Оксана удивленно смотрела то на Вячеслава, то на Машу. Они оба излучали такую теплоту и радость, что казалось, они забыли даже о том, что произошло вчера.

– Вы… такие… – начала Оксана.

– Какие? – подмигивая, спросила Мария.

– Не знаю, счастливые, – ответила Оксана. – Признавайтесь, что вы надумали?

– Ничего особенного, – сказал Вячеслав. – Касса недалеко отсюда. Будем надеяться, что нам повезет, и билеты на прямой рейс еще останутся. Он один и только раз в неделю, как раз сегодня. Иначе с пересадкой придется лететь. А Маша совсем не ориентируется в аэропортах.

– Я никогда не летала, – призналась Мария.

– Ну да, мы же об этом вчера говорили, – растерянно произнесла Оксана.

– Ах, да, точно! – смеясь, согласился Вячеслав. – Просто вчера… Как бы это сказать, ну, ты помнишь, Оксана.

– Вчера Слава еще боялся меня отпускать, да и не хотел, все пытался меня уговорить поменять решение, остаться, или взять его с собой, но… справиться с женщиной ему не удалось, – игриво добавила Мария.

– Замечательно, – выдохнув, проговорила Оксана. – Вы такие, вы молодцы! – Оксана неожиданно для самой себя рассмеялась и бросилась обнимать сначала Марию, а после и Вячеслава.

– Не вздумайте входить в аэропорт, – говорил Андрей Оксане по телефону, – не подходите, вообще, к нему. Мало ли что, лица ваши просканируют и пишите письма.

– А Маша?

– Будем надеяться, ее отовсюду уберут. Как там обстановка?

– Взаимопонимание достигнуто.

– Ну, и отлично. Жду звонка.

– Маша!

– Слава!

Сладкая тишина разлилась колючей болью и захватила в плен призрачное счастье.

Мария благополучно прошла паспортный контроль, вошла в зал ожидания, отстояла очередь на посадку, поднялась по трапу, и села на свое место. Самолет разогнался, взлетел и понес ее на родину…

К шести часам вечера Вячеслав с Оксаной добрались до стоянки Андрея с Исламом.

– Ты как? – спросил Андрей Вячеслава.

– Отлично, – ответил тот.

Андрей кинул взгляд в сторону Оксаны. Та незаметно пожала плечами и улыбнулась.

– Что у вас? – по-деловому спросил Вячеслав.

– Ничего особенного, – ответил Андрей. – Ждем вас, конструируем модель потустороннего мира и сформируем новое направление в философии, да что там, философии, сочиняем новую религию. В общем, все, как обычно.

– Вокруг гаража все тихо, – сказал Кортнев.

– Да, мы заглянули и туда, – подхватила Оксана.

– Что значит тихо? – поинтересовался Андрей.

– Никаких следов расследования, да и, вообще, не похоже, чтобы там побывала полиция. Сутки всего прошли.

– И в новостях ничего, – добавила Оксана.

– Есть мысли? – спросил Андрей.

– Либо эти псы сами прибрали, либо федералы приложили руку, если они, конечно, смогли так оперативно среагировать. А могли они это только в том случае, если пасли и Грифеля.

– А если они пасли Грифеля, то вышли бы и на нас, – вставил Андрей.

– Да, – согласился Вячеслав, – а значит это сами псы.

– Но, там же были простые работяги, они не могли ничего не заметить.

– Видимо, их принудили ничего не замечать.

– Забавно. Те даже не успели сигнализировать в органы? Или их сигнал там и погасили? Хотя… – Андрей запнулся.

– Думаю, в автосервисе знали, во всяком случае, предполагали, с кем имеют дело, и раньше времени не стали поднимать шум. Двух бойцов же мы оставили.

– Ах да, точно, они могли. Сначала просто припугнуть, а после. После замели уже не они, а кто-то серьезней.

– Мне кажется, не стоит гадать, – произнесла Оксана. – Вы же не собираетесь открывать следствие и выяснять, кто эти псы? Думаю, нужно как можно быстрее убираться отсюда.

– Полностью согласен, – поддержал ее Андрей. – Мы теперь под двойным ударом. Если мы и скинули горцев, что, очень вероятно, но не факт, то за нами теперь ведет охоту ФСБ, и, наверняка, эти псы черные, или, как их там на самом деле.

