– По дороге кто-то идёт? – Крикнул сержант в сторону башни.
– Нет, сир! – Донёсся ответ. Это серьёзно подпортило настрой де Грабровену. Они сидели здесь уже вторую неделю и у них не было никакой связи с полком, кроме одноразового магического кольца. А раз никто не шёл по долине, не было повода вызывать остальной полк.
– Мог Мишель наконец пристрелить Гнома? – Как бы невзначай раздался голос Шута слева от сержанта, когда тот зашёл на оборудованную позицию. Удостоив Шульца лишь взглядом, Фёдор заскочил на стёршиеся ступени. Быстро пробежав по винтовой лестнице, он оказался возле Клауда, напряжённо всматривающегося в сгущающиеся сумерки через небольшое арочное окно. Белый камень мельницы выделял её на фоне темнеющего леса, и, будто ожидая сержанта, на её вершине стали расцветать всполохи выстрелов.
– Нергалье отродье… – Прошептал ошарашенный Валериан, до того прятавшийся с мушкетом в стороне. Фёдор вновь понял, что кусает нижнюю губу. Нельзя показывать сомнения!
– Они справятся. Готовьтесь к бою. – Кивнув сержанту, Валериан начал стягивать перчатки и заряжать мушкет. “Для охраны границ лучшие святые – это пушки”, – так говаривали гномы.
Аккуратно сбежав вниз, Фёдор быстро обвёл взглядом позицию. Рейтары знали, что если их обнаружат, шансов у них не много. Но это не значит, что они не готовились. Вдоль уцелевших стен был прокопан ров глубиной в полтора метра – лишь полметра замёрзшей земли поддались их усилиям. Земля пошла на укрепление смотрящей на восток стороны. Их позиция располагалась с краю долины, всего в пятидесяти метрах начинался лес, что, как считали все, делало его самым опасным флангом.
– Леманн.
– Сир?
– Берите коня, Вонду и Вольтера, и пистоли. Будем…
– Противник с леса!
В следующую секунду Фёдор заметил летящий в себя арбалетный болт и смог лишь крякнуть, когда тот врезался ему в грудь, сбивая его ног и выбивая дух. Рухнув на землю, северянин отчаянно пытался прийти в себя, когда почувствовал, как кто-то подхватил его и потащил к валу. Вокруг раздавались крики и пистолетные залпы. Обеспокоенное лицо Шута появилось перед ним, но когда тот что-то спросил у сержанта – треск пистолета заглушил вопрос и Фёдор лишь кивнул, показывая, что он в порядке. Расплывшись в улыбке, толстяк резво вытащил палаш и с криком бросился к валу.
Глубоко вдохнув, Фёдор не без облегчения понял, что никакой боли в груди и рёбрах нет. Шуба и доспехи погасили удар. Вытаскивая палаш и оглядываясь, он понял, что битва кипит вдоль всей стены – несколько чернокровок уже были внутри, пока ещё Нергал знает сколько засели в лесу с арбалетами. Над ним мелькнула тень хвостатого фелеса – без одного уха и глаза, тот наугад отправил выстрел из пистоля куда-то в сторону башни и выхватил два кинжала, замечая рядом с собой сержанта.
Не дожидаясь его реакции, северянин бросился на чернокровку, нанося колющий удар в торс. Враг попытался отвести клинок кинжалом и поднырнуть под удар, но сержант опередил его. Стальная перчатка врезалась в лицо удивлённого полузверя, сбивая фелеса с ног. Но у мезневчанина не оказалось времени добить его. Прямо перед ним оказался ещё один противник – двухметровый амбал с вытянутой мордой и серым мехом на ногах и руках, он был закован в доспехи и шлем с открытым забралом, размахивая несуразно огромным мечом. Широким взмахом меча он заставил Шута отпрыгнуть, и следующим шагом ублюдок уже был рядом с сержантом, занеся чудовищный клинок над головой.
