Ритуалы

– Привет!

Пока я рассказывал, что произошло с машиной в легком варианте, думал говорить или нет про работу. Однозначно, не хотел. Они же гордятся мной. Начнут раньше времени поднимать панику.

Отец, как всегда спросит: «Все ли я делал на 100 процентов?» Это его любимый вопрос. Он говорил, если делаешь все от души, и все силы отдаешь делу, потом чтобы не случилось, твоя совесть будет чиста. Он часто – повторял, если у меня что-то не получалось в школе. Сейчас я был не уверен, делал ли я все на все 100.

Мама рассказывала про младшую сестру, что учится хорошо и увлечена музыкой. Мне нравилось слушать голос матери. Спокойный и уверенный. Все новости сводились к тому, что все стараются. У братьев был трудный период, но он прошел. Слава Аллаху, – добавляла мама.

Мы не соблюдали обычаи и традиции, отец сказал, у каждого есть собственный выбор. Если кто захочет, придет к Аллаху сам. Это было очень странно в мусульманских традициях. И друзья и знакомые из мусульманской среды, кто это узнавал, не сильно приветствовали.

Поэтому мы старались не выставлять на показ нашу жизнь и создали свой уютный мир. А отец дал нам полную поддержку: «потому что живем мы в свободной стране».

А еще говорила бабушка, потому что его отец, то есть мой дед, был очень религиозным и строгим человеком. Когда мой отец задумал переезд в другую страну, дед долго злился и выговаривал, что нет места истинному мусульманину в неверной стране.

Дед остался при своем, а мой отец переехал в Германию, чтоб дать нам лучшую жизнь. Они прекратили общение, а папа проговорился один раз: «Что это за религия, которая встает между отцом и сыном?!» Тут мне вспомнился вчерашний таксист Хосе, он же сделал точно так же, уехал от солнца, чтобы дать лучшее своей семье. Как же погано мне было! Я старался слушать мать.

Нет, я пока не буду говорить, что меня уволили. Скажу, что дали выходные. Мы пили чай с ванильными плюшками. Мама воодушевленно рассказывала про всех. Если заставлю их волноваться, нарушу их умиротворенный быт. Вот мама улыбается и повторяет, что все хорошо.

И братья образумились, был у них период, когда они не ночевали дома то один, то другой. Потом отец их успокоил своими нравоучительными разговорами. Отец авторитет. Интересно, когда у меня будет семья, смогу ли я быть таким же примером для своих детей? От этой мысли мне стало очень тепло и я заулыбался по настоящему, впервые за последние сутки.

– А с Моникой как? – поинтересовалась мать. А бабушка склонила с любопытством голову, даже прищурив левый глаз.

– Мы расстались.

Очень легко сказал я. Мама охнула и села на стул.

– Как? Что-то произошло?

– Все в порядке. Мы пришли к решению, что мы очень разные, – я подумал, что подробности их огорчат, и больше они разочаруются во мне.

Я не привык обсуждать наши личные отношения. Я всегда думал, что их это не касается. Здесь я выстроил стену: вот моя семья, а здесь – Моника.

– Да, бывает, сынок, – качая головой, согласилась мать. – Главное – не потерять себя в этом современном мире.

Бабушка тоже кивнула головой. Честно говоря, чувствовалось облегчение, как будто снял очень тяжелое пальто с себя. Моя семья и Моника были равнодушны к друг другу.

Ей изначально не нравилось ездить в этот загородный дом. Она скованно себя здесь чувствовала. А я в свою очередь не настаивал. Родители тоже не вмешивались и сохраняли вежливо дистанцию.

– Зато сейчас я смогу больше находится с вами.

Подошел к бабуле и приобнял ее. Она коснулась моей головы, как бы благословляя. Бабушка Руфина жила с нами уже 10 лет, она понимала на немецком все, разговаривала простыми предложениями. Отец решил говорить на языке страны, в которой мы живем.

Поэтому бабушке пришлось понимать немецкий. Зато она создала алжирский уют. По ее просьбе, мы покупали лампы, коврики, вышивку. Было интересно. Ее комната напоминала остров нашей культуры с благовониями и узорами. Алисия даже захотела платок носить, но этого ее порыва надолго не хватило.

