Но не тут-то было. Диана стала настойчиво царапать спинку кровати, требуя восстановить статус-кво. Утро мы встретили в кровати втроем. Диана лежала между нами, мирно посапывала и лишь иногда жалобно издавала стоны, содрогаясь всем тельцем. Очевидно, ей снились кошмары предыдущего дня.
Не могу удержаться от желания поведать об одной детали, связанной с выбором нашего будущего члена семьи.
Когда мы пришли в городской клуб кинологов и обратились в секцию спаниелей, нас встретила энергичная женщина средних лет с обликом хищницы.
– Какой пол собаки желаете? – спросила она низким, густым контральто.
– Желательно сучку, – начал я.
– Сучка ласковей и… – продолжила было жена, но тут дама сверкнула ястребиным глазом и отрезала:
– Сучки – это женщины сомнительного поведения, а самку собаки называют сукой.
Эту терминологическую разницу я усвоил на всю жизнь. Поэтому, когда мне на пути попадались какие-нибудь дамы с собачкой и пытались деликатно выяснить – мальчик у меня на поводке или девочка, я громко отвечал – сука, после чего у милых женщин или очаровательных барышень пропадало всякое желание продолжать диалог.
С четырех месяцев я стал выносить Диану на травку во двор дома. Бросал мягкие игрушки, постепенно приучая приносить их мне и отдавать в руки. В один из таких прогулочных дней Диана вернулась в подавленном настроении. Она беспокойно бегала по комнате, затем её стошнило, и мы увидели у лап яркий зеленый осколок стекла, который она незаметно от меня нашла и проглотила на улице. Мы с женой страшно перепугались, потому что в пасти были следы крови.
После процедур в ветлечебнице, когда страхи рассеялись, супруга в сердцах погрозила собачке пальцем и обозвала нашу принцессу бестолочью. Диана опустила голову, как будто поняла, что совершила чудовищный проступок, и жалостливо посмотрела на нас исподлобья, что вызвало у нас небывалый прилив сочувствия к раскаявшемуся животному.
А чуть позже её укусила оса в мочку носа. Диана взвизгнула от боли и отчаянно забила по носу лапами. Я растерялся и своевременно не выдавил яд. К вечеру щенячий нос выглядел как старый разношенный башмак. Когда я возвращался с работы, открывал дверь, навстречу бежала Диана с квадратной головой, походившая на самодвижущуюся машину – бронетранспортер, повизгивала, махала обрубком хвоста, и эта картина вызывала невольную улыбку. Опасности для здоровья собаки не было. У неё сохранился хороший аппетит, она оставалась подвижной и, казалось, смирилась со своим состоянием.
Со временем опухоль с кончика носа переместилась ко лбу, и вместо глаз виднелись лишь небольшие щелки. Это обстоятельство создавало для неё явные неудобства, потому что двигалась она неуверенно, иногда натыкалась на предметы, неожиданно возникающие на пути.
Эти два события в жизни по-детски непринужденного щенка, дали нам повод к переосмыслению первоначально созданного образа. Внешний вид и поведение его уже не казались нам столь элегантными и аристократичными, какими виделись после прочтения специальной и популярной литературы об этой породе собак.
И тогда мы дали ей «подпольную» кличку «Дуся».
Однако Дуська оказалась не такой уж простушкой, а, напротив, выросла очень сообразительным, вдумчивым и внимательным существом. У неё было прекрасное чутьё. Поиск дичи, особенно на открытой местности, она вела строго «челноком». Быстро отыскивала и приносила отстреленную птицу.
II
Но самыми необычными, я бы даже сказал, сногсшибательными способностями Дуся обладала при решении в уме различных математических задачек. Причем не просто арифметических, а именно математических, поскольку помимо складывания, вычитания, деления и умножения чисел, она извлекала из них квадратные и кубические корни, давала ответы на задания из области высшей математики.
