояться потерять то, что тебе не принадлежит? Просто погрейся у костра, а придет время уходить – уходи. Но природа человека такова, что он даже любовь пытается приватизировать. Обозначить право собственности на чужие чувства, на чужую душу. Не от Бога все это, не от Бога», – подумал Андрей.

Размышляя так, он покачивался в кресле перед своим монитором. Катя, как и все мы, наивно предполагала, что ее мысли принадлежат только ей. Мысль очень тонкая структура, чтобы ее можно было удержать. Человечество пользуется тем, что может свободно передать изображение или аудиофайл с одного телефона на другой, из Европы в Америку. Но никак не свыкнется с тем, что мысль имеет ту же самую волновую природу и такую же всепроникающую силу. С самого своего рождения она перестает быть достоянием кого-либо и уносится в свободный полет по закоулкам мироздания. Синтез мысли как источника чистой энергии – главное предназначение человека. Каждая наша мысль обязательно к нам же и возвращается, усиливаясь многократно эманациями космического пространства. И то, какое действие она на нас окажет, зависит от ее первоначальной направленности. Разрушит или даст новый рост нашему сознанию, зависит только от нас. Еще Конфуций говорил: «Плохая мысль всегда находит своего хозяина».

Сосредоточившись, Андрей бросил короткий взгляд на часы. Через два часа самолет прилетал в Милан. Он стал просматривать подготовленные для него файлы. Отчеты, привычки, болевые точки человеческой натуры оппонентов, составленные его группой. Все это формировалось в его голове в определенные психотипы их сущности, с которыми ему потом придется работать. Сотни мегабайт информации проглатывались его сознанием, рисуя замысловатые картины в его воспаленном мозгу. Через два часа ему предстояло начать игру, от исхода которой зависели интересы его страны. Мировая экономика уже давно терпит хорошо спланированное крушение. Некоторые семьи, сосредоточив в своих руках большинство крупнейших мировых банков, всевозможных фондов и трастовых компаний, объединили их в единую финансовую систему. Играя на обычных человеческих страстях, они навязали миру новый финансовый порядок, при котором каждый человек, целые народы, страны и группы стран были втянуты в заведомо проигрышную игру. Огромная рекламная машина стимулирует наши желания, кредитная система помогает их осуществить. Они играют с человеческим желанием дотянуться до недосягаемого. Ни в чем себе не отказывай, живем один раз. А в итоге, живя не по средствам, мы обвешиваем себя невидимыми нитями долгов, превращаясь в покорных и безвольных марионеток. Целые страны, целые народы, каждый из нас. Целый мир марионеток управляется маленькой группой кукловодов. Они наслаждаются своим величием, но, по сути, они не менее ущербны, чем весь их театр. Точно так же искушает Дьявол. «Я осуществлю ваши желания, я поведу вас истинным путем, не думайте ни о чем, просто наслаждайтесь жизнью». И мы уже зачарованы его пустыми красотами, мы уже погрязли в похоти, алчности и тщеславии. Мы уже не чувствуем зловония этих нечистот, и глаза наши застланы смрадом, и путь наш заканчивается бездной. Но мы все так же строим планы на будущее. На будущее, которого уже давно нет. Кукловодам кажется, что они все контролируют, кому и когда стать главой государства. Где и в какой стране начать войну, или еще хуже – поддержать революцию. У них есть сценарий на нашу жизнь. Слава Богу, не только у них. Мировая экономика, а с ней судьбы многих народов, спланированно идет на дно. И никто уже этому не помешает. Перед Андреем стояла задача сделать так, чтобы этот водоворот затянул в себя и тех, кто его собственно организовал. Это будет, как удар молотом в пространстве, колебания от которого заставят содрогнуться мир. Он листал страницу за страницей, пытаясь из обрывков информации собрать пазл общей картины предстоящей игры. Умение читать быстро было выработано в детстве, умение манипулировать чужими душами приходило извне. Его мозг неистово работал, его сознание было напряжено. Перед глазами проплывали реальные картины событий, размазанные во времени и наполненные человеческими страстями. Энергия его поля была до предела напряжена. Любая искра могла разорвать его душу на куски. Это была его огненная натура, это она заставляла немыслимо быстро колебаться все его существо, вытягивая из него последние сгустки энергии, готовая, как гепард, к последнему решающему броску, апогеем которого будет мощный энергетический всплеск. Именно так его воля, вырываясь из глубин подсознания, формирует в пространстве конфигурацию событий, которые, придя из далекого будущего, станут для кого-то настоящим.