Как здорово быть дома! Слышать мамин голос и бабушкино поддакивание всему происходящему. Как будто она соглашалась с жизнью и всеми ситуациями. При этом она всегда улыбалась, чтобы ни говорили. Иногда мне казалось, что она не понимает. Но задав однажды вопрос, она меня сразила деталями, которые я сам пропустил, когда слушал мать.

С приездом бабушки, наша двухкомнатная квартира, в которой я сейчас живу, совсем стала маленькой. Родители вставали рано и ложились поздно, они заняли зал. Алисия с бабушкой ютились в маленькой комнате, а я с пацанами во второй.

Вот так теснились, зато все вместе, шум стоял всегда. Я занимался в основном в бабушкиной комнате. Было сложно, места не хватало. А тишина наступала только, когда ложились спать.

Были счастливы и беззаботно радостны, когда переезжали в новый огромный дом. Я сказал только матери, а для отца это стало сюрпризом. Он плакал, первый раз в жизни я видел это. Я его привез сюда и отдал ключи. Он обнимал меня и хлопал по плечу. Приговаривал: «Я горжусь тобой, сын мой! Горжусь!» Таких проявлений чувств я больше у него не видел.

Это был 4-х комнатный коттедж, с большим залом. Парни так и остались жить в одной комнате. Зато у родителей наконец-то появился свой угол, бабушка отдельно, Алисия жила в моей комнате.

Как только я приезжал, она уходила спать к бабушке. Большая просторная кухня. В подвале были несколько складских помещений и огромный гараж. Еще красивая терраса, где летом по вечерам мы собирались пить чай.

Двор, мама украсила цветами и ягодными кустами, за домом расположился небольшой сад-огород. Там маму и бабушку в летний период можно было застать на четвереньках. Соседи спокойные, а виды божественные!

Я тоже гордился собой. Это обошлось мне в приличную сумму, которую надо выплачивать. Дом, в котором я не мог проводить много времени. Монике не нравилась эта деревня! Я усмехнулся сам себе.

Не важно, – думалось мне сегодня. Я смогу и заработаю. Пойду на стройку работать инженером или каменщиком, кем возьмут. Лишь бы видеть, как моя семья счастлива.

Я даже заметил, когда они переехали, все спокойнее стали. Каждый забредал в свой личный угол и занимался любимым делом. Мне не терпелось всех увидеть.

Наши обеденные посиделки превратились в приготовление ужина. Я спросил у женской половины, могу ли чем-то помочь, они рассмеялись и сказали – не мужское это дело – готовить.

– Ты можешь отдохнуть, поднимись к мальчикам или к Алисии, – предложила мать.

– Мне нравится больше у бабушки.

В ответ бабушка только кивнула головой.

– Иди, конечно. Не беспокойся, если уснешь, к ужину разбудим, – мама перевела бабушкин кивок.

– А отец во сколько придет? И все остальные?

– Да, они приходят все к ужину. У тебя есть время отдохнуть, хорошо, что тебе дали выходные, ты выглядишь уставшим, – обеспокоено сказала мать.

– Мам, все хорошо. Ты права, пойду отдохну.

Я поднялся на второй этаж, вдыхая запахи родного дома. Вот я дурак, что не ездил сюда, – подумал я про себя. Также заметил, что появилось больше новых вещей и уюта в арабском стиле. Значит дела у отца идут хорошо.

Мне сложно представить, что отец содержит всю семью на свой доход от строительства. Мать раньше подрабатывала, присматривала за чужими детьми и делала несложные переводы. Когда переехали сюда, отец сказал, что дом большой и за ним нужен присмотр. Я пытался давать ему деньги, но он наотрез отказывался, говорил: «Собирай на будущее своей семьи. Ты и так много сделал для нас!»

Мы договорились, что если мне нужна будет помощь, я должен буду сказать ему. Нет, пока буду молчать про увольнение. А то он скажет маме, мама бабушке, бабушка Алисии, а та пацанам. И нарушится эта священное спокойствие. С этими мыслями я завалился в кровать и стал проваливаться в сон.