– Есть план? – спросил Кортнев.

– Ничего оригинального, – ответил Андрей. – Свернем с прямой дороги на север, а когда будем возвращаться, все же скинем тачку. Не спрашивай, нужно рискнуть, там на месте разберемся, посмотрим, и… давайте убираться прямо сейчас. Кстати, нам бы номера надо было поменять. Тюмень уже выделяется. Но, возвращаться не будем. Давайте, коллеги, по местам, а заночуем в поле. Кстати, тут уже не так тепло, как на юге, хоть дело идет к середине лета. Вперед!

Через пару часов Андрей беспрепятственно доехал до Канска, а там повернул на север, и уже ближе к сумеркам добрался до поворота на Богучаны. Проехав поворот, он добрался до съезда к Ангаре, грунтовой дороге, ведущей к какому-то селу, и, как обычно, загнав автомобиль, как можно глубже в лес, остановился.

Выбрав место для ночлега, разбили лагерь. Вячеслав приступил к разжиганию костра, Ислам помогал ему, Оксана подбирала провиант для ужина, а Андрей, заявив, что устал от вождения, притащил пару небольших поваленных деревьев, и, усевшись на ствол одного из них, наблюдал за приготовлениями к ужину.

– Спрашивай, – обратился Андрей к Вячеславу, когда они собрались вокруг костра и ужинали.

– Ты уже обдумал? – спросил Кортнев.

– Да, только с Оксаной не советовался, да и с Исламом. Но, Ислам, думаю, сам должен решить. Однако я не вижу иного выхода.

Оксана, понимая, о чем речь, обняла Андрея и слушала.

– Как мы уже говорили – сколько мы это не обсуждали – без документов мы не сможем продержаться, даже если заберемся в самую глушь страны, в тундру, в горы, куда угодно. Я осознаю возможные последствия, ну, и так далее. О гектаре я, понятное дело, уже забыл, сразу же, как нас втолкнули в гараж и я увидел Грифеля, о своем домике на побережье или где-то еще, вдали от цивилизации, тоже… Да что тут мяться. На своей земле всю оставшуюся жизнь бегать, пока не упакуют, как-то не хочется. Нет, похоже, у нас тут будущего. Да, Оксана?

Оксана лишь крепче обняла Андрея.

– Я вам уже все расписал, – сказал вдруг Кортнев. – В машине, в моем рюкзаке тетрадка, я вам ее отдам.

– Не понял, – проговорил Андрей.

– Там адреса, телефоны, контактные лица, что на этой стороне, что там, в Японии. Я выбрал Кунашир, там у меня человек, который все сделает, и свяжет вас с той стороной, с тем, кто мне обязан, и без вопросов все устроит. В трех экземплярах, на всякий случай, каждому по шпаргалке… Каждый экземпляр уложен в свой файл. Лучше, конечно, чтобы вы все на досуге это все выучили наизусть…

– Стой, я не об этом, – прервал его Андрей. – Слава, ты с нами?

– Конечно, я с вами. Но, мало ли что произойдет, сам видишь. Я поэтому для каждого и составил памятки. Лучше, чтобы сразу у всех все было под рукой. Кунашир это не единственная точка, я там добавил пару, где я тоже знаю нужных людей, но это так, на всякий случай. Кунашир самый оптимальный вариант.

– Ну, как скажешь, но, лучше, ты так не пугай нас, – сказал Андрей, – наше ополчение итак рассыпалось. Кунашир это не один из островов, на которые японцы глаз положили?

– Один из них, – подтвердил Кортнев.

– И главное, это не секретный объект? Приграничная зона или что там еще? Заставы же прямо там, или как это все называется? Там нужны будут паспорта, или…

– Все будет улажено, – прервал его Вячеслав. – А режим пограничной зоны с Кунашира снят уже давно.

– А остальные точки?

– А выбрал те, где все гладко.

– Настоящий пограничник, – весело заметил Андрей.

– Я уже связался со своим человеком в Южно-Курильске. Он вахтами работает, так что нужно выбрать время, когда он на месте… Ну, это уже тонкости.

– Понятно, – задумчиво проговорил Андрей, глядя на огонь.