Андрей откинулся в кресле, все его тело было скованно судорогой. Холодный пот мелкими каплями покрывал лицо. Сил практически не осталось. Губы жадно хватали воздух. Еще секунда, и он умрет. Он всегда чувствовал эту грань, эту тонкую линию, за которой безумная тишина и всепроникающий холод. Его сердце будто сжалось в маленькую точку, и откуда-то из глубины доносилось хриплое «Господи, помоги»…

Катя медленно закрыла ноутбук и на цыпочках пробралась в отсек к Андрею. Один клик мышкой – и секретные документы сменились безобидными рубашками пасьянса.

– Вот такая у тебя веселая работа? Пасьянс раскладываем…

Андрей, с трудом приходя в себя, обнял ее за талию и притянул к себе, усаживая на колени.

– Тише, давай немного поспим, – шепотом сказал он.

– Да разве можно с тобой уснуть? – смеясь, ответила она.

Андрей положил свою ладонь ей на затылок. Ее тело моментально обмякло, голова опустилась ему на плечо, и паутина забытья мгновенно окутала ее сознание. Катя уснула. Стук ее сердца наполнял кромешную пустоту в его сознании. Ее чистое дыхание оживляло исчерпанную силу. Он, как вампир, жадно поглощал ее жизненную энергию. Что ж, у каждого устройства иногда надо менять батарейку.

Жизнь полна неожиданностей. Иногда они ее просто переполняют. Каждый из нас в душе Наполеон. Каждый из нас уверен в своей неповторимости. Почти каждому хочется верить, что его неповторимость является признаком особого смысла, элементом избранности. Даже эритроцит, несясь с молекулой кислорода по кровеносным сосудам, как на горках аквапарка в Анталии, даже он уверен, что является властелином мира. Еще бы, кто кроме него? Потому что сознание его ограничено рамками этого мира, за которые он никогда не попадет. Мы элементы общей цепи, мы даже не обособлены друг от друга. И в этой цепи каждый из нас является и донором, и реципиентом. Просто наше самосознание ограничено рамками нашего тела. Видимый мир – только лишь иллюзия того, что есть объекты, независимые друг от друга. Только поэтому нам кажется, что каждый сам за себя. Только поэтому мы продолжаем убивать друг друга, придумывая все более изощренные способы. Трудно себе представить, как мизинец, отрубив указательный палец, будет при этом испытывать радость свершившегося возмездия за поруганную честь и ущемленное самолюбие при распределении мест на кисти. Комедия, ей-богу. И как бы это ни было обидно, Кате абсолютно напрасно казалось, что эта сказка для нее и она в ней принцесса. Она была всего лишь элементом, пусть даже очень красивым, но все же элементом, в этой пока еще не замкнутой цепи. Элементом с определенным набором функций, с большей или меньшей степенью вариативности. Однако философия бытия такова, что каждый элемент может стать целой Вселенной.

Катя лежала на кожаном диване, накрытая пледом. Андрей, опустившись перед ней на колени, внимательно всматривался в изящные линии ее лица. Непреодолимое чувство вины нарушало равновесие в его душе. Он понимал, что втягивал ее в смертельно опасную схватку. Разбередив ее молодую неокрепшую душу, он поселил в ней искорки зарождающегося счастья, спокойствия и света, но впереди ждало лишь ожесточение и мгла, темень порока людей из большой политики и мира финансов. Он прижался щекой к ее ладони.