Происходило это так. Я усаживал её напротив, произносил условие примера и спрашивал: «Сколько будет?». Глядя мне в глаза, Дуська начинала отрывисто гавкать. Как только я закрывал глаза либо изменял направление взгляда, она замолкала, продолжая внимательно следить за мной. (Впоследствии Дуся улавливала в моем облике или поведении любые, даже малейшие, изменения). Поэтому стоило мне в нужный момент только расслабиться, не отрывая от неё глаз, как она тут же прекращала лаять.
Эти невинные упражнения доставляли нам удовольствие и даже вызывали гордость за нашу воспитанницу. Поначалу эта забава веселила зрителей, но частое повторение упражнений стало вызывать у некоторых из них раздражение из-за неясности происходящего и подсознательного ощущения надувательства.
Как-то на вечеринке по случаю моего дня рождения собралось достаточно много родственников, друзей, приятелей, среди которых были и те, кто не знал о Дуськиных сверхспособностях.
По уже сложившейся традиции мы вывели на «сцену» Дусю. Многих она знала, поэтому не смущалась. Деловито уселась посредине комнаты, изобразив своим видом готовность к выполнению задания. Я обратился к публике назвать арифметический пример, затем продиктовал его собаке, и та отчетливо огласила лаем нужный ответ. Далее следовали более сложные математические задачи, которые Дуська, не задумываясь, с легкостью решала. Наконец я задал ей свой коронный пример.
– Дуся, послушай меня внимательно, – и медленно, делая паузы между действиями, подключая тем самым к подсчетам всех присутствующих, продиктовал следующее условие: – Шесть умножить на три… От этого произведения отнять четыре… Все разделить на семь… И к полученному результату прибавить три… А теперь, не торопись, еще раз подумай и скажи… Сколько будет?
Дуська тут же начала гавкать. На счете пять я моргнул, и она замолкла.
Разумеется, это была домашняя заготовка, и я знал ответ. Дурачить людей мы считали дурным тоном.
Кульминацией таких представлений были задачки из высшей математики.
– Ну, а сейчас, Дуся, – обращался я к собаке, – вычисли… Интеграл от двух до восьми от единицы… Как, по-твоему, сколько будет?
Дуська отрывисто прогавкала шесть раз.
И вдруг одна из близких нам дам, видевшая и слышавшая не раз эти «цирковые номера», не выдержала и выпалила:
– Этого не может быть, ты, наверное, подаешь ей какие-то знаки.
Происходило это представление поздно вечером. После этого «неслыханного» обвинения я в азарте щелкнул выключателем, и в кромешной темноте повторил нашей «звезде» задание. Дуська без запинки прогавкала необходимое для ответа количество раз. Я торжествующе включил свет. Воцарилась гнетущая тишина. Не было ни вопросов, ни ответов. Как такое могло произойти, до сих пор теряюсь в догадках. Вероятней всего, она видела очертания моего тела, и стоило шевельнуться, как тут же замолчала. Не знаю.
Если когда-то и случались ошибки в Дуськиных ответах, то исключительно по моей вине, когда я сам не знал или путался в конечном результате. Поэтому в ответственные моменты, особенно если задачка исходила от малознакомого человека, я уточнял у него ответ, а затем уже обращался к Дусе. Она же не ошибалась никогда.
Если для меня с женой, знавших природу Дуськиных способностей, её исполнение «смертельных» трюков казались шуткой, к которым, нужно сказать, Дуся относилась со всей серьезностью, то совершенно непостижимым представлялось поведение людей, искренне веривших в сверхъестественные возможности животного, толковавших это явление не иначе как чудо, свершившееся на их глазах и начисто отвергавшее учение Павлова. Явлению этому, по их мнению, на сегодняшний день не было никаких научно-обоснованных объяснений.
III
Дуськино умение не раз выручало меня в сложных ситуациях, когда требовалось отвлечь внимание грозных блюстителей порядка и обернуть собственный проступок в благопристойность.
