От древних греков до наших дней

Похищение Европы

Бык был большой и ужасно добродушный. И от него так приятно пахло: не то луговыми травами, не то розами и фиалками. Чистый и ухоженный, он производил самое благоприятное впечатление. Откуда он здесь взялся – вопрос. Возможно, просто гулял в данном районе и набрёл на лужайку с девушками, весело проводящими свободное время.

Вокруг жужжали пчёлы. Их привлёк необычный аромат, исходящий от домашнего животного. Подобное амбре более привычно где-нибудь на пасеке, а не вокруг рогатого млекопитающего. Как следствие – полное отсутствие мух и слепней. Им здесь просто нечего было делать. Кстати, подобная деталь могла бы навести на некоторые размышления, но три подружки, в чьё общество затесался огромный бык, не собирались отягощать свои прелестные головки досужими размышлениями о разного рода природных закономерностях и с песнями плели венки из полевых цветов, водили хоровод и вообще чувствовали себя превосходно.

Между тем, девушки не могли не заметить, сколь мягкая и шелковистая у быка шерсть. Так и тянуло её погладить. Одна из красавиц, Европа, не удержалась и провела рукой по вьющимся волосам. Бык с благодарностью посмотрел на неё. Кстати, из всех троих он сразу выделил именно её и всячески давал знать о своей симпатии к ней. Подружки тоже были хороши, но Европа была просто прелесть.

Между тем, погода была замечательная: яркое солнце, кучевые облака, спокойное море ярко синего цвета. Пейзаж, привычный каждому греку с незапамятных времён. Собственно, наш рассказ и уходит туда, в далёкое прошлое. И, как и сегодня, тогда девушки тоже были не прочь прокатиться на могучей спине покорного им существа. Видимо, бык был хорошо осведомлён об их чаяниях, потому что, сблизившись с наиболее привлекательной из них, мягко прилёг к её ногам, предоставив свой хребет в полное её распоряжение.

Излишне говорить, что Европа не могла пройти мимо столь соблазнительного предложения. К тому же, она немножко утомилась от многочасового гуляния с подружками и короткий отдых был ей необходим. Посидеть на тёплом бычьем боку… Что может быть лучше?

Присела на краешек… Бык едва почувствовал её присутствие и снисходительно обернулся. Весь его вид говорил: дорогая, сядь поудобней! Мне совершенно не в тягость! Располагайся как следует и не думай ни о чём!

Она так и сделала, передвинувшись поближе к могучей шее дружелюбного гиганта и окончательно успокоившись. Подружки захлопали в ладоши, выражая восторг по поводу трогательной сцены и принялись шаловливо осыпать вышеозначенную пару ромашками и васильками. Что во все времена означало только одно: совет да любовь… Если б они знали, как их шутка близка к истине!

Бык полежал немного, после чего, словно вспомнив о чём-то, осторожно встал и медленно побрёл в сторону моря. Проделал он это так плавно, что Европе и в голову не пришло возразить что-либо. Захотелось подержаться за рога лирообразной формы, поуправлять направлением движения. Однако, бык на её потуги никак не отреагировал и она это дело бросила. Зачем напрягаться?

По мере приближения к береговой полосе бык двигался всё быстрее и быстрее и, наконец, побежал. Европу это несколько озадачило. Во-первых, подружки отстали и она осталась с глазу на глаз с животным с не вполне понятными намерениями; во-вторых, бык мог споткнуться и упасть, и тогда Европе не поздоровилось бы. Ну, а в-третьих, бык словно бы и не видел приближающегося морского прибоя и уверенно направлялся к пенящимся бурунам.

Не снижая хода, бык влетел в набегающую волну, подрыгал ногами и… поплыл. Европа оторопела. Это какой-то странный бык! Куда его понесло? Зачем он взял курс в открытое море? Что он задумал? Да и бык ли это? Может, разбойник в бычьей шкуре? Доставит её на корабль, крейсирующий где-нибудь поблизости – и всё! Продадут её в рабство каким-нибудь гипербореям – и поминай, как звали…

– Эй, любезный, ты куда? Поворачивай обратно! Слышь, скотина?

