Led Zeppelin. Самая полная биография

Джим МакКарти объясняет: «Мне сразу понравилась эта песня. Меланхоличная, с классным нисходящим басовым рифом, с большим потенциалом для импровизаций Джимми». Сразу после концерта МакКарти поспешил в музыкальный магазин на Бликер-стрит, чтобы купить пластинку Джека Холмса и во что бы ни стало сделать кавер-версию этой песни.

Исполняя «Dazed and Confused», Джимми бодро пилил скрипичным смычком по струнам гитары, создавая эффект свистящих помех. Он настолько сроднился с этой песней, что теперь считал ее своей – песней, написанной Джимми Пейджем.

Он добавил в репертуар еще одну «собственную» песню – «How Many More Times», которая была подозрительно похожа на «How Many More Years» Хаулина Вулфа. Зато кавер-версия «Babe, I’m Gonna Leave You» с щедрым набором ярких вокальных трюков Роберта заставляла напрочь забыть об оригинале. Пожалуй, «Communication Breakdown» можно считать настоящей авторской песней Джимми Пейджа. Дополняя сет, музыканты по-новому интерпретировали несколько песен, которые Роберт исполнял с The Band of Joy и Obs-Tweedle: яркий соул-номер Гарнета Миммса 1964 года «As Long as I Have You», «I’ve Got to Move» Отиса Раша и зажигательную «Flames», известную по репертуару британской Elmer Gantry’s Velvet Opera.

Первые концерты The New Yardbirds в пригородах Копенгагена прошли со всей неловкостью первого свидания. Оборудование, взятое напрокат, работало из рук вон плохо, музыканты на сцене вели себя зажато, а публика оказалась сбита с толку. Новая группа звучала и выглядела совсем не как The Yardbirds. Царила нерешительность и неуверенность.

Участники группы странно смотрелись вместе, их сценические костюмы не сочетались друг с другом.

Наряд Джимми, наверное, смог бы поразить публику времен Людовика XIV: он надел белоснежную рубашку с манжетами и оборками и шелковые брюки в тон. Роберт же облачился в узкие джинсы и яркую рубашку из гофрированной ткани, концы которой завязывались узлом на талии. Их прически, каскад длинных, курчавых волос до плеч, напоминал кучевые облака. Джон Пол и Бонзо с уже традиционными для британцев стрижками в стиле «Битлз» выглядели скромнее, позволив фронтменам выделяться на их фоне.

«В Скандинавии мы были еще совсем зелеными. Самые первые дни группы, когда мы ходили друг за другом на цыпочках», – вспоминал Плант. Джимми стойко переносил заминки и системные сбои. «Мы очень волновались, ведь успели порепетировать вместе около 15 часов», – признавался он.

К счастью, неудачи продлились недолго. Музыканты сыгрались спустя четыре или пять выступлений. Песни обретали новую форму, а участники проникались доверием друг к другу. Если у Джимми еще были сомнения по поводу работоспособности Роберта, то они развеялись 12 сентября на концерте в парке развлечений Стокгольма. Посреди выступления у Роберта отключился микрофон, но, по словам Джимми, «зрители все еще могли слышать его голос на заднем плане поверх всей группы». У этого парня были просто потрясающие голосовые связки, а сам он все больше раскрепощался, находясь в центре внимания.

К окончанию тура, The Yardbirds адаптировались окончательно. Они предвосхищали действия друг друга и стали увереннее чувствовать себя на сцене. «Песни стали протяжнее, – говорил Джимми, – и стало понятно, что мы нашли удобный ритм». Концерты стали плавными и целостными. Питер Грант, впервые увидевший выступление группы, был полностью согласен с Джимми. «Между ними возникла химия. Магия была очевидна, хоть они и не всегда попадали в ноты».

А еще к их выступлениям прибавилась грубая и бескомпромиссная громкость. В этом плане новые The Yardbirds не делали никаких поблажек. Впоследствии «The Stockholm Daily News» напишут: «Они играли запредельно громко, до боли в ушах».

Джимми завораживала взаимосвязь настроения и контрастного звучания песен. Музыкальные решения, находящиеся на поверхности, позволяли передавать весь спектр чувств и эмоций, а управлять им можно просто регулируя громкость.

