– А как же я в дождь, да на порывистом морском ветру часами стоять буду? Да и гаваней у нас не одна, а три, и возле которой ожидать? Дело в зиму, скоро захолодает, простыну начисто!
Я задумался. И не знаешь, чего присоветовать. Шалаши во всех трех портах построить и сидеть в них, от холода трястись? Хрен редьки не слаще. Впрочем, есть один выход, правда зыбкий…
– А на маяке есть смотритель?
– Как же без него! Кто ж там по ночам сигнальный огонь зажигать будет? Служит средних лет дядька, Линдрос звать.
– И все три гавани оттуда хорошо видно?
– Как и положено.
– А смотритель, часом, тебе не родственник?
– Он одинокий и злой, как собака. Никого на смотровую площадку маяка не пускает. Наши как-то ходили, хотели видами полюбоваться, так он с дубиной спустился и погнал их оттуда в три шеи.
– А пришедшие ваши, были как обычно пьяные морды самого разбойничьего вида? – усмехнулся Матвей.
– А откуда у меня приличные знакомые? – удивился Христо. Других не держим. Какие уж есть, такие и есть.
– Ну да, – сделал вывод ушкуйник, – друганы грабят, а Ламврокакис награбленное на тележке куда надо отвозит. Приличные люди таким редко занимаются.
– В общем, внутрь маяка простому человеку никак не попасть, – подвел черту Христо, не вступая в лишние прения о своей жизнедеятельности и образе жизни друзей – все не без греха! – нечего и пробовать, того и гляди дубиной по черепушке огребешь.
– А если попробовать подойти иначе? – начал заходить на новый виток я.
– Как это? – удивился грек.
– Ваши-то поди с пустыми руками шли?
– А надо было тоже по палице прихватить? – заинтересовался Христо. – Огреть этого Линдроса по загривку, он бы и рассыпался в любезностях – заходите гости дорогие, на окрестности полюбуйтесь?
– Подожди шутки шутить, – не стал веселиться я. – А если прийти к смотрителю в чистой одежде, да с кувшином хорошего вина, разговорить его душевно, угостить, может тогда и пустит?
– А о чем же с ним можно говорить? – удивился Ламврокакис. Улетят вороны на юг или тут зазимуют? Какую по размеру лучше дубину делать?
– Ну может Линдрос кого с потерпевшего бедствие корабля спас, из воды человека вытащил? Слухи, может, о нем какие-нибудь хорошие ходят?
– Утопить он может, – высказал свое мнение Христо, – а вот спасти – это вряд ли. Видел бы ты эту рожу страхолюдную! С таким лицом только деток малых пугать. Да если это страшилище и одинокого взрослого отловит в темном переулке, тот ему от ужаса сам все отдаст – ножи и топоры показывать не придется.
Никаких хороших о нем слухов сроду не слыхивал. Может потому на маяке от людей и прячет морду свою звероподобную? Линдрос на голову выше, чем обычный человек, широченный в плечах, с бритой башкой. Он и дубину с собой зря берет – такой даже и кулаком треснет, голова как грецкий орех расколется.
– Ладно, хватит на меня страх наводить. Завтра, если время будет, вместе на маяк сходим, полюбуемся на вашего красавчика. Но лучше бы тебе самому с Линдросом дружбу завязать, верней было бы.
– А коли он нас палкой?
– Убежим, если что, не впервой. Ну, вроде пришли.
Я начал колотить в дверь. Через пару минут вышел заспанный охранник, запустил нас в дом. Караульный вместе с Матвеем поднял Венцеслава, и они унесли ослабевшего шляхтича внутрь. Богуслав, покачиваясь, ушел с ними. Хрисанф и Христо заходить не стали, отправились восвояси – встретиться договорились на завтраке.
Я завернул на двор, выдал волкодавам мясо. Марфушка весело взялась нажевывать херсонский деликатес, а Горец провыл-прогавкал с тревогой:
– Где! Мой! Хозяи-и-ин?
– Устал и уснул, – успокоил я верного друга королевича, – завтра увидитесь. А ты кушай, кушай. Марфуш, когда поедите, здесь останетесь или в дом зайдете?
– Тут! – рыкнула зверюга и опять вгрызлась в свой кусище.