Однажды мы с друзьями совершил охотничью вылазку в район озера Балхаш. В целях передвижения к месту назначения использовали железнодорожный транспорт. Наша поездка до станции Лепсы проходила без особых сложностей. С помощью работников транспортной милиции вероломно втащили Дуську в вагон, в котором выкупили купе. Когда к нам вошел проводник, мы напали на него первыми.
– Мы, товарищ, – начал атаку Володя, тыча ему билет, – представляем экспедицию, утвержденную Президиумом Академии наук, и направляемся в Прибалхашье в поисках гнездовья розовой чайки.
– Ну, как вы понимаете, – продолжил я Володину легенду, протягивая свой билет, – найти гнездовье розовой чайки невозможно без собаки, поэтому в состав нашей экспедиции была включена эта сука, которую поставили на довольствие, выписали командировочные и купили железнодорожный билет. (После этого я протянул проводнику еще один билет).
– Кроме того, работникам транспортной милиции приказано охранять нас и следить за тем, чтобы никто не беспокоил, – так третий член нашей экспедиции, Юрий Иванович, объяснил действия моих знакомых милиционеров и подвел итог нашим разъяснениям. После чего проводника мы больше не видели. Из всех членов экспедиции промолчала лишь одна Дуська. Она по-хозяйски расположилась на матраце нижней полки и равнодушно взирала на наши кривляния, пропуская мимо ушей бредятину, которую мы дружно несли, защищая свои и её права и интересы.
Менее чем через сутки мы с комфортом добрались до конечного пункта, и это обстоятельство вселило в нас уверенность, что обратная дорога будет такой же беспроблемной.
Мы ошибались.
Через пять дней пребывания в дебрях Бакланьих озер мы выползли на трассу, где на условленном месте нас дожидался грузовик, доставивший на станцию, откуда через восемь часов мы должны были сесть в поезд. Билеты продавались только за два часа до прибытия состава, но наши коллеги по работе заверили, что повода для беспокойства нет, после чего препроводили в местную гостиницу.
Прежде чем поведать о перипетиях, с которыми мы столкнулись в гостинице, следует обрисовать наш вид. Со дня посадки в поезд в Алма-Ате, а также в период нашей транспортировки к месту охоты (включая нахождение в поезде) и последующего пребывания в угодьях, мы не брились, не очень добросовестно умывались и уж совершенно не следили за своей одеждой и обувью. Я думаю, после этих уточнений читателю будет нетрудно представить, как мы выглядели. К тому же наши изможденные, неумытые и небритые лица, частично видневшиеся из-под огромных рюкзаков, выражали крайнюю напряженность, которая невольно передалась служащим гостиницы, внимательно следившим за нашим передвижением. Замыкал эту группу не очень опрятных граждан я, тащивший на поводке измученную грязную собаку с обвисшими ушами и потухшими глазами.
Наличие и вид животного не могли оставить равнодушными работников сферы обслуживания. Как только мы, не останавливаясь, нырнули было в темные коридоры дома для заезжих гостей, за нами с воплями бросились трое смотрителей во главе с дежурным администратором. Перебивая друг друга, они на ходу пытались разъяснить, что сюда с собаками «не положено». Мы прибавили «обороты» в надежде скрыться за дверью заранее приготовленного для нас номера, но разъяренные женщины в черных халатах довольно быстро настигли нас и следом втиснулись в комнату, застыв у порога, как изваяния.
– Немедленно уберите собаку, – решительно потребовала дежурная.
– Послушайте… – попытался я отреагировать на угрозу.
– Ничего не хочу слышать. Или выводите собаку, или я вызываю милицию.
– Да постойте вы со своей милицией, – возмутился я. – Вы что себе вообразили? Это вам что – дворняга из подворотни? Это уникальное животное, занесенное в книгу Гиннесса.
– Дуся, – обратился я к собаке. Очевидно, осознав серьезность момента, она преобразилась и устремила на меня внимательный взгляд. – Скажи-ка товарищам, если от десяти отнять три, сколько будет?