– Прости меня, моя родная, прости, если сможешь. Я не смогу без тебя, потому что безумно люблю эти твои завитушки на локонах, эти морщинки радости в уголках глаз, твои теплые и нежные губы,– шептал он.

– Я не сплю, – неожиданно сказала Катя и открыла глаза, а потом с особой значительностью, выдерживая паузу после каждого слова: – Я уже давно не сплю…

Они смотрели друг другу в глаза, пальцы рук крепко сжимались в объятиях. Слова уже были не нужны, словами можно было только все испортить. Воздух вокруг них был наполнен эфиром страсти, энергия между ними была напряжена до предела и, не находя видимых путей выплеска, потрескивала и искрила. Проникновение душ остановить было нельзя. Просто невозможно бороться, когда души так тянутся друг к другу. Еще секунда – и весь мир перестанет существовать, останутся лишь объятия и ласки. Андрей наклонился вперед, чтобы ее поцеловать.

– Стоп! – резко сказала Катя, как бы стряхивая с себя сиюминутное затмение. – Мы знакомы с тобой всего несколько часов. Я так не могу! Хотела бы, даже точно знаю, что хочу, но ты же понимаешь все эти наши женские штучки и… – улыбаясь, смущенно добавила она.

– Да знаю, знаю! – тоже смеясь, перебил Андрей.– Я дала ему не сразу, потому что он зараза. Ведь так записано в вашем кодексе правильного поведения? Хорошо, буду поддерживать эту утопию социальных запретов. Прости, что нахлынули чувства, прости за попытку реализовать их в поцелуе, и вообще, прости за любовь.

– Пусть так, но мне так спокойнее. Не надо нарушать мое внутреннее ощущение правильного. Для этого нужно время…

– Времени нет! – снова перебил ее Андрей. – Времени как физической величины нет в природе. Есть хронометр, отсчитывающий часы от одного рассвета до другого, и по этому хронометру мы через полчаса будем в Милане, так что поднимайся и приводи себя в порядок.

Андрей сел рядом с ней на диван, нарочито

повернулся спиной и принялся листать какие-то бумаги. Катя поднялась, обняла его за плечи и поцеловала в мочку уха.

– Ты же сам говорил, что для этого у нас целая жизнь впереди. Научись ждать, – заигрывая, сказала Катя.

Она поднялась и направилась в комнату, где можно было освежить лицо, восстановить память и просто отойти от натиска страстей.

– В следующий раз буду думать, что говорить! – ругая себя, пробурчал Андрей.

Катя обернулась и расплылась в улыбке.

Мужчины не любят поражений. Любой отказ ранит их самолюбие, вселяет неуверенность. Даже если этот отказ лишь повод в следующий раз ответить страстным и бесповоротным ДА. Такова природа мужской натуры… смешной, нелепой, дикой.

Самолет медленно планировал вниз. Пелена облаков ласково окутывала его крылья. Еще немного, и он вырвется из этих мягких объятий и увидит под собой бескрайние просторы тверди, манящие к себе разноцветными огнями аэропорта. Еще несколько минут, и он выпустит под собой шасси, меняя равновесие полета на бетонную устойчивость взлетной полосы. Как и все мы – после безумного полета души испуганно ищем опору под ногами. Земное притяжение полезно для тела, но губительно для души. Исчезает ощущение резонанса. А как хочется иногда полетать…

Катя вышла из отсека «для генсека», опустилась в кресло рядом с Андреем и, положив голову ему на плечо, крепко всем телом прижалась к его руке. Сердце замерло, затаилось. Дыхание попадало ему в унисон. Время остановилось. То, что раньше пролетало, как миг, теперь стояло перед глазами яркими картинами, которые перетекали в причудливые образы, как на картинах Дали. Вот она, спокойная гавань души, где волны страсти не разбивают пристань мечты. Счастье имеет многогранное проявление. И так случилось, что самым ярким оно бывает не в бурях эмоций, а в тишине, наедине с любимым.