– Ладно, не торопитесь, спокойно поешьте, – сказал я и тоже ушел спать.
Пробуждение было нерадостным. С самого утра Полярник взялся истошно орать у меня в голове:
– Владимир! Скорей вставай! Дельфины ушли!
Я от неожиданности сел. За окнами едва брезжил рассвет, мирно похрапывал на соседней койке Слава, во рту было сухо и мерзко, а на душе уныло. Однако похмелье, дружок!
Рядом стоял кувшин с водой, припасенный с вечера. Первым делом я утолил жажду живительной влагой, встряхнул головой, а уж потом только ответил:
– Ну и чего орать? Ушли и ушли, чего ж мне за ними по морю вплавь гоняться? Вот проснется Богуслав, посоветуемся…
– Черта ли нам в Богуславе! Ноги в руки и побежали! Еще может успеем вдогонку дельфина из другой стаи послать, он их вернет!
Ясность мышления воротилась в мой похмельный ум. Уже одеваясь, спросил:
– Точно?
– Точно! Бежим!
И я понесся, обгоняя ветер, быстрый, как северный олень, по пути прихватив со двора Марфу. Горец было глянул на нас лениво, вот мол сейчас Венцеслав встанет, и мы всем покажем, но я развеял его сладкие иллюзии:
– Хозяину в ближайшие часы не до тебя будет, очень сильно устал! – и подголянский волкодав рванул вместе с нами.
На бегу Боб выступал навигатором и излагал события своей духовной жизни.
– Направо! Вперед! Я сумел получить доступ к твоим способностям предсказателя и выжал их досуха – на кону стоит судьба этого мира, и расшаркиваться перед тобой было некогда.
Налево! Вперед! Предсказываешь близко, на день или на два, но судя по твоим детско-юношеским воспоминаниям, очень точно.
Правей, правей! Тебя подключить не могу, слишком мощная стоит заслонка на твоих способностях, но сам могу увидеть кое-что и из настоящего, и из будущего.
– А чего мы несемся сломя башку? С вечера не мог сказать, что нужная стая уходит? С вечера бы эту возню и начали.
– Сам час назад увидел. А в темноте куда побежишь? Вдобавок другая стая только сейчас к берегу рыбу загнала, и они охотиться начали, а ночью дельфины далековато в море отдыхать уходят. Сюда! – и мы вылетели к воде.
Волны накатывались на берег с рокочущим шумом, уже заиграли солнечные зайчики, подул легкий ветерок. Рядом покачивалась на волнах пристань, и к ней был причален какой-то корабль. Невдалеке явно русская ладья уже миновала волнолом и уверенно шла к причальной стенке под прямым парусом.
Дельфины в самом деле ловили рыбу недалеко от берега, подбрасывая особо крупную вверх и ловя ее на лету. На меня эти любители людей не обратили никакого внимания – они завтракали, переговариваясь по-своему: взвизгивали, скрипели, мяукали, свистели, щелкали, щебетали и гавкали. Где тут в этой какофонии звуков Информаторий Земли уловит связную речь и сделает понятный перевод!
– Раздевайся, лезь в воду и плыви к ним, – решительно подал команду Полярник, – мне для контакта надо чтобы ты кого-нибудь из дельфинов руками обнял.
– А это точно афалины?
– Без вопросов!
Что ж, ему там возле Интернета видней. Возле моря еще было прохладно, вода, наверное, тоже толком прогреться не успела – погода пока не очень благоприятствовала купаниям, все-таки ноябрь месяц на дворе.
– Может обождем часок-другой? – робко предложил я. – Хоть вода потеплее станет.
– Лезь немедленно! Вдруг и эти уйдут!
Я скинул одежонку и пошел пробовать воду на ощупь. Пощупал водичку пальцами ноги, этак по-бабски – да в общем-то и не очень холодная. Залез весь целиком, поплыл. У нас на Волге и летом на пляже вода теплей редко бывает.
Плаваю я хорошо и в основном кролем, брасс презираю – уж очень медленно получается, потому до дельфинов долетел махом. Когда был уже в самой гуще охоты, один из дельфинов мною заинтересовался и подплыл совсем близко.