– Андрюша, – ласково произнесла Оксана, – мы найдем, где построить город мастеров. Ты же сам говорил обо всем мире.

Андрей грустно улыбнулся.

– Хотелось бы начать со своей земли… Родина моя…

– На той стороне нам изготовят паспорта любой страны, – продолжал Кортнев.

– Любой? – переспросила Оксана.

– Ну, почти любой, – улыбаясь, признался Вячеслав. – Ценник приемлемый. Если действительно удастся избавиться от «Крузака», то денег нам хватит с головой, чтобы и добраться, куда решим, и обустроится там.

– Вот только, что мы там будем делать, в этой любой стране? – не унимался Андрей. – Посуду мыть?

– Андрюша, мы будем своб… – Оксана осеклась.

– Это будет новая жизнь, – вступил Кортнев, – можешь распоряжаться ею, как тебе заблагорассудится.

Андрей тяжело вздохнул, прикуривая сигарету.

– Что-то не так? – поинтересовался Кортнев.

– Да, нет, все ровно, нам ли, друзьям по несчастью, быть в печали?

– Слушай, Андрюша, честно скажу, глядя на вас, мне порой хочется рассмеяться. Друзья по несчастью! На всех вас, включая Петра Ильича, да простит меня господи, – вдруг, сменив интонацию начал Вячеслав. – Да и на себя самого. Мы смешны, смешны до безобразия, до стыда. Петр Ильич! Что ему не жилось, он катался как сыр в шоколадном масле, но нет, что-то наскучило, что-то шевельнулось в душе, и он сорвался. Куда, зачем? Ты, Андрюша, у тебя такая тачка была, ты хочешь сказать, что ты плохо жил, тебя ущемляли? А я? Служба и блестящая карьера! Мы от жира сбрендили! О каком ополчении, ты, Андрюша, все говорил? О чем ты, сынок? Господи ты, боже мой! Ты посмотри на мир, на то, как в Африке простые люди живут, в Азии, в Латинской Америке. О какой независимости ты говоришь, друг по несчастью? Там люди просто пытаются выжить! Вот собери ополчение и дуй туда! Освобождай мир от этого беспредела! Ты жил в Москве, в своей квартире, катался на шикарной тачке, получал приличную зарплату… Стены начали давить? Так пошел бы другим путам, полезным! Отправился в ту же Африку освобождать всех от той жизни, в которой они оказались.

– Слава, – глухо произнес Андрей, – прежде, чем кого-то освободить, нужно самому освободиться.

– Вот только не надо этой философской галиматьи! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Более того, я уверен, что сам ты об этом не раз думал, да заигрался. Верно? Тебе же нужно пролезть в чертоги своего разума! Постичь непостижимое, иначе ты никак не можешь приступить к действию, несущему пользу другому человеку. Мы все… эгоцентричные твари!

– Андрей меня спас, – вставила Оксана. Она все никак не могла понять, с чего так неожиданно сорвался Вячеслав. – И я ему благодарна. Если бы не он…

– Я понимаю, Оксана, но это было уже после того, как с его головой что-то произошло, ведь так, Андрюша?

– Откуда ты знаешь, что и как у кого было? – возмущенно начала она.

– Ты к чему это сейчас все затеял? – невозмутимо произнес Андрей.

– Ничтожны мы с вами, черт бы нас всех побрал! Как же мы ничтожны, – сдавленным тоном проговорил Кортнев и опустил голову.

Андрей посмотрел на Оксану, та лишь покачала головой.

– Вы дали мне шанс, – вдруг совсем тихо произнес Ислам.

Кортнев бросил на него взгляд и слабо улыбнулся.

– Я считаю, что все наши действия обусловлены рамками тех обстоятельств, в которых мы находились, – произнес Андрей, – и продолжаем находиться. Избавившись от них, мы сможем действовать иначе, пусть над нами будут висеть другие обстоятельства, преграды, запреты, но мы будем действовать до тех пор, пока полностью от них не избавимся, и не станем сами создавать условия, до тех пор, пока не станем сами архитекторами своей жизни…

– Ты не можешь без того, чтобы ввернуть эдакое словечко, – зло, но в то же время с улыбкой произнес Вячеслав.