Скорее инстинктивно, Фёдор поднырнул под удар, как только что это сделал фелес, но манёвр амбала был лишь финтом – чернокровка не пытался его разрубить. Блохастый, резко остановившись, перевёл удар в длинный колющий выпад. Лишь в последний момент северянин успел отпрыгнуть назад, разминувшись с остриём всего на пару сантиметров. Гигант вновь вознёс клинок, но в ту же секунду ему в спину раздался выстрел, бросая его на колени. Следуя примеру, сержант выхватил пистоль и подскочив к ублюдку, приставил дуло к оголившемуся мохнатому загривку.
– Пощ… Пощады. – Прошелестел глубокий голос из под шлема.
– Ни за что. – Выстрел окончательно свалил чернокровку.
Тем временем под оградой зашевелился пришедший в себя фелес, бросившийся на мезневчанина и сбивая того с ног. Немедленно оказавшийся рядом Шульц не оставил шанса расквитаться за гибель товарища, вогнав ублюдку клинок в шею.
Сзади раздался волчий вой, и сержант успел ощутить, как земля под его ногами зашевелилась. Не став медлить, тот откатился в сторону, когда снег подле него взорвался корнями и лианами. Несколько омерзительных отростков опутали правую руку Фёдора, с чудовищной силой сдавливая стальной наруч.
Мимо стремительно пронёслась троица всадников, возглавляемая Леманном. Те с ходу преодолели вал, пуская лошадей в галоп прямо в лес, обращая нескольких стрелков в бегство.
Ожившие корни быстро опутывали тело сержанта. Несколько отростков уже тянули его за ноги, прижимая мезневчанина к земле. Оказавшийся рядом Хайнц попытался перерезать лианы ударами палаша, но те едва поддавались. Выхватив кинжал из-за голенища, Фёдор, не смотря на адскую боль в правой руке, стал отчаянно рубить неподатливые корни, пока, наконец, отскочивший Хайнц не бросил масляную лампу в то место, откуда нергальи отростки бросились на сержанта. Те тут же опали, позволяя, наконец, освободиться северянину. Тот лишь устало кивнул спасшему его руку бойцу, и, стараясь не обращать внимания на боль, привалился к валу, переводя дыхание и оглядывая поле боя.
Лишь восемь противников смогли перебраться через вал, пав под клинками и пулями. Эртмуд, с арбалетным болтом в глазу, лежал неподалёку от башни. Вилли – сцепился с баагваем в поистине честном поединке, вогнав тому палаш в подмышку, но не успев увернутся от топора.
Переведя дух, сержант рискнул выглянуть из-за вала, и не смог сдержать ругательств. Их палаточный лагерь был полон чернокровной нечисти, лошади либо отвязаны, либо убиты, а Старика нигде не было видно. На пути к руинам лежало ещё шесть тел чернокровок.
Но радоваться было рано. Сидящий рядом Хайнц торопливо заряжал свою аркебузу, как и прочие солдаты вдоль всего вала. Не считая двоих на башне, в лагере их осталось всего девять, чего было мало. Слишком мало. Хуже прочего – тварям нет нужды в свете, а надвигающаяся тьма уже поглотила лес за лагерем.
Завидев мадатхи, высунувшегося из-за его палатки с арбалетом, Фёдор тут же нырнул обратно – выстрелить прицельно из пистоля было невозможно. Рядом к стене грузно припал Шут, откуда-то успев достать мушкет, который тут же принялся заряжать.
– С-с-суки, почти достали! Ещё жив, северяшка?
– Не без помощи Спящих. – Усмехнувшись, Фёдор подобрался и завидев, что Хайнц выжидательно глядит на него, продолжил:
– Один – за моей палаткой, высовывает голову.
– Сейчас укоротим! – Хайнц резко приподнялся, вкладывая аркебузу в плечо. Секунда поиска, и двадцатиграммовая медная пуля с грохотом вырвалась из ствола, награждая их уши захлёбывающимся криком раненого. Ныряя обратно, ливеец едва разминулся с болтом и пистолетной пулей.
– Их там ещё немного осталось. Думаете на всех хватит?
– Боюсь, что хватит с лишком…
– Старик возвращается! – Раздался крик с башни, куда тут же полетело ещё несколько кривых выстрелов от чернокровок.
– Прикрыть его! По моей команде – заряжай! – Тут же закричал Фёдор. Все прочие прекратили хаотичные обстрелы и заряжали аркебузы, ожидая приказа.
– Идёт вдоль леса! Нергал!..