Я, не раздумывая, обнял голубовато-серое тело двумя руками и доложил Бобу:
– Держусь крепко! Общайся.
И понеслось!
Полярник беседовал с мозгом афалины напрямую, без создания звукового фона, а дельфин в ответ ухал, цокал и скрипел. Закончилось это быстро, минут через пять.
– Теперь лови вон ту здоровенную с особо белым брюхом, – велел Боб, – это Мать стаи и только она может принять решение: помогать нам или нет.
Прямо Шекспир какой-то, подумалось мне, быть или не быть. Только в этот раз не одному человеку, а всей Земле, и решать это будут на сей раз отнюдь не люди…
Махом ухватил белобрюхую. Беседа вновь закипела. Мать свиристела и щелкала как-то более уверенно, чем пойманный ранее член ее стаи.
В этот раз говорили подольше, у меня аж устали находиться в одном положении руки.
– Вроде все, – подытожил Полярник, – плыви к берегу, там все и расскажу.
– Подожди! – остановил я его. – Попроси, чтобы кто-нибудь из ее дельфинов выпрыгнул из воды.
– Не доверяешь? – усмехнулся инопланетянин, – и правильно делаешь. Может это мне только мнится, что я с кем-то о чем-то говорю, а на самом деле афалины просто между собой цокают.
Тут он столковался быстро. Мать отозвалась серией дребезжащих звуков, и рядом торпедой из воды вылетел средней величины дельфин. Что и требовалось доказать.
На берегу я повалился на травку и стал обсыхать на солнышке.
– Нам с тобой, – начал рассказывать Боб, – нужна Большая Мать Черного моря, она самая одаренная из местных дельфинов-афалин, и члены ее стаи ей под стать. На самом деле все это, конечно, звучит совершенно иначе, но не буду же я каждый раз пересказывать ее длиннющий титул, многим понятиям из которого у вас даже аналогов нет.
– Ну хоть попробуй, – прищурился я на достаточно уже греющее светило, – хотя бы начни.
– Изволь. Что могу, переведу, а уж где в ваших человеческих языках, культуре и образе жизни ничего подобного нет, не взыщи, буду вынужден оставить так, как есть.
– Зачинай, старинушка! – куражнулся я.
– Ты, чей светлый ум озарил мрак нашего скорбного существования, разумная звезда нашего небосвода, великая глубина громадного провала, хозяйка рыб и водорослей, пампина небывалого пендзавания, бранта эндзинного…
– Пожалуй достаточно, – прервал его я, – эти чуждые нам пендзавания как не отпампинит ни один компьютер 21 века, так и не прочувствует Наина сейчас. А что же это они в ночь-то ушли, темень же страшная? Или отбрантить чего в это время половчей?
– А какая им разница, день на улице или ночь? Это для вас, людей, важно. В любое время суток на глубине темновато, вода мутная, в лучшем случае на метр от себя чего-нибудь разглядишь, а они движутся со средней скоростью 30 километров в час. Тут, если ориентироваться на зрение, враз обо что-нибудь башку расшибешь или живот распорешь.
А у них сонар или как его еще зовут – гидролокатор. Прут с бешеной скоростью под водой, а звуковая волна дорогу обшаривает. Они друг друга без особых усилий за 150 метров в самой мутной воде или в темноте, для них это неважно, отыскивают, а наличие больших предметов невесть откуда услышат, причем одновременно и спереди, и сзади. Если охотятся, то за 100 метров от себя рыбку диаметром с мизинец найдут. И пищу афалины очень часто на большой глубине и именно ночью ищут.
– А как же поспать? Организму отдых нужен!
– Дельфины отдыхают, когда хотят, на время суток не ориентируются. У них, в отличие от нас, наземных, спит только одна половина мозга, другая бодрствует. Отдыхают полушария по очереди. И извилин у них в мозгу гораздо больше, чем у вас, и словарный запас богаче. Словом, высшие в сравнении с вами существа.
Мне вспомнилось выражение из будущего – если он такой умный, почему тогда такой бедный? – и я спросил Боба:
– А почему у них нет никаких признаков цивилизации? Нет зданий, транспорта, оружия, скафандров для выхода на сушу, да ничего нет! На них охотятся все, кому не лень, и дельфины мало того, что не могут дать сдачи, они даже не пытаются уйти из этих поганых мест. В 21 веке на дельфинов охотятся всего три страны мира: Перу, Япония и Дания. Так не плавайте в их водах, не подсовывайтесь под удар! Нет же – каждый год плывут и гибнут тысячами! Это что, признак большого ума?