Бык никак не отреагировал на обидную кличку и продолжил путь. Вокруг резвились дельфины, кричали чайки, а море перекатывало огромные волны. Европа крикнула ещё что-то для приличия и замолчала, покорившись судьбе. Спина быка стала ей пристанищем и не сказать, чтобы таким уж ненадёжным.

Бык оказался прекрасным пловцом и берег очень скоро скрылся из виду. Не было и корабля с торговцами живым товаром. Вокруг расстилалось бескрайнее море, но умное животное каким-то образом точно узнавало, куда плыть. И ни морские течения, ни боковой ветер не могли сбить его с курса.

А не бог ли этот бык? Посейдон, например… Такое впечатление, что её похититель оказался в родной стихии. Но если так, не пора ли ему превратиться в самого себя?

Ближе к вечеру похолодало, по небу поползли дождевые тучи, ветер усилился, побежали белые барашки. Пора задуматься об укрытии. Однако, кругом по-прежнему расстилалось море, а бык отмерял одну милю за другой. И сколько это будет продолжаться?

Внезапно Европа ощутила: скорость движения резко возросла. С чего бы это? Встревоженно вгляделась в туманную даль и увидела остров, к которому на всех парах мчался её похититель. Что ж, там, по крайней мере, будет где укрыться от непогоды. Тем более, что начал накрапывать дождь и вымокнуть до нитки совсем не хотелось.

Последние несколько миль до острова бык работал, как одержимый. Европа отметила про себя его усердие и раздражение по поводу отсутствия каких-либо объяснений происходящему сошло на нет.

Вот и песчаный пляж, радующий глаз первозданной чистотой. Бык почувствовал почву под ногами, вышел на берег. Европа спрыгнула и возмущённо взглянула ему в глаза. Тот с виноватым видом отвернулся.

Вдали виднелась пещера и она поспешила к ней. А бык остался. Разошедшийся дождь поливал присмиревшее животное, но Европа и не думала звать его с собой, в укрытие. Ещё чего! Завёз бог знает куда и неизвестно зачем, так пусть теперь мокнет! Скотина…

Но вот просветлело, ветер стих, выглянуло солнце. Всё вокруг преобразилось: запели птички, загудели шмели. Европа выглянула наружу. Море успокоилось, небо очистилось. Словно и не было никакого шторма. А бык где? Куда он подевался? Неужто уплыл обратно? А она так и не выяснила, чего ему было надо от неё…

Прошлась по берегу, поднялась на небольшой холм. Открылась живописная картина неведомого острова: зелёные лужайки, оливковые и апельсиновые рощи, горы, реки… В таком месте и люди должны быть под стать природе – красивые телом и душой. А вот и один из них: белокурый гигант атлетического сложения, спокойный и уверенный в себе. Надо бы его расспросить, что за место. Ну, и познакомиться…

– Мужчина, вы не местный?

Вопрос прозвучал несколько странно и Европа прикусила язычок. Но человек не смутился… Приветливо улыбнулся… И что-то в его облике показалось знакомым. Внезапная догадка осенила Европу: да это же её похититель! Ну да, он самый! Просто обрёл человеческий облик… А на это способен только бог.

Всё сходится: бог обратился в быка, увёз её на далёкий остров и… И что теперь? Кстати, кто он? Аполлон? А может, сам…

От сделанного предположения перехватило дыхание…

– Да, всё правильно! Перед тобой Зевс-громовержец собственной персоной! Прошу любить и жаловать!

В голосе величайшего из богов сквозила явная симпатия. Европе захотелось прыгать и смеяться от счастья: Зевс, сам Зевс-вседержитель сподобился на внимание к ней! Но что же он сразу не сказал? Ещё там, в Финикии… Разве бы она отказала?