«Мне хотелось играть с жестким, тяжелым звуком», – заявлял Джимми. Но другая его сторона наслаждалась атмосферой традиционной фолк-музыки. Одной формой самовыражения была громкость и жесткость, другой – утонченное, разряженное, почти акустическое звучание. «Динамика – от шепота к грому, звуки, которые манят и дурманят одновременно», – объяснял он.

Звуки, которые манят и дурманят. Уже в этом туре он расслышал потенциал этой музыки, искусно лавирующей между тщательно выверенным равновесием и радикальными вспышками ярости. То была лишь первая проба пера. Теперь надо испытать возможности пленки.

[2]

В районе Барнс, на юге Лондона, группа зарезервировала студийное время в «Olympic Sound Studios». Сессии должны были начаться 27 сентября 1968 года, спустя всего пару недель после возвращения The Yardbirds из Швеции. Небольшой перерыв, чтобы немного отдышаться, привести дела в порядок и, наконец, записать свой дебютный альбом. Забавно, учитывая, что группа играла вместе чуть больше трех недель.

Репетиция в лодочном доме Джимми в Пангборне проходила расслаблено и несколько хаотично. Особенных приготовлений не требовалось, – концепция записи предполагала воссоздать концертное звучание группы. Участники чувствовали себя непринужденно, свои партии они уже знали блестяще. В репертуар прочно вошла «Dazed and Confused». Джон Пол Джонс вспоминал: «Моим вкладом в альбом стали “Good Times, Bad Times” и “Your Time Is Gonna Come”». Эти песни представляли собой две крайности – одна заряжена демонической энергией, другая – нежная и изящная.

Джимми сочинил инструментальную композицию «Black Mountain Side» в качестве посвящения своему кумиру, Берту Дженшу^[58]. В каждом такте версии Джимми чувствовалась оригинальная «Blackwaterside» Берта.

Участники с удовольствием импровизировали. В углу гостиной Джон Пол обнаружил старый язычковый орган «Hofner» (хоть и не «Хаммонд», но весьма эффективный инструмент), не отказав себе в удовольствии сыграть на нем «Chest Fever» группы The Band. От его старания в доме даже заскрипели стропила. Предложенная Джимми «Tribute to Bert Berns» дала музыкантам возможность неспешно исполнить ее в свободном блюзовом ритме, что сильнее скрепило их музыкальную связь.

Это было больше похоже на джем-сейшен, чем на репетицию. Участники внимательно следили за ходом игры партнера, интуитивно развивая мелодию. «Нам понравилось раскрывать потенциал каждой песни. Мы меняли ее структуру, подавая друг другу особые знаки и подсказки», – вспоминал Роберт. Такой подход раскрепощал музыкантов, но вместе с тем сильно изматывал.

Роберт и Бонзо по-прежнему чувствовали себя не в своей тарелке. Подсознательно разделяя англичан на северян и южан (в отличие от их лондонских коллег), они все еще чувствовали некоторый диссонанс и скованность. «Возвращаясь с Бонзо домой, мы чувствовали себя чудаками из Черной страны, обсуждая, сколь многому нам нужно еще научиться», – говорил Плант. Мотивацией служило желание «соответствовать музыкантам, которые были на несколько голов выше всех, с кем мы играли прежде». Это сказывалось на музицировании, но служило хорошим стимулом к развитию. Их ободряло, что они смогли держать удар, оказавшись на такой высоте. Собравшись в последнюю неделю сентября на студии, ребята из Черной страны уже были полны уверенности.

Компания «Olympic Sound» начиналась как маленькая независимая студия с четырехдорожечным пультом на знаменитой Бейкер-стрит. Позже она переехала в бывший кинотеатр в лондонском районе Барнс, в более просторное и приспособленное помещение. Глин Джонс, звукорежиссер, который провел на этой студии бесчисленное количество сессий, говорил: «Из всех студий, где я когда-либо работал, это была самая многофункциональная. Акустика там – что надо».