– Вам, людям, не дано понять, почему умнейшие существа не могут покинуть тех опасных мест. Здесь вопрос не ума, а мироощущения и мировоззрения, абсолютно чуждого для вас.
Для сравнения приведу далекий от существа дела, но понятный тебе пример: почему вы можете отдать жизнь за Родину, за Веру, и не считаете это глупым и постыдным? Учите этому детей, превозносите людей, сделавших это, даете им ордена и медали, ставите памятники. И почему-то совсем не хвалите умников, убежавших с поля боя и предавших святые для вас вещи?
Есть вещи, которые выше обычного разума, которые не оценить и не понять обычной логикой. Или возьми нравственный закон внутри вас, зачем он нужен человеку? Вы не можете за тысячи лет разобраться в самих себе, а беретесь оценивать действия чуждых вам существ!
А вся ваша техника, инженерия, транспорт, связь, лечебное дело, зловредное оружие и прочее, неинтересны, чужды, и не нужны дельфинам. Вообще, слава Богу, что человечество не взорвало свою планету без всякого метеорита!
Большая Мать уплыла в этот раз на встречу с Сыном-Убийцей в Средиземном море.
– Час от часу не легче! – ахнул я. – Умирать подалась!
– Думаю, вряд ли – она каждый год туда свою стаю водит. А сын, хоть и убийца, а все-таки родной дельфин. Просто у нас нет времени пережидать все эти родственные излияния – астероид на подходе.
– Не выслала бы еще нас Большая куда подальше. Скажет: плыву я себе с сынком общаться, и до ваших глупых выдумок мне никакого дела нету.
– Дельфин никогда не откажет человеку, ты для него старший брат, и этим все сказано.
– Это каким же боком мы с ними породнились? – удивился я. -Гены что ли общие, миллионы лет назад образовались?
– Нет-нет, – успокоил меня Полярник, – в плане генов вам домашняя свинья гораздо ближе. Просто в свое время у нашего народа с цивилизацией Полярников были особые отношения, и отказать в мелочах они нам не могли.
Испытывая сомнения в мирном соседстве двух рядом живущих разумных рас, человеческой и дельфиньей, и опасаясь глобальной войны между вами, мы попросили заложить в дельфинов чувство почитания и любви к людям.
Вот «люди моря» всегда и пытаются спасти тонущего человека, очень любят общаться с вами, особенно с детьми, специально загоняют рыбакам в сети рыбу, никогда не нападают на своих сухопутных «старших братьев». Если дельфин видит ваше доброе к себе отношение, он никогда не покинет такого человека, не исчезнет в бескрайнем океане, а будет приплывать снова и снова.
Мои предки заложили и в вас ответное чувство, просто проявляется оно почему-то с некоторым запозданием – видимо сказывается человеческая тяга к убийству и порабощению окружающих.
– Что же мы, убийцы что ли? – вознегодовал я, и получил исчерпывающий ответ:
– Без всяких сомнений. Человечество испокон веков истребляет вокруг себя все живое – и разумное, и неразумное. Вы стерли с лица Земли карликов и великанов, теперь пытаетесь извести гномов. Исчезли синантропы, неандертальцы, кроманьонцы, австралопитеки, питекантропы, да мало ли этих разумных рас осталось за давностью веков неопознанными среди молчаливых костей.
– Они сами вымерли! Неприспособленные были!
– И выжили только снежные люди, которые усиленно прячутся от главного убийцы планеты в диких лесах и труднодоступных горах. Они отнюдь не дураки, и великолепно понимают, что вам в руки лучше не даваться – убьете. Так человечество за их поимку большую награду пообещало и рано или поздно всех переловит.
Многие уже ваши, чисто человеческие народы, исчезли с лица Земли. Ученые никак не могут отыскать куда делись скифы, готы, арии, берендеи, меря, чудь, массагеты, тавры, хазары, печенеги и десятки других народностей. Улетели, что ли?
