Фрейд и психоанализ

V
О значении чисел в сновидениях

Ein Beitrag zur Kenntnis des Zahlentraumes // Zentralblatt für Psychoanalyse I/8 (Висбаден, 1910/11), 567–572.

[129] Символизм чисел, в значительной степени занимавший фантазию философов предшествующих веков, вновь привлек к себе внимание благодаря аналитическим исследованиям Фрейда и его школы. В материале сновидений о числах мы обнаруживаем не сознательные спекуляции о символических связях между числами, а скорее бессознательные корни числовой символики. Поскольку в этой области не появилось ничего принципиально нового со времен исследований Фрейда, Адлера и Штекеля^[30], нам остается довольствоваться подтверждением их наблюдений аналогичными примерами. В настоящее время я наблюдаю несколько случаев такого рода, о которых, возможно, стоит рассказать, ибо они представляют общий интерес.

[130] Первые три примера получены от мужчины средних лет, чей текущий конфликт был обусловлен внебрачной любовной связью. Вот фрагмент сновидения, из которого я взял символическое число: …сновидец показывает кондуктору свой проездной билет. Кондуктор отказывается его принимать, поскольку на билете указано слишком большое число. Это число – 2477.

[131] Анализ сновидения выявил весьма неджентльменский вопрос о том, насколько дорого обходится эта любовная связь. Поскольку меркантильные соображения были абсолютно чужды великодушной натуре сновидца, можно предположить, что таким образом его бессознательное пыталось сопротивляться роману. Наиболее очевидная интерпретация состоит в том, что это число имеет финансовое значение и происхождение. Приблизительная сумма затрат на тот момент составляла порядка 2477 франков; более тщательные подсчеты дали 2387 франков – цифру, которую можно перевести в 2477 лишь с большой натяжкой. Тогда я применил метод свободных ассоциаций. Пациент вспомнил, что во сне число было разделено пополам: 24 77. Возможно, это был телефонный номер. Данная догадка не подтвердилась. Следующая ассоциация состояла в том, что это число представляет собой сумму других чисел. Ранее пациент говорил мне о том, что недавно отпраздновал 100-летний юбилей – его матери исполнилось шестьдесят пять, а ему – тридцать пять. (Они родились в один день.) Последующие ассоциации пациента были таковы:

Он родился – 26.II [День и месяц. – Ред.]

Его любовница – 28.VIII

Его жена – 01.III

Его мать (отец давно умер) – 26.II

Двое его детей – 29.IV, 13. VII

Он родился – II.75 [Месяц и год. – Ред.]

Его любовница – VIII.85

Ему сейчас – 36

Его любовнице – 25

[132] Записав эту серию ассоциаций обычными цифрами, получаем следующую сумму:

26.II = 262

28.VIII = 288

01.III = 13

262

294

137

275

885

36

25

Всего = 2477

[133] Эта серия цифр, включающая всех членов семьи, дает таким образом число 2477. Его состав ведет к более глубинному слою смысла сновидения. Пациент был сильно привязан к своей семье, но, с другой стороны, очень любил свою любовницу. Это вызвало у него серьезный конфликт. Детали внешности «кондуктора» (опущенные здесь для краткости) указывали на аналитика, со стороны которого пациент одновременно боялся и жаждал строгого контроля, а также резкого осуждения своего зависимого состояния.

[134] Сон, который последовал вскоре после этого, вкратце состоял в следующем: аналитик спросил пациента, что он делал, когда был со своей любовницей. Пациент ответил, что играл и всегда ставил на очень большое число: 152. Аналитик заметил: «Вас, к сожалению, обманывают».

[135] Анализ в очередной раз выявил вытесненную тенденцию подсчитывать затраты на любовную связь. Ежемесячные расходы составляли около 152 франков (фактически между 148 и 158). Замечание о том, что его обманывают, явно представляло собой отсылку к спору между ним и его любовницей. Женщина утверждала, что сновидец лишил ее девственности. Тем не менее наш пациент был совершенно уверен, что она не была девственницей уже в то время, когда он тщетно добивался ее расположения. Слово «число» (номер) привело к ассоциации «размер перчаток», «размер внутреннего диаметра». Из этого нетрудно сделать заключение, что при первом соитии он отметил необычную ширину влагалища вместо ожидаемого сопротивления девственной плевы. Это стало для него доказательством обмана. Бессознательное, естественно, использовало это открытие как наиболее эффективное средство сопротивления отношениям. Поначалу число 152 не поддавалось дальнейшему анализу. Однако позже оно привело к идее «номера дома», сопровождавшейся следующими ассоциациями: в начале их отношений дама жила в доме № 17 на улице Х, затем переехала в дом № 129 на улице Y и, наконец, в дом № 48 на улице Z.

