Прежде чем он поймает

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Дорогу до Линкольна Макензи и Эллингтон провели за обсуждением имеющихся теорий. Зачем убивать бродяг? Зачем ждать так долго, чтобы потом начать убивать снова? Почему убили Бена Уайта, отца Макензи? Были ли жертвы до него, которых просто не нашли?

Вопросов было очень много, а ответов на них не имелось. Макензи обычно терпеть не могла строить догадки и предположения, однако когда реальный мир ничего не может предложить, ничего другого не остаётся. Её возвращение в Небраску сейчас казалось ещё более логичным. Это был огромный штат, а без каких-либо весомых зацепок им только и оставалось, что заниматься домыслами.

Хорошо, одна зацепка у них всё же была, но она казалась какой-то призрачной: визитная карточка с названием несуществующего магазина. Она никак не могла им помочь.

По дороге в Линкольн Макензи продолжала размышлять о визитке. Карточка должна служить какой-то цели, пусть даже это просто хорошо продуманная загадка, которую подкинул им убийца. Макензи было известно, что в Вашингтоне есть несколько людей, которые постоянно трудятся над подобного рода тайнами (если есть необходимость в их разгадке), однако в данном случае они далеко не продвинулись.

Карточки, найденные на телах убитых, говорили лишь об одном: убийца хотел, чтобы они знали – за этими преступлениями стоит именно он. Пусть власти подсчитывают жертвы, пусть знают, сколько преступлений он совершил. Всё это говорило о том, что убийца гордится не только тем, что делает, но и тем, что водит ФБР за нос.

Чувство разочарования и бессилия охватило Макензи в тот момент, когда Эллингтон парковал машину у дома Скоттсов. Семья принадлежала к верхушке среднего класса и жила в районе, где все дома похожи друг на друга. Газоны были идеально подстрижены, и, выходя из машины и направляясь к дому Скоттсов, Макензи заметила двух собак, которых выгуливали хозяева, занятые только своими телефонами.

Благодаря материалам дела Макензи были известны основные факты из жизни жены Скоттса, Ким. Она работала на компанию, выпускающую программное обеспечение. Ким была техническим редактором и работала из дома. Дети находились в школе до 15:45. Она переехала в Линкольн спустя месяц после смерти Джимми, считая, что всё в округе Моррилл подавляет и угнетает её, напоминая о жизни с мужем.

На часах было 15:07, когда Макензи постучала в дверь. Ей бы очень хотелось встретиться с Ким и покинуть её дом до возвращения детей, чтобы не впутывать их в разговор и не будоражить воспоминания об ушедшем отце. Согласно отчётам старшая из двух дочерей, подающая надежды одиннадцатиклассница, перенесла смерть отца особенно тяжело.

Невероятно симпатичная женщина средних лет открыла дверь. На её лице отразилось замешательство, однако, заметив форменную одежду, она поняла, кто и по какому делу стоит на её пороге.

Нахмурившись, она спросила: «Чем я могу вам помочь?»

«Я агент Уайт, а это агент Эллингтон, мы из ФБР, – представилась Макензи. – Простите нас за вторжение, но мы надеялись задать вам несколько вопросов по делу вашего мужа».

«Вы серьёзно? – ответила Ким Скоттс. – Я стараюсь всё забыть. И мои дочери тоже. Мне бы очень не хотелось ворошить прошлое. Извините, но я не могу вам помочь».

Она начала закрывать дверь, но Макензи помешала ей, вытянув руку вперёд, не применяя при этом особой силы.

«Я понимаю, что вы делаете всё возможное, чтобы забыть и оставить этот кошмар в прошлом, – сказала Макензи. – К сожалению, убийца действует иначе. С тех пор как он убил вашего мужа, от его рук погибли ещё пятеро». Макензи хотела было рассказать о том, что этот преступник двадцать лет назад оставил её без отца, но в последний момент решила не говорить об этом.

Ким Скоттс снова открыла дверь. Вместо того чтобы пригласить агентов в дом, она сама вышла на крыльцо. Макензи уже встречала таких людей. Ким пыталась избежать любых разговоров о погибшем муже в своём доме.