О животных и птицах речь уж просто не идет, вы бойко добиваете их остатки Красной книгой. Всякие малонужные человечеству выхухоли, красные волки, каланы, амурские тигры, снежные барсы, моржи и многие, многие другие прячьтесь и берегитесь!
Не наглейте подобно зубру, кулану, кабарге, снежному барану – не уцелеете, закончите как мамонты или бизоны – вас сожрут, или обдерут с вас шкуру, может пристроят к делу бивни и рога.
Рассчитываете уползти? Понаделают с ядовитых зубов пользительных мазей, кожу пристроят на ремешки.
Думаете уплыть? Малая касатка, нарвал, морская свинья, сейвал, серый и полярный киты уже доуплывались, – не скрыться им в просторах Мирового океана от главного убийцы всего сущего – человека.
Да чего там далеко ходить! Черноморские афалины, с которыми мы сегодня усиленно общались, тоже вымирают, и тоже попали в Красную книгу.
– Мы на них не один десяток лет уже не охотимся! Их плохая экология убивает!
– А кто ее загадил? Туры? Стеллерова корова? Пещерный медведь напакостил перед окончательным уходом? Закавказский тигр приложил свою волосатую лапу? Налетели из дальних стран моа в обнимку с морскими воробьями?
Нет! Свою страшную ручищу приложил самый страшный хищник Земли – человек разумный! А не пакостить в Черное море, где полстраны отдыхает, разума почему-то не хватило!
Не хватает ума и элементарной расчетливости не засирать поганенькими целлюлозно-бумажными комбинатами главное достояние страны – озеро Байкал, питьевая вода которого отличается редкой чистотой, прозрачностью и целебными свойствами. И этой аква виты там – 90 % всей российской или 20 % мировой пресной воды. Кстати, а ты часто пил байкальскую воду – лучшую воду мира, в своем 21 веке?
– Не довелось как-то, нет ее в наших магазинах.
– А в китайских есть. И мостится уже эта ловкая нация проложить от самого глубоководного озера мира в свою какую-то провинцию водопровод, и качать, качать, качать лучшую воду мира на потребу китайцам. А русские, как говорили еще в 20 веке – мимо кассы!
Да чего там далеко ходить, вот ты всю свою жизнь прожил на Волге, легко там в последние годы было достать воблу?
– У-у-у!
– А осетра?
– Мы его и в двадцатом-то веке не видели!
– Черную икру?
– В детстве часто ел, а в последнее перед переносом время она стала безумно редка и дорога.
– Вот видишь, все вы профукали и прошляпили.
Мне оставалось только развести руками – обгадились кругом, этак циркумглобально!
– Всем разумным существам нашей Галактики строжайше запрещено налаживать с человечеством Земли официальные отношения, передавать какие-либо технологии – враз сделаете по ним новейшее смертоносное оружие, тут-то уж вы не зазеваетесь. И все 97 видов безоговорочно согласились с этим положением, споров не было, уж очень ярко вы себя проявили. Других таких зверей и убийц, как человек, среди разумных нет.
– Ну дайте хоть генетические знания!
– Молниеносно налепите ядовитые генетически-модифицированные продукты, биологических киборгов-убийц.
– Переброску энергии на расстоянии!
– Начнете друг у друга города жечь, за вами не заржавеет.
– Антигравитационные двигатели!
– И полетят к соседям очень низко над землей бесшумные и громадные бомбардировщики, не нуждающиеся в заправках горючим.
Я посидел, подумал. Да, пока от нас лучше держаться подальше, меньше будет жертв.
– Сейчас нам велено ждать до завтрашнего дня, раньше гонцу не обернуться, – продолжал Полярник.
– А догонит ли он Большую вообще?
– Догонит! В ушедшей стае три беременные самки, также имеется очень старенькая бабушка, полно детенышей, особо сильно с таким балластом не разгонишься. А вдогонку должен отправиться зрелый самец в полной силе.
– Хорошо, что они нам стремятся помочь.
– Стремятся, да не все, и далеко не во всем. Кто поумней, да половчей, стремятся всячески отлынить от просьб и приказов наземных жителей, это я по прошлым, еще Невзоровым делам помню.