[136] Тут пациент понял, что он уже далеко ушел от числа 152, ибо общая сумма – 194. Затем ему пришло в голову, что дама покинула дом № 48 на улице Z по его настоянию, так что общая сумма должна быть 194 – 48 = 146. Теперь она жила в доме № 6 на улице А, следовательно, 146 + 6 = 152.

[137] Позже в ходе анализа ему приснился следующий сон: он получил счет от аналитика с требованием уплатить проценты в размере 1 франка с суммы 315 франков за задержку платежа с 3 по 29 сентября.

[138] Этот упрек в подлости и скупости, брошенный аналитику, скрывал, как показал анализ, сильную бессознательную зависть. В жизни психоаналитика было несколько обстоятельств, которые могли вызвать зависть у пациента. Одно из них, в частности, произвело на него особое впечатление: недавно у аналитика случилось пополнение в семье. Плохие отношения между пациентом и его женой, к сожалению, не позволяли ожидать подобного. Посему у него было достаточно оснований для завистливых сравнений.

[139] Как и прежде, анализ начался с разбиения числа 315 на 3, 1 и 5. Пациент связал 3 с тем, что у аналитика было 3 ребенка, а недавно появился еще 1. У него самого было бы 5 детей, если бы все остались живы; сейчас же у него было 2 ребенка, ибо трое родились мертвыми. Но эти ассоциации отнюдь не исчерпывали всей числовой символики сновидения.

[140] Пациент отметил, что период с 3 по 29 сентября составляет 26 дней. Затем он сложил это число с остальными:

26 + 315 + 1 = 342, после чего проделал ту же операцию, что и с числом 315: разбил 342 на 3, 4 и 2. Если раньше выходило, что у аналитика было 3 ребенка плюс 1 новорожденный, а у пациента могло быть 5, то теперь смысл был таков: у аналитика было 3 ребенка, а теперь 4, а у пациента только 2. Он заметил, что второе число выглядит как корректировка «исполнения желания», представленного первым числом.

[141] Пациент, который пришел к этому объяснению сам, без моей помощи, заявил, что удовлетворен. Его аналитик, однако, не сомневался, что вышеприведенные откровения не исчерпывают всех возможных источников бессознательных продуктов. В связи с числом 5 пациент заметил, что из 3 мертворожденных детей один родился на 9-м, а два – на 7-м месяце беременности. Он также подчеркнул, что у его жены было 2 выкидыша: один на 5-й неделе и один на 7-й. Сложив эти цифры, получаем число 26:

1 ребенок – 7 месяцев

1 ребенок – 7 месяцев

1 ребенок – 9 месяцев

2 выкидыша

(5 + 7 недель) – 3 месяца

[142] По всей вероятности, число 26 определялось количеством неудачных беременностей. В сновидении период в 26 дней появляется в связи с задержкой платежа, за которую с пациента взимается 1 франк. Из-за неудачных беременностей он действительно «отставал»: за время его знакомства с аналитиком, аналитик «опередил» его на одного ребенка. Посему 1 франк может означать 1 ребенка. Мы уже отмечали склонность пациента складывать вместе всех своих детей, включая умерших, дабы превзойти своего соперника. Мысль о том, что аналитик обогнал его на одного ребенка, могла сильно повлиять на определение числа 1. Посему мы последуем этой тенденции и продолжим игру с числами, добавив к 26 две успешные беременности по 9 месяцев каждая: 26 + 18 = 44.

[143] Разбив оба числа на составляющие, получаем 2 + 6 и 4 + 4 – две группы цифр, которые имеют только одну общую черту: в сумме они дают 8. Следует отметить, что эти цифры складываются из месяцев беременности жены пациента. Если мы сравним их с цифрами, указывающими на способность аналитика производить потомство, а именно 315 и 342, то увидим, что сложение составляющих их цифр дает 9. 9–8 = 1. Таким образом, мы снова приходим к разнице в единицу. Ранее пациент заметил, что 315 кажется ему осуществлением желания, а 342 – поправкой. Дав свободу фантазии, мы обнаруживаем следующее различие:

3 × 1 × 5 = 15

3 × 4 × 2 = 24

24 – 15 = 9

[144] И снова мы сталкиваемся со значимой цифрой 9, которая отлично вписывается в расчеты беременностей и родов.