София

Мы были красивы и готовы «выйти в свет» около 10 вечера. И уже на выходе встретили Марию. Она выздоровела и очень хорошо выглядела. Мария нас крепко обняла, как родных.

А я почувствовала тяжесть в груди, возможно, мне не хватало объятий близких людей. Мария для нас была на самом деле, как родственница.

Был один раз, когда мы приехали к ней, и застали ее в тяжелой ситуации. Она была больна и нужны были срочно деньги на лекарства.

Доход, который можешь получить от хостела, небольшой. И как выяснилось потом, перед своей болезнью, Мария затеяла ремонт. И все сбережения ушли туда. Дома в центре Мадрида старые, потребовалось больше денег и времени, чем планировалось. И еще эта болезнь.

В общем, тогда мы ей помогли. Мы это успешно забыли, а она это помнила.

– Рики ты свободен. Можешь идти по своим делам, – обратилась Мария к сыну.

– Можно я с ними пойду? – по-детски, сказал он.

Все засмеялись.

– Конечно, если они не против.

И, обращаясь к нам, добавила:

– Возьмите подрастающее поколение, я хоть буду спокойна. Он похоже уже готов.

Дружно выйдя из дома, мы направились в сторону проспекта Гран Вия, встретиться там с новыми знакомыми и оттуда уже решить в какой бар пойти. По дороге, как обычно, большей частью говорила Елен.

Мы решили опоздать на встречу и зайти сначала в аргентинский гриль. Это дешевый ресторанчик готовил быстро и вкусно. А так как мы не ели очень давно, это было просто отличной идей.

– Сколько тебе лет? – спросила у Рика.

– 18.

– То есть тебе было примерно 12 лет, когда мы закончили свои заезды в Мадрид. И не забыл нас?

– Да, примерно так. Вы как ураганы врывались в нашу тихую обитель. Вас захочешь, не забудешь, особенно Елен. И мама про вас все уши прожужжала. Мои девочки, мои девочки… Все годы, особенно под новый год. Помните, когда вы с подарками пришли, а потом пошли все вместе есть виноград под часами. Было море народа, не протолкнуться. Это было здо́рово!

– Ого, а я и забыла уже! Точно это в самом начале нашей учебы, – сказала я.

Мы сделали заказ, пообсуждали, как изменился Мадрид, быстро покушали, выпили по бокалу вина для настроения. Не переставая смеялись, вспоминая старое. А Рикардо воспроизводил прошлое с точки зрения 12-летнего мальца. Наше поведение оставило большое впечатление в его памяти.

Он хотел оплатить счет, но мы сказали, что он нанятый нами гид и зарплату уже получил в виде ужина. Мы веселились!

Выйдя на улицу, я втянула запах Мадрида, как хорошо-то, то ли от вина, то ли от моего внутреннего состояния.

И мы смеялись. Обстановка: «Студенческая атмосфера Рики и 30 летних теток «вспомнить былое».

– Мне нужно развлечься, а Софи срочно секс, – подтолкнув меня вперед выдала Елен.

– Не развращай молодежь, – ответила я.

Вот это мне не очень в ней нравилось. Елен всегда знала лучше меня, что мне нужно. И не стала акцентировать, чтобы не портить настроение.

Я шла и поражалась, как уживаются два человека в Елен. Если бы у меня произошло расставание с парнем с такими слезами и горечью, которые я видела, наверное бы не смогла никуда идти веселиться еще бы месяца два. Только лежала бы на кровати и смотрела мелодрамы. Сегодня ее слезы были искренними и я сочувствовала ей. В этот раз это не очередное шоу маленькой Елен.

– А тебя не смущает, что ты едешь с тетками потусить? – весело спросила я.

– А вы себя в зеркало видели? От Елен я был в восторге, даже пытался подглядывать в ванной, когда мне было 11 лет.

В этот момент ему прилетел веселый подзатыльник от Елен. Ойкнул, посмотрел на меня и продолжил.

– А ты какая-то воздушная, иногда, как будто не из этого мира. И молчишь, смотришь этими глазищами, и думаешь себе что-то.

– За мной подглядывал? – улыбаясь уточнила я.