Толчок при касании шасси о бетонку вновь запустил эти временные отрезки в обычном ритме. Часы судьбы, приостановившись, теперь пытались наверстать упущенные мгновения. Жизнь завертелась в привычном темпе, но ощущение счастья и равновесия души еще долго будет витать в воздухе, наполняя его эфиром любви. Самолет, резво пробежав по взлетке, сбавляя скорость, начал выруливать на отведенное для него место стоянки. Главный терминал аэропорта призывно сверкал огнями. Десятки автобусов, лавируя между гигантскими лайнерами, спешно привозили пассажиров к самолетам и так же спешно увозили вновь прибывших. Огромный механизм аэропорта Мальпенса функционировал с немецкой точностью и итальянским шиком. Спустя несколько минут после остановки их FALCON 900 раскрыл трап.

Андрей взял Катю под руку и спустился по нему вниз. Теплый ветер, который постоянно гуляет по таким открытым площадкам, ласково теребил только что уложенную Катей прическу, пытаясь внести нотки итальянского стиля. «Поистине у каждого ветра свои планы на твою прическу», – подумала Катя, уже не пытаясь что-либо исправить. Андрей, оставив ее у трапа, подошел к встречающей их машине, рядом с которой стояли два загорелых и крепко сбитых парня. Из-за шума постоянно взлетающих и садящихся самолетов, Катя не слышала, о чем они говорили, но по жестам встречающих поняла, что они смотрели на него с какой-то завороженностью, и это подобострастие сквозило в каждом их жесте. Кто бы мог подумать! Ее Андрей и эти двое головорезов! Какой разительный контраст на фоне спокойного и уверенного в себе человека! Он махнул ей рукой, приглашая сесть в машину, в которую уже усаживались эти двое неандертальцев. Катя подошла, он распахнул перед ней заднюю дверь автомобиля и они оба уселись на удобные кожаные кресла. Машина резко тронулась с места и, набирая скорость, двинулась в сторону Милана. Катя снова прижалась к Андрею и принялась рассматривать салон автомобиля. Изысканность в отделке поражала. Кожаный салон был инкрустирован вставками из красного дерева. Ручки, кнопки стеклоподъемников и панели с регулятором климат-контроля были отделаны хромом. Задняя часть автомобиля была изолирована от передних сидений звукопоглощающей перегородкой из тонированного стекла. Только мелькающие вдоль трассы огни реклам выдавали скорость, с которой они уносились в сердце другой культуры, в город модных бутиков и изысканных ресторанов.

– Что это за автомобиль? В смысле, какой марки?

– Это «Бентли», – сухо ответил Андрей. Катя удивленно покачала головой.

– В Москве «Мерседес», в Милане – «Бентли»… Я, конечно, плохо в этом разбираюсь, но, судя по отделке, не самая дешевая машина? Или опять скажешь, не твоя?

– Нет, не моя, друг помог, – Андрей с трудом сдерживал смех.

– Я так и думала, опять этот самый загадочный друг,– задумчиво сказала Катя.

– Да нет, это уже другой. Разве у меня не может быть двух друзей? Ты что, ограничиваешь мои конституционные права? – не унимался Андрей.

– Ладно, не буду я тебя больше пытать, все равно бесполезно! – не скрывая разочарования, сказала Катя. – Мы сейчас куда?

– Быстро заедем в гостиницу, переоденемся, ну там гигиена и так далее… Пообедаем в ресторане – и в оперу. Я думаю, времени хватит.

Катя приподняла голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– На что хватит времени, которого в природе как физической величины нет? – усмехнулась она.

– Молодец, хватаешь на лету! Ну, к этой дискуссии мы позже еще вернемся.

– А мы вообще вернемся? – сухо спросила Катя. Сделав паузу и набравшись решительности, она села на сидение так, чтобы оказаться вполоборота к Андрею.

– Мерседесы, самолеты, шикарные гостиницы, опера… Ты знаешь, без всего этого я могла бы с легкостью обойтись. Мне не нужен весь этот антураж. Одно лишь волнует, как бы это сказать… Лишь бы не было войны, ну так, образно выражаясь. Я прекрасно понимаю, каких это стоит денег, а любые деньги всегда чего-то «стоят». Андрей, я единственная дочь у своих родителей! – сказала Катя. В каждом ее слове чувствовалось внутреннее напряжение.