[145] Трудно сказать, где начинается игра воображения, но это неизбежно, ибо бессознательный продукт есть порождение фантазии, того психического импульса, из которого возникает сама игра. Научному разуму противно предаваться такого рода шалостям, повсюду приводящим к бессмыслице. Впрочем, мы никогда не должны забывать, что в течение тысячелетий человеческий разум забавлялся именно такого рода играми. Посему неудивительно, что эти тенденции из далекого прошлого обрели голос в сновидениях. Даже в бодрствующем состоянии пациент давал волю своим числовым фантазиям, как показывает сам факт празднования 100-летнего юбилея. Следовательно, их присутствие в его снах не подлежит сомнению. Для утверждения бессознательной детерминации не хватает доказательств; только сумма наших наблюдений может подтвердить точность индивидуальных открытий. Исследуя сферу свободной творческой фантазии, мы должны больше, чем где бы то ни было, полагаться на широкий эмпиризм; хотя он требует от нас особой скромности в отношении точности отдельных результатов, он никоим образом не обязывает нас обходить молчанием то, что произошло и наблюдалось, просто из страха быть обвиненными в ненаучности. Не следует вступать в переговоры с суеверными фобиями современного разума, ибо это один из факторов, в силу которых тайны бессознательного остаются скрыты.

[146] Особый интерес представляет отражение проблем пациента в бессознательном его жены. Ей приснилось – и это весь сон – Лука 137^[31]. Анализ этого числа повлек за собой следующие ассоциации: у аналитика появился еще 1 ребенок. У него было 3. Если бы все ее дети (считая выкидыши) были живы, у нее было бы 7. Сейчас у нее только 3–1 = 2. Но она хочет 1 + 3 + 7 = 11 (число-близнец, 1 и 1). Число 11 выражает желание родить близнецов: тогда у нее было бы столько же детей, сколько у аналитика. У ее матери однажды родились близнецы. Надежда родить ребенка от мужа была очень слабой, и это давно породило в бессознательном мысль о втором браке.

[147] Другие фантазии показывали ее в 44 года, когда она достигла климакса. Сейчас ей было 33 года, так что до 44 оставалось всего 11 лет. Это было значимое число, поскольку ее отец умер в 44 года. Таким образом, фантазия о 44-м годе жизни содержала в себе мысль о смерти отца. Акцент на смерти отца соответствовал вытесненной фантазии о смерти мужа, который был препятствием для второго брака.

[148] Материал «Лука 137» помогает разрешить конфликт. Сновидица – и это нужно подчеркнуть особо – была плохо знакома с Библией; последний раз она читала ее невероятно давно и была абсолютно нерелигиозна. Посему было бы совершенно безнадежно полагаться здесь на ассоциации. Ее незнание Библии было настолько велико, что она даже не знала, что «Лука 137» может относиться только к Евангелию от Луки. Когда она обратилась к Новому Завету, то открыла его на Деяниях апостолов. Учитывая, что Деяния 1 содержат только 26 строф, она взяла 7-ю строфу: «Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Если же мы обратимся к Евангелию от Луки 1:37, то найдем Благовещение Пресвятой Богородицы:

35. Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим.

36. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц.

37. Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово.

[149] Логическое продолжение анализа «Луки 137» требует от нас также обратиться к Евангелию от Луки 13:7. Там мы читаем:

6. и сказал сию притчу: некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел;

7. и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает?

[150] Смоковницу, с древних времен символизирующую мужские половые органы, необходимо срубить из-за ее бесплодности. Данный фрагмент полностью соответствует многочисленным садистским фантазиям сновидицы, связанным с отрезанием или откусыванием пениса. Аллюзия на бесплодный орган супруга очевидна. Сновидица отвернула свое либидо от мужа вследствие его полового бессилия в интимных отношениях с ней^[32]. Равно понятно и то, что она регрессировала к отцу («…которые Отец положил в Своей власти») и отождествила себя с матерью, у которой родились близнецы. Таким образом увеличив свой возраст, она ставит своего мужа в роль сына или мальчика того возраста, когда импотенция нормальна. Мы также можем понять ее желание избавиться от мужа, установленное ранее в ходе анализа. Если мы обратимся к Евангелию от Луки 7:13, то найдем лишь дальнейшее подтверждение сказанному:

12. Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города.

13. Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь.

14. И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! тебе говорю, встань!

[151] В конкретной психологической ситуации сновидицы аллюзия на воскрешение мертвого приобретает особое значение как исцеление полового бессилия мужа. В этом случае проблема будет решена. Мне нет нужды указывать на многочисленные «исполненные» желания, содержащиеся в этом материале; читатель увидел их и сам.

[152] Поскольку сновидица совершенно не разбиралась в Библии, «Луку 137» следует рассматривать как проявление криптомнезии. И Флурнуа^[33], и я^[34] уже обращали внимание на важные последствия этого явления. Насколько нам известно, ни о каком манипулировании материалом с целью ввести в заблуждение в данном случае не может быть и речи. Те, кто знаком с психоанализом, знают, что сама природа материала исключает любые подозрения на этот счет.

[153] Я сознаю, что изложенные выше наблюдения – капля в море неопределенности, но думаю, что было бы неправильно умалчивать о них: рано или поздно появятся более удачливые исследователи, которые смогут взглянуть на них под новым углом, недоступным нам ввиду нехватки знаний.

VI
Мортон Принс. «Механизм и толкование сновидений»: критический обзор

Jahrbuch für psychoanalytische und psychopathologische Forschungen (Лейпциг), III (1911), 309–328. Статья Принса (1854–1929) была напечатана в Journal of Abnormal Psychology, V (Бостон, 1910), 139–195.

[154] Надеюсь, все коллеги и сотрудники, которые, следуя по стопам Фрейда, изучали проблему сновидений и смогли подтвердить основные принципы их толкования, простят меня, если я умолчу об их трудах и вместо них расскажу о другом исследовании, которое, хотя и дало меньше положительных результатов, тем не менее больше подходит для публичного обсуждения. Особенно следует отметить то обстоятельство, что Мортон Принс, благодаря своим предыдущим работам и глубокому проникновению в психопатологические проблемы, как никто другой способен вникнуть в психологию, заложенную Фрейдом. Не знаю, достаточно ли хорошо Мортон Принс владеет немецким языком, чтобы читать Фрейда в оригинале^[35], хотя это почти обязательно для понимания его теорий. Впрочем, даже если бы ему пришлось полагаться исключительно на работы, написанные на английском языке, все необходимые сведения он мог бы почерпнуть из ясного изложения анализа сновидений, предложенного Эрнестом Джонсом в его «Теории сновидений Фрейда». Помимо этого, в распоряжении англоговорящего читателя имеется большое количество статей и докладов Брилла и Джонса, а в последнее время также Патнема^[36], Мейера, Хоха, Скрипчера и других, которые проливают свет на разные аспекты психоанализа (или «глубинной психологии», как называет ее Блейлер). Наконец, сегодня на английском языке доступны не только лекции Фрейда и мои, которые мы читали в Университете Кларка^[37], но и несколько наших основополагающих работ, так что даже те, кто не знает немецкого языка, имеют достаточно возможностей ознакомиться с данным предметом.

[155] Мортон Принс приобрел необходимые познания в анализе не посредством личного общения, к суггестивному влиянию которого профессор Хох^[38] питает почти суеверный страх, что весьма для нас лестно, но, по всей видимости, благодаря чтению. Как может быть известно немецкоговорящему читателю, Мортон Принс является автором ценного труда «Диссоциация личности», который занимает достойное место рядом с аналогичными исследованиями Бине, Жане и Флурнуа^[39]. Принс также служит редактором журнала Journal of Abnormal Psychology, почти в каждом номере которого мы находим непредвзятые дискуссии по вопросам психоанализа.

