Синица в руках

Света замялась, оставалась работа в архиве, занятий сегодня не было, а прием экзаменов у несдавших был только через несколько недель.

– Светлана Борисовна, езжайте домой. Я вас прикрою, – сказала Александра Яковлевна, проходя мимо, – но, будьте осторожны.

– Это вы на меня намекаете? – спросил ее Антон.

– Я? Я никогда не намекаю, – гордо ответила она, садясь за свое место.

– Поехали, – согласилась Света. – Только ты меня до проспекта добрось, а дальше я сама доеду.

– Как скажешь, – пожал плечами Антон и направился к выходу. – Я жду тебя внизу.

Когда он вышел, Александра Яковлевна сделала такую презрительную гримасу, что Света громко рассмеялась.

– До завтра,  Александра Яковлевна, – Света достала свою куртку из шкафа, роняя на пол шарф.

– Я, наверное, тоже скоро пойду, – устало потянулась Александра Яковлевна. – Вот, заполню эту дребедень.

Света с комичной ненавистью взглянула на стопку журналов, Александра Яковлевна поддержала ее, скорчив лицо в отвращении.

Выходя с кафедры, Света поймала высокого черноволосого студента с ее потока. Парень хмуро взглянул на нее, но не стал упрямиться и встал рядом, ожидая расспросов.

– О, ты отрезал челку, тебе так значительно лучше, – сказала она, рассматривая парня, тот нахмурился еще больше, движением руки поправляя съезжавшую на глаза челку, но это было скорее рефлекторно, видно он подстригся не так давно.

– Пришлось, – коротко ответил он.

– А почему не сдал экзамен?

– Потому, что не сдал, – ответил он, не смотря на нее.

– А, ну тогда увидимся через пару недель.

– Вы будете принимать пересдачу? – удивился он.

– Да. Ты не рад?

– А разве дело в радости?

– Ну, мне было бы приятно, если бы тебя это порадовало.

– Тогда я рад, – ухмыльнулся парень.

– Ладно, беги. Смотри, готовься, хорошо?

– Конечно, буду стараться, – парень поклонился и побежал вверх по лестнице.

Антон стоял у машины и курил. Увидев выходящую Свету, он бросил окурок  в сторону  и сел за руль. Она села на заднее сиденье.

– Сядь вперед, – сказал он, убирая оттуда свою сумку. – А то я как таксист.

– А это так оскорбительно? – удивилась она и пересела.

– Да, крайне оскорбительно, – процедил он сквозь зубы.

Всю дорогу он молчал,  изредка дергая головой от гнетущих его мыслей. Свету это вполне устраивало, впереди  уже показались знакомые места, и она стала собираться.

– Высадишь меня на остановке, дальше я сама, хорошо?

– Хорошо, – он встал на светофоре и повернулся к ней. – Свет, я считаю, что ты не права.

– Антон, – медленно проговорила она, сразу угадав, куда он клонит, – мы с тобой все обсудили. То, что было, прошло. И больше не будет, почему ты этого не понимаешь?

– А я считаю, что ничего не прошло, – он властно сжал ее ногу, продвигаясь дальше по внутренней части бедра. – Нам же было хорошо вместе.

– Нет, не было. Убери руку, – спокойно ответила она.

– Ты не боишься, что я все расскажу твоему мужу?

– Я ему сама все расскажу, убери руку, я буду кричать, – твердо сказала она, блеснув на него гневными глазами.

– Кричи, – рассмеялся он.

– Выпусти меня, я выйду тут, – она попыталась убрать его руку, но он сжал ее ногу, яростно, резко двинувшись вперед, причиняя ей боль.

Света вскрикнула от боли, с силой треснула его по лицу ладонью. От неожиданности он отпустил руку, прижав ее к покрасневшей щеке. Он с недоумением смотрел на нее, не ожидая такой реакции. Света открыла дверь и выскочила, перекресток уже начинал движение, машины сзади яростно сигналили.

– А с тобой я была только для того, чтобы отомстить мужу! – крикнула она ему. – Не смей ко мне подходить, ничтожество!

Она яростно хлопнула дверью и побежала через затормозивший поток машин на другую сторону дороги.

– Чего встал, урод?! – крикнул ему остановившийся рядом мужик с пассажирского кресла, несколько раз ударив  по крыше автомобиля щеткой.