– Я нисколько не горжусь ни тем, что из себя представлял, что делал, – продолжил Андрей, – не в восторге от того, что делаю и что собой представляю, но я иду к тому, чтобы это изменить, в корне изменить… И цель, которую я для этого выбрал, считаю единственно верной.

– Ты, главное, держи меня за руку, – шепнула Оксана.

Андрей улыбнулся.

– Ладно, оставим прения, ни к чему не ведущие нас сейчас, – кидая в костер окурок, проговорил Вячеслав. – И на меня что-то нахлынуло…

– Что ж, мы уже все решили. А что касается нашей родины, то мы еще успеем предаться ностальгии! – воскликнул Андрей. – Новая жизнь, новый мир! Жаль, что мир не сквозящий, интересно было бы взглянуть. Кстати, Ислам, ты что скажешь?

– Я должен сразиться с шайтаном, – угрюмо произнес Ислам. – Я должен вернуться в аул и забрать ее.

– Кого? – удивленно спросила Оксана.

– После, – одернул ее Андрей.

– Но ты не можешь этого сделать, – сказал Кортнев. – Ты слишком молод, Ислам. Ты еще все успеешь. Ты мира не видел, ты…

– Я должен сразиться с шайтаном, – настаивал Ислам.

– Ладно, – возразил Андрей. – Ты подумай, путь у нас еще долгий. И… не простой. Что ж, не пора ли нам разойтись по номерам. Утро вечера, ну, и так далее.

– Ты думаешь, это из-за Марии? – спросила Оксана Андрея, когда они, перед тем как лечь спать, прогуливались вдоль берега Ангары.

– Возможно, – ответил Андрей, – да и накипело за все это время. По большей части-то он прав, вот только, не стоит судить обо всем в одной плоскости. Все далеко не однолинейно. А ему в этой ситуации пришлось отпустить Машу. Я заметил, что улыбается он как-то неестественно, и только, когда на виду. Сам с собой он…

– Ему тяжело, он крепится, но ему тяжело. Справится ли он? Мария его словно заколдовала, убедив в том, что он должен поступить именно так – отпустить ее. Но надолго ли хватит ее колдовства? И это… это правильно… – Оксана замолчала.

– Оксана? Что ты имеешь в виду? – удивился Андрей.

– Наша цель выше привязанности человека к человеку, – твердо произнесла она.

– Оксана?

– Люди приходят и уходят, рождаются и умирают, а она одна и она всегда… И ее никто еще не видел, никто не понял, иначе все бы в этом мире было бы по-другому, я уверена.

– Оксана?..

– Я очень бы хотела предстать перед ней вместе с тобой, держа тебя за руку. Но… – Оксана замолчала, опустив голову.

– Оксана?

– Пообещай мне, – начала она, – если случиться так, что тебе придется оставить меня, ради встречи с ней, ты это сделаешь… ради нас с тобой, ради всех людей в этом мире!..

– Оксана, – прервал ее Андрей, – я не могу тебе этого обещать! Я отвечаю за тебя, и мы сделаем вместе то, о чем ты говоришь.

– Но может произойти такое, что ты не в силах будешь сделать выбор, не сможешь, не успеешь, – возбужденно продолжала Оксана. – И я хочу облегчить тебе эту задачу. Обещай!

– Пойдем спать, милая, – спокойно проговорил Андрей.

– Андрюша, любимый! – взмолилась Оксана.

– Я обещаю тебе то, что уже обещал, то, что обещала мне ты. Я буду держать тебя за руку…

Утром, позавтракав, да насладившись видом Ангары, выдвинулись дальше.

– Я не совру, если скажу, что руки у меня уже немеют, когда я берусь за руль, – признался Андрей, – такое чувство, что за каждым кустом нас поджидает инспектор.

– Андрюша, – лишь промолвила Оксана.

– Ты как, вернее, где хочешь с этим покончить? – поинтересовался Вячеслав.

– В ближайшем городе.

– Давай, попробуем.

К вечеру беглецы были уже в Братске. Ангара раскинулась перед ними во всем своем величии и мощи!

– 43 –

«Ничего меня на службе не ждет, – думал Шоцкий, оказавшись у себя дома в Москве. – Если верить Кравчуку, меня оближут и отпустят в отпуск. Что ж, куда торопиться? Заявить о Кротове еще раз? Проблему я оставил подполковнику, он сам предложил. Что мне делать дальше? Что мне делать сейчас? Если Саша что-то и накопает про «Черных псов», то не сразу. Главное, чтобы не попался».