– Цельсь!
Как один, все заняли позицию на валу, быстро выискивая глазами цель. К их счастью, все оставшиеся стрелки чернокровок пытались добраться до двух скачущих лошадей. Шут, не без помощи сержанта, взгромоздил длинное дуло мушкета на стену – у него были наибольшие шансы попасть из всех. Первые болты полетели в сторону ездоков.
– Пли!
Почти слитный треск оружейного залпа и столп дыма заглушили крики раненых с той стороны. Всадникам оставалось лишь двадцать шагов, когда в идущую второй лошадь с кем-то, перекинутым перед Стариком, вонзилось сразу два болта, сбивая ту с ног.
– Твою мать! Шульц, Хайнц, за мной!
Не раздумывая ни секунды, Фёдор перепрыгнул через вал и бросился навстречу всаднику. Вонда, шедший на первой лошади, перепрыгнул через вал и тут же занял позицию вдоль него, присоединяясь к остальным стрелкам, ведущим перестрелку с отошедшими к лесу стрелками. Чернокровки бросили лагерь и, наконец, бежали.
На ходу вынимая пистоль, мезневчанин напряжённо вглядывался в пустоту, ожидая очередной подлости от блохастых, но те, видимо, и вправду отошли. Рухнувшая лошадь погребла под собой Старика, который не подавал признаков жизни, а лежащий подле выпавший связанный мадатхи с волчьей головой отчаянно пытался вырваться, пока удар по макушке не утихомирил ублюдка. Приподняв лошадь не без помощи Шульца и Хайнца, они смогли вытащить Леманна, так и не приходящего в себя.
– Тащите его, я возьму ублюдка!
– Та нахер он… – Начал Шут, но Фёдор прервал:
– ВЫПОЛНЯТЬ!
Чернокровки, наконец, пришли в себя и заметили троицу имперцев. Вокруг них засвистели пули и болты.
Подхватив мадатхи под плечи, северянин принялся торопливо отступать назад, с опаской вглядываясь в лес. Тем временем Шут и Хайнц, взяв Леманна с двух сторон, быстро добежали до вала. Вдруг, появившись из воздуха, прямо перед Фёдором возникла фигура фелеса, одетая в непривычно чистые белоснежные одеяния. Тот направил ему в грудь инкрустированный камнями посох, на конце которого стал концентрироваться луч зелёной энергии.
Спустя секунду мимо сержанта прошелестела пуля, врезаясь в проявившийся вокруг друида призрачный зеленоватый доспех. Расколов тот, подобно хрустальной вазе, пуля врезалась в торс друида, снося его подобно пушинке. Лишь спустя долю мгновения Фёдор услышал грохот мушкета.
“А вот и Валериан”, – пронеслась отрешённая мысль в голове мезневчанина, пока он переваливался через стену, поддерживаемый Шульцом.
Наконец, над полем боя повисла зловещая тишина.
* * *
– Старик, не смей умирать!
– На всё воля Спящих… – прохрипел тот в ответ.
Отвары жрецов держали в нём жизнь и бодрость, но долго так продолжатся не могло. Падение с лошади было его меньшей проблемой. Один из охранников шамана успел выстрелить в Леманна, когда те уже ускакивали прочь. Пуля пробила доспех и застряла в рёбрах ветерана, превратив его внутренности в сплошную кашу.
– Зелья и молитвы смогли бы его спасти, если бы он оказался в монастыре, а не на холодном каменном полу башни в окружении падальщиков. Ему нужен не покой, а хирург и жрец. – Адриан больше прочих знал во врачевании, и сержант только и мог, что кивнуть ему в ответ, когда тот закончил осмотр.
– Жаль, блохастые не разделяют нашего стремления спасти ему жизнь. Возвращайся на пост. – Похлопав его по плечу, сержант тяжело опустился на пол подле головы ветерана. Кираса вдруг стала очень тяжёлой.
– Что с друидом? – Скрипучий голос Леманна стал звучать ещё более старо и безжизненно.
– Живой. Говорить отказывается. Отдал его Шуту.