Дуська прогавкала семь раз и приготовилась к дальнейшим заданиям.
– А если шестнадцать, – продолжал я, – разделить на четыре, сколько будет?
Из «уст» Дуси прозвучал правильный ответ.
– Да если б вы знали, – не унимался я, – как носились с этой собакой в лучших гостиницах Европы, когда она демонстрировала там свои способности! Например, в гостинице «Inter-Continental» на Hamilton Place в Лондоне – если вы бывали в Лондоне, то это на Piccadilly, напротив Hyde Park – так там ей был выделен отдельный номер! Только одних полотенец по три комплекта в сутки меняли, не говоря уже о дорогих наборах косметики. Да с неё, в буквальном смысле, пылинки сдували… Задайте сами любую задачу из школьной программы или, если хотите, из высшей математики.
Женщины напряженно молчали. Дуська за время моего монолога внимательно следила за каждым моим движением, интонацией голоса, в любой момент готовая включиться в разговор.
– Ну, скажем, дорогая Дуся, корень квадратный из четырех, сколько будет? – добивал я притихших работников гостиницы «Лепсы».
После извлечения Дуськой квадратного корня из цифры четыре, а затем из девяти, и прослушивания четких ответов на поставленные вопросы, администратор попятилась назад, увлекая за собой двух других сослуживцев. Когда дверь за ними тихо затворилась, мы, корчась от смеха, повалились на кровати…
Наша посадка в поезд проходила в час ночи. Пассажирский состав останавливался на станции на одну минуту. За это время нужно было достучаться до проводника, либо найти какую-то открытую дверь в других вагонах. Это был отчаянный штурм, сопровождаемый криками безысходности, чрезвычайными по силе своего проявления ударами по вагонным дверям и окнам первого купе.
Когда же мы, громыхая посудой, привязанной к рюкзакам, ввалились в вагон, поезд уже тронулся. Первое, что мы услышали, не успев перевести дух, была грозная команда проводницы: « Собаку в нерабочий тамбур!»
Часам к двум я отыскал злополучный тамбур, постелил на железный пол куртку и уложил собаку. А когда через четверть часа, после того, как устроился в купе согласно купленному билету, вернулся проведать Дуську, то увидел её жалкую, трясущуюся в этом холодном помещении, оглушенную бряцающими, лязгающими звуками, издаваемыми несущимся на скорости железнодорожным составом. Я решительно завернул несчастное животное в подстилку и отнес в служебное купе своего вагона.
– Вы будете нести ответственность, если с этой собакой что-то случится, – строго заявил я очнувшейся от сна проводнице и, указывая на бедную животинку, надрывным голосом закончил свою гневную тираду. – Это гордость и достояние республики.
После чего, не давая грозной железнодорожнице опомниться, усадил Дуську на коврик и спросил.
– Дуся, скажи тёте, если отнять от девяти шесть, сколько будет?
Дуся отчеканила цифру три.
–А восемь разделить на два, сколько будет?..
В глазах проводницы появились признаки заинтересованности.
– А если десять умножить на пять, сколько будет?
Как только Дуся пустилась отсчитывать цифру пятьдесят, проводница взмолилась.
– Хватит! Оставляйте Дусю у меня, – и ласково взглянула на собачьего вундеркинда.
БАКЛАНЬИ ОЗЕРА
Тот из охотников, который, выезжая на охоту, жаждет слиться с природой, ощутить гармонию души и тела в этом божественном мире, обречен на постоянный поиск. Прежде всего, ему следует определить место, где водится дичь. Затем он должен оную разыскать, чтобы добыть. После чего требуется найти подходящее пространство для обустройства лагеря. Раздобыть пригодные для употребления воду и топливо…
Но, как ни странно, именно в этих занятиях он находит усладу и душевное равновесие, считая себя во многом независимым. Разумеется, при условии, если его окружают братья по оружию с аналогичными воззрениями.