Да и общались мы в ту пору с простыми Матерями стай, на Большую не выходили ни разу. А ведь она должна быть гораздо умнее их всех.
– Ну и ладно, от судьбы не уйдешь.
– Ты мне этот фатализм брось! Напряги свои немногочисленные человеческие извилины и придумай, чем мы ее можем заинтересовать.
– Данных маловато. Да и чем мы можем заманить главную начальницу аж всего моря? Угостим соленой таранькой? Денег, как я понимаю, у них нет, на наши драгоценности внимания не обратят, дары цивилизации им безразличны. Чем их можно манить? Не представляю! Только рассказы о грядущем Армагеддоне заставят ее нам помогать.
– А если она людям верит еще меньше, чем кентавры? Вдруг ваши рыбаки на нее уже успели поохотится? Или на ее глазах убили родного сына-дельфинчика? Поймали вместо рыбы в сеть ее мать и пришибли веслом? От вас ведь всего можно ожидать!
– После такого человеческого зверства все наши мольбы о помощи будут отвергнуты. Вот поэтому и говорю – от судьбы не уйдешь! Ладно, пошли завтракать.
В корчме было шумно. Наши галдели и прощались. Отсутствовали Богуслав и Христо. Я спросил свою яичницу, Хрисанф, уточнив количество яиц, подался ее жарить. Я попросил еще заварить мне какого-нибудь отварчика из ягод, от вина уже устал.
Обнялись на прощанье с Матвеем, присели поговорить.
– Деньги, что ты на поясе носишь, теперь в полном твоем распоряжении. На них закупишь провиант на дорогу и корм для лошадей. В ватаге идешь старшим.
– Золото лишнее, нам серебра на дорогу хватит.
– Отсыпай его мне, я знаю, как этим золотишком распорядиться.
Пока Матвей возился с поясом, я продолжал говорить.
– Документы на землю и лесопилку у вас с Еленой в наличии, из коней возьмешь себе Ушкуя, Олегу я Вихря отдам. В Переславле оставишь протоиерея с тяжеловозами – пусть вернет их митрополиту, и пристроишь к Богуславу на двор остальных лошадей, у него конюшня большая.
Ушкуйник ссыпал на стол горсть золота.
– Позови, будь добр, мне Олега с Татьяной.
Оборотень с богатыршей подошли. Я отсчитал им десять солидов, поделил их на две кучки.
– Вот вам по пять золотых монет, это в пересчете на привычные деньги шестьдесят серебряников на каждого.
– А за что ж такие деньжищи? – поинтересовалась Таня. – Иуда Христа всего за тридцать серебряников продал.
– Деньги плачу за неудобства, перенесенные в походе, и за мужество и героизм, проявленные в бою. Плюс к тому, дарю оборотню княжеского коня Вихря. Вы уже поели?
– Да.
– Олег, погуляй где-нибудь, мне с Танюшей с глазу на глаз потолковать нужно.
– Он со мной и парой тяжеловозов сейчас до базара прогуляется, жранину закупим и будем грузить, – ответил за волкодлака подошедший Матвей.
Они ушли.
– Тебе, поди, Пелагея нужна? – понятливо спросила богатырка. Я кивнул. – Получи! – и прикрыла глаза.
Через пару секунд мы говорили уже со Старшей ведьмой Киева.
– Ты у меня насчет поездки во Францию узнать хотел?
– Именно. Боюсь, Анна Ярославна, она же вдовствующая королева Анна, она же настоятельница женского монастыря обители святого Винсента мать Агнесса, Богуслава не узнает – они 46 лет назад виделись, он еще подростком был, когда княжна уезжала, и говорить с нами не станет. А вы уж между собой как-нибудь столкуетесь – ты ей наставницей была. Как Таня смотрит на это дополнительное путешествие?
– Да никак. Она не поедет. Страшно по сыну и матери соскучилась.
– Я много денег дам!
– Она на деньги не падкая. Ты правильно насчет Ани понимаешь – она с вами из осторожности толковать не станет, а мы с ней всегда договоримся. Перебираться мне в кого-нибудь из вас нужно.
– Перепрыгивай в меня, составишь Бобу Полярнику компанию.
– Не знаю никакую бобу полярную и перепрыгнуть в тебя не могу. Мне нужна согласная на мое подселение женщина, ни один мужчина для этого не подходит.