«Ну, что я могу вам сказать? – спросила Ким. – Меня допрашивали три раза после смерти Джимми. У меня нет ничего нового».

«А у ФБР есть, – ответила Макензи. – Начнём с того, что если не брать во внимание вашего мужа и ещё одного человека, убийца охотится исключительно на бродяг. Он уже убил четверых. Возможно, вам известно о какой-либо связи Джимми с бездомными?»

Вопрос озадачил Ким. На лице читались раздражение и замешательство:

«Нет. Максимум что он делал для бездомных – это отдавал одежду, которая становилась ему мала. Два раза в год мы освобождали место в шкафах и отдавали ненужные вещи в Армию Спасения».

«А что насчёт его коллег? Возможно, кто-то из них имел отношение к бродягам или просто людям, испытывающих крайнюю нужду?»

«Сомневаюсь. Только он и ещё двое ребят управляли небольшой маркетинговой компанией. Поймите меня правильно… Джимми всегда был жалостлив, но ни он, ни кто-либо из нас никогда не были тесно связаны с такими людьми».

Макензи пыталась подобрать следующий вопрос, но ничего не приходило в голову. Сейчас она была почти полностью уверена, что Джимми Скоттса убили случайно. Никакой причины, никакого мотива, ему просто не повезло – преступник заметил его, очевидно, выследил и убил. Это заставило её подумать, что, возможно, Габриэль Хэмбри, Дэннис Паркс и её отец также были случайными жертвами.

«А, возможно, и нет. Существует связь между моим отцом и Дэннисом Парксом. Если их смерти не случайны, то почему случайны другие?»

«А ваши дочери? – Эллингтон подхватил ускользающую нить разговора. – Возможно, в школе или где-то ещё организованы сообщества или программы помощи бедным?»

«Нет», – отрезала Ким. По её лицу стало понятно, что ей совсем не нравится впутывать в это дело своих девочек.

«Вы сказали, что ваш муж работал ещё с двумя ребятами в маркетинговой компании. Возможно, у них были клиенты, тем или иным образом связанные с программами помощи малоимущим?»

«Этого я не знаю. Если это так, то это были маленькие проекты. А Джимми мне всегда рассказывал только о больших. Если нужно, я могу дать вам копии всех их счетов. После смерти мужа они хранятся у меня. Я могу отдать их вам».

«Это могло бы помочь», – ответила Макензи.

«Подождите минутку, пожалуйста», – сказала Ким. Она вернулась в дом, закрыв за собой дверь и по-прежнему не приглашая их войти.

«Отличная идея проработать клиентов, – сказал Эллингтон. – Думаешь, из этого что-нибудь получится?»

Макензи пожала плечами.

«По крайней мере, не повредит».

«Придётся много копать», – заметил Эллингтон.

«Да, но нам нужно будет чем-то заняться по дороге в округ Моррилл».

«Отлично».

Ким вернулась с пятью большими папками в руках, которые были переплетены вместе и связаны резинкой.

«Честно сказать, я рада избавиться от всего этого, – произнесла она. – Но если вы вдруг обнаружите что-нибудь, не могли бы вы мне сообщить? Конечно, я стараюсь всё забыть и оставить в прошлом, но эта тайна временами просто сводит меня с ума».

«Обязательно сообщим, – заверила её Макензи. – Миссис Скоттс, спасибо вам за помощь».

Ким коротко кивнула и осталась стоять на крыльце, пока Макензи и Эллингтон спускались по ступеням и шли к машине. Макензи чувствовала, что вдова смотрит ей вслед, чтобы удостовериться, что ни одно упоминание о погибшем муже не проникнет в её дом. Ким так и стояла в своей напряжённой позе, пока они не сели в машину.

«Бедная женщина, – сказал Эллингтон. – Как ты думаешь, она действительно оставила прошлое в прошлом?»

«Возможно. Она говорит, что пытается забыть о случившемся, но, тем не менее, не впустила нас в дом. Не хочет говорить о его смерти там».

«Но в тоже время, – продолжил Эллингтон, взвешивая папки с документами, полученные от Ким, – она рада избавиться от этого хлама».