– За тобой нет, – серьезно ответил он. – И это даже прикольно ходить с девушками старше себя, вы интереснее любой моей сверстницы.

– А откуда ты такой умный взялся? – заигрывала Елена, взяв Рика за подбородок.

А мне было немного обидно, почему за мной не подглядывали. От этого еще и смешно.

– Где ты учишься? – спросила я.

– На экономиста сейчас. Правда мне нравится больше искусство. И вообще вы классные! Он зашел в середину и приобнял нас обоих.

Мы подошли к назначенному месту и увидели нашего знакомого Андреаса. Он нам махал руками изо всех сил, чтобы мы его увидели. Мы ему ответили тем же и засмеялись.

С Андреасом пришло еще два друга. Руд и Нейл – оба красавца. Мы зашли в бар и заказали по коктейлю, ночь предвещала быть интересной. Самым неярким, но, на мой взгляд, утонченным из них был Андреас. Я смотрела на него, надеясь, что интуиция меня подвела.

Разговор проходил на спаниш-инглиш. Как оказалось Рудольф приехал из того же города, что и Андреас, еще год назад. Освоился и говорил на испанском неплохо. А Нейл из Англии.

Руд и Нейл – 100 процентов геи. Пока сидим, еще не понятно, они пара или нет. Елен это тоже поняла, но ее кажется не очень беспокоило. Она веселилась от души и заигрывала со всеми подряд. Рика тоже ничего не смущало. В непринужденной обстановке расслабилась и я.

– Вы пара? – беспардонно спросила Елен.

Они засмеялись и переглянулись. Мы все выжидательно улыбались. И начали весело кивать. И смех перешел во всеобщий хохот, когда каждый смеется о своем.

– Я же говорил, что мы превосходная пара, – Руд обхватил руками лицо Нейла. – Но, нет, мы не пара, я не во вкусе Нейла… Мы хорошие друзья. А вы? – Руд кивнул на меня с Елен.

Взрыв хохота.

Я решила вставить свое слово:

– Нет, мы не лезбиянки. Но очень любим друг друга. – Взглянув быстро на Андреаса.

Новый взрыв смеха.

– А кто с кем? – показывая глазами на Рикардо и Елен, в свою очередь, спросил Андреас.

Он заметил мой взгляд. Я его чувствовала.

– Вы не поверите, никто ни с кем. А у вас?

– Честно говоря, мы пробовали с Рудом, – но ничего не вышло, мы разные, – сказал Андреас, глядя на меня.

Я от неожиданности покраснела. Мое состояние оказалось в глубоком плие, где не рассчитав силы, я так и осталась в нем.

– Оо, – сказала Елен и быстро сменила тему. – Надо решить, куда идем. У меня настрой потанцевать и у моей подружки тоже. Не зря же мы здесь остались.

Выяснив важные моменты, наша атмосфера медленно перетекала на другой уровень, более интимный. У меня же упало настроение из-за новости Андреаса.

Странно, но меня продолжало тянуть к нему. Давно забытое чувство. Хотелось задать ему кучу вопросов, но это не в моем воспитании. Еще я начала беспокоиться, как я поеду на работу.

Ребята рассказывали смешные истории, как они переезжали, какая разница в менталитетах. Было очень шумно, и все высказывались, перебивая друг друга. Я открыла для себя, что немцы очень даже общительны.

Андреас не переставал поглядывать на меня. Надо будет выяснить. Что со мной не так или с ним?!

Для начала, мы решили по дороге заходить в бары, которые нам нравятся. Все должны выбрать по одному. Также захотели пойти сделать фотографии в том же месте, где мы сегодня познакомились с Андреасом. Шумно! Народу на площади, несмотря на то, что так поздно, было много.

Постепенно от выпитых коктейлей блаженство накрывало меня. Я поддерживала эту магию, которая возникла внутри нашего общества. Чувство легкости и непринужденности. Мне казалось, как будто я была с ними, и в то же время, смотрела на эту дружную компанию другой стороны дороги.