– А ты думаешь, меня у моих родителей двое? – попытался отшутиться Андрей, но сразу понял, что шутка не прошла. Он взял в свои руки ее ладони и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Это не декорации для «войны». Тебе не стоит переживать, я не веду боевых действий с красивыми девушками, ну разве что в спальне, – снова шуткой он попытался снять неожиданное напряжение.

– Андрей, мы даже паспортный контроль не прошли. Ну ладно бы в Москве, там все возможно, но здесь. А в Москве ты назвал мою фамилию пограничнику, хотя я тебе ее не говорила, – сказала Катя, уже не пряча своего беспокойства.

– Тебя что больше волнует: моя осведомленность или бюрократический порядок у пограничников?

– Меня волнует, что я не официально прибыла в Италию, и, случись что, может оказаться, что меня здесь вообще никогда не было. Я не удивлюсь, что официально я и из Москвы-то не выезжала… «Катя, сядь в машину»… «Катя, заходи в самолет»… Ничего не объясняешь, просто двигаешь мной, как пешкой по шахматной доске, глядишь – в любой момент разменяешь на что-нибудь или того хуже – пожертвуешь.

Катя говорила, не скрывая своего беспокойства. Андрей лишь молча улыбался. Казалось, что он знает все, что она скажет, и теперь просто наслаждается всплеском ее эмоций.

– Нет, Катюша, этой пешкой я никогда не пожертвую, эта пешка должна стать ферзем! – опять шутя, ответил Андрей.

– А может эта пешка всегда мечтала стать королевой,– уже кокетливо передернула Катя.

– Нет, родная, королева слишком уязвима, ее все хотят «сожрать»! – Андрей с трудом сдерживал смех. – Это заставляет короля нервничать и ревновать. Ревность – это источник непоправимых ошибок, – Андрей уже почти смеялся. – Так что ферзем, родная, безликим и неприметным ферзем.

– Ладно, смотри сам, – улыбаясь, кивнула Катя. – Тебе же потом с этим «ферзем» по Милану ходить.

Она повернулась к окну и стала наблюдать за мелькающими огнями пригорода Милана. Чувство тревоги сменилось внутренним спокойствием, улыбка замерла на лице. «Как же легко он может снять напряжение, – подумала она. – Точными, легкими фразами. Даже занятно».

«Кардано-аль-Кампо», «Кастелланца», «Лайнате»… – таблички с названиями населенных пунктов пролетали мимо. Некогда обособленные, а теперь почти слившиеся с огромным монстро – городом мечты Миланом, огни которого с каждой минутой превращались в единое завораживающее представление. Пауза, повисшая между ней и Андреем, давала время для глубокого вдоха, для осознания действительности, куда же несут ее собственные мечты. Андрей с наслаждением рассматривал ее профиль, застывшие в уголках глаз слезинки счастья и шмыгающий время от времени нос. Паузы иногда наполнены большим содержанием, чем диалоги. А тишина – лучшее, что можно было бы услышать. Машина, продираясь сквозь плотный поток, рыскала в поисках свободных полос. Ее нервное рычание раз за разом нарушало эту тихую идиллию. Катя повернулась к Андрею и, наклонив голову, сделала глубокий вдох.

– Проверяешь, не попахивает ли серой? – шутливо спросил Андрей.

– Просто от самой Москвы меня преследует запах сирени. С того момента, как ты подошел тогда к нам за столик. Он то нарастает, то как-будто испаряется на время. С разной интенсивностью, но всегда рядом. Вот я и решила, может, это твой парфюм?

– Я не пользуюсь никаким парфюмом! Для меня это слишком примитивно. А тебе не нравится запах сирени?

– Нет, наоборот! В детстве у нас во дворе было очень много кустов сирени. Мне очень нравилось гулять, когда они цвели. Это запах детства, спокойствия, тишины и защищенности.