«Возможно, ей хочется избавиться от всего, что в её новом доме напоминает о муже», – предположила Макензи.

Они отъехали от дома в направлении федеральной трассы. Оба молчали, отдавая дань уважения скорбящей вдове, с которой только что разговаривали.

***

Макензи и Эллингтон вернулись в региональное управление как раз в то время, когда сотрудники, работающие с девяти до пяти, уже заканчивали свой день и собирались расходиться по домам. Макензи было любопытно, каково это, когда твою работу контролируют часы, а не срочные насущные заботы, связанные с мрачными делами, с которыми ей приходилось сталкиваться. Вряд ли бы она смогла так работать.

Макензи и Эллингтон встретились с Пенбруком в том же конференц-зале, что и утром. Это был длинный день, а ранний вылет из Вашингтона делал его ещё длиннее. Тем не менее, сейчас Макензи знала, каким будет её следующий шаг, и это давало ей энергию и готовность двигаться дальше в этом расследовании. Они рассказали Пенбруку о своём разговоре с Ким Скоттс и потратили некоторое время на чтение и просмотр счетов, полученных от вдовы. Это было сделано быстро, вроде какого-то обязательного упражнения.

«Что насчёт работы в тылу? – поинтересовался Эллингтон. – Есть какие-нибудь сдвиги?»

«Никаких, – ответил Пенбрук. – Честно признаться, я рад, что хотя бы у вас есть новости. Я понимаю, что это дело близко вам, агент Уайт. Каковы наши следующие шаги?»

«Я хочу отправиться в округ Моррилл. Именно там убили моего отца и Джимми Скоттса. И так как смерть отца, кажется, стоит первой в списке преступлений, я думаю, лучше начать расследование именно оттуда».

«Что вы конкретно намерены там искать?» – поинтересовался Пенбрук.

«Я пока не знаю».

«Но пусть это вас не смущает, – заметил Эллингтон. – Агент Уайт показывает лучшие результаты, когда начинает расследование, не имея ни малейшей зацепки и понятия, что же она всё-таки ищет».

Макензи одарила его лукавой улыбкой и снова посмотрела на Пенбрука.

«Я выросла в маленьком городке под названием Белтон. Начну оттуда и решу, как быть дальше уже там, на месте».

«Если вы уже решили это сделать, не буду вас отговаривать, – промолвил Пенбрук. – Но ведь округ находится, по-моему,… в шести часах езды отсюда».

«Я не против немного прокатиться, – ответила Макензи. – Всё будет хорошо».

«Когда вы отправляетесь?»

«Чем скорее, тем лучше. Если мы выедем из города около шести, то уже к полуночи будем в Белтоне».

«Ну что ж, счастливого пути», – сказал Пенбрук. Он казался немного разочарованным и рассерженным. Макензи решила, что, возможно, он надеялся, что она и Эллингтон будут рядом с ним до тех пор, пока дело не будет закрыто.

Не скрывая своих чувств, Пенбрук направился к двери. И, едва взглянув на них через плечо, небрежно добавил: «Дайте знать, если вам что-то понадобится».

Как только дверь за ним закрылась, Макензи вздохнула.

«Ничего себе, – сказала она. – Ему не особо понравилась эта идея, ты не согласен?»

Эллингтон задумался, прежде чем ответить, а затем тихо и с расстановкой сказал: «Я, кажется, понимаю, почему он так отреагировал».

«Почему же?»

«Все последние преступления произошли здесь, в Омахе. Ехать через весь штат, в другой округ кажется ему бессмысленной тратой времени».

«Именно там всё началось, – возразила Макензи. – Есть смысл в том, чтобы отправиться туда».

Она заметила, что Эллингтон хотел подняться с кресла и подойти к ней, чтобы обнять или просто взять за руку. Однако он работал над тем, чтобы сохранить границу между профессиональной деятельностью и их личными отношениями и поэтому остался сидеть на месте.

«Послушай, – сказал он. – Я знаю, насколько это дело важно для тебя. И я знаю тебя достаточно хорошо – ты не отступишься, пока не докопаешься до сути. И если ты хочешь отправиться в Белтон, то, думаю, так и нужно сделать. Но,… может быть, мне лучше остаться здесь?»