Стены сходились вокруг Ивана Владимировича, приближаясь и стремясь раздавить его. Он чувствовал, что его стремление выйти из-под гнета его репутации, из-под тотального контроля, обернулось против него. Он оказался закабален в еще большей степени.

– Пока я жив, я за нее отвечаю, – шептал он, вспоминая о дочери. – Пока я жив, она находится в опасности. Это ты хотел сказать, господин подполковник.

Через два дня Шоцкий принял звонок от Андрея.

– Я уже домой собирался, вам повезло, Иван Владимирович, – говорил Александр. – Я вас раскусил уже давно, только не хотел признаваться. И знаете, почему? Боялся, что вы меня можете отстранить. А знаете, почему? Я на вашей стороне, вернее, я на их стороне! Вот так все и открывается! Не бойтесь, никто нас не слышит. Я же не просто системный аналитик, программист и хакер, я сам по себе аналитик. Да, я у вас за спиной изучил подробности дел каждого из наших преступников. И стал болеть за их команду. Поскольку, вы в их команде, то я болею и за вас, так-то, Иван Владимирович.

– Не увлекайся, Саша.

– А раз я делаю такие вещи, противозаконные, то вы просто обязаны и меня принять в команду. А, Иван Владимирович?

– Успокойся, Саша. Скажи, сможешь?

– Да, попробую. Доступ у меня есть, только он мне не нужен, сами понимаете. Залезу я с далекого боку, будет системный сбой какой-нибудь. Я снесу штук тридцать ориентировок, чтобы на глаза не попалось. Сколько там еще разбираться будут? Но, чтобы они не начали глубоко копать, – я же не бог, в конце концов, – я сам все и верну дня через три-четыре. Предупредите их. Пойдет?

– У тебя получится?

– Иван Владимирович, когда я вас подводил? Дайте мне пару часов, я перезвоню.

– Договорились!

Александр, как и обещал, убрал Марию Данченко из базы разыскиваемых преступников и перезвонил Шоцкому.

– Все сделано, товарищ полковник!

– Спасибо, Саша. У тебя есть для меня что-нибудь?

– Извините, пока нет, руки не доходят. Я тут столько черной работы выполняю, не относящейся к моим обязанностям. А еще, я кое-что заметил…

– За тобой следят?

– Вас не проведешь, Иван Владимирович! Уверен, они хотят засечь мою связь с вами. Похоже, это и есть та причина, по которой меня тут держат. Хотя, кто его знает, я, вроде, так убедительно сыграл свое презрение к вам.

– Не стоит никому доверять.

– Это понятно.

– Будь осторожней.

– Разумеется, главное, чтобы мы с вами закончили игру до того, как меня вытурят. Обидно будет.

– Будем надеяться на то, что ты сам их вытуришь.

– Спасибо за ваше мнение.

– Кстати, а что касается меня?

– Уверен, что следят каким-то образом, только это не я.

– Понятно, ладно, все, звони, когда можешь.

– Договорились. Держитесь там.

Утром следующего дня Шоцкий сидел в кабинете своего руководителя.

– Хорошо о тебе отзывались наши коллеги, Иван Владимирович. Говорят, умудрился ты проникнуть в такие дебри, куда без особых навыков да соответствующей поддержки ни один из них не доберется. Надеюсь, ты там не успел никому из конторы дорогу перебежать?

– Никак нет, товарищ генерал.

– Что ж, похвально, похвально. Виды на тебя у них. Хотят с тобой поработать, оставив тебя здесь. Я согласился. Не сейчас, через месяц, другой, сейчас тебе отпуск нужен. Они настаивали, я не шучу. Ты им все передал, насколько мне доложили?

– Так точно.

– Ну и славненько. Да и тут ты перед отправкой все подчистил.

– Всего подчистить нельзя, товарищ генерал.

– Понимаю, понимаю тебя. Что Кротов?

– Я не смог его отыскать, – невозмутимо ответил Шоцкий, – вечером вышел из номера и не вернулся. Делом занялись коллеги.

– Да я знаю. У тебя нет предположений?

– Ничего особенного за ним не замечал. Все, как обычно?