[156] Из этого вступления читатель поймет, что я отнюдь не преувеличиваю, когда представляю Мортона Принса как беспристрастного исследователя, обладающего устоявшейся научной репутацией и неоспоримой компетентностью в оценке психопатологических проблем. В то время как Патнем занимается главным образом терапевтическим аспектом психоанализа и рассматривает его с восхитительной откровенностью, Мортон Принс интересуется особенно спорным предметом, а именно анализом сновидений. Именно здесь каждый последователь Фрейда теряет в глазах немецких ученых свое почетное звание человека науки. Фундаментальный труд Фрейда – «Толкование сновидений» – был воспринят немецкими критиками с безответственным легкомыслием. Как обычно, они были щедры на бойкие фразы вроде «блестящая ошибка», «гениальная аберрация» и т. д. Тем не менее едва ли стоило ожидать, что кто-то из психологов, неврологов и психиатров действительно постарается вникнуть в этот вопрос и опробует свое остроумие на фрейдовской интерпретации сновидений^[40]. Возможно, они не осмелились. Я почти уверен, что они не осмелились, ибо тема эта воистину трудная – не столько по интеллектуальным соображениям, сколько по причине личных, субъективных сопротивлений. Ибо именно здесь психоанализ требует жертвы, которой не требует от своих приверженцев ни одна другая наука: безжалостного самопознания. Необходимо снова и снова повторять, что практическое и теоретическое понимание психоанализа есть функция аналитического самопознания. Там, где самопознание терпит неудачу, психоанализ не работает. Это кажется парадоксом только до тех пор, пока мы думаем, будто знаем себя вдоль и поперек. Хотя кто так не думает? В звенящих тонах глубочайшей убежденности каждый уверяет нас, что знает себя «от и до». И все же это неправда; это детская иллюзия, необходимая для самоуважения. Не может быть никакого сомнения в том, что врач, прикрывающий недостаток своих знаний и способностей возросшей самоуверенностью, никогда не сможет анализировать, ибо в таком случае он будет вынужден признать истину о себе и станет невозможным в собственных глазах.

[157] Следовательно, тем более ценно, когда известный ученый, такой как Мортон Принс, смело берется за проблему и пытается решить ее по-своему. Мы готовы в любое время выслушать возражения, вытекающие из честных трудов такого рода. У нас нет ответа только для тех, кто боится настоящей работы и довольствуется дешевыми академическими речами. Однако прежде чем перейти к возражениям Принса, необходимо сказать несколько слов об области его исследований и полученных им – с нашей точки зрения – положительных результатах. Принс проработал шесть сновидений пациентки, способной к разным состояниям сознания и обследованной в нескольких из них. В своей работе он использовал расспросы под гипнозом, а также «свободные ассоциации». Мы узнаем, что до этого момента он уже проанализировал несколько десятков сновидений^[41]. На основании своего опыта Принс приходит к заключению, что метод свободных ассоциаций «позволяет нам путем сравнительного исследования многочисленных сновидений одного и того же человека изучить всю область бессознательного и обнаружить определенные устойчивые идеи, влияющие на всю его психическую жизнь»^[42]. Таким образом, используя «безумный» психоаналитический метод, американский исследователь смог выявить в царстве бессознательного нечто, ощутимо влияющее на психическую жизнь. Для него «метод» – это все-таки метод, он убежден, что существует бессознательное и все остальное, не будучи при этом каким-либо образом загипнотизированным лично Фрейдом.

[158] Далее Принс пишет, что в качестве сновидческого материала мы должны рассматривать «определенные подсознательные идеи, о которых субъект не знает» (указ. соч., стр. 150). Тем самым он признает, что источники сновидений могут лежать в бессознательном. Следующий отрывок это подтверждает: «В ходе своих исследований Фрейд пришел к гениальному открытию, что сновидения не являются бессмысленными причудами, каковыми их полагали ранее, но при интерпретации с помощью психоаналитического метода могут обнаруживать логический и вразумительный смысл. Этот смысл, однако, обычно скрыт в символах, значение которых может быть установлено только путем тщательного изучения предшествующих ментальных переживаний сновидца. Такое исследование требует, как я уже указывал, воскрешения всех воспоминаний, относящихся к элементам сновидения. При этом мы неизбежно приходим к выводу, что даже самый фантастический сон может выражать – пусть и символически – некую разумную идею. Мои собственные наблюдения подтверждают наблюдения Фрейда в той мере, в какой они показывают, что в каждом сновидении присутствует некий разумный мотив. Следовательно, сновидение может быть истолковано как выражающее некую идею или идеи, которых сновидец придерживался ранее. По крайней мере, все сновидения, которые мне довелось подвергнуть анализу до сих пор, подтверждают эту гипотезу».