Антон резко рванул с места, чудом не задев объезжавшую его машину.

Света шла быстрым шагом по проспекту, ветер задувал в лицо крупные снежинки. До дома было еще далеко, но ей не хотелось садиться в автобус. Что-то странное происходило в ее душе, ей было нестерпимо стыдно и больно за Диму, но в тоже время она яростно оправдывала себя, заставляя поверить в то, что это он был виноват. Но снежный ветер все настойчивее отгонял эти мысли, оставляя ее перед самой собой, перед проснувшейся не к месту совестью. В сумочке зазвонил телефон, это был Дима.

– Я тебя вижу, – весело сказал он, слева от нее просигналила машина.

– Дима! – чуть не плача воскликнула она и остановилась, не зная, что делать.

– Что случилось? Иди в машину.

– Я… я не хочу…

– Не понял, – напрягся он.

– Дима, прости меня, прости, пожалуйста, – сказала она, боясь подойти к машине, остановившейся в пяти метрах от нее у обочины.

– За что? – его голос дрогнул, чувствовалось, что внутри него все напряглось.

– Я тебе изменила, – наконец решилась она. – Я давно хотела это сказать, но не решалась. Дима,

мне так стыдно, я не знаю, не знаю, зачем я это сделала. Зачем… зачем? Я хотела тебе отомстить. Да, отомстить!

– Постой, остановись! – резко осек он ее торопливую речь. Он вышел из машины и медленно подошел к ней. Глаза его пылали, а по лицу пробегала нервная дрожь, – кто он?

Света безвольно опустила телефон, глядя в глаза мужу. Руки ее дрожали, и телефон упал в снег. Он поднял его и положил в карман своей куртки.

– Это Антон? – спросил он, пряча от нее свои руки, сжатые в кулаки.

– Да, – прошептала она, инстинктивно прижимая руки к лицу, боясь его удара, хотя он никогда не позволял себе распускать руки, даже в минуты самых диких ссор.

Он отошел в сторону и принялся ходить взад и вперед, что-то бормоча под нос. Она смотрела на него со страхом и болью, ей хотелось провалиться сквозь землю. Она боялась, боялась и надеялась, что он не простит, она не хотела, чтобы он ее простил.

– Зачем ты мне это сказала? Зачем ты мне это сказала?! – почти крича, спросил он, подбежав к ней.

– Затем, что я больше не могу врать! – крикнула она ему в ответ. Проходившие мимо пешеходы прибавили шагу, не желая впутываться в их разборки. – Это было два года назад, несколько раз.

Она шумно выдохнула, освобождаясь от гнета.

– Это закончилось?

– Да, конечно, закончилось. Я не жду от тебя прощения. Я думаю, что мы должны развестись.

– Нет, я так не думаю, – покачал он головой.

– Почему? Ты хочешь жить со мной дальше?

– Да, хочу.

– Но почему?

– Потому, что я тебя люблю, – ответил он, ломая в руках свою шапку, ему хотелось разломать телефон или сломать ключи от машины, но он сдерживался, лишь частая дрожь пробегала по его телу, сбивая напряжение.

– Но я не хочу, – ответила она.

– Почему? Ты меня не любишь?

– Люблю. Но я не хочу больше с тобой жить, не хочу, – повторила она навязчивую мысль, сейчас она видела ее ясно, полностью покоряясь.

– Нет, – покачал он головой.

– Что нет?

– Я тебе развод не дам, – глухо ответил он и пошел к машине. – Поехали домой.

– Я сама дойду.

– А про дочь ты забыла? – крикнул он, с силой ударяя по крыше автомобиля.

– Нет, не забыла, – прошептала она и поплелась к машине.

18.

Даша сидела в своей комнате на кровати, рядом лежал Ларс на старой простыне. Из-под бинта просачивалась темно-желтая жидкость, стекая по выбритому телу на простыню, оставляя неприятные разводы. Даша боялась его погладить, чувствуя, как от каждого ее прикосновения кот дергался, жалобно пища, поэтому она просто сидела не в силах приняться за уроки. За стенкой в полголоса переговаривались родители, Даша слышала почти все, и от этого у нее сильнее сжималось сердце, а руки сжимали  связки ключей, которые она незаметно собрала у себя.

Света затолкала последнюю вещь в чемодан и устало села на кровать. У окна стоял Дима, спиной к ней, глядя невидящим взглядом на разыгравшуюся метель за окном.