– Хочешь спросить, зачем вся эта канитель с морским путешествием? Наверно, по причине моей природной застенчивости. Все знают меня как тучегонителя и громовержца и в гневе я, действительно, ужасен. Могу и испепелить. Но надо сильно постараться, чтобы вывести меня из себя. Так-то я добрый и великодушный. Можешь не волноваться: ты приглянулась мне ещё там, на полянке. Почему сразу не открылся? При свидетелях как-то неудобно. Пришлось бы обидеть твоих подружек однозначностью своего выбора. Что же касается моря… Мне хотелось себя проверить: справлюсь ли с суровым испытанием? В мореходных качествах убедиться… Теперь знаю: у меня всё в порядке. А уверенность в себе – важнейшее состояние для любого мужчины. Особенно при свидании с женщиной…

– О-о-о, лучезарный Зевс! Я с самого начала была уверена: всё будет хорошо. И даже когда ты понёс меня бог знает куда (что истинная правда!), я не испытывала чувства безнадёги. Ведь куда-нибудь мы вырулили бы в любом случае. Кстати, а как называется тот дивный клочок суши, на котором мы находимся?

– Остров Крит, дорогая. Здесь мы проведём лучшие мгновенья нашей жизни…

– Мгновенья? После всего случившегося? Нет, милый, мгновений будет маловато. Мы проведём в этом райском местечке много-много лет, нарожаем кучу детишек…

– Хм, а с работой как? На мне же ответственность за всё, происходящее на Земле. Знаешь, сколько вокруг меня кретинов? Упустишь бразды правления – и всё, считай в ауте! Но ладно, не огорчайся. Я всё понимаю. Бросать тебя не намерен. В конце концов, а заместители на что? Пусть поработают. А то привыкли за моей спиной бить баклуши. Вот и посмотрим, кто на что способен.

С этими словами величайший из богов подхватил Европу и словно пушинку отнёс в глубь острова. Там их уже много веков дожидался раскидистый дуб. Здесь всё и случилось. Свидетелей не было и быть не могло. Никто не рискнул бы испробовать на себе гнев рассерженного бога. Последствия же того свидания не заставили себя долго ждать и уже вскоре счастливая мать ухаживала за очаровательным первенцем. Потом родился и второй, и третий… Все они выросли достойными людьми. Да и как иначе? Ведь отцом их был сам Зевс.

Валентин Серов. «Похищение Европы». 1910г. Третьяковская галерея.

Похищение Персефоны

Велик Зевс и могуч. Всё ему подвластно. Никакой, даже самый плёвый вопрос не решается без его участия. Но помимо глобального контроля за природными процессами за ним числятся и житейские проблемы, требующие безотлагательного разрешения. Так что если какой вопрос – сразу к нему. Он разберётся.

Число родственников громовержца не поддаётся исчислению. И о каждом нужно позаботиться! Не скажешь же обратившемуся к нему: давай как-нибудь сам! А если это брат, занимающий серьёзное место в божественной иерархии, то и подавно: решать нужно быстро, без проволочек, по-военному: раз-два – и готово!

Вот, скажем, Аид… Должность – о-го-го! Подземное царство не каждому доверят. А ведь там столько проблем с душами умерших! Каторга, а не работа! А если, вдобавок ко всему, ещё и в семье неурядицы… А если семьи нет… Вот так – нет, и всё! Свихнёшься, пожалуй!

«Нужно срочно создавать семью, и чтоб жена – посимпатичней да помоложе. Например, Персефона, дочь Деметры и Зевса. Очень привлекательная молодая особа. И возраст подходящий, пятнадцать лет… Единственно, к её матери обращаться бесполезно. Она же богиня плодородия, зачем ей усопшие? А вот с Зевсом есть варианты. Брат всё-таки. Может и согласиться. У него таких дочерей – пруд пруди. Он и не помнит, кто это такая – Персефона. Да, надо обратиться к Зевсу. За благословением на брак…»

Зевс не сразу понял, чего от него хочет Аид. Чтоб он согласился отдать за него свою дочь Персефону? Ту, у которой мать Деметра? Которая по сельскохозяйственным и природоохранным вопросам?

Зевс помнил какую-то Деметру. Но, честно говоря, ему сейчас было не до неё. На соседний полуостров надвигалось мощнейшее извержение вулкана, сопровождаемое катастрофическим землетрясением и ведомство по оприходованию душ должно было быть во всеоружии: приём, регистрация, размещение. И с руководителем этого ведомства следовало вести себя поаккуратней. А то напишет заявление на увольнение – и что, ему самому торчать на контрольно-пропускном пункте?