Глин предполагал, что протестировал мощность студии на недавней сессии The Rolling Stones. Но, похоже, что совсем не был готов к The Yardbirds. «Стоило им заиграть, как я грохнулся с гребанного стула. Я лежал на окровавленном полу, прибитый лавиной звука».

Он и не предполагал, насколько новая группа прекрасно подкована. Едва расчехлив инструменты, они уже были готовы играть. Парни из «Стоунз» не отличались пунктуальностью, а Кит Ричардс редко пребывал в хорошей форме. Битлы же приходили на студию минута к минуте, но постоянно «выносили мозг», репетируя и переписывая песни по сто раз на дню. The Yardbirds приятно удивили бывалого продюсера: «Их работа была отлажена до мелочей, материал готов и идеально подобран».

«Над первым альбомом группа работала методично, с жесткой самоотдачей», по словам Джимми. Он следил за временем, поскольку финансировал запись из собственного кармана. «Я точно знал, что у нас все получится, заранее прописав все гитарные партии и определив, куда их лучше встроить».

За исключением барабанов. Ударные Джона Бонэма были независимой стихией. «Они звучали изумительно, – говорит Глин Джонс. – Бонзо феноменально настраивал их». Когда-то звуковик бирмингемской студии «Landbrook Sound» счел, что такие ударные «записывать невозможно», но Джимми и Глин приняли вызов.

Джимми вспомнил, как во время его работы сессионным музыкантом звукоинженеры записывали игру Бобби Грэма: они изолировали его в кабинке с микрофоном вплотную к барабанам, из-за чего звучание получилось плоским. «В итоге все сводилось к правильному расположению микрофона – чтобы получить объемный звук, я просто отодвинул его подальше». Глин Джонс, в свою очередь, разместил ударные Бонзо на небольшом подиуме, расставив по периметру несколько микрофонов, за счет чего получил стереоэффект. По его признанию, это открытие навсегда изменило технологию записи ударных и сделало их звук ярче. Так ударные прорвались в процесс микширования. Годы спустя, главный редактор журнала «Guitar World» Брэд Толински назвал выдвижение ударных на первый план «одним из величайших событий в музыке за последние 50–60 лет».

Джон Пол Джонс оказался в выигрыше. У них моментально возникла мощная связка с Бонзо в ритм-секции. «Было очень классно играть с настолько офигенным и крутым музыкантом», – говорил он о Бонэме. Но радость от совместной игры – лишь малая доля этой победы. Джоунси нашел партнера, способного и дополнить его стиль игры, и вложить в песни дополнительную энергию. «Играть быстро могут многие, а медленно, в ритме грува – одна из самых сложных вещей в мире. Под этот ритм мы оба могли расслабиться и плыть по течению».

С самого начала записи все более очевидным стал дух товарищества между музыкантами и удовольствие, которые они получали от совместной работы. Отрепетированный материал с бешеной скоростью обретал окончательную форму.

Правда, Роберту потребовалось некоторое время, чтобы раскрепоститься. Первый день или два он пел немного неуверенно. «Я был несколько напуган всем происходящим, – признавался он некоторое время спустя, – возникали мысли: “Что я здесь делаю?”, “Место ли мне здесь?”» Он понимал, что слишком старается оправдать ожидания Джимми Пейджа. Он стеснялся своего голоса, и в то же время был настроен решительно. По мере того, как расцветали и приобретали характер инструментальные партии, градус напряжения стал падать, Плант освоился и стал петь экспрессивнее. Вокалисту было всего 20, зато он учился у лучших блюзовых исполнителей и перенял их манеру, воскрешавшую атмосферу 1940–50-х и более далеких времен. Джимми был доволен: «[Роберт], как и все в группе, работал очень вдохновенно».

«Ребята питались энергией друг от друга. Они уверенно прошлись по всему сету, выдавая одну песню за другой. Это было захватывающе, такой сплоченности в группе я прежде никогда не видел», – вспоминает Глин Джонс.

Весь альбом был записан ровно за 36 часов. Учитывая скрупулезность, с которой они подходили к делу, темп был просто поразительный.