– Зачем? – глухо спросил он.

– Что зачем? – она не поняла его вопроса, находясь в прострации. Принятое решение, еще недавно такое незыблемое, логичное и единственно верное, теперь пугало ее. Ей хотелось, чтобы он ничего не говорил, но в душе она желала, чтобы он что-нибудь сделал, хоть что-нибудь, а не стоял так, как истукан.

– Зачем ты это делаешь? – глухо повторил он вопрос.

– Я тебе все объяснила. Я не хочу больше говорить на эту тему, – скороговоркой ответила она.

– Это не ответ. По-моему, у нас и так достаточно проблем.

– Вот только не надо меня во всем обвинять! – повысила она голос и стала закрывать чемодан, но набитый доверху чемодан не хотел закрываться, – может, поможешь мне?

– Нет, – ответил он. – Скажи честно, зачем это тебе?

– Мне? – она неприятно рассмеялась. – Мне? Мне ничего не надо, ничего.

– Ты о Даше подумала? Ладно я, меня ты не любишь, но в чем виновата наша дочь?

– Вот только не надо меня этим шантажировать! – вскричала она, бешено глядя на его спину. – Не надо, она уже взрослая и все поймет.

– Нет, не поймет, – покачал он головой, прислонив лоб к холодному стеклу. – Не поймет.

– Да? Ты так думаешь? Отлично! – завелась она. – А ты сам то что? Ты хоть что-нибудь сделал? Сделал?

– А что я должен был сделать?

– Да хоть что-нибудь! – Она кое-как закрыла чемодан и вышла с ним из комнаты. В коридоре послышались звуки торопливого одевания. – Где мои ключи?

Ответа не последовало. Раздраженная Света влетела в уличной одежде в комнату, цокая каблуками сапог, и толкнула в спину Диму.

– Ты куда дел мои ключи?

– Какие ключи, – он повернулся к ней, глядя на нее холодным взглядом.

– Да, действительно, это же не моя квартира, – расхохоталась она. – Открой дверь.

– Тебе надо, ты и открывай, – ответил он и отвернулся.

– Ты что не понял, открой дверь! – еще громче сказала она.

В дверях появилась Даша, лицо ее дергалось от еле сдерживаемого рыдания.

– Мама, ты куда? – спросила она, держась за косяк двери.

– Даша, – выдохнула Света. – Я поживу пока у бабушки. Ты не знаешь, где мои ключи? Открой мне дверь, пожалуйста.

– Не открою, – покачала головой Даша и стала тереть нос.  Дима, повинуясь непонятному чувству, стал чесать нос в точности, как дочь.

– Даша, открой дверь! – грозно сказала Света и подошла к ней. – Это ты все ключи спрятала?

– Не открою! – с вызовом ответила дочь, глядя на мать разгневанными глазами.

Света сгоряча дала ей сильную пощечину, и Даша упала на пол, громко заплакав. Дима бросился к двери и грубо оттолкнул Свету. Она бросилась на него с кулаками, но он опередил ее, ударив кулаком в грудь. Света согнулась и прислонилась к стене, держась за живот, дыхание ее было прерывистым, а на губах играла гадкая улыбка.

– Мама не хотела, не хотела, – Дима поднял дочь и прижал к себе. – Пусть уходит, если хочет.

– Почему, почему она уходит?– плакала Даша, боясь посмотреть на маму.

– Она сама не знает этого, – медленно проговорил Дима. – Дай ключи, пусть уходит.

Даша протянула ему связку ключей, он взял ее и протянул Свете, но она не взяла. Гадкая улыбка сошла с ее губ, сменившись ужасом, губы ее дергались, а руки дрожали.

– Доченька,  доченька, – зашептала она, – прости меня, прости. Я виновата, я не хотела, не хотела.

– Я знаю, мама, – Даша подошла к ней  обняла ее, погладив по голове. – Мама, не уходи, мы без тебя не сможем.

– Спасибо, – Света посмотрела на Диму.

– За что? – удивился он, стоя у стены, не зная, куда деть свои руки, которые он то сжимал в кулаки, то прятал за спину.

– Если хочешь, можешь меня еще ударить, – сказала она.

– Ты ненормальная, – сказал он и ушел на кухню.

– Я это заслужила, – сказала сама себе Света, прижимая дочь. – Даша, что мне делать?