[159] Таким образом, Принс допускает, что сновидения имеют смысл, что смысл скрыт в символах и что для того, чтобы обнаружить смысл, нужны воспоминания. Все это согласуется с фрейдовской интерпретацией сновидений, причем в гораздо большей степени, чем это признавали предыдущие критики. На основании некоторых наблюдений Принс также приходит к пониманию истерических симптомов как «возможных символов скрытых процессов мышления». Несмотря на взгляды, изложенные в «Истерии» Бинсвангера, которые могли бы подготовить для этого почву, данный факт до сих пор ускользает от немецких психиатров.

[160] Как я уже говорил, я начал с положительных утверждений Принса. Переходим к отклонениям и возражениям (там же, стр. 151):

«Я не могу согласиться [с точкой зрения Фрейда], что всякое сновидение может быть истолковано как „воображаемое исполнение желания“. То, что некоторые сновидения могут быть признаны осуществлением желания, не вызывает сомнений, но что таковы все сновидения или большинство из них, я не смог подтвердить, даже подвергнув индивида самому исчерпывающему анализу. Напротив, я нахожу, что определенные сны представляют собой выражение неосуществления желания; в некоторых исполняется страх или тревога».

[161] В этом отрывке мы имеем все, что Принс не может принять. Следует добавить, что само желание часто кажется ему не «вытесненным» и не таким бессознательным или важным, как это предполагает Фрейд. Стало быть, Принс отвергает теорию Фрейда о том, что подлинным источником сновидения является осуществленное в нем вытесненное желание, ибо ничего подобного в своем материале он не видит. Что ж, по крайней мере, он пытался это увидеть и счел теорию достойной тщательной проверки, чего определенно нельзя сказать в отношении многих наших критиков. (Я-то думал, что эта процедура – неписаный закон академической порядочности.) К счастью, Принс предоставил нам материал, на основе которого он делал свои выводы. Таким образом, мы можем сопоставить наш опыт с его опытом и в то же время найти причины тех или иных расхождений. Он проявил большое мужество, раскрыв свои карты столь похвальным образом, ибо теперь у нас есть возможность открыто сравнить наши взгляды, что будет поучительно во всех отношениях.

[162] Чтобы понять, каким образом Принс сумел разглядеть только формальный, но не динамический элемент сновидений, необходимо рассмотреть его материал более подробно. Из различных указаний, содержащихся в этом материале, можно заключить, что сновидица была дамой позднего среднего возраста. У нее был взрослый сын, который где-то учился; что касается супружеской жизни, то, по всей видимости, она была несчастлива в браке или разведена (возможно, они с мужем жили порознь). В течение нескольких лет она страдала истерической диссоциацией личности и, как мы видим, питала регрессивные фантазии о двух более ранних любовных романах, на которые автор, очевидно из-за чопорности публики, вынужден только намекнуть. Ему удалось избавить пациентку от диссоциации на восемнадцать месяцев, но теперь, похоже, ее состояние снова ухудшилось: она оставалась крайне зависимой от психоаналитика, тогда как он находил это столь утомительным, что дважды порывался отправить ее к коллеге.

[163] Здесь мы имеем явный неаналитический и непризнанный перенос, который, как мы знаем, состоит в привязке эротических фантазий пациента к аналитику. Шесть сновидений – иллюстративный фрагмент борьбы аналитика с переносом больной.

[164] Сновидение 1: C. [сновидческое эго пациентки] увидела старую женщину, очевидно еврейку. Она держала в руках бутылку и стакан и, казалось, пила виски; затем эта женщина превратилась в ее мать, которая держала бутылку и стакан и тоже пила виски; тут дверь открылась, и появился ее отец. На нем был халат ее мужа, а в руке он держал две деревянные палки. [Там же, стр. 147 и далее.]