Результат понравился всем. Запись получилась крепкой, агрессивной, чувственной, драматичной и мощной, оправдав все их самые смелые ожидания. И дело было не только в новаторском звучании: альбом выходил на новую музыкальную территорию, подрывая устои и сокращая дистанцию между жанрами. Пластинка указывала новое направление рок-н-ролла.

* * *

Питер Грант был полон решимости во что бы ни стало сохранить энергетику группы. Для поддержания их в тонусе, он стал присматриваться к местным студиям звукозаписи в надежде заключить сделку с лейблом, параллельно организуя небольшой тур по Великобритании. Он был уверен, что слушатели с удовольствием ждут новых The Yardbirds, а пластинка будет хорошо продаваться. Как оказалось, он ошибся и в том, и в другом.

4 октября 1968 года, спустя несколько дней после окончания работы в студии, группа выступала в «Mayfair Ballroom» в Ньюкасле. На концерт пришло несколько десятков человек. И все, как один, сказали: это не The Yardbirds. Две недели спустя история повторилась в полупустом лондонском клубе «Marquee». Кита Релфа нет. «Over Under Sideways Down» не играют. Однажды в офисе Гранта оказался Эд Бикнелл. Питер как раз тщетно уговаривал по телефону организаторов из «Marquee» на выступление The New Yardbirds. «Все поголовно отвечали ему: “Отвали!”» Бикнелл пришел на концерт, который, по его словам, был «просто грандиозным, хотя и невероятно громким – стены этого гребанного клуба дрожали». Но публика состояла из старых поклонников The Yardbirds, которые ждали что-то более привычное. Даже Бикнелл счел название The New Yardbirds «несколько безвкусным».

Ситуацию усугубляла юридическая неразбериха. Адвокат Криса Дрэи направил Гранту письмо, в котором настоятельно рекомендовал впредь не использовать «The Yardbirds». Согласно письму, соглашение, которое предоставляло Джимми право на использование названия, действовало только на время концертов в Скандинавии, намеченного еще до распада оригинальных The Yardbirds.

Другими словами, оказалось, что название «The Yardbirds» не было собственностью Джимми.

Но музыканты не расстроились. Они не питали к прежнему названию особых чувств. Более того, их самобытное творчество имело мало общего с предыдущей группой Пейджа. Им подошло бы другое название. В качестве слабеньких альтернатив Джимми набросал варианты: The Mad Dogs или The Whoopie Cushion. В свою очередь, Питер вспомнил шутку Кита Муна о том, что подобная группа рухнет «как свинцовый дирижабль». «Неплохое название!» – сказал он. Джимми согласился. Lead Zeppelin. Грант предложил убрать из прилагательного букву «a», дабы избежать путаницы с произношением «Lead» (как во фразе «You lead, I’ll follow»^[59]). «Я набрасывал логотип на бумаге, и решил, что так он смотрится даже лучше», – говорил Грант. Звучит необычно, дерзко и с достоинством.

Led Zeppelin. Изумительно.

Впрочем, новое название не стало панацеей. И даже не спровоцировало интерес рекорд-компаний. Питер Грант предложил группу начальнику управления «Pye Records» Луи Бенджамину: «Я запросил сумму в 17 500 фунтов, а он сказал: “Вы, должно быть, шутите?”», – вспоминал менеджер группы. Для списка «Polygram» группа тоже не подходила, а вот Крис Блэквелл, владелец «Island Records», предложение сделал. «Island Records» располагалось этажом ниже офисов RAK, и однажды Питер устроил Крису промо-прослушивание альбома. «Мне понравилось то, что я услышал», – вспоминал Блэквелл. Он предложил Гранту 25 тысяч долларов за альбом группы. Солидная сумма за права на продажу по всему миру за исключением США и Канады. Как и ранее с Глином Джонсом, они пожали друг другу руки. Однако золотой жилой были права на распространение пластинок в США и Канаде: по убеждению Гранта, там было будущее Led Zeppelin и шанс на достойный заработок.

Грант решительно нацелился на североамериканский рынок после звонка Мо Остина, главы «Warner Bros. Records» в Лос-Анджелесе.