Рик был местный и давал много полезной информации. Для своих лет он был очень смышленым. И наливал нам с Елен меду в уши, как мы его вдохновляли. Нейл добавлял свой шарм, когда начинал говорить на испанском со своим английским акцентом. Руд, самый серьезный обаяшка, с Рикардо он подшучивал на испанском над Нилом и Андреасом. Елен решила забрать все внимание себе.

А мы с Андреасом продолжали странно переглядываться. Мне очень хотелось прикоснуться к нему. Может Елен права, мне нужен просто секс.

И тут понеслось… Один бар, другой, зазывалы неплохо работали. На улице стало прохладнее, хотя от нашей группы парил жар. Я давно не пила и в голове был красивый с пузырьками волшебного тумана.

Я уже несколько раз приблизилась к Андреасу, и мы даже шли за руки несколько минут. И было очень, очень весело. Я останавливала себя, понимая, что завтра мне за руль и нужно контролировать ситуацию.

Добравшись до очередного диско мы все были на одной волне: где-то там – за периметром дозволенного. Пребывая в облаке разврата и ощущений, мы танцевали, прикасались к друг другу, обнимались и целовались. Я не веселилась так долгое время. Маленький Рик тоже распоясался, пытался меня поцеловать несколько раз.

Волнение во мне вызывал только Андреас. Был момент, когда он притянул меня в танце и мы нежно обнялись, он поцеловал меня в шею. Между Андреасом и мной определенно было что-то трогательное, или я ошибалась. И если прикасался, его руки чуть дрожали. В ответ я только улыбалась.

Елен же перецеловалась со всеми и переобжималась. Наши мальчики несерьезно проявляли свою ревность, когда она привлекала вниманием других. Кажется Руда она заинтересовала, он при каждой возможности немногословными пошлыми действиями показывал ей это. Рик же смотрел на все заинтересовано.

– Может пора расходиться? – этот вопрос поднял самый молодой из нас. – Время четыре часа.

Его предложение вызвало смех.

– Кто за кем присматривает? – Елен притянула его к себе.

– Мне тоже надо поспать, хотя бы часа 3, чтоб быть в форме, – согласилась я.

Внезапно Руд предложил:

– Может к нам и там продолжим.

Я стала отказываться. А Елена… Сукина дочь, она согласилась. Я встала в позу, что я иду домой, надеясь, что она передумает. Ведь она обещала. В итоге, наших препирательств, я сказала:

– Делай, что хочешь я иду в хостел. И выезд планируется в 7 утра.

Развернулась к ним спиной. Она сказала мне вслед:

– Какая ты скучная!

Я и так смутно представляла, как завтра работать, то есть уже сегодня. Мы с Риком пошли в сторону дома, нас догнал Андреас, сказал:

– Я вас провожу. За нее не беспокойся, ребята хорошие. Руда я очень давно знаю не обидит.

Я и обрадовалась, и нет, тому, что Андреас пошел с нами. Чем больше я была выпившей, тем больше я себя контролировала. «Может и спрошу?» – подумала я.

– Ты живешь с ними? – спросил Рик у Андреаса.

– Нет, я пока снял гостиницу, не хочу напрягать своим присутствием, еще пока сложно находиться всем вместе, – ответил Андреас.

– Так у вас с Рудом было все серьезно? – продолжал спрашивать Рик.

В этот момент я была очень благодарна за эти вопросы. В то же время я была не готова к его ответам.

– Мне казалось, что да, – задумчиво произнес он.

В этот момент мне захотелось заплакать. Ничего не осталось от того веселого настроения. Слезы подступили совсем близко. Мы подошли к подъезду, и мое разочарование тоже подкатило комом к горлу.

Я опустила голову, слеза уже катилась по щеке, я смахнула ее только тогда, когда она дошла до подбородка. Ребята заметили. Слезы побежали быстрее, и я расплакалась, еще больше жалея себя.

Андреас первым подскочил.

– Что случилось? Ты из-за Елен? – озабоченно спросил он, при этом обняв меня.

Мне так много хотелось высказать, но я только всхлипывала.

– Да, не беспокойся. Дура она, – растерянно сказал Рик, на лице которого было написана озабоченность.

– Мы не можем решать за других людей, что им нужно делать. Пусть развлекается. Я уверен Нил и Рудольф не сделают ей ничего плохого, только хорошее, – попытался перевести все в шутку Андреас.

