На Сибири мы сибиряки

Группа инородцев в районе курорта на озере Шира.

Около 1908 г.

Фотограф Л. Ю. Вонаго. КККМ ОФ 10426/244. ГК № 5305482

С позиций этнопсихологии с итогами материального освоения локальных территорий тесно связаны процессы психологической адаптации «сибиряка в Сибири», изменениями ментальных образов «ценностей и антиценностей». Таким образом, адаптация культуры русских «засельщиков» в «о-свое-ние» факторов среды явилась для старожилов психологической трансформацией образа «чуждой Сибири» в образ «благоприятной матушки-Сибири»^[62]. Этот процесс XVII–XVIII вв. с позиций постулатов культурологии – победа над силами зла, преобразование территории хаоса в окультуренный мир. Знакомые архаические традиции, «отработанные сценарии» охранительных обрядов и ритуалы укрепляли духовные силы человека.

В ментальности старожилов свой социум воспринимался в границах самоуправляющихся общин. Община должна была служить условием благополучия и защищенности от «чужих» факторов, регулятором в среде «своих» и гарантом сохранения традиций. Особую функцию здесь выполняли, по выражению С. В. Лурье, «носители личностного сознания», которые поддерживали традиционную культуру и ее целостность, влияли на ее ценностную ориентацию. Носители сакральных знаний и социального опыта предков, пожилые представители социума руководили процессом социализации адаптированной культуры в новых поколениях старожилов. Сознание старожилов опиралось в повседневной жизни на привычные ценности, обычаи «мирского» права, устоявшийся уклад жизни. Адаптация отражает наличие способностей человека обустраивать «мир семьи», дома и подворья, «держаться дóлжного» уровня жизни, жить по заветам предков. В подобных замкнутых сообществах «не по моральному убеждению, а по традициям, бытующим в данной среде, совершается известный поступок», – писал известный психолог П. М. Якобсон. Данная функция осуществлялась через «социальное подражание, как подражание определенному образцу поведения, следование примеру…»^[63].

Слобода Нахаловка в Красноярске. Здесь проживали крестьяне, мещане, солдаты, арестанты, ссыльные, которые нанимались на строительство железнодорожного моста через Енисей.

КККМ НЕГ 9405. ГК № 22381753

Контекст «вторичного проигрывания» процессов освоения новых ландшафтов проявлялся в выстраивании сибирских суточных, годовых, жизненных циклов хозяйственно-культурной жизни старожилов. Касалось это и выстраивания здесь новой иерархии и корректировки содержания народных и даже круга православных праздников^[64]. Известно, что в Центральной России все праздничные действия русских проигрывались в двоеверии православия и язычества. Но гипотеза «сценария» возрождения изначальных архетипных установок в ментальности сибирских старожилов позволяет выдвинуть логически оправданное суждение о превалировании языческого компонента над православным в картине мира, в трудовой и праздничной обрядности.

Для VII–XII вв. это было связано с господством язычества у восточных славян и началом утверждения христианской религии. Вполне логично, что «инструменты» духовной адаптации по содержанию были языческими во внешнем поле христианских молитв и обрядов. Языческая мифология и обрядность обеспечивали преобразование среды «хаоса» в инфраструктуру «территории добра»^[65]. Инструментами служили древние игровые сюжеты, образы, наряды, маски, «святая вода», «четвергова соль», заговоры наряду со вторичными православными обрядами и ритуалами.

В конце XIX в. увеличение контингента переселенцев из бывших помещичьих крестьян неизбежно приводило к нарастающей оппозиции мира старожилов и переселенцев («своих» и «чужих»). Основной причиной можно считать притязания «чужих» (переселенцев) на освоенный мир старожилов.