– Не уходи, – шептала Даша, засыпая у нее на руках. – Не уходи.

Света отвела ее в комнату и уложила на кровать рядом с котом. Даша долго не отпускала ее руку, пока не заснула. Она вернулась в прихожую и разделась. На кухне гремел чашками Дима, чайник закипал, громко клокоча.

– Сделаешь чаю? – спросила она, садясь на место Даши.

Он не ответил, поставив перед ней чашку. Она подперла голову руками и долго глядела на него, пока он заваривал чай.

– Чего? – смутился он от ее взгляда, открытого, глубокого и любящего.

– Ничего, – она слабо улыбнулась, ее черные глаза горели. – Ничего… просто я дурра.

– Дура, – подтвердил он.

– Почему ты меня любишь?

– Потому, – нервно ответил он.

– А я вот знаю, почему я тебя люблю.

– И почему же?

– Потому, что люблю, – ответила она.

– Очень логичный ответ, – усмехнулся он, наливая ей чай.

– Садись, – сказала она, пододвигая стул к себе. – Сядь рядом.

Он сел, она прижалась к нему, положив голову на плечо и обхватив его руку так, что ему было трудно налить себе чай.

– Почему все так? – спросила она.

– Не знаю.

– Но так же не должно быть?

Он не ответил, сосредоточившись на чае. Они просидели так до позднего вечера. Света зашла к Даше, та спала в одежде, по-детски подложив под щеку обе ладошки. Она накрыла ее покрывалом, чуть сдвинув кота. Ларс, полностью подавленный уколами, беззвучно спал, дергая безвольными лапами.

Дима долго не мог уснуть, глядя в черный потолок. Света, не решаясь до него дотронуться, лежала рядом, слушая его прерывистое дыхание.

– Тебе завтра на слушание? – спросила она.

– Да, в 10 утра.

– Как думаешь, что там будет?

– Ничего хорошего. У этого мудака куча всяких грамот. Он, оказывается, почетный гражданин города и еще какая-то дрянь, – он еле слышно выругался.

– А что говорит адвокат?

– Ничего, дебил какой-то, по-моему.

– Может нам его поменять?

– А на кого?

– Не знаю.

– Давай спать, – он отвернулся к стене. Света прижалась к нему и заплакала. Он нервно подергал плечами. – Хватит, спи, давай.

– Я не могу, – сквозь плач, ответила она. – Я пойду с тобой.

– Не надо, – он повернулся к ней, прижимая к себе.

– Нет, я пойду с тобой, – твердо сказала она, осыпая его поцелуями. – Я пойду, пойду.

Следователь делал вид, что изучает документы, разложив перед собой заявления обеих сторон, и искоса поглядывал на Диму. Света сидела у стены,  сложив руки на коленях. Ей казалось, что юбка слишком короткая, и она постоянно пыталась натянуть ее дальше на колени.

– Итак, – медленно сказал следователь. – Дмитрий Михайлович, вы утверждаете, что из ружья стреляли вы, все верно?

– Да, я хотел защитить свою дочь.

– Это прекрасно, прекрасно, – улыбнулся следователь. – Но это неправда.

Он быстро взглянул на Диму и  придвинул к нему его заявление, составленное вместе с адвокатом.

– Это я стрелял, – повторил Дима.

– Нет, не вы. Понимаете, показания свидетелей – это хорошо, но они бывают ложными, по разным причинам. Мне ваша мотивация абсолютно понятна, но я призываю вас подумать и принять верное решение. Самооговор приведет нас совсем другой статье, а это может плохо кончится, в первую очередь для вашей дочери.

Дима вздрогнул и оглянулся на Свету, она вся сжалась. Следователь встал и приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался в кабинет, они облегченно вздохнули.

Следователь был уже не молод, пенсия была не за горами. У него было хмурое, серое лицо с умными карими глазами, смотревшими на других как бы в сторону, но собеседнику казалось, что он смотрит насквозь.

– Вы знаете, – он затянулся, выпуская длинную струю дыма в окно, – у меня уже были подобные дела. Как правило, все сводилось к банальной безалаберности, пьяные родители, глупые дети, все бывает. Вы же понимаете, что утаить ничего не получится, не получится.

Он подошел к телефону и набрал номер сотрудника. В трубке ответил громкий голос.