– Загулял?

– На него не похоже. Ищем. Вернее, ищут.

– Это может быть связано с вашим расследованием?

– Исключено. Никакой связи ни с преступниками, ни с чем-то, к чему они могли иметь отношения, у него не было. Я не мог! – у меня не было, а у него и подавно. Да, и тем более, без моего ведома? Нет, тут что-то другое. Что – ума не приложу. Я же с ним раньше не работал.

– Ну да, ну да, – задумчиво побормотал генерал, – мы начали свое расследование, внутреннее, параллельно с конторским, они в курсе. Мало ли что всплывет.

– Ясно.

– Ты не лезь. Не твоя забота. Отдохни и возвращайся в строй. И в наш, и в помощь коллегам. Есть еще кое-что…

– Слушаю, товарищ генерал?

– Нет, не могу сказать. Это свыше, или от них пришло… но… Ты не переживай.

– Простите, товарищ генерал?

– Ступай, Иван Владимирович, ступай. Приберись в кабинете, и езжай куда-нибудь, куда глаза глядят, отдохни.

– Есть, товарищ генерал.

– И заявление на отпуск не забудь написать!

Отнеся заявление на отпуск в отдел кадров, Шоцкий вернулся к себе в кабинет. Порядок везде был идеальный. Проверив стол, тумбочки, шкафы, сейф, он кинул взгляд на окно, на стены, потолок, встал по стойке смирно, щелкнул каблуками, развернулся и вышел из кабинета.

– Иван Владимирович, – расслышал он возле себя.

– Да, – обернулся он на голос.

Рядом, по обе руки от него стояли двое рослых молодых людей в форме.

– Пройдемте, пожалуйста, с нами.

– Прошу прощения, – несколько удивившись, проговорил Шоцкий.

– Извините, товарищ полковник, приказ.

Дверь тяжело захлопнулась, скрипнул замок, и наступила тишина. Камера была довольно-таки ухоженной, пол чистый, раковина и унитаз недавно были вымыты. Квадрат окна, перечеркнутый решеткой, зиял под самым потолком. Кровать, прикрученная к стене, была единственным украшением помещения. Постельного белья не было.

Шоцкий несколько раз прошелся по камере, попытался дотянуться до окна, проверил, есть ли вода в кране, после чего, снял пиджак, превратив его в подушку, и улегся на кровать.

– Что ж, вот я и в отпуске, – прошептал он. – Что это означает? Что из предполагаемых вариантов это может быть? И что от меня хотят? И кто от меня что-то хочет? И хотят ли от меня что-то?

Он вспомнил о Вратаре, которого повесели в камере вскоре после его посещения.

«Хотели бы от меня избавиться, я бы был на месте Кротова. Нет, тут что-то другое. Что-то им от меня нужно. И нужно им, тем, а не моим. О таком отпуске говорил Кравчук?»

Иван Владимирович закинул руки за голову и закрыл глаза. Спать он не собирался, да и думать о чем-то у него не было ни малейшего желания. Просто, просто, он понял, что устал и ничего не хочет. Мысли, не имеющие никакой последовательности, путались в его голове, представляя скорее разного характера образы последних лиц и событий. Он впал в дрему.

Часа через три скрипнул замок. Шоцкий поднял голову. В камеру быстрыми шагами забежал невысокий мужчина лет семидесяти, как подумалось Шоцкому, абсолютно лысый, в очках с толстыми линзами. Он скрепя об пол, втащил в камеру стул и поставил напротив кровати Шоцкого. Дверь заперли снаружи.

– Вы позволите, Иван Владимирович? – скромно спросил тот.

– С кем имею честь?

– Степан Алексеевич я.

– Вы будете меня инструктировать относительно отпуска? Предложите путевки от отдела кадров?

– Меня предупредили о том, что вы напрочь лишены намеков на наличия чувства юмора. Приятно быть обманутым. Я не из вашего ведомства.

– Чьих будете?

– Иван Владимирович, если вы спрашиваете о ФСБ, то к ним мы имеем некое отношение, равно как и к ряду иных ведомств, оказывающих нам помощь в некоторых порой скользких моментах нашей деятельности.

– Вы… – начал Шоцкий.