Макензи никогда не думала, что придётся возвращаться в родной город одной. Чуть больше года назад она уже сделала это, но там была другая ситуация. В то время у неё не было поддержки Эллингтона.

Макензи не удалось скрыть разочарование и обиду. На этот раз Эллингтон всё же встал с кресла. Он подошёл и встал прямо перед ней и нежно взял за руку:

«Я хочу поехать с тобой. Честно. Но мы уже совершали такие ошибки раньше. Мы уже отправлялись куда-то за пределы области расследования, только чтобы убедиться, что во время нашего отсутствия произошло что-то очень важное. В данном случае мы не можем себе этого позволить. Если ты чувствуешь, что нужно ехать в Моррилл, отправляйся. Мне же кажется, что я должен остаться здесь, в этом городе. Не хочу показаться грубым,… но это дело касается не только твоего отца. Здесь, в Омахе, тоже есть жертвы. И с ними расправились совсем недавно».

«Конечно же, он прав, – подумала Макензи. – Но с другой стороны, почему он бросает меня, когда мне так нужна его помощь?»

Тем не менее, она кивнула. Макензи не собиралась сейчас – и, в идеале, когда-либо вообще – выставлять себя истеричкой. Кроме того,… почему она должна злиться на него за то, что он просто пытается отделить работу от личных чувств? В последнее время у неё самой это плохо получалось.

«Ты прав. В этом есть смысл, – заговорила Макензи. – Возможно, ты сможешь начать исследовать улицы и допрашивать других бродяг».

«Я тоже об этом подумал. Но послушай, Мак,… если ты хочешь, чтобы я был рядом…»

«Нет, – ответила она. – Всё нормально. Ты прав. Сделаем так, как ты говоришь».

Макензи возненавидела себя за то, что не смогла скрыть разочарование. Она знала, что Эллингтон ни капли не сомневается в её инстинктах. Она также знала, что его идея разделиться в расследовании этого дела была более правильной. Ей же придётся вернуться в родной город и встретиться с демонами, которых она до сих пор только игнорировала, но так и не смогла оставить в прошлом. А ведь для него это был первый настоящий шанс показать своё истинное отношение к Макензи.

Однако Эллингтон предпочёл быть хорошим агентом, а не хорошим возлюбленным.

Макензи поняла это и, о боже, её потянуло к нему ещё сильнее.

«Я не дурак, Мак…, – сказал Эллингтон. – Ты злишься. Я могу поехать с тобой. Это не проблема».

«Я не злюсь,… по крайней мере, не на тебя. Мне просто не нравится, что это дело заставляет меня испытывать двоякие чувства. Но ты прав. Тебе нужно остаться здесь».

Она поцеловала его в уголок губ и направилась к двери.

«Вот так просто уедешь?»

«Лучше не превращать это в долгое и грустное прощание, ты не согласен? Я позвоню, когда доберусь до места».

«Ты действительного этого хочешь?» – спросил Эллингтон.

«Я не знаю, чего я хочу, – подумала Макензи. – И в этом вся проблема».

Вместо этого она ответила: «Да. Это правильно, и так будет лучше. Поговорим ближе к полуночи».

Попрощавшись, Макензи вышла из кабинета. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не вернуться к нему и не попытаться объяснить, что ей невдомёк, почему его решение разделиться так её расстроило. Вместо этого она пошла вперёд, опустив глаза, чтобы ни с кем не разговаривать. Она шла по коридору к стойке администратора, чтобы взять машину.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Отправившись в путь, Макензи пожалела о том, что не осталась на ночь в Омахе и не поехала в округ Моррилл при свете дня. Было жутко въезжать в маленький Белтон посреди ночи. На дороге почти не встречалось других машин, а единственным освещением служили фонари вдоль Мэйн-Стрит да неоновые вывески в окнах баров. Макензи искала единственный в городе мотель.