– Говоришь, жену себе подыскал? Пора, брат, пора. Тебе годков-то сколько? Гляжу, лысый уже. Со здоровьем-то как? Справишься с супругой? Она ж молодая… Ладно, шучу. Вижу, ты парень хоть куда! Забирай свою благоверную и… Отгулов – три дня, не больше. От сердца отрываю. Обстановка – сам знаешь: того и гляди шарахнет. Так что, брат, не время сейчас. Вот разберёмся с последствиями катастрофы – и тогда отпразднуешь. Меня не приглашай. Я в твою контору ни ногой. Слишком люблю солнце, свежий воздух. Действуй, брат! Держись поуверенней, делай вид, что всё до лампочки. Женщины это любят…

Окрылённый полученным напутствием, Аид вскочил на золотую колесницу и помчался туда, где обычно гуляла Персефона. Справляться о её мнении (насчёт женитьбы) времени уже не было, поэтому повелитель душ просто схватил юную особу и, не дав ей опомниться, вместе с колесницей провалился в подземное царство. Больше Персефоне не суждено было увидеть ни солнца, ни неба.

***

Когда до Деметры дошло известие об исчезновении дочери, её горю не было предела. Деревья перестали плодоносить, хлеба – колоситься, травы – всходить. Настали тяжёлые времена. Неурожай следовал за неурожаем, а Деметра застыла в печали и ничего не хотела знать.

Наконец, у Гелиоса удалось выяснить: Персефону похитил Аид. Не зря, видно, колесил тот по небу на своей солнечной повозке. Заметил, как разверзлась земля и поглотила колесницу с мужчиной и девушкой.

Решение, вроде как, напрашивалось само собой: пойти на приём к Зевсу и всё ему рассказать. Только что ответит громовержец? Что дочка уже не маленькая, пора ей привыкать к семейной жизни? Что он в её возрасте уже ни одной юбки не пропускал? Что под землёй сухо и тепло, нет ни зверей диких, ни людей коварных, ни болезней, ни вредителей? Что там вообще самое безопасное место на Земле? И что тут возразишь?

Поняла Деметра: нужны железные аргументы. Что ж, они будут. Надо только подождать. Не может быть, чтобы их не было.

Деметра покинула Олимп и отправилась на поиски подземного царства. И всё это время природа продолжала загибаться, ибо богиня, ответственная за её процветание, презрела возложенные на неё обязанности. Наконец, зелени не стало вовсе, а люди доедали последние ремешки. Ясно, что при таком раскладе ни о каких жертвоприношениях богам не могло быть и речи. Какое-то время боги терпели это безобразие, но сколько можно? И Зевсу на стол легла докладная записка: так, мол, и так, надо что-то предпринимать.

Тут-то и вспомнил тучегонитель о своём решении касательно дочери богини плодородия. Надо исправлять положение. Но как? У Аида жену не отнимешь, а без этого скоро вообще управлять будет некем. Все перемрут с голоду и самым главным окажется… Аид! Ну уж нет, не бывать тому!

К Аиду полетела депеша. Вернее, полетел Гермес с предложением решить вопрос полюбовно. Аид оказался совсем не упёртым и внял доводам быстроногого посланца. И даже компенсацию за моральные издержки, на которых наверняка настаивала бы возмущённая мать, принял как должное. Сошлись на том, что две трети календарного года Персефона проводит с матерью, на земле, а одну треть – с мужем, под землёй. И в доказательство своих добрых намерений Аид незамедлительно отправил Персефону наверх, к Деметре. Всё-таки, хороший он, этот Аид!

Сразу по прибытии Персефоны к матери природа ожила: зазеленели травы и деревья, пчёлы бросились опылять цветы. Теперь можно было подумать и о жертвоприношении богам. Все были счастливы, даже Аид, у которого в связи с отменным урожаем резко убавилось работы и теперь он мог уделять молодой жене гораздо больше внимания.