Энди Уикхэм, лондонский коллега Остина, рассказал американскому партнеру о новой группе Джимми Пейджа. Остин был наслышан о мастерстве легендарного студийного гитариста и бывшего участника The Yardbirds. Этого было достаточно для сделки мирового масштаба. «Я связался с менеджером, Питером Грантом, и сообщил ему, что намерен подписать с ними контракт», – вспоминал Остин.

В конце ноября 1968 года Питер и Джимми Пейдж, взяв записи, вылетели в Лос-Анджелес в надежде заключить долгосрочный контракт. Свою устную договоренность с Крисом Блэквеллом Питер просто проигнорировал. Они встретились с Остином за ланчем в ресторане «Martoni’s», традиционном месте встречи представителей рекорд-индустрии в тени башни «Capitol Records». Здесь стороны выработали условия сделки, приемлемые для обеих сторон. Все остались довольны. Покидая ресторан, Пейдж сиял от счастья. Его группа Led Zeppelin теперь была клиентом «Warner Bros. Records». Как говорил Остин: «Мы уже составляли контакты, и каким-то образом [Джерри] Векслер узнал про группу от своего юриста, Стивена Вайса…и тот убедил Джерри попытаться заполучить ее».

Векслер был главным музыкальным партнером «Atlantic Records»: где своим недолгим успехом наслаждались Cream. Джерри, по случайному совпадению, собирался записывать в Мемфисе альбом с Дасти Спрингфилд и как раз занимался подбором материала. Джерри Гринберг, который в то время занимался вопросами продвижения в «Atlantic», вспоминал: «Дважды в неделю я ездил в Грейт-Нек домой к Джерри [Векслеру]. Царили тишина и спокойствие, и мы вместе с Дасти спокойно выбирали песни. Спрингфилд как-то обмолвилась Векслеру, что ее любимый сессионщик Джон Пол Джонс вместе с Джимми Пейджем собирает группу. У Джерри мгновенно загорелись глаза».

Векслер знал, что музыканты часто узнают важные новости задолго до того, как слухи доходят до кабинетов корпораций. Он также помнил, как Джимми играл на записи у Берта Бернса, и был впечатлен многогранностью молодого гитариста. Векслер тут же снял трубку и позвонил Стивену Вайсу, представляющему интересы The Young Rascals, Vanilla Fudge, Дасти Спрингфилд и подопечных Гранта в Штатах.

«Мне нужна эта группа прямо сейчас. Я готов на это, даже не включая их музыку», – сказал Векслер Гранту.

Случайные обстоятельства сложились в пользу «Atlantic Records». Джимми говорил: «Мы оказались в Америке в самый подходящий момент. Cream распались, Хендрикс занялся другими делами, а другие хорошие американские группы переключались на мягкое звучание. В “Antlantic” как раз искали тяжелую рок-группу. И тут объявились мы».

Последующая поездка Гранта и Пейджа в Нью-Йорк совпала с появлением в чартах самых знаменитых и влиятельных песен в истории рок-н-ролла. Летом 1968 года вышла целая серия новаторских пластинок: Bookends Simon&Garfunkel, Wheels of Fire группы Cream, The Dock of the Bay Отиса Реддинга, Music from Big Pink группы The Band, Cheap Thrills группы Big Brother&the Holding Company, Ogdens’Nut Gone Fake группы The Small Faces, Sailor группы The Steve Miller Band, Electric Ladyland Джими Хендрикса, а также одноименные дебютные альбомы групп Traffic и Spirit, а также пластинка Truth группы Джеффа Бека. Ходили слухи о скором выходе двойного альбома The Beatles, альбома Beggars Banquet от The Rolling Stones, Village Green Preservation Society группы The Kinks и Astral Weeks Ван Моррисона.

«Atlantic Records» были ведущим лейблом ритм-энд-блюза. Недавний успех групп Buffalo Springfield, Cream, The Rascals, Vanilla Fudge, Iron Butterfly и Bee Gees указал им на необходимость расширения стилистических рамок и освоения территории белого рок-н-ролла. «Популярность ритм-энд-блюза приближалась к закату. Руководство лейбла стало серьезнее приглядываться к британским рок-группам», – говорит Фил Карсон, менеджер «Atlantic UK». Джерри Векслер был продюсером шедевра Respect от Ареты Франклин, лучших пластинок Соломона Берка, Кинга Кертиса, Эстер Филлипс и The Drifters, а также большинства хитов Уилсона Пикетта. Конечно же, он приобрел Led Zeppelin, исходя только из коммерческого интереса.

