В мечтах не ошибаются. Стихи

В мечтах не ошибаются

Стихи

Бондарь Ольга Викторовна

© Бондарь Ольга Викторовна, 2016

ISBN 978-5-4483-3950-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рисуют дрожь

Задернешь шторы, и сразу станет далеким дождь —

Мир за окном не такая важность, когда ты рядом,

И если губы твои по телу рисуют дрожь,

Не в счет запреты, уколы совести и преграды.

Пусть наши встречи такая редкость, но я хочу

Забыть, как больно прощаться снова, не зная сроков…

Сквозняк неспешно на пальме комнатной лист качнул…

С тобой так просто вдали от шума и суматохи.

Одно касанье… и в пропасть мчатся любые «Но…»,

Любые «Если…», «Зачем?» и «Как же мы будем дальше?»

Нам повезло с тобой, мой хороший, нам повезло

Во всем, пожалуй, но кроме «встретить друг друга раньше»…

Кто виноват, что мы чаще порознь? Не разберешь…

Я слезы спрячу за безмятежно-счастливым взглядом…

Ведь если губы твои по телу рисуют дрожь,

То я не смею просить у Бога другой награды.

Давай останемся никем

Давай останемся никем.

Возможно, мне так будет проще.

Я научилась ставить прочерк,

и расставаться… насовсем.

Я научилась отпускать…

нельзя дружить после постели…

мы многое сказать успели,

о чем бы стоило молчать.

Давай останемся в стихах,

в тех, что написаны некстати,

где буквы «лю…» на автомате

влезали в строчки впопыхах.

В тех, где невыверенность фраз

с лихвой скрывали междометья…

жаль… ты, читая, не заметил

когда в них стало «не про нас».

Нам ни к чему с тобой дружить,

и я не верю в дружбу эту —

ты знаешь до черта секретов,

тех, что я пробую забыть.

Давай без лишних глупых сцен —

поверь, не так уж это сложно —

давай оставим чувства в прошлом…

давай останемся никем.

Вот бы еще

Ветер терзает тучами небосклон,

вечер почти срывается на поклон,

но сколько б дней не минуло, один лишь он,

смог мою боль потопить, как корабль бумажный.

Я не прошу у времени  ничего,

только б горел камин и трещал сверчок,

только бы прижималось к плечу плечо —

был бы он чаще рядом… и все не важно.

Мы проходили, плавали и нашли

место, где спотыкаются корабли

и застревают «спасенные» на мели,

в шаге от  саблезубых  подводных рифов…

Как тут все бросить и повернуть назад,

если сулят награду его глаза?

Как отступиться, если влюбленный взгляд

чертит по мне точь-в-точь, как заправский грифель?

Как оторваться, если он весь дрожит

и нежно гладит волосы цвета ржи…

и мысль проносится: «падаю… поддержи…» —

он понимает без слов…  «Оставайся…», – просит

и улыбается так, будто наш финал

будет таким, как он мне пообещал….

…Вот бы еще, нас чаще сводил вокзал,

не отравляя горькой разлукой после…

Хочется

В тысячный раз ставить паузу и ждать новостей,

выть от бессилья, читая тебя между строчек…

и первым делом, еще не заправив постель,

кофе глотать вместе с бездной твоих многоточий.

Сколько их всяких: порядочных, милых, плохих,

в чем-то беспечных, а в чем-то серьезных до рвоты?..

Но, чтоб свихнуться, забыться…  хотя бы на миг,

в этих чужих не хватает все время чего-то…

Ты не такой, как игривые эти щенки,

ты не прощаешь грехи, даже в собственных каясь,

и, по привычке, опять обнажаешь клыки,

если я приторно-сладко тебе улыбаюсь.

Вновь, от бессонницы прячась в иллюзии снов,

где  предвкушенье тебя колет острой иголкой,

хочется разом забыть всех красивых щенков,

и наконец-то познать настоящего волка.

Я в жизни твоей побуду еще в гостях

Не строят блаженное счастие на костях…

я в жизни твоей побуду еще в гостях,

а после уйду… неслышно и второпях…

и буду считать, что ты не заметил, милый,

как блеклая радуга прыгала за окном,

пытаясь объять стоквартирный соседский дом,

как холодно было… и как я скулила псом,

когда нараспашку тебе свою дверь открыла…

А ты у порога мялся «войти… уйти…» —

у нас с тобой разные тропочки да пути…

и лучше все эти чувства списать в утиль

и «хлопнуть» коньяк за то чтобы отпустило,

чем каждую ночь избегать тех, кто в паспорта

уродливым штампом впечатан – и жизнь не та…

И, кажется, падаешь в пропасть – не видно дна —

от краденых стонов с чужими «родная… милый…»

Да…  лучше не знать бы… но поздно – уже впросак

попали друг с другом. И что же, коль вышло так?