– Боюсь, ни одна чужая девка или баба ведьму в себя не поселит. Согласится если за деньги, день-два потерпит и прямо с тобой убежит. Нужен кто-то понимающий из своих.
– Да понимающая у нас в наличии одна Наина – ехидна редкая! И не пустит в себя белая волховица черную сущность, нипочем не пустит! Если только какое-то слабое место у нее нащупать… Ты Наину ведь с самого Новгорода ведешь, может знаешь о ней чего-то интересное?
– Да давно она возле Вани кружит, еще и в поход его с нами идти вместе с этой ловкачкой уламывали. Что мне о ней известно? Да вроде все обычно: любит путешествовать, прошла и Славутич, и Волгу сверху донизу, падкая на тряпки, очень хочет подороже одеться. Для нее Ванькой покомандовать первое дело. Постоянно рисуется, а на самом деле магические способности довольно-таки слабенькие. Жадновата.
– А что, можно и попробовать, – задумчиво произнесла Пелагея, и мы с ней обвели харчевню ищущими взорами.
Ближе всех к нам сидел Венцеслав с зеленой рожей и вяло пытался отхлебывать что-то из бокала. Разгульная жизнь в русском варианте не пошла иностранцу на пользу. Надо бы ему мясного отварчику заказать, глядишь и отпустит похмелье потихоньку.
Мои вчерашние предположения, что молодожены от обиды уйдут завтракать в другое место, с треском рухнули. Видимо, Наина и дерзкий поход за пивом уже расценивала как необоснованный убыток, ведь за все приходилось платить из собственного кармана.
А она за время похода привыкла, что все расходы берет на себя общая казна. Поэтому, если Иван и попытался сегодня пойти не в эту таверну, то был жестко пресечен выражениями вроде:
Пусть за все ваш хваленый Владимир платит, не обедняет!
Теперь молодые уныло чего-то грызли в дальнем углу.
– Ну что, – сказал я, – сейчас их позовем, а дальше уж излавчивайся, как можешь.
– Попытка – не пытка, – дерзко отозвалась Пелагея.
Я подошел к молодым, поклонился и начал хитрые речи.
– Моя вина, мне и ответ держать. Вчера был пьян, погорячился, прошу простить!
Отходчивый Ваня тут же бросился коварного меня обнимать.
– Что ты, мастер, не бери в голову! Сколько верст у нас за плечами, сколько всего повидали, вместе бились, еле живы остались! А ты из-за пустякового дела сам извиняться подошел, гордость свою боярскую в дугу согнул. Ты ж мой лучший друг и наставник, я с тебя в любом деле пример беру и уважаю безмерно.
Тут и я растрогался, и тоже прижал к себе Ванюшку. Наина не выдержала, стала прыгать возле нас и кричать:
– Ваня! Это я, я твой лучший друг! Меня, только меня обнимать нужно!
– С тобой мы наобниматься всегда успеем, – резонно ответил Иван, – ты моя жена, и этого вполне достаточно. А Владимир мой друг и учитель, и я всегда буду подле него, не предам из-за мелочной обиды, и не продам.
– Так пройдемте за мой столик, – я провел в воздухе рукой, указывая нужное направление, – вон тот, где Таня одиноко сидит, тоскует.
Споров не было, мы прошли и присели, и скрасили Танино одиночество. Правда, под маской Татьяны скрывалась Старшая ведьма Киева, но кому какое дело до этих пустяковых нюансов – Таня и Таня, чего тут в нее вглядываться!
– Может выпьете чего, ребята? – радушно предложил я.
Подошедший Хрисанф зыркнул бешеным взором, раздраженно брякнул сковородку с яичницей прямо на скатерть, прорычал:
– Столик больше не обслуживается! – повернулся и унесся.
Да, жизнь ничему не научила нашего обидчивого кулинара. Даже константинопольский урок не пошел ему впрок. Только сервитум, он же половой, он же подавальщик, сможет исправить ситуацию. А повар с тяжелым характером должен сидеть возле плиты и к посетителям не соваться!
– И что же делать, мастер? – растерянно спросил Ваня, – он и за тем столиком нам костей каких-то дал, да еще и буркнул:
Ничего больше нету.