Андрей загадочно улыбнулся и отвел взгляд в сторону.

Запахи… Редко кто задумывается, какую роль играют они в нашем мировосприятии. Еще труднее представить, что восприятие запаха можно вызывать искусственно, погружая тем самым сознание оппонента в атмосферу более знакомую и привычную. К сожалению, для человека его органы чувств не совсем корректно отображают то, что пытаются отобразить. Поэтому и есть возможность существования оптических, слуховых иллюзий. Генерация запаха является иллюзией такого же качества, хотя и более сложной. Например, когда мы видим желтый предмет, это лишь означает, что его поверхность больше всего отражает лучи желтого цвета из видимого спектра световых волн. Сам же предмет при этом является белым. Вот такой парадокс. Генерация запаха – это всего лишь генерация волн, соответствующих частоте тех элементов, которые им обладают. Иногда воздействие может проводиться на участки мозга, минуя органы обоняния. Вполне выполнимая для подготовленного человека задача. И самое главное, эффективно помогает на стадии привязки к оппоненту, снимая у того чувство обеспокоенности и тревоги.

– Это хорошо, когда пахнет детством, – искренне улыбаясь, сказал Андрей. – В детстве порой кажется, что все возможно.

– И почти всегда, что эти возможности где-то рядом.

Машина зарычала в очередной раз и, вырвавшись из тисков потока, неудержимо ринулась вперед. Огни большого города галактикой звезд надвигались на них уже со стремительной быстротой. Феерия чужого счастья скоро проглотит их тишину и накроет безликой суетой. Милан открывал объятия широкими проспектами, неоновыми вывесками и толпами праздно гуляющих людей. Калейдоскоп бутиков, перекрестков и светофоров сменялся длинными парковыми террасами, уютными площадями и фонтанами. Город только готовился к ночному безумию, сбрасывая с себя суету дня. Катя не отрывала глаз от окна, за которым раскрывался новый для нее мир. Милан в десять раз меньше Москвы, но город, основанный кельтами и потом завоеванный римлянами, на площадях и улицах которого отпечатки более чем двухтысячелетней истории, с первого взгляда заставлял трепетать дух и завораживал сознание. Когда едешь по Милану, не покидает ощущение того, что воздух наполнен грохотом колесниц, шумными маршами римских легионов, толкотней на торговых рынках Средневековья. Отпечаток истории, тень прошлых событий. От нее нельзя отмахнуться, она незримо преследует вас в каждом камне на мостовой, в каждой песчинке известняковых плит зданий. Тень никогда не падает на стену, не оставив на ней постоянного следа, как свет, проходя через линзу, оставляет отпечаток на серебряной пластине. Существуют следы наших деяний и отпечатки всего того, что происходило ранее. Атмосфера таких городов особая, она погружена в историю, только ей понятное содержание. Здесь даже дышится по-другому, в унисон дыханию веков.

– Не могу поверить, что я в Милане! – не скрывая изумления, сказала Катя. – Честно говоря, у меня были другие планы на вечер.

– Так всегда и бывает, – задумчиво произнес Андрей. – Ты строишь планы на вечер, а кто-то строит планы на тебя.

– И кто же выигрывает? Тот, у кого был правильнее расчет?

– Да нет, обычно выигрывает тот, у кого сильнее воля. Ибо если ты точно расставляешь приоритеты, твоим планам уже никто не помешает. В твоем случае желание побывать в Милане было сильнее всего того, что было запланировано на вечер. Мечта увидеть Милан у тебя появилась недавно – Андрей сделал паузу, пытаясь что-то вспомнить, – где-то месяца два назад, когда тебе попался на глаза каталог бутиков с главной торговой улицы Милана Виа Монтенаполеоне. К твоему удивлению, в него были вставлены постеры с главными архитектурными памятниками Милана, миланского кафедрального собора Сан-Лоренцо-Маджоре, храма святого Александра и другие. По такому же стечению обстоятельств твое внимание привлекла программа, рассказывающая о замке Сфорцандо и театре Ла Скала. Информация об Италии и Милане преследовала тебя с назойливостью комара, пока желание побывать в Милане стало непреодолимым. Но ты понимала, что это всего лишь несбыточная мечта. И тут я – как добрый волшебник в голубом вертолете… в голубом, потому что другого не было… – Андрей почти смеялся, – со своим диким, как многим могло показаться, предложением. Многим, но не тебе. Груз твоих желаний плюс мои возможности – и мы в Милане! Все просто! – закончил фразу Андрей и потянулся в бар. Он достал стакан и налил в него апельсиновый сок.