Население Белтона составляло всего две тысячи человек. В основном это были фермеры и работники текстильной фабрики. Мелкий бизнес здесь процветал, поскольку никакие крупные бизнесмены не решались развивать своё дело в этой части штата. Когда Макензи была ещё ребёнком, и McDonald’s, и Arby's, и Wendy's открыли свои филиалы на Мэйн-Стрит. Однако все они закрылись в течение трёх лет.

Макензи заселилась в номер, испытав на себе хитрый взгляд противно ухмыляющегося старого администратора. Не распаковывая сумку и валясь с ног от усталости, Макензи позвонила Эллингтону, прежде чем погасить свет и лечь спать. Он добросовестно ждал звонка и снял трубку после второго гудка. Его голос был таким же уставшим.

«Я добралась», – сказала Макензи, не утруждая себя приветствием.

«Хорошо, – ответил Эллингтон. – Как у тебя дела?»

«Натерпелась страху. Страшно возвращаться сюда в темноте».

«Ты по-прежнему думаешь, что стоило ехать?»

«Да. А ты?»

«Я не знаю. Я думал об этом. Возможно, мне нужно было отправиться с тобой. Ведь это для тебя не просто какое-то обычное дело. Ты пытаешься оставить позади некоторые моменты своего прошлого. А если я люблю тебя, а это так и есть, мне нужно быть с тобой рядом».

«Да, но работа на первом месте, – ответила Макензи. – Ты, прежде всего, должен быть хорошим агентом».

«Да. Я пытаюсь убедить себя в этом. Ты слишком устала, Мак. Поспи немного. Конечно, если сможешь заснуть одна».

Макензи улыбнулась. Вот уже примерно три месяца они спят в одной постели.

«Подумай лучше о себе, – сказала Макензи. – На меня только что недвусмысленно смотрел очень почтенный администратор».

«Используй защиту, – ответил Эллингтон с усмешкой. – Спокойной ночи».

Макензи положила телефон и разделась. Она легла спать, не расправляя постели, поскольку не доверяла чистоте местных простыней. Макензи думала, что не сможет сразу же уснуть, однако как только спокойствие и тишина города за окном проникли в её сознание, она тут же провалилась в сон.

***

Будильник зазвонил в 5:45. Макензи выключила его и снова закрыла глаза. Никаких срочных дел не было и, кроме того, она не могла припомнить, когда ей в последний раз удавалось как следует выспаться. Макензи снова уснула, а когда открыла глаза, часы показывали 7:28. Она вылезла из постели, приняла душ, оделась и в восемь часов вышла из номера в поисках кофе.

В маленькой закусочной, которая находилась здесь уже сто лет, она выпила чашку кофе и съела колбасный бисквит. Учась в старших классах, она с друзьями каждый вечер наведывалась сюда и пила молочные коктейли вплоть до самого закрытия закусочной в девять часов. Сейчас это заведение напоминало грязную дыру и совсем не походило на закусочную её детства.

Тем не менее, кофе был хорошим и крепким – то, что нужно, чтобы собраться с силами и отправиться по шестому шоссе к тому месту, где она когда-то жила. Приблизившись к дому, Макензи почувствовала, что может легко вспомнить свой последний визит сюда. Она была здесь в компании Кирка Питерсона, ныне незадачливого частного детектива, который столкнулся с делом её отца после убийства Джимми Скоттса.

Свернув на дорожку, ведущую к дому, Макензи не была удивлена увиденным. Прохудившаяся крыша выглядела устрашающе и грозила рухнуть вместе с задней стеной. Повсюду буйно росли сорняки, а крыльцо было похоже на нечто из фильмов ужасов.

Дом по соседству тоже пустовал. Казалось логичным, что со всех сторон дома были окружены лесом. Возможно, когда-нибудь он поглотит эти старые развалины.

«Я плакать не буду», – подумала Макензи.

Она припарковала машину на едва заметной дорожке и шагнула в утро. Позади было шоссе, впереди – лес. Вокруг всё было окутано спокойствием и умиротворением. Макензи слышала пение птиц и звук остывающего двигателя автомобиля. Пройдя сквозь тишину, Макензи приблизилась к входной двери. Она улыбнулась, заметив, что та выбита. Она вспомнила, что сделала это, когда приезжала сюда с Питерсоном. Вспомнилось также чувство удовлетворения от этого поступка.