Я уже взяла себя в руки, не тряслась, а прижалась к куртке Андреаса. И тихо наслаждалась его запахом, который успокаивал.

– Да, вы правы, – она в отпуске, – тихо произнесла я, понимая, что причина вовсе не в ней.

– Ну, давай зайдем в бар, посидим еще, – предложил Андреас.

Я подумала о Руде и отказалась, приходя в себя.

– Все нормально. Спасибо.

Сама уже искала оправдания в своей несвежей голове. Просто много эмоций за один день, я давно так классно не проводила время.

Слезы прекратились. Я отодвинулась от объятий, Андреас в это время наклонился и прошептал: «А танцуешь ты супер!» Я отстранилась и улыбнулась. Рик уже открыл дверь.

– Телефон, дай мне свой телефон, – хрипловатым голосом спросил Андреас.

– Да, точно, у нас даже нет телефонов. Скажи Елене, как проснется, пусть приезжает на автобусе. Я ее встречу на станции.

– Конечно, ты, пожалуйста, не волнуйся, все будет хорошо с ней, – очень неестественно сказал он.

– Да, да, все хорошо, – сказала я.

И мы, наконец-то, зашли в подъезд.

– Если бы я не знал, что он был с Руфом, со стороны вы смотритесь с Андреасом, как влюбленная парочка, – улыбаясь произнес Рик.

– Что ты придумываешь? Много ты понимаешь в чувствах? – злясь на свою слабость и слезы, с утверждением спросила я. У тебя были хотя бы серьезные отношения?

– Да, они у меня и есть. Она сейчас, правда, учится в Саламанке.

От услышанного, я неожиданного остановилась.

– Что? Ты общался сегодня почти со всеми самками. И целовался с Елен и со мной…

– Ну и что, – улыбаясь сказал он.

Мне больше не хотелось продолжать разговор, я почувствовала нависшую усталость. Хватило бы сил умыться, возможно, я старомодна для этого мира, – подумала я.

– Прости, если обидел тебя, я не хотел. А можно мне тоже твой телефон? – извиняясь спросил Рик.

– Да, и передай Марии, пожалуйста. Я хочу в с ней поговорить потом.

– Конечно. Обязательно, – кивнул головой он.

Умывшись, я рухнула в постель. И показалось, что уже в следующую минуту зазвонил будильник.

Вспомнив все, что было. Я грустно улыбнулась и тихо начала собираться. В хостеле еще все спали. Почему я вчера так себя вела? Эти слезы! Боже, что обо мне подумают. Правильно Елена сказала, скучная, да еще и с соплями… И она, конечно же, не придет.

Когда я выехала на трассу, я с ужасом поняла, что не рассчитала время. Время пробок в Мадриде начинается рано, особенно из центра и на выезде на трассу «А-Карунья». Даже, если я возьму дорогую платную дорогу, я не успею к 10:00. Нужно еще заехать домой переодеться. Предупрежу начальницу. Если будут туристы, пусть пошлет кого-нибудь вместо меня.

Минуты на светофоре, и я опять почувствовала эту безысходную грусть. Я думала, что я буду не одна хотя бы эту неделю. А все равно одна. Друзья это хорошо, но это не то, у каждого свои интересы. Я вспомнила про кота, я так и не позвонила Крис. Да и у Крис свои заботы. О любимом муже и сыне.

Не хотелось себе признаваться, но как проснулась, я думала об Андреасе. Тяжело принять и понять другого человека. Может это и есть одиночество, и обыкновенные вещи наполняются другим смыслом?!

Нормально, что на меня смотрят и обнимают друзья. А хочется чего-то большего, глубокого, вот и придумываю.

Выехав на трассу, я решила отвлечься от грустных мыслей. Начала разглядывать пейзажи, не отвлекаясь сильно от дороги. Люблю Кастилию и Леон, отсюда пошла вся настоящая история Испании. Я гордилась этим, а в университете все эти годы искала подтверждение могущества и роли Кастилии в Испании. Светило солнце. Я начала улыбаться. Я счастлива от того, что светит солнце, вижу небо… И правда, помогают эти штучки от моего Пола.