– Я не назову вам мое ведомство, вы уже это поняли, – быстро проговорил Степан Алексеевич.

– Что вы хотите от меня? – Шоцкий, до того момента продолжавший лежать на кровати, сел напротив гостя.

– Я уверен, вы догадываетесь о цели моего визита, – сказал Степан Алексеевич.

– Я даже не знаю, кто вы, – отозвался Шоцкий.

– Речь идет о «Черных псах», как их окрестили наши зарубежные коллеги.

– Опять?

– Вопрос намного серьезней, чем вам кажется, Иван Владимирович.

– Степан Алексеевич, серьезность этого вопроса, я полагаю, связана с тем, что ответа на него у вас нет.

– Вы правы, тут мне скрывать нечего, – согласился Степан Алексеевич. – Это может напоминать знаменитые американские сериалы о расследовании дел, связанных с пришельцами или иными необъяснимыми явлениями.

– Так бы и сказали: необъяснимыми явлениями, почему вы выделили пришельцев?

– Ну, как, почему? – Степан Алексеевич сухо рассмеялся, – потому, что их следы мы обнаруживаем на нашей планете.

– Какие следы?

– Тайники, вы же знаете об этом.

– Знаю о тайниках, но не вижу повода задумываться о пришельцах.

– А я говорю не о пришельцах с других планет. Речь идет о параллельных мирах.

– Вы из научно-фантастического ведомства? – серьезно спросил Шоцкий.

– Понимаю ваш скептицизм. Да, я имею отношение к научному сообществу.

– Вы занимаетесь квантовой физикой? – поинтересовался полковник.

Степан Алексеевич рассмеялся.

– Это вы от Кравчука набрались? Ни одни они пытаются смять время с пространством, ну, или развернуть его – я далек от этого. К тому же, как вы можете понять, далеко не все научные открытия способны стать достоянием масс. И прогресс нужно держать под жестким контролем. Но, я не об этом. Физика пока не способна объяснить. Много чего она не способна объяснить, к нашему сожалению.

– А вы на что опираетесь?

– В первую очередь, конечно, на физику. – Степан Алексеевич рассмеялся. – Но, есть еще нечто, о чем я не буду вам говорить, поскольку, это всего лишь гипотеза, гипотезы, так скажем. Плюс долгие наблюдения, сбор информации, и так далее.

– У вашей науки есть название?

– Это не наука.

– Вы меня интригуете, Степан Алексеевич, я уже заблудился, несмотря на то, что вы мне еще ничего не сказали.

– Я и не скажу чего-то такого, во что вы будете способны поверить.

– Тогда зачем вы здесь?

– Хочу привлечь вас к разгадке тайны.

Шоцкий вздохнул, вспомнив слова Кравчука об использовании.

– Понимаете, если бы можно было объединить физику с психологией и социологией в одно целое, неразрывно связанное, то… да еще астрономию…

– Вы бы смогли превратить стены этой камеры в золото? – прервал Шоцкий.

– Я никогда не ожидаю даже признака понимания в людях, с которыми начинаю беседу такого рода, – признался Степан Алексеевич.

– А все ваши беседы проходят в «такого рода» кабинетах?

– Простите, Иван Владимирович, это не моя сфера ответственности. Соответствующие органы посчитали, что это придаст вам должного импульса.

– К чему?

– К попытке понять.

– То, чего понять нельзя.

– Знаете, Иван Владимирович, я вижу, что вы не расположены к беседе, особенно, принимая во внимание ваше текущее положение, о чем меня, уверяю вас, не предупредили. Тем не менее, разрешите перейти к изложению ряда предположений, основанных на некоторых фактах. Не углубляясь в подробности. Прошу вас, примите пока все в сухой форме, без пространных объяснений, и уж, тем более, без каких либо доказательств. Вы позволите? Да, надеюсь, учитывая полученную мной информацию о вас, вы сможете даже что-то для себя понять. Что вы поймете, можете мне не говорить, – это требует довольно-таки длительного осмысления.

Шоцкий ухмыльнулся, исподлобья глядя на своего посетителя.

– В сухой форме, без объяснений и доказательств? – спросил он. – Интересный подход. Что ж, я же не могу вам возразить или опротестовать ваше намерение.

– Вы позволите, значит?

– Как вам будет угодно.