– Зайди ко мне с этим, ну, как его. Да, у меня они сейчас, надо показать… ага, жду, – он вернулся к окну и докурил. – Сейчас придет наш специалист, он покажет вам доказательства. А заявление заберите себе, сейчас будете писать новое.

Через пять минут вошел молодой парень, в руках у  него был ноутбук с большим экраном. Он молча поставил его перед Димой и включил запись. На экране появилась видеозапись камер наружного наблюдения подъездов, сведенных на один экран. С разных точек была видна их машина, вот Даша вышла и направилась к подъезду, появилась черная собака… Даша с ружьем, выстрел… подбежал Дима…

– Достаточно? – спросил молодой парень Диму, тот закивал головой, переглянувшись со Светой.

– Вот, – протянул следователь. – Так что пишите все, как было. Хочу добавить, что дело точно пойдет как самооборона, факт нападения не оспорим, можете не сомневаться. Да, адвоката вам стоит поменять, в принципе, он вам совсем не нужен.  Охотничий билет у вас будет отобран, да, еще грозит штраф за неверное хранение оружия.

– а что будет с нашей дочерью? – спросила Света.

– Ничего. Я буду ходатайствовать о рассмотрении дела как допустимую самооборону.

– Но, а как же этот… – Дима замялся, вспоминая имя хозяина собаки, но ему на помощь пришел молодой парень с ноутбуком.

– Мы его привлечем, я надеюсь. У меня лежит шесть заявлений на эту собаку и ее хозяина, – сказал парень. – Будем разбираться, почему им не дали ход.

– Ну, Андрей, – усмехнулся следователь. – Посмотрим, кто кого. Хотелось бы, но видимо он кому-то очень нужен. Ну, а вы не переживайте, дочка у вас боевая, молодец. Многие мужики бы струсили, а она героиня.

Молодой сотрудник вновь включил запись, домотав до того момента, когда появилась Джессика, схватившая избивающего Диму мужчину.

– Мне кажется, что я знаю эту собаку, да и дочка мне ваша знакома, – сказал Андрей.

– Да? – удивилась Света. – А где вы ее могли видеть?

– В вагоне метро, они ехали… – парень задумался.

– Да, точно, – закивала Света, – они как-то ездили к Женьке в больницу на Профсоюзную.

– Да, верно, – подтвердил парень. – Я вышел раньше. Собака хорошая, хорошо воспитана.

– Да, Джессика умница, – согласилась Света.

– Джессика? – удивился парень, – никогда бы не подумал. Хм, а подходит.

– Андрей у нас очень любит собак. Он к нам перешел из кинологов, – объяснил следователь.

– Но почему этот ротвейлер кидался на людей? Ведь он же действительно хотел напасть на нас? – спросила Света.

– Да, это была не игра, – сказал Андрей. – Хозяин, видимо, специально натравливал собаку. Всегда виноват хозяин, собака тут ни при чем.

– Это да, – улыбнулся следователь, садясь за стол. – У моего соседа был Стаффорд, большая такая, страшная собака. Но умница, я вам скажу. У него была тогда дочка совсем маленькая, так она прыгала на него с дивана и каталась, как на лошади. Очень умная собака, никто рядом с ней ничего себе не позволял.

– Стаффорд? – переспросила Света.

– Стаффордширский терьер, – пояснил Андрей. – Очень мощная собака. При неправильном воспитании может быть очень опасна.

– Опаснее, чем этот ротвейлер? – спросила Света.

– Гораздо опаснее, стаффорд задерет ротвейлера на раз, – ответил парень.

– Ну, ты не пугай, – сказал следователь. – Дмитрий, пишите бумагу, а я ее приложу к делу.

– А что писать? – спросил Дима.

– Можете в свободной форме. Напишите все, как было. Если хотите, Андрей оставит вам запись.

– Не надо, я все отлично помню. Слишком хорошо помню, – ответил Дима.

Андрей сложил ноутбук и подошел к двери. Обернувшись, он посмотрел на Свету и сказал: – Передайте привет вашей дочке и Джессике.

– и Джессике? – удивилась Света.

– Да, ей особенно, – улыбнулся парень.

– Хорошо, – ответила Света.

– Он без ума от собак, – пояснил следователь, когда Андрей вышел, – он любит их больше, чем людей.

– Тогда он на своем месте, – задумчиво проговорил Дима, не решаясь начать писать.