I
Начнем с того, что мечта каждого охотника – отыскать участок земли, изобилующий дикими животными, куда бы он стремился всякий раз с наступлением сезона. Желательно, чтобы это был кусочек дикой природы, где не ступала, или не так часто ступала, нога человека.
Именно таким вожделенным предметом охотничьих желаний представлялись нам Бакланьи озера. О существовании этого уникального уголка Прибалхашья мы узнали от Николая, которому довелось охотиться в этих угодьях с однокурсником по институту – Маратом.
Из рассказов Николая Константиновича, это был воистину благодатный озерный край. Между водоемами с пресной и соленой водой затейливо петляла небольшая речушка с загадочным названием Аксу, поросшая с обеих сторон непролазными тугайными зарослями. В тугаях беспечно плодились в несметном количестве фазаны, величиной с домашних индюков. В барханах между озерами, переваливаясь с боку на бок, словно пингвины, бродили упитанные зайцы, а на лесных опушках лениво щипали травку косули, напоминающие стельных коров. Из тростников выползали погреться на солнышке толстые, как бегемоты, кабаны. В местах скопления бессточных вод стоял гвалт, издаваемый полчищами водоплавающих птиц. Воздушное пространство беспрерывно рассекали в разных направлениях огромных размеров гуси, пеликаны и бакланы, похожие на фрегатов с океанических островов…
Но самое яркое впечатление, оставшееся в памяти Николая Константиновича от посещения этого заповедного уголка, состояло не в голом созерцании местности с нагромождением великого множества дичи небывалой величины, а в восприятии трезвого образа жизни на охоте, как средства, позволяющего адекватно оценивать на трезвую голову окружающую действительность и под напором переполняющих чувств соединиться с ней в единое целое.
Данная форма чувственного отражения реального мира в сознании нашего друга возникла не случайно. Его партнер незадолго до их поездки напрочь отказался от принятия спиртных напитков, мотивируя свой решительный поступок тем, что на прежней работе в должности лесничего чуть было не спился. Николай поневоле вынужден был тоже на время охоты воздерживаться от употребления алкоголя. Поначалу данное воздержание его крайне тяготило, а затем он почувствовал преимущества трезвого человека и даже стал замечать вокруг нечто такое, на что ранее не обращал внимания или смотрел замутненным глазом. Возможно, это обстоятельство в какой-то мере объясняет его неожиданно взбунтовавшуюся фантазию.
Как бы там ни было, на следующий год мы вчетвером: я, Николай, Марат и Юрий Иванович, не считая моей спаниельки Дуськи, сели на поезд, который, громыхая вагонными сцепками, под мерный стук колесных пар, покатил нас навстречу сокровенной охотничьей мечте.
II
К этой охоте мы готовились тщательно, потому как вознамерились продвинуться вглубь угодий, где, по нашему убеждению, располагались малодоступные места. Но туда можно было добраться только транспортом, способным передвигаться по пескам. Однако для полного успеха задуманной аферы мало было достигнуть заветной территории – куда важнее было возвратиться, и желательно не пешком, поскольку предполагали удалиться от проселочной дороги, по крайней мере, на два десятка километров.
Пользуясь служебным положением, я предварительно договорился с начальником милиции Лепсинского района посодействовать в доставке нас на Бакланьи озера, а через неделю помочь вернуться к поезду.
Как только мы выгрузились на станции Лепсы, прямым ходом рванули в РОВД. Начальник принял меня радушно. Тут же пригласил в кабинет руководителя ГАИ, а уже через полчаса к зданию отдела подкатила новенькая грузовая автомашина – ГАЗ-66, за рулем которой сидел лейтенант милиции. Широким жестом офицер пригласил нас в авто. Мы расположились в кузове и тронулись в путь.
Нашему восторгу не было предела.