Музыка группы его не интересовала, но он знал, что от потенциальной прибыли воротить нос не следует. Он подписывал контракты с группами, руководствуясь собственной жизненной философией: «Убедись, что в группе есть хотя бы один виртуоз. Виртуозы не работают с посредственностями, они играют только с великими». Общеизвестными виртуозами были Эрик Клэптон, Крис Сквайр из Yes, Стивен Стиллз из Buffalo Springfield. Векслер ввел в эту когорту и Джимми Пейджа.

Его встреча с Питером Грантом была не более чем формальностью. Векслер сходу предложил за Led Zeppelin внушительную сумму (еще более крупную, чем Мо Остин), по его словам, «ничего не зная об их реальных перспективах». Мягко сказано, учитывая, что он никогда их не видел и не слышал ни одной их песни. «Мы заключили контракт в основном только благодаря известности Джимми», – вспоминал Грант. Векслер предложил сделку, в формате «75 тысяч долларов авансом на первый год сотрудничества и четыре одногодичных опциона». Вместе с производственными расходами и премиальными выплатами получалось около 220 тысяч долларов. Сногсшибательная сумма для 1968 года!

На переговорах Джимми выдвигал компании собственные условия, рискуя завалить сделку. Если они согласятся подписать контракт с лейблом, то он хотел бы работать именно с «Atlantic», а не с его дочерним лейблом «Atco». Лейбл «Atco» был сформирован для придания компании поп-музыкального имиджа на радиостанциях. Белые исполнители ритм-энд-блюза, Бобби Дарин, Сонни и Шер и даже Cream были подопечными дочернего лейбла, когда как престижный черный ритм-энд-блюзовый «Atlantic» подписывал Рэя Чарльза, Рут Браун и Соломона Берка. Каждая белая группа, кроме The Young Rascals, подписав контракт с «Atlantic Records», работала с «Atco». Стать первой белой британской командой на престижном ритм-энд-блюзовом лейбле было для Джимми делом чести. Он также требовал предоставить его группе полный контроль над творческими решениями, включая все стадии производства, оформление обложек, рекламу, имидж и права обладания мастер-лентами. Он и Питер также сохраняли за собой все издательские права на материал группы под эгидой созданной ими компании-ширмы «Supehype Music». «И никаких саундтреков. “Atlantic” не смогут использовать песни Zeppelin в кино», – добавил Грант в конце разговора.

Невероятно, но рекорд-компания согласилась на все их условия.

Несколько дней спустя Джерри Векслеру позвонил юрист Гранта, Стив Вайс, с заманчивым предложением. Так как согласно первоначальной сделке, у «Atlantic Records» не было прав на распространение материалов группы Led Zeppelin за пределами США и Канады, они могли приобрести эту возможность, доплатив «ничтожные» 35 тысяч долларов. Устная договоренность Гранта с «Island» и Крисом Блэквеллом уже не выглядела такой заманчивой. Векслер, нужно отдать ему должное, взял время на размышление. В таком случае изначальное участие лейбла «Atlantic» в группе выросло бы до 110 тысяч долларов, а это большие деньги.

Для частичной компенсации затрат Джерри обратился в компанию «Polydor», партнеру «Atlantic» в Великобритании, чтобы они вложились в британские права. Векслер планировал, что компания внесет 20 тысяч долларов, но получил категоричный отказ. Таким образом, «Atlantic Records» заключили сделку за 35 тысяч долларов, возврат инвестиций по которой исчислялся девятизначной суммой.

Головокружительный успех! Воодушевленные Вайс и Грант назначили встречу с Диком Ашером, курировавшим лейбл «Columbia Epic», и президентом «Columbia Records» Клайвом Дэвисом, который недавно вступил в должность. Служила ли встреча данью уважения или чем-то большим?