– Это точно, – подтвердил следователь, хитро улыбнувшись.

19.

Прозвенел звонок. Учитель математики, высокий полный мужчина с добрым, почти всегда улыбающимся лицом и уже лысеющей головой весело махнул ребятам, и класс шумно собираясь, побежал на волю. Он принялся стирать с доски, напевая современную песенку с простым незатейливым текстом. Женя сидела на своем месте, устало подперев подбородок руками, и смотрела в тетрадь.

– Ну, что же ты, Женечка, – покачал он головой, не поворачиваясь к ней. – Плохо, моя милая, плохо.

– Я знаю, Вадим Вячеславович, – ответила она, бросив на него страдальческий взгляд.

Он повернулся и улыбнулся еще шире, небрежно вытирая руки о свитер, на его большом животе остались меловые разводы. Женя впилась в них глазами, не решаясь сказать или показать пальцем.

– А? да, опять испачкался. Видишь, какой я рассеянный, – сказал он и подошел к ней. – Контрольная что? Ерунда! Ха-ха, еще исправишь, а вот главное другое, надо понять, вот что главное. Оценки – это для родителей, а тебе нужны знания.

– Я знаю, – сказала Женя, чуть не плача. – Но я не понимаю, не понимаю!

– Ну-ну, что ты. Не надо так расстраиваться. Думаешь, я сразу все понимал в твоем возрасте? Нет, конечно же. Учитель же он как, объяснит раз, два, ну третий раз, если захочет, но а остальное дело за тобой.

– Но у меня не получается.

– Ничего, товарищи помогут. Жалко, что Даша еще болеет, вы вместе хорошо друг другу объясняли.

– Я знаю. Я тебе дам пару задачек, а потом приду и мы вместе их разберем? Хорошо? Мне просто надо на планерку к нашему завучу, – он смешно показал большую сову, на которую была очень похожа завуч старших классов.

– Спасибо вам большое!

– Да не за что, пока еще не за что. Я вижу, как ты учишься, вижу, что стараешься. В этом нет ничего позорного, что кому-то математика дается легко, а кто-то должен долго корпеть над каждой формулой. Кстати, еще неизвестно, кто в итоге будет лучше знать, неизвестно.

Так, – он подошел к своему столу и стал листать учебник. – Вот, давай все с этой страницы, они как раз подходят.

– Ого! – воскликнула Женя, в ужасе глядя на убористые абзацы задач.

– У страха глаза велики. Сделаешь одну сама, остальные будешь щелкать как орешки.

– Ну, не знаю, – засомневалась Женя, переписывая себе первую задачу в тетрадь, так советовал учитель математики, говоря, что так лучше начинаешь понимать суть задания.

– Давай, у тебя все получится, – он постучал белым от мела пальцем по парте и вышел, оставив дверь полуоткрытой.

Женя тяжело вздохнула и несколько раз перечитала задание, все слова были ей понятны, но в итоге получалось… а ничего не получалось. Она в расстройстве отодвинула от себя тетрадь, не зная, с чего начать решение, и уставилась в окно.

– А ты чего тут сидишь? – в класс вошел Ромка, а за ним Серега.

– О, это вы, – очнулась Женя. – Да вот, оставили задачки решать, а у меня ничего не получается.

– Хм, Ромка повертел учебник и положил его на место. – Я уже сдавал эту галиматью.

– Поможешь мне? – с надеждой спросила Женя.

– Неа, я уже все забыл. Начисто, как будто затерли, – весело ответил он. – Вон. Серега все знает. Давай, голова.

Серега подошел ближе и взял учебник в руки, Женя смотрела на него во все глаза, а он, чувствуя это, снял очки и стал тереть их платком, стараясь скрыть смущение.

– Это несложно, – ответил он, закончив с очками. – Могу объяснить.

– Сереж, объясни, пожалуйста, – Женя непроизвольно захлопала глазами, как учила ее Наташа, и Серега совсем поплыл, покраснев.

– О-о, – протянул Ромка, глядя на друга. – Ты смотри, она из тебя все жилы вытянет.

– Ну, Рома! – возмутилась Женя. – Ну, что ты такое говоришь?

– Да ладно, мне не сложно, – Серега сел рядом и стал копаться в своем рюкзаке.

В класс забежал взлохмаченный парень и удивленно взглянул на них.