Внутри всё было так же, как и год назад. Никакой мебели, никаких вещей, практически ничего. На стенах трещины, на ковре плесень, вокруг запах старости и запустения. Ничего нового.

«Какого чёрта я тут делаю?»

Она знала ответ. Она знала, что приехала сюда в последний раз. После этой поездки она уже никогда не вернётся в этот проклятый дом: ни в воспоминаниях, ни во снах, ни, уж конечно, в будущем.

Она медленно пошла по дому, заглядывая в каждую комнату. Вот гостиная, в которой она и сестра Стефани смотрели «Симпсонов», а потом помешались на «Секретных материалах». Вот кухня, в которой мать редко готовила что-либо стоящее, кроме лазаньи, рецепт которой она обнаружила в коробке с макаронами. Вот её спальня, где она впервые поцеловалась с мальчиком и позволила ему впервые себя раздеть. На одной из стен бледнели квадраты; здесь когда-то висели постеры Нирваны, Пи Джей Харви и Nine Inch Nails.

Вот ванная, где она плакала во время первых месячных. А вот крохотная прачечная, в которой она пыталась застирать пятно от пива на блузке, когда однажды в возрасте пятнадцати лет вернулась домой очень поздно.

Наконец, в конце коридора показалась комната её родителей. Комната, которая снится ей уже много лет. Дверь была открыта, комната ждала её. Макензи, однако, даже не вошла в спальню. Она остановилась в дверном проёме, скрестив руки на груди, и осмотрелась. Утреннее солнце проникало сюда через пыльные и потрескавшиеся стёкла, и комната казалась ненастоящей. Можно было легко представить, что это место проклято или заколдовано, но Макензи знала, что это не так. В этой комнате умер человек, его кровь до сих пор была на ковре. Такое случается в бесчисленных комнатах во всём мире. Эта комната ничем не отличается от других. Тогда почему она не оставляет её в покое?

«Ты можешь считать себя сильной и упрямой, если хочешь, – заговорил внутренний голос, – но если на этот раз ты не покончишь с этим делом, эта комната будет вечно тебя преследовать. Ты с таким же успехом можешь просто сесть у стены и повесить на дверь тюремный засов».

Макензи покинула комнату и вышла на улицу. Обойдя дом, она решила заглянуть в подвал. Старая дверь покосилась и теперь открывалась легко. Ступив внутрь, Макензи чуть не вскрикнула при виде зелёной змеи, уползающей в угол. Усмехнувшись про себя, она сделала несколько шагов. Здесь отвратительно пахло старой землёй и чем-то кислым. Это было всеми забытое место – повсюду паутина и пыль. Пыль, грязь, гниль, плесень. Было трудно представить, что когда-то, испытывая особое волнение, Макензи приходила сюда, чтобы вытащить на весенний двор велосипед. Именно здесь отец держал газонокосилку и триммер, а мама хранила пустые банки для варенья и джема.

Пытаясь побороть воспоминания и избавиться от неприятного запаха, Макензи вышла на улицу. Она направилась к машине, но не смогла сразу же уехать. Она вернулась в дом и как приведение вновь обошла все комнаты. Она прошла по коридору и остановилась у спальни родителей.

Внимательно разглядывая комнату, Макензи вдруг начала понимать, что теперь ей нужно делать. Прошлой ночью, въезжая в Белтон и желая поскорее завершить поездку, она уже была близка к этому решению. Эта пустая старая комната не могла предложить ей ничего, кроме страшных воспоминаний. Если Макензи действительно хочет продвинуться в расследовании, ей нужно работать.

Теперь она собиралась пройтись по улочкам городка. Когда-то в детстве она боялась, что проведёт среди них всю свою жизнь.

***

Получив работу в полиции штата в возрасте двадцати трёх лет, Макензи потеряла всякую связь с городком, и годы стёрли из её памяти всё, что она знала о Белтоне. Сейчас она не имела ни малейшего понятия о том, что работает в городе. Ей также было неизвестно, кто из жителей уже умер, а кто дожил до преклонного возраста.