– Вы удивитесь, насколько я буду краток. Вам нужно будет лишь включить воображение, насколько это будет возможно. Это только для некой картинки, поскольку понять у вас все равно не получиться.

– Да начинайте уже! Что вы меня уговариваете, как будто я намереваюсь вас вышвырнуть за дверь за то, что вы заставляете меня купить у вас брошюры о том, как удобнее и дешевле попасть в рай.

– Что ж. Я начну.

– Весь во внимании.

– Представьте, что кроме нашего с вами мира, существует еще миры, мало чем отличающиеся от нашего. Какие-то из них более развиты, какие-то менее, какой-то ушел далеко от нас по развитию, какой-то прибывает на этапе первобытнообщинного строя. Но все они мир наш, за исключением ряда нюансов, порой незаметных, порой значительно выделяющихся. Почему имеется предположение? За долгую историю человечества, или краткую – все относительно – происходил обмен представителями каждого из миров. Настолько мизерный, что этого никто не замечал, или не позволяли замечать – все зависело от обстоятельств. Как это происходило и происходит, нам не известно. Происходит это или нет – не доказано, но информация в стадии изучения. Следы сквозящих миров, как их принялись называть, на нашей земле, это, к примеру, известные вам тайники.

– Эти тайники не похожи на иноземные, вернее… ну, вы поняли, – вставил Шоцкий, – скорее это закладки воров или секретных агентов, как в кино.

– Эти закладки, как вы выразились, имеют место быть по всему миру, а справочники не имеют языка.

– Что вы имеете в виду?

– Та тетрадь, что попала к вам от Вратаря, – да, я это знаю, – написана, как вам показалось, на русском языке. На самом деле это не так. Это универсальный язык. Не пытайтесь понять. Не пытайтесь понять не это, не то, о чем я вам рассказал только что. Как это происходит, мы не знаем. Происходит ли это, мы не знаем.

– Это как?

– У нас нет ответа. Мы не способны понять мозг другого человека, что говорить о возможностях мозга непонятно кого и непонятно откуда. И мозга ли?

– Вы правы, я ни черта не понимаю.

– Это вам и не нужно пока. Вопрос, к которому я хотел бы вас привлечь, имеет несколько иную область. Пока примите, как предположение: иные, сквозящие миры, туристы из этих миров, и в эти миры, турагентства в каждом из миров, помогающие туристам и некий способ попадания в эти миры.

Шоцкий не смог сдержать смеха.

– Простите, не хотел, но не утерпел, – признался он.

– Что ж, нормальная реакция. Так вот, способ попадания. Это нечто, пространственное, временное, какое либо еще, о чем человечество даже не догадывается, но нечто, находящееся между нашими мирами. Назовем это для простоты общения пустотой. И вот в этой пустоте существует – это теория – нечто, контролирующее наши миры. Нас интересует в данный момент мир наш. – Степан Алексеевич замолчал, глядя на Шоцкого.

– И что? – не понимая причину паузы, спросил Шоцкий.

– Именно это нечто и получило название «Черные псы».

– Хорошо, и что же?

– Это нечто, эти, опять же, для простоты, назовем их черными псами, контролируют все, происходящее на земле, контролируют всех и каждого. Что, как, не спрашивайте. Они контролируют меня, вас, всех на земле.

– Это что, одна из версий изложения божественного проведения? Вы сектанты?

– Называйте нас, как хотите. Но, понимаете, столько лет, такие ресурсы не могли быть пущены в трубу, лишь бы сочинить новую байку.

– Что вы хотите от меня?

– Вы никогда не задумывались о том, что какие бы бунты против чего бы то ни было, не происходили на земле, бунты, восстания, революции, и прочие акты, направленные против существующих порядков, они никогда ни к чему не приводили, в конечном итоге. Я говорю о далекой перспективе. О чем бы кто, что не писал и не говорил. Бунты или топили в крови, или, принимая условия бунтовщиков, власть имущие шли на уступки, постепенно возвращались к тому, против чего те бунтовали, либо полностью меняли строй, который… все равно, со временем превращался в тоталитарный режим. По большому-то счету! Как бы он не назывался, и какую бы форму правления не принимал. Диктатура, анархия – не важно! Всегда есть власть и ее подчиненные. Тотальная зависимость всех ото всего.