Я – дура, конечно, и ты – еще тот дурак!

Но я никого так отчаянно не любила.

…Я в жизни твоей побуду еще в гостях,

а после ищи меня в сводках и новостях…

вдруг выплыву где-то неся вожделенный стяг:

«Я им не болею! Ну, надо же! Отпустило!»

Поговори

Поговори со мною о дожде,

о брошенной на паперти надежде,

что выписан уже сто первый стержень

«колючими» стихами о тебе.

Поговори… послушный телефон

все вытерпит и связь не оборвется.

Я сохранила наши с тобой кольца —

пусть пригодятся как-нибудь потом.

Твои слова о свадьбе и фате,

о том, какой же буду я невестой,

вдруг вспомнятся, и сердцу станет тесно

в межреберной звенящей пустоте.

Поговори со мною… не молчи.

Молчание – не золото, поверь мне.

Я год живу с незапертою дверью,

лишь потому, что ты не взял ключи.

Поговори о том, что мы должны

начать с ноля – со встречи в той маршрутке…

Но гулким эхом в телефонной трубке:

«вы абоненту больше не нужны»…

Апрельская прихоть

Не хватит, наверное, строчек и букв алфавита,

чтоб высказать, как без тебя я, родной мой, убита…

отсутствием нежности, ласки я наспех пришита

к потребности как-то цепляться

за хрупкую жизнь…

Пусть катятся слезы в рассветной, предутренней дымке,

я снова пытаюсь /все так же, опять, по старинке/

себя уговаривать, мол: «Ну, ровнее ты спинку!

держись, моя девочка! Надо!

Ты просто держись!»

А здесь без тебя та же жизнь: заморочки, работа…

и так же за пятницей /странно/ приходит суббота,

а с ней передышка и ломка – нехватка цейтнота:

быть занятой – это рецепт

от тоски проливной…

Иначе съедает нутро, раздирает когтями

больная потребность руками, как будто сетями,

окутать тебя и шептать: «мы большие, мы сами

со всей этой дурью управимся…

верь мне, родной…»

Себя уговаривать просто, когда ты готова —

любое случайное, робкое, нужное слово

бальзамом на душу. Не новость? И что тут такого?

Я с этим смирилась, срослась,

и почти что не в счет

апрельская прихоть – метаться от края до края,

внутри догорать, локти-крылья до боли кусая,

и знать где-то там ты живешь и с тобою другая…

Она тебя любит, конечно же…

как же еще…

Сколько лет не виделись с тобой

Скрипнут половицы под ногой,

тишину спугнет кипящий чайник…

Сколько лет не виделись с тобой,

а сегодня встретились случайно.

Как тебе идут твои года,

волос с сединой, морщинок сетка…

– Ты меня, признайся, вспоминал?

– Каждый день… ну что, не слишком редко?

Я вдыхаю запах твой родной,

тот, что часто грезился и снился…

Сколько лет не виделись с тобой,

а парфюм совсем не изменился.

Разговора тянет полынья,

и нет сил удерживать поводья…

Оказалось, так же как и я,

ты сейчас практически свободен.

Я в тебя ныряю с головой…

эта нежность, ласка, губы, руки…

Сколько лет не виделись с тобой,

а как будто не было разлуки.

– Если честно, знаешь, я ждала,

что вот так зайдешь на чашку чая…

– Можно я останусь до утра?..

Как же я скучал, моя родная…

У счастья на краю

Дожди стеной который день —

бедняга-март совсем не в духе.

А мне так хочется в постель

твою… подальше от разлуки.

А мне так хочется весну,

чтоб зайчик солнечный в окошко,

чтобы услышать, как проснусь:

«Горячий кофе, осторожно!»

Пусть эта нежность /как волна

с песка смывает след прохожих/

стирает «все-что-до-тебя»

и счастье делает возможным.

Весенний легкий ветерок

пусть путает дыханье наше,

пускай из тысячи дорог

сойдутся две дороги раньше,

чем кто-то властный наверху

себе позволит замечанье,

что жизнь стирается в труху,

когда преграда – расстоянье…