– Ром, а ты чего здесь забыл? Пошли, Мишке родоки новую плазму купили, порубимся в FiFa!

– Ого, я пошел, – Ромка кивнул Сереге. Ты идешь?

– Я? – Серега взглянул на парней. Женя схватила его за локоть рукой, ласково сказав, – Сереж, ну помоги мне, пожалуйста.

– я остаюсь, – ответил Серега.

– Все, пропал пацан, – махнул на него рукой взлохмаченный парень и выбежал. – Ромка, давай резче!

– Будь осторожнее, – напутствовал Ромка друга и выбежал.

Женя показала убегающему брату язык и вопросительно посмотрела на Серегу.

– Я тебя не съем, – сказала она.

– Я знаю, – усмехнулся Серега. Он достал большую тетрадь и повернул ее назад, открывая чистые листы. – Давай я тебе объясню сначала саму тему, так проще будет решать.

– Давай, – обрадовалась Женя. – А то мне Вадим Вячеславович объяснял, а я никак понять не могу.

– Странно, он вроде хорошо объясняет, – пожал плечами Серега.

Он не успел еще начать, как в класс вернулся Вадим Вячеславович.

– Забыл свои бумаги, – сказал он, пробежав к столу. – О, и ты здесь, Петров. Пришел помогать?

– Да, он согласился мне объяснить эту тему, – гордо ответила Женя, бросая веселые взгляды на напрягшегося Серегу.

– Что ж, молодец. Женя, слушай его внимательно, – учитель выбежал из класса, плотно прикрыв за собой дверь.

За сорок минут, пока отсутствовал учитель, Серега весь взмок, пытаясь объяснить Жене, как стоит решать подобные задачи. Он пыхтел, краснел, ища слова для разъяснения, но сил уже не хватало.  Женя видела, как ему тяжело с ней, и ей становилось жалко его, она старалась, но каждый раз делала одни и те же ошибки.

– Давай передохнем? – предложила она, отодвигая тетрадь. Покопавшись в своем рюкзаке, она достала из него пластиковый контейнер, в котором лежали два куска яблочного пирога. – Мне его мама испекла.

Она протянула один кусок Сергею, а второй с жадностью принялась есть.

– А тебе разве можно? – удивился он, с удовольствием принимаясь за еду.

– Угу, – ответила с набитым ртом Женя. – Я как провалила экзамен, так мне теперь все можно!

Она захохотала, ловя на лету вырвавшиеся изо рта крошки. Глядя на нее, он подавился от смеха, жадно хватая ртом воздух.

– Мне кажется, я поняла, – сказала Женя, успокоившись после смеха. Она снова взялась за задачу, выводя верное решение. – Вот, верно?

– Ура! – захлопал в ладоши Серега.

– Значит, я не такая тупая?

– Ты не тупая, – возразил Серега.

– Не знаю, мне иногда кажется, что тупая. Мама всегда так сердится, когда со мной что-нибудь решает.

– Ну, мама, – усмехнулся Серега.– Ничего, переживет. Давай следующую делай.

Женя нахмурила брови, вчитываясь в задание. В класс вошел Учитель, он выглядел уставшим, а его глаза были полны сожаления или печали.

– Ну, как успехи? – спросил он, садясь рядом с ними.

– Вот, одну сама уже решила, – сказал Серега.

– Хм, не быстро, но все равно хорошо, – учитель наблюдал за ходом решения в тетради Жени, она напряглась еще больше, став торопиться. – Не спеши, у нас есть время.

Она закончила решать и с надеждой посмотрела на учителя, тот радостно закивал.

–Ну, молодец. Давай, еще две реши, и я тебе исправлю твоего лебедя.

– На четверку? – с надеждой спросила Женя.

– Нет, ну ты не наглей, – рассмеялся он, садясь за свой стол. – На самую демократичную оценку.

– На какую? – не поняла Женя.

– На тройбан, – пояснил Серега.

– Тройка? Меня дома убьют, – погрустнела Женя.

– Три лучше, чем два, – ответил ей учитель. – В институте это называется пересдачей.

Она вздохнула и решила еще две задачи. Скорость решения увеличивалась, она действительно стала въезжать в материал, как говорил ее отец, занимаясь с ней вечерами после работы. Учитель стер оценку из журнала и поставил ручкой честное «3».