Как только выехали из райцентра и повернули на грейдерную дорогу, через четверть часа по обеим сторонам трассы, среди песков, нашему взору открылись обещанные озера. Николай с Маратом наперебой показывали места, где они охотились, в каком направлении пролегал их маршрут, где добыли первую утку…
Дорога вела к поселкам, расположенным у озера Балхаш, до которых было более восьмидесяти километров. Вскоре мы переехали по мосту речку Аксу и убедились, что её берега плотной стеной обступает тугай. Чуть в стороне виднелись золотистые рощи туранги – песчаного или разнолистного тополя. Эти картинки природы неистово манили к себе наши души, истерзанные долгим ожиданием встречи с этим краем; напрягали до такой степени, что только невероятным усилием воли удавалось сдерживать себя от соблазна тут же выпрыгнуть из машины и оказаться в объятиях этого завораживающего пейзажа.
Мы внимательно вглядывались в каждый кустик, ожидая увидеть чинно расхаживающих фазанов, а на песчаных склонах старались узреть улепетывающего зайца. Как дети, радовались увиденным на озере уткам, плавающим в отдалении…
За всю дорогу нам не попалось ни одной встречной машины, и это вселяло уверенность, что мы двигаемся в нужном направлении.
Километров через шестьдесят свернули с грейдера в пески и двинулись по едва заметному автомобильному следу. Миновали долины, поросшие редким тростником. Проехали мимо десятка небольших озер и луж в низинах. С шумом, рассекая воду, лихо проскочили несколько заливных лугов. Перевалили через N-ое число барханов, с натугой преодолевая хребты с зыбучим песком.… И, наконец уперлись в основание крутого склона, где дорога неожиданно обрывалась.
– Все. Приехали. Дальше дороги нет, – сообщил лейтенант, вываливаясь из кабины, и добавил: – за этим барханом озеро, а неподалеку речка.
Мы выгрузили свой багаж, опустили на землю Дуську, дружно уселись на рюкзаки и закурили.
– В этих местах точно нога человека не ступала, – восторженно поделился своими догадками Юрий Иванович.
Лейтенант пожелал нам удачной охоты и засобирался в обратный путь, но тут меня охватило беспокойство.
– Послушай, лейтенант, а как же здесь нас найдут через неделю? – поинтересовался я.
– Да нет проблем. Мусса вас заберет, – заверил служивый.
Мы недоверчиво переглянулись, но расспрашивать, кто такой Мусса и как он нас отыщет в этих дебрях, не стали. Наверное, ему виднее.
Отдавшись в руки неведомому следопыту, мы взвалили на плечи рюкзаки и вскарабкались на гребень песчаного взгорья.
У подножья действительно оказалось озеро. Оно находилось как будто в котловане. С восточной и южной сторон на нее наседали пески, а с западной и северной на сероземах её теснили бугры, поросшие чингилом и лохом. Мы приглядели небольшую полянку у берега, где решили устроить лагерь. Местечко было уютным, с пологим спуском к воде, которая, кстати, была пресной. Отличить пресное озеро от соленого со стороны не сложно. Соленые озера, как правило, располагаются в солончаках, берега их припорошены солью и лишены растительности. Пресные же, наоборот, плотно окружены тростником, и подступиться к воде бывает довольно трудно.
Итак, определившись с выбором стоянки, мы поспешили застолбить её. Иными словами, посредством походного инвентаря обозначить в этой точке свое присутствие.
Хозяйским глазом окинув территорию, решили, где будет костер, куда поставить палатки. Развернули туристский столик, приставили к нему складные стульчики и тут же занялись подготовкой охотничьего снаряжения. Уж больно велико было желание осмотреть угодья и, по возможности, добыть на ужин дичь. Солнце стояло в зените, и времени для окончательного обустройства лагеря было достаточно.
III
Не сговариваясь, мы с Николаем отправились на юг по склону песчаного хребта. Марат двинулся в западном направлении, где предположительно протекала речка. Юрий Иванович вознамерился прошерстить прилегающую к озеру рощу.
Впереди меня, уткнувшись носом в землю, деловито трусила Дуська, а чуть поодаль с ружьем наизготове неторопливо шел Николай Константинович, не любивший на охоте следовать рядом с кем-либо из партнеров.