Джованни Лоренцо Бернини. «Похищение Прозерпины (Персефоны)». 1622. Рим, галерея Боргезе.

Нить Ариадны

Никто не знал, что случилось с сыном критского царя Миноса Андрогеем. Известно было лишь то, что он покинул остров и направился в Аттику, на Панафинейские игры. Однако, в протоколе участников состязаний его имя зафиксировано не было. Не видели его и в гостинице, а забронированный на его имя номер в конечном итоге занял какой-то фессалиец. Были опрошены портовые служащие, представители служб безопасности, местные жители, сдающие жилище внаём. Юношу атлетического сложения, с кудрями до плеч, орлиным взором и царственной осанкой никто не видел! Наконец, к розыскам пропавшего подключились лучшие специалисты по борьбе с преступностью, а волонтёры денно и нощно прочёсывали местность… Ничего! Высокопоставленный гость покинул судно, прибывшее с острова, но куда направился, никому не было известно.

Исчезновение одного из участников соревнований сулило их организаторам огромные неприятности. И дело даже не в серьёзных шансах на победу известного спортсмена. Пропавший являлся наследником, причём его шансы на занятие царского трона были практически абсолютными. Единственное, что могло ему помешать – скверный характер отца, имевшего и в мировом сообществе репутацию отвратительную. Деспот, одним словом. Так что если б вдруг возник повод для международного скандала – быть беде! В гневе Минос был страшен! И очень скоро афиняне это почувствовали.

Критский владыка, так и не дождавшись от Афин внятного ответа на вопрос, что же стало с его сыном, наложил на город контрибуцию. Отныне и вплоть до обнаружения Андрогея (живого или мёртвого) каждые 9 лет горожане должны были присылать на остров семь юношей и семь девушек для жертвоприношения Минотавру – звероподобному существу с телом человека и головой быка. Возможно, этим своим несусветным требованием Минос попросту хотел спровоцировать войну между Афинами и Критом. И уж во всяком случае – создать в глазах критян устойчивый образ врага. Именно в это время остров начал испытывать серьёзные экономические трудности вследствие недальновидной политики его руководства: ликвидации общественной жизни как таковой, подавления частной инициативы, введения в оборот патриархальных и давно отживших форм монархического правления и так далее…

Однако, воевать с тем, кто своими руками разрушил едва ли не самую процветающую экономику средиземноморья, афиняне не собирались. Они же не какие-то там спартанцы, хватающиеся за мечи при первой возможности! Афины – это маяк цивилизации, надежда всего прогрессивного человечества, оплот культуры и созидания. Зачем же всё это подвергать опасности разрушения?

В общем, афиняне решили требования Миноса удовлетворить. Собственно, 14 человек раз в девять лет… Не так уж и много. От болезней и природных катастроф гибнет значительно больше. А сколько тонет в море! Так что запросы критского царя были признаны приемлемыми и подлежащими исполнению.

Трудно сказать, как было воспринято Миносом решение афинян. Скорей всего, отрицательно. Что это за враг, если он на всё согласен? Конечно же, царь испытал разочарование. Кстати, теперь становится понятным и что случилось с Андрогеем. Скорей всего, он сошёл на берег, выждал часок-другой в укромном месте и вернулся в порт. Здесь его поджидало маленькое судёнышко, на котором он спешно покинул Аттику и взял курс на отцовский остров.

План в том и заключался, что Анрогей якобы исчезает, после чего якобы раздавленный горем отец предъявляет Афинам абсолютно неприемлемые с точки зрения цивилизованных норм требования. Афины отказываются от их выполнения и им объявляют войну. После чего на острове можно завинчивать гайки, а всех несогласных объявить предателями родины и уничтожить. Андрогей всё это время будет находиться на нелегальном положении, а объявится, когда станет совсем плохо. Новый руководитель (в его лице) объявит политическую оттепель, по окончании которой гайки можно будет закручивать дальше.

План был прекрасный, но вмешалась непогода: случился сильный шторм и Андрогей утонул вместе с судном. Но его гибель не повлекла за собой изменений в планы, намеченные Миносом. Больше об Андрогее не вспоминали.