Процесс освоения и адаптации в Сибири проходил во взаимодействии с позитивными факторами среды. Мы не должны забывать, что здесь складывались условия реализации «вечного» социального идеала свободной, сытой жизни, условия свободного труда «на себя» с реальными результатами. Рациональные цели колонизации мотивировали установки глубокого познания и выработки адекватных умений и навыков. Не случайно императрица Екатерина II считала сибирских старожилов «умными, любознательными и предприимчивыми».

Установки старинных обычаев мотивировали стандартное, стереотипное поведение, неизменность обрядов, ритуалов, норм обычного права, этических привычек. Однако итоги адаптации создали новые, адаптированные сибирские традиции, знания, умения, навыки, новый образ и уклад жизни. Механизм эволюции традиций мог выглядеть следующим образом. В условиях меняющихся факторов окружающей среды, в процессе постоянной адаптации взаимодействовали традиции и инновационные элементы культуры. В течение нескольких поколений значимые инновации закреплялись в сознании в качестве новых традиций.

Процесс адаптации культуры старожилов во взаимодействии с факторами Сибири привел к формированию материального мира, сибирского земледелия, адаптированного самосознания и новых стереотипов поведения. Наши очерки о Сибири, сибиряках и сибирском характере призваны дать ответы на вопросы об эволюции культуры, сознания и характера русских старожилов Сибири во взаимодействии с вызовами среды.

ПРИМЕТЫ СИБИРСКОГО НАРОДНОГО КАЛЕНДАРЯ

(Даты приводятся по современному новому стилю.)

Цикличность уклада жизни сибиряка-землепашца, круг его работ и забот базировались на ежегодной повторяемости природных явлений. При этом периодичность и своевременность принимаемых решений во многом зависели от умения предугадывать изменения в природе, от прогнозирования возможного урожая или неурожая. За два-три столетия жизни на сибирской земле путем кропотливых эмпирических наблюдений и систематизации знаний, трудом многих поколений сибиряков был собран богатейший метеорологический материал. Уникальность календаря состоит в сообразности природно-климатическим условиям края, его резко континентальному климату.

Весенние приметы

На Василия Теплого (4 апреля) солнце в кругах – к урожаю.

На Благовещенье (7 апреля) вывешивают мокрое полотенце. Если к утру полотенце «заколеет» (замерзнет) – лето дождливое будет; если будет «волглое» (сырое) – лето будет среднее; если полотенце высохнет к утру – лето будет хорошее.

На Благовещенье (7 апреля) взвешивали три первых куриных яйца. Если первое самое тяжелое – то к хорошему урожаю, если третье – то к плохому.

Если в Христову Пасху «поспихать» клюкой куриц с насеста, то они рано начнут нестись.

На Якова (13 мая) ясный восход солнца – будет «вёдреное» лето.

На Иова (19 мая) большая роса – к урожаю огурцов.

На Николу (22 мая) дождь – это благодать божья на весь год.

На Мокея (24 мая) будет мокро – лето будет мокрое; если на Мокея сухо – то лето будет сухое; туман на Мокея – к мокрому лету.

Морозы в Сибири приходят трижды. Если Пасха ранняя, то третий пик морозов приходится на середину Великого поста.

В мае кукушка закукует на «голый» лес – к неурожаю.

Летние приметы

На Луку (13 июня) южный ветер – к урожаю, северо-западный ветер – к сырому лету.

На Ивана Купалу (7 июля) будет небо звездисто – много грибов будет.

На Ивана обильная роса – к урожаю огурцов.

На Самсона (10 июля) будет дождь – до бабьего лета будет сыро, дождливо.

Коли на Петров день (12 июля) дождь – сенокос будет мокрый.

На Афанасия (18 июля) месяц на восходе «играет» – к урожаю.

До Успенья (28 июля) пахать – лишнюю копну нажать^

Коли на Серафиму-Макрину (1 августа) мокро – страда ненастная; Макрина суха – осень сухая будет.

До Ильина (2 августа) и под кустом сохнет, а после Ильи и на кусте не сохнет.

 

На Анну (7 августа) утренник холодный – зима будет холодная.

На Исакия (16 августа) вихри – к крутой зиме.

Каков Средний Спас (19 августа) – таков будет и Покров (14 октября).

На Лаврентия (23 августа) смотрят в полдень на воду: коли вода тиха, то и осень будет тихая, а зима без вьюг.

Осенние приметы

На Иоанна Предтечи (11 сентября) коли журавли на юг полетели – к ранней весне.

На Семенов день (14 сентября) ясно – бабье лето теплое простоит. Лист с деревьев валится – рыба по реке тянется.

На Евстафия и Михайлу (2 октября) примечают ветры: северный – к стуже, южный – к теплой зиме, западный – к мокрой зиме, а восточный – к ясной и холодной зиме.

Октябрь ни колеса, ни полоза не любит.

На Покров (14 октября) нет снега – до Митрия (9 ноября) земля «наголе» будет.

Обильный орех и рябина в тайге – к студеной зиме.

Если свинья осенью стаскивает в «гнездо» прутья и солому, то зима холодной будет.

Если у забитой скотины селезенка увеличена, то это к студеной зиме.

Если лист осенью падает с деревьев более с вершины донизу, то к холодной зиме; если беспорядочно – то к мягкой зиме.

Если осенью лывы (лужи) замерзают чистым темным зеркалом, то зима мягкая будет.

Если лед застывает «тарелками» (белыми пятнами), то к холодной зиме.

Если снег падает на сухую землю – зима будет спокойной, морозной и ясной. Если снег ложится на мокрую землю – зима будет метельная, слякотная и сырая.

Ранние морозы – обязательно к студеной зиме.

Зимние приметы

С Матрены Зимней (22 ноября) зима встает на ноги. Иней на деревьях – к морозам.

Туман на Матрену – к частым оттепелям.

Каков Платон (1 декабря), такова и зима будет, мягкая или студеная.

На Андрея Первозванного (13 декабря) «наслушивают» воду: тихая вода – зима хорошая будет, шумная вода подо льдом – будут бури, метели.

Каков день на Миколу Зимнего (19 декабря), таков и на Миколу Вешного (22 мая) – ясный или хмурый, дождливый или теплый…

На Анну Зимнюю (22 декабря) иней на деревьях – к урожаю.

Васильева ночь на Новый год звездиста (с 13 на 14 января) – к урожаю ягод.

Васильева ночь на Новый год (14 января) – кить (мягкий снег) падет – к урожаю.

На Новый год (14 января) тепло и снег – лето теплое, дождливое.

На Новый год (14 января) тепло и без снега – к неурожаю и к болезням.

На Новый год (14 января) приготовишь на стол много перемен блюд вкусных – сытно будешь есть весь год.

На Рождество (7 января) иней – к урожаю хлебов.

На Рождество (7 января) темная ночь – коровы будут молочными, светлая – в году куры будут ноские.

На Рождество (7 января) метель – пчелы хорошо роиться будут.

Если Богоявление (19 января: Крещенье, Богоявление, Водосвятие) приходится на полный месяц – к большому разливу.

На Григория (23 января) иней на стогах – к мокрому лету.

На Ефимия (2 февраля) в полдень солнце – к ранней весне.

На Полузимицу (7 февраля) ведро – весна будет красна.

На Трифона (14 февраля) звездиста ночь – к поздней весне.

На Сретенье (15 февраля) утром снег – к урожаю ранних хлебов; в полдень снег – к урожаю средних хлебов; к вечеру – к урожаю поздних хлебов.

Какова Авдотья (14 марта), таково и лето. Если тепло и каплет с крыш, лето будет теплое.

Снега глубоки – воды больши будут.

Студена зима – к жаркому лету.

У забоев (снежных сугробов) гребни закруглены – к урожаю.

В какой день Масленицы будет тепло (понедельник, вторник, среду и т. д.), в тот день сеять пшеницу – урожай будет.

На Масленицу, в Прощеный день снег – к урожаю.

Ноябрь отвечает маю: снег – к сырости;

декабрь отвечает июню: мороз – к жаре;

январь отвечает июлю: метель – к затяжному ненастью;

февраль отвечает августу.

Очерк третий
Загадочная душа сибиряка

Старинная английская поговорка гласит: «Мысль рождает действие, действие – привычку, привычка – характер». Вполне понятный зримый образ пути формирования национального характера народа, в основе которого лежит рациональное миропонимание, прагматизм и активная деятельность^[66]. Нельзя сказать, что англичанам не свойственна совестливость и нравственность, но они определяются и зависят от прагматичной пользы во внешних оценках. Отсюда в западной психологии рациональная «мысль рождает характер». Напротив, русский национальный характер имеет в основе своей выраженный базис «чувственной» духовности. Исследователи вывели для русского национального характера иррациональное миропонимание, выраженные черты совестливости, смирения, сострадания, негативное отношение к прагматизму и расчетливости^[67]. Великий философ ХХ в. Н. А. Бердяев в своих работах оценил роль души (духовности) в характере русского народа. Он считал синонимами выражения «загадочная русская душа» и «русский национальный характер»^[68]. Духовность – объединяющие начала общества в виде моральных ценностей и традиций в религиозных учениях и практиках, а также в образах мифологии, народной культуры и фольклора. Духовные ценности являются установками нравственного мышления, поведения и стереотипных действий человека и социума в целом.

В работах этнологов, социологов, педагогов существует императив, не вызывающий сомнения, что нравственности противостоит прагматизм и приоритеты рациональной выгод^[69]. Отсюда приведенные нами вводные установки истоков английского рационального характера и русского в истоках духовных ценностей по сути своей несовместимы. Примечательно, что именно это различие и является сутью различий между западной и восточной цивилизациями. Есть более жесткий вывод о том, что прагматизм означает стремление к достижению конечного результата без оглядки на способ его достижения и игнорирование нравственных ценностей^[70].

Таким образом, далеко не случайно в русском языке в старину бытовали выражения «дух творит себе формы», «душа рождает характер».

После развернутого введения в понимание наших выводов об истоках русского этнического (национального) характера и субэтнического характера русских старожилов Сибири представим проблемные вопросы: какова она – загадочная душа сибиряка, породившая наряду с факторами природы и климата сибирский субэтнический характер? Есть ли сходства и различия в результатах физической адаптации социума старожилов в новых алгоритмах «поведенческого освоения» среды и адаптации психологической, духовной, выразившейся в изменениях мышления, ценностных установках поведения?

Процесс адаптации сибиряков в условиях вызовов внешних природно-климатических факторов «вмещающей» среды дал системный ответ в виде новой технологии земледелия, уклада жизни, жилища, одежды, характера питания сибиряков. Однако мы напоминаем, что под понятием «адаптация понимается процесс взаимного приспособления между культурой и средой в целях выживания и стабильности социальной системы»^[71]. Поэтому нам важно изучить роль русской этнической культуры в преобразовании окружающей среды и ее изменение в этом процессе. Изучить влияние древних архетипов подсознания в выстраивании новой «архитектуры» мышления человека, адекватного требованиям факторов изменяемой среды. Важно изучить итоги изменений в психологии русских «засельщиков», в формировании черт характера русских старожилов Сибири, адекватно сообразных изменениям культуры и среды. Не случайно этнолог Э. С. Маркарян писал, что адаптация представляет собой «способность системы для самосохранения приводить себя по принципу обратной связи в соответствие со средой». Происходит это по принципу «мутаций» внутри культуры (и в сознании), которая перестала удовлетворять потребности человеческого общества в системе нововведений и новшеств^[72]. Произошло «приведение в соответствие» средствами взаимной адаптации ментальности и традиций русской культуры, природно-климатических и социокультурных факторов Сибири XVII–XVIII вв. «Если инновации принимаются социальной системой, то закрепляются культурной традицией подобно тому, как прошедшие естественный отбор мутации и их рекомбинации закрепляются в генетических программах биологических популяций»^[73].

Следующим шагом было выяснить, как установки древней славяно-русской духовной культуры претерпевали изменения, закреплялись в традициях православной веры, сохраняющихся языческих верованиях (суевериях), и отражаются в стереотипах поведения людей. Мы отметили, что напрямую духовность непроницаема для исследователя. Однако именно в народной культуре, в языке, фольклоре, обрядах мы находим свойства личности, рожденные мыслями, ощущениями и образами ценностной картины мира. Мы можем их увидеть в поступках, ситуационных оценках типичных представителей изучаемого социума.

Культурология называет эти внешние проявления сутью «духовности», «народного духа», «души народа».

В качестве доказательства выраженных особенностей адаптированной духовности сибирских старожилов проведем оценочный анализ русской народной сказки, адекватной мышлению старожилов Енисейской Сибири^[74].

Сказка «Птичка – носок как спичка»

Жил старик со старухой, жили они бедно. Старуха отправила своего старика рубить дрова. Вот он подходит к пню и стал дрова рубить.

Оттуда вылетает птичка – носок как спичка и спрашивает старика: «Чево тебе, дедушка, нужно?» Он говорит: «Дров». Она ему говорит: «Иди домой, завтра все будет готово». Наутро они встают, дров у них полон двор. Утром встала старуха, посылает старика просить у птички хлеба.

Старик опять так же приходит, стукнул о пенек, оттуда вылетает птичка – носок как спичка и спрашивает, что ему нужно. Он ей опять говорит, что хлеба. Она опять отправила домой и сказала, что завтра все будет готово. Старуха утром встала, пошла в анбар – анбар полон муки.

Старуха тогда опять послала старика, чтобы он попросил птичку сделать ее барыней, а его барином. На другой день послала старика к птичке, чтобы она сделала ее царицей, а его барином.

Когда они проснулись, то увидели, что старуха сделалась кыской, а старик кошаком. Оба голодные и мявкают.

Сравнивая традиционный сюжет русской народной сказки в изложении А. С. Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке», мы видим, что все заканчивается возвратом к исходному состоянию бедности и нищеты. Типичный итог в сознании и безысходной судьбе бедного крестьянина в российской общине.

Однако в ценностях, образах и оценках поведения человека в сознании адаптированных в Сибири русских старожилов стремление к «дармовщине», к нетрудовым доходам, неправедному социальному статусу наказуемо. Но наказуемо не простым возвратом к исходному состоянию, а трансформацией в иное качественное состояние жизни. В экстремальных условиях и жестких требованиях к трудовым и нравственным качествам и свойствам человека – «старуха сделалась кыской, а старик кошаком. Оба голодные и мявкают». Отсюда «хотите жить – ловите мышей», «трудитесь до скончания века своего». При этом видим, что степень ответственности и вина лежит на обоих, не только на «сварливой старухе».

В данной сказке ярко высветилась типичная сибирская духовность в базовых ценностях личного труда и нравственной жизни. Дух и духовность – свойства, качества личности в представлениях, образах, поступках и оценках, принятых в социуме, нормах поведения, в их направленности на людей и общество в целом. Для понимания истоков этнического характера сибирского старожила необходимо от обзора адаптированных стереотипов поведения как черт характера попытаться заглянуть в истоки сознания и «души-характера».

Сознание – это знание о мире, способ отношения человека к миру, своему месту в нем. Сознание зародилось в мифологическое время, в условиях видения мира через призму божеств, духов, потусторонних сил и явлений.

Сибирский характер – это исторически сложившаяся совокупность представителей сибирского субэтноса, определяющих манеру их поведения и типичный образ действий и проявляющихся в их отношении к окружающему миру, стереотипах поведения в социуме устойчивых психологических черт, темперамента, ценностей и традиций.

Историческая этнология научным языком определяет, что мировосприятие суждения, обычаи и традиции накапливались в культуре этноса, оформлялись словесно и понятийно, а далее становились общепринятыми стереотипами «как дóлжно вести себя в сообществе своих». Поэтому в традиционных сообществах при встрече с явлением или объектом не вставал вопрос «почему?», не ставилась цель объяснения поступка или действия, но реалия констатировалась как «имеющая место быть»^[75]. При этом культура этноса вырабатывала способы взаимодействия, нейтрализации или борьбы с этими реалиями, в зависимости от их позитива или опасности. Следовательно, с позиций данных постулатов процесс психологического освоения сибирского края являлся процессом изучения, осмысления, упорядочения объектов среды «в сознании и душе». Одновременно процесс «познания мира» превращался в процесс выработки стереотипных действий (алгоритмов поведения). Соответственно, сознание человека в новой среде (не в старой, привычной) должно было существенно рационализироваться, чтобы мгновенно решать задачи познания-использования (без объяснения!) реалий сибирской среды. Ситуация здесь видна в формировании противоположностей в двоичном единстве: сознание старожила-сибиряка видит мир рационально, но «душа ощущает» мир по-русски, эмоционально, чувственно, в критериях моральных оценок и традиций обычного права.

Таким образом, в ценностной иерархии субъективных представлений и образов модели мира взаимодействие должно было идти на двух уровнях. На видимом (понятийном) уровне объекты представлены в аналитической, рассудочной, практичной иерархии с точки зрения «пригодности» и использования в повседневной жизни. На втором, глубинном уровне древних архетипов – объекты-ценности в виде набора нравственно-психологических моральных представлений и образов-символов, верований, «заповедей и заветов»^[76]. Учитывая, что в традиционное время «практичная мысль не отчленена от ощущений, эмоций и привычек, воздействия религиозных и древнейших языческих верований», она служила изучению, пониманию мира и осмыслению «себя в себе». Мировоззрение – системообразующая основа («матрица») для построения иерархии в практичном предназначении и одновременно в ценностной «духовной» символике. Отсюда для традиционного времени были характерны ведущие позиции ритуалов и обрядов, предварявшие и психологически «узаконивавшие» рациональное поведение. Поэтому любое действие или поступок человека традиционной эпохи являлись одновременно и элементом ритуала, и рациональным действием. Например, ведро на коромысле служит для ношения воды из колодца, но пустое ведро может быть прибежищем чертей. Веретено служит для свивания нити при прядении, но оно же символ рождения жизни, судьбы человека. Дверной порог был как элементом дверного косяка, так и символом границы внешнего и внутреннего миров дома. Отсюда любое действие, поступок были одновременно и элементом обряда, и прагматичным элементом бытия. Отдельные элементы рубахи и кафтана могли быть представлены как рациональный компонент материальной культуры и в образах ценностной символики деталей вышивки. Шуба была жизненно важной зимней верхней одеждой сибиряка. Однако в обрядовости праздника «Масленки» вывернутая наизнанку шуба служила условием игрового введения человека в состав «сил зла». Вода может быть условием и физического выживания, и очищения от «злой скверны».

Напомним, что, по мнению С. В. Лурье, установки мировоззрения систематизировали все объекты по признакам «добра», «зла» и «условий преодоления». Например, мировоззрение разводило нормы, традиции, обычаи по уровням функций:

1) «Сознание» выполняло функции регулирования в иерархии политических, юридических, общественных интересов, прав и обязанностей личности в семье и общине;

2) «Духовность» поддерживала в людях наиболее ценные стереотипы-значения в иерархии веры и верований, убеждений, идеалов, требований и запретов «по совести».

В основу понимания источника поведения психолог Д. Н. Узнадзе ставит установку как характеристику личности, определяющую общее направление психической мыследеятельности человека и стереотипы поведения человека в любой ситуации. Однако наши размышления входят в определенное противоречие с отдельными аспектами конкретного поведения крестьян-старожилов. Например, иррациональное ощущение православных символов и языческих образов при сугубо рациональном «общении» с ними. Например, образ Христа как всевидящего Бога и задергивание занавески перед божницей, чтобы Бог не видел непотребное «винопитие на гулянке». Или вполне рациональное речевое общение с домовым, угощение его праздничной выпечкой, устройство ему к ночи мягкой постельки у печи. Попробуем данное противоречие объяснить на основе интерпретации конкретных ситуаций.

Мы говорили выше и о терминологическом оформлении словами местного говора «своих» нравственно-этических терминов и их свойств. «Понятность окружающего мира» подкреплялась представлениями о его познанной реальности и отношениями на основе наработанных способов поведения. Прагматично важным в процессе адаптации и «диалога со средой» становилось упорядочение информации о мире. В процессе освоения новой местности особую роль играло полное изучение элементов среды. Историк А. П. Щапов подчеркивал, что опыт познания закрепил в старожиле свойства практичного любопытства, смелость и любознательность^[77].

Любознательность сибиряков императрица Екатерина II считала главной отличительной чертой в их характере. Пытливость и психологическая реакция на «узнавание зла» через проигрывание мифов в праздничных обрядах с детства закладывали навыки борьбы с «шишкунами и чертями». Процесс адаптации и «о-свое-ния» Сибири требовал словесного оформления новых объектов и явлений среды, что означало их подчинение^[78].

Анализируя традиционный менталитет русских крестьян центральных губерний России, психолог и антрополог А. А. Мельникова пришла к любопытным выводам. Она подчеркивает, что для русского языка характерно отсутствие жесткой структуры предложения – возможно любое расположение слов. Она делает вывод об укоренении «в бессознательном слое» ощущения мира без четко проработанной и системной структуры. Это мир, который непросчитываем, непредсказуем (отсюда «авось», «неожиданно») и «требует от носителей такого образа ряда нелогичных, неконструктивных действий в поведенческом сценарии»^[79]. В то же время в северорусских и сибирских говорах резко усилена роль сказуемого в примате деятельности, активности, законченности действия. Мы обратили внимание, что в большей части зафиксированных предложений, диалогов сказуемое завершает его, стоит на последнем месте^[80].

Данную особенность в сравнении мышления крестьян Центральной России и Сибири подметил енисейский губернатор А. П. Степанов. Он писал, что у великорусских крестьян «неправильное понятие о большом количестве предметов, которые им встречались, составляет до того чудовищную смесь в уме их, что они даже затрудняются передать идеи своими словами». По сравнению с ними «сибиряк все, что видел, постиг с точностью. Ясно, чисто и без запинок может передать другому, что знает^[81]. Следовательно, исходя из выводов А. А. Мельниковой, логичность, четкость речи, адекватность слова соответствующему объекту среды выстраивают иную структуру образа мира в системной иерархии. В сознании старожила имеются два мира: первый – «познанный», «освоенный», упорядоченный, второй – незнакомый или знакомый понаслышке. Поэтому в установках поведения в «освоенном» пространстве все действия сибиряка выстроены без «авось» и «неожиданностей», логично и конструктивно. Далее мы представим образцы «информации понаслышке» в виде «адресно познанной» через «былички».

Декабристы писали, что в Сибири они «заставали мирские сходки и удивлялись и радовались расторопному и умному ходу дел, ясному и простому изложению мнений умных мужиков»^[82]. Рациональность и педантичность мышления старожилов проявлялись особенно рельефно в ходе судебных разбирательств при оценке ущерба, нанесенного крестьянскому хозяйству. Сознание крестьян скрупулезно подмечало мельчайшие детали окружающего мира и весьма точно облекало их в словесную форму. Так, в 1889 г. возникла конфликтная ситуация в с. Рыбном Богучанской волости. Лошади крестьянина А. Ф. потравили хлеб своего односельчанина В. П. (в документе даны только инициалы крестьян. – Б. А.); хозяин потребовал компенсации: из расчета «на ¾ десятинах пашни в умолоте 12 пудов, по оценке 7 рублей 20 копеек». При этом ответчик А. Ф. в волостном суде признал справедливыми расчеты, сделанные В. П.^[83] Во втором случае истец, крестьянин д. Кежемской Пинчугской волости Е. К. Р., пожаловался в суд, что «11 собак 7 крестьян этой же деревни задавили 3 его овец». Волостной суд, оценив общий ущерб в 6 рублей, решил «взыскать с ответчиков по 54 ½ копейки с каждой собаки: соответственно с их владельцев – 1,09 рублей, 1,09 рублей, 1,09 рублей, 54,5 копеек, 54,5 копеек, 1,09 рублей, 54,5 копеек»^[84].

РЕЗУЛЬТАТЫ ИЗУЧЕНИЯ АВТОСТЕРЕОТИПОВ ЧЕРТ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

Опрос проводился группой ученых в Санкт-Петербурге в начале 1990-х гг. Самым главным качеством русского человека, по результатам этого опроса, является доброта и, в частности, ее проявление к людям. В качестве основных назывались такие черты, как доброжелательность, радушие, душевность, отзывчивость, сердечность, милосердие, великодушие, сострадание и сопереживание. Очень важными чертами характера русских участники опроса посчитали простоту, открытость, честность, терпимость. Наибольшее количество недостатков было названо в той части исследования, которая фиксировала отношение русского человека к труду. Здесь было отмечено, что русский человек трудолюбив, работоспособен и вынослив, но значительно чаще ленив, халатен, безалаберен и безответствен. Трудолюбие русских не подразумевало инициативности, независимости, стремления выделиться из коллектива.

Следующая выделяемая всеми особенная черта русского характера – расчет на «авось». Она пронизывает насквозь наш национальный характер, нашу жизнь, проявляет себя в политике, экономике. «Авось» проявляется в том, что бездействие, пассивность и безволие (также названные в числе характеристик русского характера) сменяются в самый последний момент безрассудным поведением. Оборотной стороной русского «авось» называется широта русской души. Отмечалась и противоречивость русского характера, в котором доброта и внутренняя открытость совмещались с внешней угрюмостью, а хитрость и лживость сочетались с беспечностью. Выделяли также религиозность, доходящую до фанатизма, готовность русских к самопожертвованию, храбрость и героизм, который они проявляли, сражаясь за свою страну, высокое чувство патриотизма.

В основе гетеростереотипов русских лежит представление о «загадочной русской душе», окончательно утвердившееся после знакомства с романами Ф. Достоевского.

В результате получится следующий автопортрет: добрый, терпеливый, гостеприимный, трудолюбивый и ленивый, дружелюбный, с широкой русской душой, патриотичный, доверчивый, открытый, любящий выпить, отзывчивый, простой, щедрый, честный, терпимый, сострадательный, безалаберный.

См. о результатах опроса: https://studopedia.ru/12_56651_rol-etnostereotipov-v-izuchenii-natsionalnogo-haraktera.html.

Таким образом, цели выживания и сосуществования в экстремальной среде формировали углубленное внимание, устойчивую память, умение рационально выделять опасность, быструю реакцию. Быстрое познание сути «незнаемого» позволяло применить стандартный тип анализа, алгоритм поведения в виде прецедента безопасного взаимодействия. На грани реализации представлений и оценочных образов мира и установок действий действовал как автоматизм, так и сознательный выбор. Приводимые доказательства свидетельствуют о выраженном рациональном и прагматичном типе алгоритмов оценок и решений проблемы. Следовательно, оперативное воздействие рационального стиля мышления позволяло выстраивать установки последовательных действий «должного» поведения.