Песчаные холмы в этой местности не были голыми, как, скажем, в классической безводной пустыне. На них развивалась достаточно разнообразная растительность. На бугристых и грядовых песках рос низкорослый белый саксаул – в нашем понятии очень ценное топливо. Из травяной растительности преобладали различные полыни, солянки, биюргун, вейник. Наряду с ними произрастали такие полукустарники, как изень, терскен. Встречались заросли гребенщика. Большинство растений или их семена одновременно служили кормом для диких животных и укрытием для мелкой дичи. Чаще всего в них на день залегали зайцы. Причем, иногда сидели настолько плотно, что можно было пройти мимо такого зверька в метре и не спугнуть.
В силу того, что угодья располагались далеко от селений и считались, как мы полагали, труднодоступными, населяющая их живность могла не опасаться встреч со своим злейшим врагом – человеком, а поэтому не должна быть пуганой.
Вскоре подошли к небольшому бархану. Дуська тут же взбежала на верхушку и остановилась, оглядываясь по сторонам. Я поспешил присоединиться к собаке.
– Сидеть, – скомандовал я Дусе, опасаясь, как бы она не спугнула без меня зайца и не кинулась вдогонку. Судя по её поведению, внизу никаких шевелений добычи не наблюдалось, поэтому Дуся послушно уселась, смиренно дожидаясь конца моего нелегкого восхождения на вершину.
Оказавшись наверху, я окинул взглядом прилегающую окрестность. Слева от меня нескончаемой чередой уходили в даль барханы. Чуть правее можно было узреть верхушки еще зеленых приречных тугайных джунглей, выглядывающих между вершинами холмов. Скорей всего, там несла воды Аксу. Внизу, в кольце обступивших барханов, где, очевидно, скапливалась талая вода, были видны заросли тамарикса с густой травяной растительностью и торчащими сухими стволами тростника.
Мы с Дуськой направились к этому живописному местечку. Едва ступив в пожухлую траву, Дуська вытянулась, и её хвостик беспокойно забился из стороны в сторону. Это был знак, что она учуяла дичь. Я встал на изготовку, неотрывно следя за собакой. Тут из зарослей выскочил заяц и бросился к склону холма. Я выстрелил. В то же мгновение из куста взметнулся другой его собрат, который стал моей второй добычей.
Я торжествовал!
Через минуту появился Николай и, глядя завидущими глазами, как укладываю зайцев в рюкзак, проронил.
– Ну, ты даешь… Кстати, я тоже видел зайца, но он слишком далеко выбежал.
– Еще не вечер, – самодовольно изрек я.
И действительно, перевалив через песчаный хребет, мне удалось на склоне добыть третьего зайца. Пока с достоинством запихивал его в рюкзак, Николай обошел меня стороной и решительно устремился вперед. Не успел я взвалить на плечи изрядно потяжелевший вещмешок, как услышал надрывные вопли Николая Константиновича. Он настойчиво звал к себе. Я забеспокоился – не случилось ли с ним беда, и бросился на зов. Обнаружил его в крайне растерянном состоянии. Он стоял у высокого куста и нервно махал мне рукой.
– Скорей, скорей – взволнованно кричал Николай.
Я не представлял, что могло заставить его так возбудиться.
– Смотри, смотри, – нетерпеливо бормотал он, тыча пальцем в куст.
Под кустом, метрах в трех, сидел заяц и ошалело смотрел на нас, не двигаясь. Я вскинул ружьё и покончил с недосказанностью товарища.
– У вас что тут, смотрины? – Невозмутимо спросил я Николая, который все еще находился в трансе. Постепенно Николай Константинович немного отошел и промямлил.
– Подхожу к кусту, вижу, заяц сидит и не убегает. Таращится на меня, а я на него…
– Но он живой был? – Прервал я сбивчивый рассказ Николая Константиновича.
– Ну, да, – отозвался завороженный.