***

Возле причала №6 раздался свисток на посадку и провожающие бросились обнимать отплывающих на Крит. Плач, слёзы… Семь юношей и столько же девушек взошли на корабль. Обратно они не вернутся, ибо будут съедены Минотавром. Такова их горькая участь.

Однако, кто это спешит подняться на борт вместе с ними? Кто тот чудак, которому жизнь не дорога? Ба, да это же Тесей, сын афинского царя Эгея! Что он здесь забыл? Хочет быть съеденным ненасытной тварью? Но он избавлен от такой судьбы своим происхождением!

Всё гораздо проще: молодой человек искренне возмущён кровожадностью руководителя одной из крупнейших средиземноморских держав и хочет сразиться с человекообразным монстром. И это меняет дело. Надо ему помочь.

Собственно, Тесей уже дальновидно заручился поддержкой. И не кого-нибудь, а самой богини любви Афродиты. Её ему посоветовал покровитель морских путешествий бог Аполлон. Видно, знал по личному опыту: если что и может помочь в безнадёжном деле, то только любовь…

Вот и остров Крит. Юноши и девушки сошли на берег и выстроились в шеренгу. К ним примкнул и Тесей. Среди встречавших была дочь Миноса Ариадна, сразу обратившая внимание на писаного красавца, шедшего под восьмым номером. И Ариадна не просто заметила Тесея, а и влюбилась в него. Чему виной было своевременное вмешательство Афродиты, внушившей девушке самые светлые чувства к одному из прибывших. Отныне все мысли Ариадны были об одном: как спасти своего возлюбленного.

Обречённых на смерть отвели в Лабиринт, где их уже поджидал соскучившийся по человечинке Минотавр. Молодёжь сразу заплутала в бесчисленных переходах и звероподобному монстру только и оставалось, что съесть их поодиночке. Однако, он не спешил к ним навстречу. Сами придут, рано или поздно. Из Лабиринта ещё никто не выходил.

Неизвестно, чем бы всё закончилось для Тесея, если б Ариадна в последний миг не догадалась передать ему острый меч и клубок ниток. Имея же на руках не только грозное оружие, но и прекрасную систему ориентации, герой уже по-другому воспринимал происходящее. Почему и оказался впереди всех, оказавшись с Минотавром tet-a-tet.

Закипела битва. Не раз Тесей был на волосок от гибели. Наконец, изловчился и ткнул человекобыка в самое сердце. Тот рухнул на каменистый пол и издох.

Размотанная нить помогла выйти наружу. По пути удалось собрать остальных. На выходе честную компанию поджидала Ариадна. Теперь – на корабль и…

***

Возможного преследования удалось избежать. Вокруг – море, а корабль мчится к Аттике. Только вот надо бы сменить паруса. Чёрные они. Афиняне затонировали их в знак скорби по сородичам, отправляемым на Крит. Теперь пришёл черед поднять белые паруса.

Прямо по курсу лежал остров Наксос. Причалили. Здесь и предстояло сменить чёрное на белое. Однако, перед началом работ никогда не лишне отдохнуть. Тесей прилёг на песочке и уснул. И явился ему во сне бог Дионис и в категоричной форме потребовал, чтобы отдал великий герой Ариадну ему, весельчаку и обжоре. Мол, так решили боги.

Что мог на это возразить Тесей? Ничего. Кто ж спорит с богами? Расстался с любимой и поплыл дальше, забыв от расстройства, зачем причаливал к острову. Так и продолжил путь под чёрными парусами.

А его отец, Эгей, всё это время ждал возвращения сына. Всматривался в горизонт в надежде увидеть: белеет парус… И дождался. Но вместо белого паруса увидел чёрный. Не выдержал обрушившегося на него горя афинский царь и бросился со скалы. И погиб.

Позже выяснилось: это ошибка. Но изменить уже ничего было нельзя. Пришлось Тесею становиться царём, принимать бразды правления Афинами в свои руки. Море же назвали Эгейским. В память о случившемся.

Жан-Батист Реньо (1754—1829). «Ариадна и Тесей». Музей изящных искусств, Руан