Известно, что в Штатах The Yardbirds числилась в компании «Epic». Сейчас их подопечными были и Джефф Бек со своим успешным альбомом и связанный контрактом с RAK Терри Рид. Музыкальная земля полнилась слухами о новом проекте Джимми Пейджа, который, как предполагали, тоже окажется на лейбле «Columbia».

«Когда мы узнали, что The Yardbirds распались, то логично предположили, что права на новый проект Джимми, Led Zeppelin, автоматически перейдут компании “Columbia”. В контрактах, которые мы подписывали, было указано, что нам принадлежат не только авторские права группы, но и личные права участников в рамках этого коллектива», – вспоминает Дик Ашер.

В планы Джимми сотрудничество с «Columbia» не входило. Он еще помнил ту запись последнего американского концерта The Yardbirds, сделанную «Epic» в захудалом нью-йоркском Андерсон-театре. Несмотря на жалкое помещение, группа выступила отменно. Участники надеялись на качественную запись, которая сохранится для будущих поколений. Вскоре Джимми понял, что идея обречена на провал: «Звукоинженеры “Epic” абсолютно не в курсе минимальных правил записи». Они установили мизерное оборудование, а «по сцене расставили несколько микрофонов. Какое убожество», – вспоминал Джимми. К счастью, Джимми лично не подписывал оригинальный контракт The Yardbirds с «Columbia» или «Epic» и по праву был «свободным агентом».

Питер непринужденно сообщил Клайву Дэвису о нежелании группы сотрудничать с «Columbia» и новость об уже подписанном контракте с «Atlantic». «Я был удивлен, если не сказать, ошарашен. Мне нравились The Yardbirds, я гордился работой с ними», – говорил Дэвис, восприняв услышанное, как пощечину.

Питера больше не волновала влиятельность или могущество людей, которых он отталкивал. Он был уверен, что Led Zeppelin станут экстраординарной группой, которая заслуживала, точнее требовала к себе уважения. Ничто не могло встать у них на пути. Для Гранта это означало это только одно: пора задействовать свою любимую тактику гонора и устрашения. Привычка Питера решать проблемы с помощью кулаков, которую он приобрел, работая вышибалой и помощником Дона Ардена, была вполне естественной, учитывая его габариты. Грант был бесстрашным и без проблем мог съездить обидчику по физиономии. «Если на концерте я вижу, что кто-то глумится над одним из моих артистов, я просто растопчу его, черт возьми, и даже глазом не моргну», – говорил Грант.

Питер не выносил недоумков. От его свирепого взора человек замирал на месте, а удар наотмашь мог легко отправить бедолагу в нокаут. «Он не терпел неуважительного отношения, и лучше бы с ним не связываться», – говорит Фил Карло, роуди Led Zeppelin, а затем Bad Company. В то же время Грант обладал талантом рассказчика, был обаятельным, забавным и невероятно щедрым, держа кошелек открытым для каждого, кто нуждался. Но в мгновение ока все могло поменяться. «Он был милым парнем, но при этом вселял ужас», – говорит Майкл Дес Баррес, который часто виделся с Грантом во времена существования лейбла «The Swan Song». А вот Фил Карсон из «Atlantic» старался вести себя с Грантом осторожно. «Когда мы общались, я не мог отделаться от мысли, что он может запросто сломать мне руку, если захочет. Это помнили все, кто с ним сотрудничал». По собственному опыту Грант знал, что музыкальный бизнес кишмя кишит аферистами, прихлебателями, жуликами или того похуже. Для защиты интересов своей группы Питер с самого начал сформировал команду помощников. «На каждую проблему у него был человек, способный ее решить».

Опыт помощников Гранта должен был помочь группе занимать жесткую и бескомпромиссную позицию по всем вопросам.

[3]

«Цеппелины» прозвали Питер Гранта просто «Джи». Он быстро собрал вокруг себя колоритных персонажей, стиль работы которых выходил за рамки общепринятых норм. Это придало менеджменту группы образ крутых парней.