И тем не менее, озадаченный неординарным поведением животного, я принялся его внимательно осматривать и даже, на всякий случай, обнюхал.
– Нормальный заяц, – заключил я, – Только немного задумчивый. И что на него так долго надо было пялиться?
Николай промолчал, но по нему было видно, что он так до конца и не осознал своего поступка и того состояния, из которого все еще не мог выйти.
Следует заметить, что никто из нас тогда, да и в последующие годы, не задумывался над тем, что же в тот момент произошло на самом деле, считая событие это забавным охотничьим эпизодом и предметом для шуток. И только сейчас, я думаю, нашел объяснения деяниям друга. Застигнув зайца врасплох, он не мог сразу сообразить, почему тот не трогается с места. А чтобы выстрелить в беззащитное животное, испуганно глядевшее на него с расстояния двух шагов, у него просто не поднялась рука. Вот если бы зайчонок сорвался с места, тут бы Николай Константинович не упустил момента пальнуть по нему. Заяц же, завидев неприятеля в последний момент и оказавшись припертым с трех сторон густым кустарником, то есть не имея путей для отхода, замер и сидел не шелохнувшись, как это делают большинство животных при возникновении реальной опасности, когда не представляется никакой возможности избежать её, считая себя, таким образом, незримыми, потому что, как правило, различают только двигающиеся объекты.
Я аккуратно завернул зверька в целлофановый мешок, уложил в свой рюкзак и искоса взглянул на Николая. Мне показалось, что он, напряженно наблюдая за тем, как я умыкаю из-под носа его зайца, внутренне был не согласен с моими беспардонными действиями.
Эта состязательность на охоте жила в нас еще со школы, хотя уже давно не делили дичь на свою и чужую.
В тот день мне посчастливилось присовокупить к зайцам еще одного фазана, которого Дуся подняла у самого лагеря.
Ну, как тут было не радоваться!
Мечта начинала сбываться.
Мы оказались в таких диких местах, которые могли увидеть только в радужном сне. Так, во всяком случае, думал я в те наполненные удачей и благодатью минуты. Мы с Николаем прошли не более километра, а мой рюкзак буквально трещал по швам от набитой в него дичи.
IV
Юрий Иванович уже разжигал костер, когда мы подошли к лагерю.
– Ну, вы и канонаду устроили, – ничего не подозревая, промолвил он, между делом подсовывая под поленья мелкие веточки саксаула.
– Какую канонаду? – Самодовольно ответил я. – Всего пять раз выстрелил.
Я скинул на землю тяжелый рюкзак, развязал стягивающий поверх шнур и вывалил добычу.
У Юрика отвисла челюсть. Я любовно разложил тушки животных для обозрения.
– Ничего себе, – только и смог выдавить из себя Юрий Иванович. После столь ярко выраженного восторга он скромно подложил к моим трофеям курочку.
– Теперь надо саксаула натаскать, – предложил я, глядя на одиноко лежащую у костра ветку.
Тут же мы вдвоем с Николаем отправились за дровами, а Юрик стал готовить приспособления под казан. Далеко ходить не пришлось. Саксаул рос повсюду, и мы принялись собирать уже отжившие сухие, почерневшие побеги, лежавшие веером на песке, либо торчащие у подножья крепких живых стволов с россыпью мелких хрупких веточек и высохших листочков в виде бугорков.
Вскоре мы натаскали целую гору дров, сложив их у очага по ранжиру, чтобы не искать и не ломать сучья в темноте.
Появился Марат.
– Как дела? – поинтересовался я у него.
– Слушайте, там, – Марат указал большим пальцем через правое плечо, – целая цепь озер. Только стал подходить к кромке, – продолжал он свой рассказ, – вылетела одна утка. Я выстрелил, но смазал. А с воды, ближе к центру водоема, поднялась огромная стая… Короче, одну утку снял, а потом целый час просидел в камышах – и ни гу-гу. Надо на вечерку туда сгонять.