В этом не было ничего удивительного, ведь она не жила здесь уже без малого двенадцать лет, а лишь один единственный год в маленьком городке может всё изменить до неузнаваемости. В то же время Макензи знала, что традиции в таких городках имеют глубокие корни. Именно поэтому она отправилась в местное фермерское хозяйство в восточной части города.

Место называлось «Ферма Аткинса и тракторные запчасти». Когда-то, ещё до рождения Макензи, это место было бизнес центром города. По крайней мере, так ей рассказывал отец. Сейчас от прежней фермы не осталось практически и следа. Когда Макензи была ребёнком, здесь можно было купить любую культуру для посева, какую бы ни пожелал фермер (в основном специализировались на кукурузе, как и большинство фермеров в Небраске). Здесь также продавалось мелкое фермерское оборудование, запчасти  и товары для дома.

Через пятнадцать минут после того, как Макензи покинула спальню, в которой был убит отец, она вошла в магазин, испытывая жалость к владельцам. Вся задняя часть помещения, в котором когда-то находились посевные культуры для продажи и садовый инвентарь, теперь пустовала. Сейчас там стоял видавший виды бильярдный стол. Что касается самого магазина, то он по-прежнему предлагал кое-какие зерновые, однако выбор был невелик. Больше всего здесь было цветов и семян различных растений.

В небольшом холодильнике у задней стены хранились рыболовные наживки (мальки и дождевые черви, если верить надписи), в то время как у передней стойки располагалась пыльная витрина с удочками и коробками для рыболовной снасти.

За прилавком стояли два старика. Один из них размешивал кофе, а другой листал журнал поставок. Направившись к ним, Макензи сомневалась, какой подход ей выбрать: сказать, что она вернулась в родной город после долгого отсутствия или признаться, что она агент ФБР, расследующий старое дело?

Решив импровизировать, Макензи прошла к прилавку. Оба старика одновременно взглянули на неё. Спустя столько лет девушка узнала обоих, но вспомнила имя только того, кто листал каталог.

«Мистер Аткинс?» – произнесла Макензи, сразу же сообразив, что может использовать оба подхода одновременно и получить при этом всю интересующую её информацию, если таковая имеется.

Старик, листающий каталог, взглянул на неё. Макензи видела Уэнделла Аткинса двенадцать лет назад, но выглядел он так, будто прошли все двадцать. Макензи предположила, что сейчас ему было лет семьдесят.

Мистер Аткинс улыбнулся и склонил голову набок.

«Ваше лицо мне кажется знакомым, но имя не помню, – сказал он. – Напомните его, иначе я буду стоять и вспоминать весь день».

«Я Макензи Уайт. Жила здесь всю жизнь до восемнадцатилетия».

«Уайт…Вашу мать звали Патриция?»

«Да, верно. Это моя мама».

«Боже мой, – ответил старик. – Я так долго вас не видел. В последний раз я слышал, что вы работаете в полиции штата или что-то вроде того?»

«Я там работала детективом некоторое время, – ответила Макензи. – Затем меня перевели в Вашингтон. Теперь я работаю в ФБР».

Макензи улыбнулась про себя, отлично зная, что как только она уедет отсюда, Уэнделл Аткинс расскажет каждому, что встретился с Макензи Уайт, девчонкой, уехавшей в Вашингтон и ставшей федеральным агентом. И когда слухи о ней разойдутся, некоторые жители непременно начнут обсуждать то, что случилось с её отцом. Именно так распространяется информация в маленьких городках.

«Правда?» – спросил Аткинс. Даже его друг оторвался от своего кофе и с интересом смотрел на Макензи.

«Да, сэр. И поэтому я здесь. Я вернулась в Белтон по одному старому делу. А точнее, по делу моего отца».

«Ах, да, – сказал Аткинс. – Ведь убийцу так и не нашли, верно?»

«Так и есть. Недавно в Омахе произошли несколько убийств, и мы думаем, они связаны со смертью отца. И вот я приехала к вам, потому что, честно признаюсь, помню, что отец постоянно бывал здесь, когда я была ребёнком. Ведь вы собирались тут, чтобы выпить кофе и почесать языки, не так ли?»