В Нью-Йорке Питер укрепил сотрудничество с юристом Стивом Вайсом, который курировал сделку с «Atlantic Records». Вайс представлял интересы людей шоу-бизнеса в консервативной фирме «Steingarten Wideen & Weiss» на Мэдисон-авеню. В начале 1960-х его главным клиентом был ведущий ток-шоу Джек Паар, но вскоре массовая культура начала стремительно молодеть, и Вайс переключился на клиентов из среды поп- и рок-музыки. Стив в одночасье сменил собственный имидж и список своих клиентов. Он отрастил длинные волосы и отрекся от коллекции костюмов модного дома «Харди Эмис» в пользу гардероба от Карнаби-стрит^[60]. Он по-прежнему безукоризненно одевался, но теперь носил отутюженные расклешенные джинсы, а поверх шелковых рубашек в цветочек надевал спортивные куртки с широкими лацканами. Ради бордово-коричневого «Роллс-Ройса» 1957 года он отказался от «Кадиллака» последней модели. Машину водил шофер по имени Уильям, носивший униформу либо бордового, либо коричневого цветов, гармонируя с внутренней отделкой автомобиля. Вайс отодвинул на второй план даже Джека Паара, отдав предпочтение Herman’s Hermits, The Young Rascals, The Yardbirds, Vanilla Fudge и еще нескольким исполнителям, готовым вот-вот ворваться в чарты.

Как Стиву Вайсу удалось так играючи перейти в музыкальный бизнес? Многие считают, что благодаря его деловому партнерству с менеджером Vanilla Fudge Филом Бэзилом. «Фил был мафиози, – говорит Кармайн Эппис, неизменный ударник Vanilla Fudge. – Его окружение будто сошло с плакатов фильмов Скорсезе. Генри Хилл приходил ко мне домой и толкал магнитофоны “Revox”, цветные телевизоры, шубы. “Кармайн, тут какие-то вещички выпали из грузовика, тебе не нужно?”. Все работали на Фила, и Стив Вайс тоже».

Эппис вспоминает сходку Бэзила, Вайса и нескольких мафиозных шишек. Они хотели войти в долю от групп Стива. «Они настаивали на 10 процентах, а потом снизили требования до разумной доли в полтора процента. Чтобы компенсировать разницу, нам пришлось играть бесплатно в большом клубе, которым владела мафия. Фил и Стив каким-то образом убедили их, что выгоднее сдирать бабки не с групп, а со звукозаписывающих компаний».

Их сделки с группами заключались по формуле: Бэзил получал 25 процентов, Вайс – еще 5. С Led Zeppelin Вайс заключил похожую сделку, получив 5 процентов от всех доходов, включая издательскую деятельность, а Питеру Гранту полагалось 25. Делясь доходами с Вайсом, группы приобретали не только юридическое сопровождение, что подтверждается показательной историей из Нью-Йорка. «Во время тура в 1967 году The Yardbirds припарковали грузовик с оборудованием рядом с отелем на Манхэттене, где они остановились. Когда на следующее утро я проснулся, то обнаружил, что грузовик исчез. В панике я позвонил в офис Стива Вайса, и час спустя грузовик со всем оборудованием волшебным образом стоял на том же самом месте. Ничего не пропало», – вспоминает роуди Генри Смит, позже работавший и с Led Zeppelin.

До отъезда в Лондон Питеру требовалось еще одно звено его управленческой команды: агент по организации концертов. Вайс устроил ему встречу с Фрэнком Барсалоной. Помимо того, что его агентство «Premier Talent» представляло интересы групп высшей лиги, оно курировало целую сеть молодых и энергичных промоутеров, чьи площадки, в первую очередь, ориентировались на рок-н-ролл. Фрэнк сформировал агентство, когда решил организовывать концерты артистам из сборных туров Дика Кларка: Little Anthony & The Imperials, Mitch Ryder & The Detroit Wheels и другим. В 1966 году, когда Барсалоны не было в городе, один из его сотрудников «попался на удочку» и оперативно подписал никому не известную команду The Who. «А чтобы их заполучить, мне всучили договор с какими-то дерьмовыми Cream», – объяснял коллега Барсалоне позднее. Именно эти две группы сделали «Premier Talent» ведущим игроком на рынке, чей формат как нельзя лучше подходил и Led Zeppelin.