[165] На основании обширного и совершенно убедительного материала^[43] Принс обнаружил, что больная рассматривала искушение выпить, а также искушения «бедных людей» вообще, как нечто вполне понятное. Она сама иногда выпивала по вечерам немного виски, и ее мать тоже. Но в этом могло быть что-то неправильное. «Таким образом, сцена сновидения является символическим представлением и оправданием ее собственных убеждений и отвечает на сомнения и угрызения совести, которые терзают ее разум» (там же, стр. 154). Вторая часть сновидения, о палках, по мнению Принса, является своего рода осуществлением желания, однако он замечает, что это ничего нам не говорит, ибо накануне вечером пациентка заказывала дрова. Несмотря на затраченные усилия (восемь страниц печатного текста), сновидение не было проанализировано достаточно тщательно, так как два наиболее важных элемента – виски и палки – остаются без анализа. Если бы автор проследил за этими «искушениями», то вскоре обнаружил бы, что угрызения совести пациентки имеют гораздо более серьезную природу, нежели ложка виски и две вязанки дров. Почему отец, который входит, конденсируется с мужем? Как можно объяснить еврейку иначе, чем воспоминаниями о предыдущем дне? Почему эти две палки важны и почему их держит отец? И так далее. Сновидение не было проанализировано надлежащим образом. К несчастью, для психоаналитика его значение очевидно. Оно ясно говорит: «Если бы я была бедной еврейкой, которую видела накануне, я бы не устояла перед искушением (как не устояли бы мать и отец – типичное инфантильное сравнение!), а потом в мою комнату вошел бы мужчина с дровами – естественно, чтобы согреть меня». Вкратце, таков смысл. Сновидение содержит все это, только автор остановился слишком рано. Надеюсь, он простит меня за то, что я нескромно распахнул тактично закрытую дверь и ясно показал, какого рода «невидимые» желания скрываются за общепринятой сдержанностью и медицинской слепотой в вопросах секса.

[166] Сновидение 2: Холм – она с трудом взбиралась на крутой холм; при этом у нее было четкое ощущение, что за ней следует кто-то или что-то. Она сказала: «Я не должна показывать, что напугана, иначе эта штука схватит меня». Поднявшись выше, она очутилась в месте, где было светлее, и увидела две тучи или тени, черную и красную. Она воскликнула: «Боже мой, это А и Б! Если мне не помогут, я пропала» (она имела в виду, что снова изменится – то есть снова впадет в состояние диссоциации.) Она начала звать: «Доктор Принс! Доктор Принс!» Вы засмеялись и сказали: «Вам придется самой бороться с этой проклятой штукой». На этом она проснулась, парализованная страхом. [Там же, стр. 156.]

[167] Поскольку сновидение очень простое, мы можем обойтись без дополнительного аналитического материала. Но Принс не видит в этом сне осуществления желания; напротив, он видит в нем «осуществление страха». Он совершает фундаментальную ошибку, снова смешивая явное, манифестное содержание с бессознательной мыслью сновидения. Справедливости ради следует отметить, что в данном случае повторение ошибки было тем более простительно, что решающая фраза («Вам придется самой бороться с этой проклятой штукой») действительно весьма неоднозначна и обманчива. Столь же двусмысленным является высказывание «Я не должна показывать, что напугана», которое, как сообщает Принс, относится к мысли о рецидиве болезни, поскольку пациентка боялась рецидива.

[168] Но что значит «напугана»? Мы знаем, что пациентке гораздо удобнее болеть, ибо у выздоровления есть один большой минус: потеря аналитика. Болезнь как бы резервирует аналитика для ее нужд. Благодаря своей необычной болезни пациентка, очевидно, вызывала у аналитика большой интерес и беззастенчиво пользовалась его терпением. Ей, конечно, вовсе не хочется отказываться от этих стимулирующих отношений. По этой причине она боится выздоровления и втайне надеется, что с ней случится нечто странное и чудесное, что возродит любопытство аналитика. Естественно, она сделает все, лишь бы не признаваться, что у нее действительно есть такие желания. Но мы должны привыкнуть к мысли, что в психологии есть вещи, которые пациент одновременно знает и не знает. Часто можно показать, что вещи, которые кажутся совершенно бессознательными, в другой связи полностью осознаются и уже известны, хотя и не в их истинном значении. Таким образом, подлинное значение желания, которое пациентка не могла признать, не было непосредственно доступно ее сознанию. Поэтому мы называем это истинное значение неосознанным, или «вытесненным». В своей грубой форме – «Мне нужны симптомы, чтобы вновь пробудить интерес аналитика» – оно не может быть принято, ибо слишком болезненно; однако на заднем плане вполне могут быть различимы некоторые ассоциации и полузадушенные желания, например воспоминания о времени, когда анализ был так интересен, и т. д.