Впереди был тоннель. Возможно, за ним будет совсем другая погода. Это не редкое явление. Со стороны Мадрида чаще солнце, а там за Сьерой Гвадаррама может и дождь, и снег. Мне стало любопытно. Это самая романтичная часть дороги, по моим ощущениям. Вьезжая в тоннель я переключила радио на пентрайв.

Музыка и танцы были моим большим увлечением. С танцами было покончено, но страсть осталась.

В Сеговии есть только одна муниципальная школа по танцам. И когда мне было 4 года, бабушка отдала меня туда. Она мне рассказала, что был какой-то праздник и приезжал балет из России. Я в свои 4 года смотрела, как завороженная. А потом дома танцевала, как могла. Стояла перед зеркалом и копировала, что увидела.

Я это не помнила. Школу я посещала до 17 лет, балет, испанский танец, и в последние три года ввели контемпорари. Потом стала себя чувствовать старой по сравнению с 13-летними девочками. Потом начался университет – новая жизнь. Мальчики. Учеба.

Мне хотелось продолжать танцевать, я находила что-то в интернете и занималась дома. Иногда меня приглашали танцевать на местных концертах. Бабушка была не в восторге, так как моя родная мама была танцовщицей «Погорелого театра», – так бабуля выражалась. До 12 лет я спрашивала бабушку, где мои родители. Но та не могла ничего сказать.

Связь прервалась, когда мне было 6 лет. На мое 6-летие они приезжали. Бабушкин сын, то есть мой отец, находился где-то в Швейцарии или в Бельгии, бабушка не запомнила. Приходили открытки с разных мест. По слухам родители разошлись. Не хотелось думать сейчас о них. Зачем я это делаю?!

Ого! Выехав из тоннеля, я обнаружила дождь. Дождь! Для октября это нормально. Я набрала рабочий телефон, не очень мне нравилось просить об одолжении, хотя сама много раз выручала своих коллег.

– Привет! Мелани, можешь позвать Патрисию.

– А это кто? – сделала вид, что не узнала меня. Отвратительная сплетница и совательница носа в чужие дела. Единственный человек, который мне был неприятен на работе.

– Это София, – взяла я официальный тон.

– Сейчас.

Если взял бы кто-нибудь другой трубку, я могла бы объяснить им ситуацию. Но не Мелани. Она может ситуацию переделать, что потом будет сложно, что-то объяснить.

– Да. Доброе утро! – взяла трубку Патрисия.

– Это София. Доброе утро! Я вчера задержалась в Мадриде и не рассчитала время на дорогу. Я смогу к 10:30, не раньше, быть на работе.

– Привет, Софи! Да, конечно! Здесь идет дождь, туристов пока немного.

– Спасибо огромное. Не знаю, что на меня нашло, забыла про утренние пробки, – начала оправдываться я.

– Не спеши. Мы справимся, – коротко ответила Патрисия и положила трубку.

Я даже представила, как она это изящно сделала. Она очень красивая женщина, ей под 50, она прекрасно выглядит. Может, потому что элегантно одета, и у нее мягкие манеры в разговоре, в движениях. Мне кажется она даже дома в тапочках на каблучках ходит. Патрисия очень умная и хороший организатор. Дисциплина и порядок в офисе поддерживается благодаря ей.

Я хотела бы походить на нее, но это невозможно. Быть совершенством в отношениях, в обществе, в семье и на работе. Она идеальна. Я подумала о бабушке, какая она была в ее возрасте. Грустно, у меня из семьи только кот и то голодный. Я начала уставать от своих похмельных мыслей.

Оставалось совсем немного. И я включила погромче радио. Где-то прочитала, что музыка очень влияет на наше состояние. Поменьше слушать тоскливой, побольше с мажорными нотами. Мне нравится всякая музыка… в зависимости от настроения.

Мне вспомнился вчерашний сумасшедший вечер. Я начала улыбаться. Здорово было, если бы еще не распустила нюни в конце. И Рикардо оказался смышленый. Хорошо вписался в нашу компанию 30-летней молодежи. Интересно, как моя подруга там?