– Ты только что видел, как я это делаю. Неправ? Обидел хорошего человека по собственной глупости? Извинись – и все дела.
Наина фыркнула.
– Вот еще! – и отвернулась.
Иван посидел, подумал, пожал мне руку, и ушел на кухню.
– Скоро мы во Францию с Богуславом морем отправимся, – начал излагать я средиземноморский туристический буклет – обязательно Ивана с собой возьму!
– Давно мечтала в чужеземных королевствах побывать, – томно заметила предсказательница, грациозно потянувшись всем телом – уж очень там, бают, духи хороши!
– А какие там наряды! – поддержала ее Пелагея, – муслин, бархат, шелк, кисея – бери – не хочу! Один раз это увидишь, всю жизнь помнить будешь! А как на красивой женщине, ну вот вроде тебя, все это глядится! Переливы цвета, оттенки, это ж блеск, просто глаз не отведешь!
А какие во Франции фасоны платьев! Умопомрачительные! Эти выкройки до Киева только лет через двадцать дойдут. Немолода, конечно уж будешь, хотя, впрочем, какая тебе разница – ты теперь замужем, пора уж на печи лежать – детей, а потом и внуков нянчить.
Наина аж поперхнулась.
– Я тоже поеду во Францию! Не хочу двадцать лет ждать!
– А какая будет удивительная дорога! – продолжил я, – розовые рассветы станут цвести над голубыми лагунами Греции, Крита, Лесбоса, Кипра, Корсики, Италии. Громадные мраморные скалы цвета – какого же они там цвета? Я их и не видал сроду! А наплевать, слушатель благодарный, вон как у девахи глазенки блестят! – мраморного цвета, будут приветствовать нас на берегах, где целыми рощами произрастают оливковые деревья, второй раз цветут финики и смоковницы, перелесками стоят апельсины, лимоны, мандарины. Там манят к себе удивительные мушмулы и опунции.
Там, сквозь неимоверно прозрачную воду, на очень большой глубине видно чистейшее песчаное дно, радуют глаз красивые морские звезды и кораллы, неторопливо стайками проплывают разноцветные рыбки.
Только тебя я с нами нипочем не возьму!
– Как это? – опешила Наина. – Ваня же едет!
– Ваня он боец, в одиночку Невзора положил, а от тебя никакого проку нету. Против черного волхва ты ничего не сумела, с дельфинами явно не столкуешься, да и характерец у тебя гадкий.
Не желаю больше на твое содержание деньги тратить, бесполезный ты человек. А под Ваньку, чтоб не тосковал, какую-нибудь смазливенькую француженку задвинем – там бабцы безотказные!
Как забесилась Наина! Как зарычала! Женская злоба и дикая ревность захлестнули ее целиком! Вскочила, стала кричать:
– Я за свой счет поплыву! Мне на ваши деньги наплевать!
– Конечно плыви, но на другом судне, нам не мешайся. Я капитану побольше денег дам, только бы он тебя ни под каким видом на свой корабль не брал.
Наина осеклась, упала обратно на стул.
– А что же делать, – прошептала она, – мне обязательно нужно при моем Ванечке быть…
– Тебе бы еще одной, полезной ипостасью разжиться, тогда бы точно взял, да еще и приодел бы в дороге.
– Где же их берут? – опять воспылала предсказательница.
– Да кто где. Я с мертвого Невзора снять изловчился и уже при помощи этого чужого естества с дельфинами столковался, Таня у подруги взаймы взяла, и в бою ведьму Василису пришибла. А у тебя, как видишь, ничего нету.
– Дайте, дайте мне!
– Своего отдать не могу, у меня Боба не отнять, это чисто мужской вариант, а вот у Танюши Пелагея съемная, и перекинуть ее минутное дело.
– А что это вы их по именам зовете? – с подозрением спросила Ная, – они что, живые люди?
– Да где там! – недрогнувшим голосом соврала Большая ведьма, – это просто полезный инструмент для ума, ну как молот у кузнеца или топор у плотника. Не нужен инструмент – отложила, подала команду: Пелагея, уйди! Понадобился, скомандовала: Пелагея, приди! – вот и все дела. А имена им для удобства в работе дадены.