– Он и не будет. Но они слишком их ценят…
– Пока я что-то не вижу парламентёров, – фыркнул в ответ сержант. Очень хотелось пить. Но большая часть припасов досталась ублюдкам, что без зазрения совести выли и кричали в небольшом отдалении от их оказавшегося в осаде форпоста. Теперь чернокровки были вокруг всего холма, с каждой из его сторон. Десятки. Слишком много.
– Они гордый народ. Заметили, как по разному они одеты? – Нарушил возникшую заминку Старик.
– Знаю. Сводный отряд из городских и племенных. Притирка боем.
– О, это вы не упустили…
– Зверь старается примирить тех чернокровок, что жили по имперским законам, “в цепях”, с теми, кто избрали Харод своим домом в качестве племён, – нашёл в себе силы пожать плечами сержант. Его мысли были далеко отсюда. На востоке, над пиками Спящих, уже блестела тонкая полоска рассвета. Сколько они уже не спали? Десять часов? Двенадцать? Нет, явно больше…
– Вы никогда их не называли “блохастыми”, сержант.
– Что? – Нахмурившись, тот повернулся к грустно улыбающемуся Леманну.
– Быть может в тебе нет и доли той веры, что вела меня последние годы, но ты не считаешь себя выше них… Для тебя они те же имперцы. Ты верный сын Мезнева, а не Канцелярии.
Фёдору было нечем крыть. Иногда, в мыслях, он называл чернокровок так, как это делали другие, но… Его мастером фехтования и стрельбы были несущие на себе проклятие чёрной крови, пусть и сильно очищенное браками с нормальными людьми. Он никогда не понимал, почему в Ливе стоят гигантские фермы полуросликов, зачем отдавать работу честных крепостных этим безвольным и сломанным игрушкам, именуемым рабами.
– Те, что стекаются под сень Зверя, остаются врагами Империи, а значит и меня… – Заговорил он.
– Вы сообщили в штаб? – Вдруг прервал его старик.
– Ты же знаешь, что да. – Мезневчанин сделал это сразу, как бой прекратился.
– И что вы передали?
Немного порывшись в туго соображающей голове, сержант вспомнил:
– Отряд Фёдора. Попали в засаду. Много друидов. Один пленён. Сводный отряд Нуриза. Потеряли половину. В долине может быть больше.
– Надо посох к пороховому складу приставить. Как и тот, что ты добыл. Говорят, магические штуки хорошо взрываются. – Снова сменил тему ветеран.
– Уже сделал. Ты говорил об этом вчера.
Старик долго не отвечал. Опасаясь худшего, сержант перевёл на него взгляд, но тот лишь сосредоточено что-то шептал.
Сверху раздался громкий выстрел из мушкета – в отдалении прозвучало улюлюканье и насмешливые крики. Чернокровки держались за сотню метров, осыпая их градом оскорблений и мешая спать. Зорана уже ждёт своих верных слуг. Даже если из полка сюда полетят маги, те лишь первыми застанут их хладные тела, подвешенные за ноги на ближайшем дубу.
– Но были бы шансы у их народа без Зверя? Неужели Спящие и правда хотят этой бойни… – Вновь заговорил Леманн, нарушая повисшую тишину. Невдалеке коротко перебежал вдоль стены Шульц, сменяя масло в потускневших лампах.
– Спящие уже давно ничего не хотят, Старик. Они оставили нас наедине с Нергалом. Наедине с тварями пустоты. Наедине с такими проклятиями, что превращают тысячи в уродов. – Сержант стянул с себя шлем и взглянул на звёзды. – Иногда мне кажется, что всё, что мы делаем, зазря.
– Это и отличает нас от чернокровок, – ветеран вдруг задвигался, пытаясь будто бы приподняться, но быстро бросил это дело, однако в его голосе прорезались нотки мудрого учителя:
– Мы знаем, что если Зверь одержит верх – Светоч угаснет и пустота Нергала поглотит Империю. Мы помним уроки прошлого. И даже после эпохи Раздора храним в себе свет Спящих, а Пограничная армия всё ещё бьёт больше тварей пустоты, чем разнимает конфликты внутри Империи…
– Почему ты вылетел из первого полка? – У Фёдора слишком сильно болела голова, чтобы слушать нравоучения. После секундной заминки, Леманн, с усмешкой ответил: