Спешим
Всегда торопимся, спешим.
Боимся опоздать куда-то,
Нарушить слаженный режим.
Всё по тревоге, как солдаты.
Не поднимая взгляда, мчим
В детсадик, в школу, на работу.
И так до пенсии бежим,
Неся в себе, как груз, заботу.
Случается, вдруг мысль пронзит:
«Я в отпуске. Спешить не надо».
Но спешки нерв ещё дрожит,
И нет расслабленности взгляда.
И остаётся лишь в мечтах
Наш темп, дарованный природой.
Тот миг, когда исчезнет страх,
И называется «Свободой».
Тревога
Вновь один. Утром вышел во двор.
Дождь прошёл, на подобье грибного.
Синь промыта, щебечущих хор.
Отчего же на сердце тревога?
В сапогах, с рюкзаком на плече
Я шагаю. Знакома дорога,
Пролегает в густом кедраче.
А на сердце немая тревога.
Всё в порядке в семье, письма шлют.
Да и здесь ничего нет плохого.
Только мысли приют не найдут,
Да и сердце сжимает тревога.
Навалить бы работу рукам.
За делами растает тревога.
Общих мыслей не надо мозгам.
И насущных проблем слишком много.
Опыт есть. Надо просто устать,
Чтоб свинцом налились руки, ноги.
Пусть во сне снизойдёт благодать,
Отстранит все земные тревоги.
Стыд
Жизнь каждого из нас полна воспоминаний.
И я порой им безотчётно предаюсь.
Вот, будто бы во сне, идёт поток сознанья,
Всплывает день один, которого стыжусь.
Лишь только потому, что я тогда подумал,
Что этот человек и есть тот самый вор.
Судил ведь я о нём по бедному костюму.
Бросает в жар меня, так стыдно до сих пор.
А он же мне помог: ревущего утешил,
Похлопал по плечу и сунул пять рублей.
Ссутулясь уходил, а я на миг опешил,
С пятёркою в руке стоял всё у дверей.
В голодный год, в толпе, меня обворовали.
Когда заметил это – целый мир померк.
Стоял я, а вокруг сновали и толкали.
Беду увидел он – тот самый человек.
Я от стыда тогда готов был провалиться.
Пусть только в мыслях промелькнуло – это вор.
Печальный взгляд его порой ночами снится,
И плохо мне, и в жар бросает до сих пор.
Страх
Ну, сколько можно опасаться,
Что худшее произойдёт.
Раз десять за ночь просыпаться
И чувствовать, как сердце бьёт.
Я сам в себе тот страх посеял
И должен сам его давить.
Но где бы, что бы я ни делал,
Не в силах страсти обрубить.
Так можно и беду накликать.
От страха я почти больной.
В висках хронометр начал тикать,
Шаги до грани роковой.
Уже я сам себе рисую
Кошмарный, жуткий эпизод.
Но вот – звонок! И я танцую.
Благоприятнейший исход!
Урок
Трём мужикам никто не подстелил соломку,
Когда они взялись решать головоломку.
Ломали головы над ней и так, и сяк.
Казалось бы – ну не задачка, а пустяк:
Всего-то три сцеплённые детали.
И день, и два усердно колдовали.
Но не смогли их разделить никак.
А каждый-то мужик был не дурак.
Но в трёх деталях, как в трёх соснах, заплутали,
Хотя подробный план решенья составляли
И скопом, и в углу поодиночке.
Но тут она попала в руки дочке.
И та её легонько повертела.
– Ой! – вскрикнула, – мешать я не хотела.
Решила невзначай головоломку. –
Детали им дала, и отошла в сторонку.
А мужики сидят с квадратными глазами,
Дивятся, охают – как не смекнули сами.
А может, это свыше дан был им урок:
Мол, мудрость – не дрова, не заготовишь впрок.
Выдержка
(Басня)
Ножи не точены с тех пор, как их купили.
Но резать остреньким у нас здесь все любили
И исподволь смотрели на меня:
Когда же, наконец, возьмусь за дело я.
А я смотрел на них. Сказать вам честно:
«Кто первый дрогнет? Вот что интересно!»
Но выдержки хватало всем. Прошли года.
Тупыми резали ножами, как всегда.
Ножи зазубрились, погнулись, поржавели.
И мы состарились и ходим еле-еле.
Мораль проста:
кто ждёт, что дело сделает другой,
Того не красит выдержка.
Он сам, как нож, тупой.
Наставление
В игре с названием «Дурак»
Умнее стать нельзя никак.
А я надеялся, играл
И, кажется, тупее стал.
Тогда-то и сказал гуру,
– Другую выбирай игру.
Контрасты осени
Улетели уточки в тёплые края.
Пруд заледенелый весь, снег небытия.
Но детишкам весело, с горки кувырком,
Щёчки разрумянились, гам и смех кругом.
Не гнетёт их сумрачный серый небосвод.
Ножкой смело трогают твердь застылых вод.
Что же так печалится сердце? Не пойму.
Знать контрасты осени мне не по уму.
Эти ночи длинные клонят землю в сон.
И никто не ведает, а проснётся ль он.
Синий ветер
Белый снег и черные деревья.
Синий ветер гонит стаи туч.
Тихая убогая деревня,
И мороз пронизывает жгуч.
Как бессильно Солнце перед ними:
Не согреет, не развеселит.
Слёзы вышибает ветер синий.
Хорошо, что колокол звучит.
Зима
Это вьюга метёлкой пушистой
Заметает снежок под косяк,
Носит по двору снег серебристый,
Всю-то ночь не уймётся никак.
То без устали жмёт на стропила,
То протяжно в трубе загудит,
То обрушит небесные силы
Так, что горенка вся заскрипит.
И под вьюги дыхание живое
Нас тревожные сны увлекут.
Ну, а вьюга постонет, повоет.
Вихри, сникнув, к сугробам прильнут.
А поутру – слепящее солнце
И такая глубокая тишь,
Что невольно замрёшь у оконца
И, зажмурясь, тихонько стоишь.
А потом, дверь с трудом отодвинув,
Очищаешь от снега крыльцо,
И, рубаху просторную скинув,
Выйдешь к солнцу и греешь лицо.
Весна
Какое счастье вдруг заметить
Весны чарующей приход!
В промытом небе Солнце светит,
Пичуга радостно поёт.
Сошли снега, и почернела
Земля, но видны тут и там:
Зелёной травки выброс смелый,
Вуаль листочков по кустам.
Всё тянется к теплу и свету.
Где ты, подснежник голубой?
Дурманит ландыш, значит лето
Идёт за быстрою Весной.
Когда внезапно дождь прольётся
И смоет хмурость всю с лица,
Как сердце радостно забьётся.
Прекрасной жизни нет конца!
Лето
Начало лета, краски сочны.
Благоухает пестрый луг.
Всё расцветает в час урочный.
Звенит пчелиный ход вокруг.
Тропой, заросшею травою,
Идём к изгибистой реке.
Простор небес над головою,
И бор сосновый вдалеке.
И жизни молодой укором
Огромный дуб, отживший век,
Раскинул ветви над простором,
Стоит, как вросший человек.
Но мы уже бежим к откосу.
Желтеют отмели реки.
Водовороты и утёсы,
И за кустами рыбаки.
В песочке чистом утопая,
К хрустальным струям мы спешим.
Как дети малые играем,
В воде резвимся от души.
Наш смех летит. А за рекою,
Могучей силой напоён,
Сосновый бор стоит стеною.
Нам чётким эхом вторит он.
Осень
День пришёл из осени
В сиянье голубом.
Словно город бросили
В зеркальный водоём.
Асфальт играет бликами,
Листва дрожит слегка.
А в небе стаи с криками
Плывут издалека.
За ними – тучи белые,
За ними – дождевые
Придут, начнутся серые
Деньки совсем другие.
Кировоградские пруды
Каскад прудов водой питает
Городня – скрытая река.
Они весь год не высыхают,
А лишь сужаются слегка,
Когда засушливое лето.
Их три. Срединный пруд большой,
Длиной за сотню метров где-то,
И метров пять так – глубиной.
Тот, что поменьше, зарастает
И ряской, и другой травой.
Для уток корма здесь хватает,
И даже крысе водяной.
А самый маленький и мелкий,
На треть заросший камышом,
В пологих склонах, как в тарелке,
Лежит, там уток, как в большом.
Туда и чайки залетают.
Вода вся утками кишит.
Когда на них собаки лают,
То уплывают в камыши.
Пруды все к лету населяют
Большие выводки утят.
Утята быстро подрастают,
И вот, гляди – уже летят.
Вокруг прудов – кусты, аллеи,
На склонах – мягкая трава.
Там ветерок от пруда веет,
Дрожит чуть слышная листва.
Нашли пристанище там птицы,
По берегам и на прудах.
В верховьях крон слышны синицы,
Внизу – воробушки в кустах.
И множество других пернатых,
Гуляя, можем наблюдать.
Видали голубей хохлатых.
Для всех сплошная благодать.
Не надо ехать за границу,
Коль здесь у нас оазис свой.
Своё есть всё, включая пиццу,
Есть даже транспорт гужевой.