– Сок хочешь? – сказал он, протягивая стакан Кате.

Она смотрела на него, не скрывая изумления. Чувства растерянности и удивления смешались в ее душе, сжимая ее в границах неопределенности.

– Сок? Нет, сок не хочу… – борясь с собственными мыслями, произнесла она. – Откуда ты все это знаешь?

– Да просто предположил, – улыбнулся Андрей. – А то как бы ты со мной поехала?

– Врешь ты все! Предположил… – разочарованно пробурчала Катя, поняв, что спрашивать дальше бесполезно. – Оказывается, ты страшный человек!  – придавая нарочитую значимость своим словам, добавила она.

– Да? А мне говорили симпатичный, – рассмеялся Андрей. – Да не переживай ты так, Котенок,– ласково сказал Андрей. – Желания всегда нами управляют, просто мы не хотим этого признавать. Все будет хорошо, просто доверься мне.

– А другого ничего не остается! – сказала Катя, разводя руки в стороны и выпячивая нижнюю губу, как бы подчеркивая безысходность. – Как ты меня сейчас назвал? Котенок? А почему Котенок?

– Катя – значит Котенок. Не нравится?

– Пусть будет Котенок, – утвердительно кивнула Катя. – А тебя как в детстве называли?

– Меня? – переспросил Андрей. – Меня – Конем.

– А почему Конем? – Катя рассмеялась, прикрывая губы ладонью.

– Фамилия у меня Конев. Поэтому и прозвище у меня было – Конь.

Они оба рассмеялись еще сильнее.

Умение разрядить ситуацию, разрезать накалившуюся атмосферу острой шуткой было естественным свойством его ума. Не прилагая никаких усилий, он мог блистать на различных светских раутах и покорять всех своим обаянием. А теперь, изящно уводя линию напряжения в сторону, он увлек Катю в объятия своей души. Она чувствовала, как все больше и больше проникается доверием к Андрею, как, увлекаясь его витиеватыми рассуждениями, приближается к сути их построения. Взаимное проникновение душ настолько неотвратимо, что люди просто «прикипают» друг к другу, и отрываться потом приходится «с мясом». Катя повернулась к окну, с чувством сладкого волнения покусывая нижнюю губу. «Надо же, как ловко все подстроил: журналы, буклеты, рассылки тематические приходили на телефон про Италию, да и женщина в салоне так увлеченно рассказывала, как съездила в Милан… – подумала Катя. – И ведь действительно, так вдруг захотелось сюда вырваться! Никогда бы не подумала, что все подстроено, ведь была уверена, что это мое собственное желание». Катя вдруг резко повернулась к Андрею.

– А зачем ты мне все это рассказал? Я думала, что раз ты так ловко все провернул, легко добился своего, то, наверное, это должно было остаться втайне от меня. Зачем ты мне все рассказал? – спросила она.

Андрей даже не отводил взгляда после прошлого монолога с Катей, он как будто предвидел такое развитие событий.

– Потому что мы с тобой в одной лодке, Катя. Еще очень много загадочного и непонятного будет происходить с другими людьми, при других обстоятельствах, и, возможно, многое я не смогу тебе прямо объяснить, но одно ты должна знать точно – я с тобой абсолютно честен и никогда не причиню тебе вреда.

– Да ладно… Тот вред, который ты можешь причинить, я так понимаю, мне скоро придется у тебя выпрашивать.