Они вышли из школы, когда уже совсем стемнело. Женька быстро перебросилась парой слов с Дашкой и спрятала телефон.

– ТЫ домой? – спросила она Серегу, забирая у него свой рюкзак.

– Да, домой. Хочешь, могу проводить.

– Хочу, – улыбнулась она, отдав рюкзак обратно.

Школа была от ее дома в пятнадцати минутах ходьбы, с утра их подбрасывал отец. Они шли рядом, слегка касаясь плечами, не в силах побороть стеснительного молчания, раньше им не приходилось быть вместе без друзей. Иногда они расходились ненадолго, обходя хмурых прохожих, стоявших на остановке в ожидании запоздалого автобуса. Серега постоянно хмурился, борясь со своими мыслями, меньше всего ему хотелось встретить по дороге знакомого. Они прошли перекресток и углубились в квартал старых пятиэтажек. Огромные сугробы были разбросаны вдоль дороги, вынуждая въезжавшие машины отрабатывать давно забытую змейку, лавируя между сугробами и припаркованными автомобилями.

– Вон мой дом, – сказала Женя, показывая ему и так уже давно знакомый белый панельный дом, стоявший вдалеке за баскетбольной площадкой, на которой дети помладше гоняли мяч на плотно утоптанном снегу.

– Я знаю, – ответил Серега.

– Спасибо тебе, Сереж, – Женя остановилась, когда они прошли площадку, до дома оставалось еще метров двадцать, они стояли посреди пожарного проезда, скрытые от глаз тенью деревьев и глухой стеной кирпичной пятиэтажки.

– Да, не за что, – ответил Серега.

– Сереж, я вот хотела тебя спросить, – начала Женя, хитро глядя на него. Он весь напрягся, по привычке снимая очки, чтобы начать их тереть платком.

– О чем?

– А тебе кто-нибудь нравится?

– В смысле?

– Ну как, ну девушка, конечно же, – рассмеялась она, – или тебе нравятся мальчики?

– Нет! – воскликнул он. Но, увидав ее смеющееся лицо, хмыкнул. – Нравится.

– А я ее знаю?

– Конечно, знаешь.

– А кто это?

– Не скажу.

– Ну, скажи, я же никому не расскажу.

– Не знаю, – замялся он.

– Ну, скажи, скажи, – она подошла к нему ближе, заглядывая в его близорукие глаза. – Я никому не скажу, честное слово.

– Ты, – тихо ответил он.

– Что? – спросила она, не расслышав.

– Ты мне нравишься! – неожиданно громко ответил он, быстро оглянувшись, но рядом никого не было.

– Правда? – она побледнела, а потом вся вспыхнула, как от зажженной спички сухая солома летом.

– Да, а что тут такого, по-моему, и так все понятно, – буркнул он, глядя в сторону.

– И ты мне, – прошептала она, закусив губу. Она толкнула его в плечо. – Ну, что же ты!

Серега прижал ее  к себе и поцеловал. Первый поцелуй всегда быстрый, осторожный, когда боишься сделать что-то не так, хотя сам и не знаешь, как надо делать по-настоящему. Сколько он открывает потом, сколько неизведанного, манящего, но он всегда останется первым. Женя охнула, но не отстранилась, прижавшись ближе. Ее глаза стали ярко голубыми в свете уличного фонаря, полностью раскрывшись, тонкие покрасневшие губы жаждали нового поцелуя, теперь он был увереннее, они жадно изучали друг друга.

Разбил их хрустальный мир протяжный гудок автомобиля, которому они перегородили проезд. Женя отскочила в сторону, громко смеясь, Серега поднял брошенные на землю рюкзаки и отбежал к ней. Грозный автомобиль нервно побибикал и проехал за дом.

– Пора домой, – расстроенно сказала Женя, бросив на него игривый взгляд.

– Наверное, – еле слышно ответил он, поправляя куртку снизу, боясь, что кто-то увидит его возбуждение.

– Пойдем, – она поцеловала его и потянула за собой, не замечая его конфуза.

У самого подъезда они долго стояли, держась за руки, но не решаясь встать ближе друг к другу.

– Завтра увидимся, – сказала Женя.

– Да, завтра, – растерянно ответил он.

– Спишемся, да?

– Ага, мне телефон вернули, – обрадовался он.

– Пока, – она оглядела двор и быстро поцеловала его. Схватив рюкзак, Женя скрылась в подъезде.