«Верно… Хотя мы пили здесь не только кофе», – ответил Уэнделл, усмехнувшись.

«Может быть, вы сможете помочь мне, если вспомните, что говорили в городе после смерти отца. Даже если это были просто слухи и сплетни. Мне бы очень хотелось знать».

«Ну, агент Уайт, – весёлым тоном ответил Уэнделл, – должен признаться, что не всё может вам понравиться».

«Это неважно».

Аткинс откашлялся и склонился над прилавком. Его друг понял, что разговор будет личным и, взяв чашку с кофе, скрылся за полками с инвентарём и рыболовными снастями.

«Некоторые поговаривают, что это сделала ваша мать, – начал Аткинс. – Я говорю вам это только потому, что вы сами настояли, иначе не стал бы».

«Всё в порядке, мистер Аткинс».

«Говорят, что она сделала так, чтобы всё выглядело, как убийство. Тот факт, что у неё… В общем, что после всего этого у неё случился срыв, кажется некоторым из местных очень убедительным».

Макензи ничуть не обиделась на такое обвинение. Она сама рассматривала такую версию, но этот вариант не подтвердился. Иначе бы получилось, что её мать причастна к убийствам Габриэля Хэмбри и Джимми Скоттса. Её мать могла быть кем угодно, но только не серийным убийцей.

«Другие говорят, будто ваш отец связался с плохими парнями из Мексики. Наркодельцы или что-то в этом роде. А потом толи дела пошли плохо, толи ваш отец перешёл им дорогу, но на этом всё и закончилось».

Эта теория уже также была рассмотрена и изучена. Тот факт, что Джимми Скоттс по неподтверждённым данным был связан с наркокартелем – но только в Нью-Мексико, – указывал на некие совпадения, но при дальнейшем расследовании было доказано, что связи нет. И, опять же, отец Макензи работал в органах, и всем было известно, что он засадил за решётку нескольких местных наркодельцов, поэтому такое обвинение можно было выдумать очень легко.

«Что-нибудь ещё?» – поинтересовалась Макензи.

«Нет. Это всё. Верю, вам хотелось бы узнать больше, но я, честно сказать, не лезу не в свои дела. Терпеть не могу сплетни. Жаль, что не могу рассказать вам больше».

«Всё хорошо, мистер Аткинс. Спасибо вам».

«Постойте, – сказал он. – Вам, верно, захочется поговорить с Эми Лукас. Вы помните её?»

Макензи попыталась вспомнить, но ничего не приходило на ум.

«Имя кажется знакомым,… но нет… Я не помню её».

«Она живёт на Дублин-Роуд… Белый дом и старый кадиллак без колёс на дорожке. Эта чёртова машина уже сто лет там стоит».

Странно, но этого упоминания оказалось достаточно. Она не знала Эми Лукас лично, но она действительно помнила её дом. Кадиллак, кстати, был шестидесятых годов. Одному богу известно, сколько лет он там стоит. Макензи видела эту машину, когда жила в Белтоне.

«Почему я должна увидеться с ней?» – спросила она.

«Она и ваша мать в те времена были очень дружны. Эми похоронила мужа три года назад. Он умер от рака. С тех пор её редко увидишь в городе. Но я помню, что она и ваша мать повсюду были вместе: то в бар ходили, то играли в карты на крыльце дома Эми».

Макензи показалось, что слова мистера Аткинса расшевелили её память, и она сразу же вспомнила больше, однако едва ли могла припомнить лицо Эми, освещённое светом зажатой в зубах сигареты.

«Но ведь она именно та подруга мамы, из-за которой у них с отцом было столько ссор, – вспомнила Макензи. – В те ночи, когда мать возвращалась домой пьяной или вообще пропадала на всю субботу, она была с Эми. Я была слишком маленькой, чтобы обратить на это внимание».

«А вы не знаете, где она работает?» – поинтересовалась Макензи.

«Нигде. Могу поспорить, она сейчас дома. После смерти мужа у неё остались приличные сбережения. Она сидит в четырёх стенах и киснет дни напролёт. Но, прошу вас,… если вы поедете к ней, ради всего святого, не говорите, что это я вас послал».