Гонщик

– Сколько тебе лет? – вырвалось у меня, пока я в сто пятнадцатый раз помешивала свой адский напиток.

– Двадцать один, – ответил Харли, с интересом наблюдая за мной и делая очередной глоток мутной черной жижи.

Я едва не подавилась.

Двадцать один?

Да Харли Джеймс был официально признанным идеалом.

– А если тебе двадцать один, – откашлялась я, – так какого хрена мы пьем кофе?

Рассмеявшись, Харли полез за бумажником.

– Это чертовски отличный вопрос, леди. – Поднявшись, он кинул на стол несколько купюр и протянул мне большую потемневшую руку. – У меня дома есть пиво. Не хочешь зайти?

В ту же секунду, как моя рука скользнула в руку Харли, все мускулы моего тела напряглись в предвкушении. Я была как только что заведенный мотор – дрожащая, выжидающая, нуждающаяся только в зеленом свете от Харли. Он вытянул меня из-за стола. Мой взгляд зацепился за сияющее серебряное колечко в его губе. Я кивнула. И даже неважно, какой был задан вопрос. Если спрашивал Харли, то мой ответ по определению будет «да».

Да, да, да, да, да.

Глава 6

Следуя за машиной своей мечты, в которой сидел мужчина моей мечты, по десятку закрученных, узких трехполосных дорог в какое-то богом забытое место, я начала проникаться реальностью всей ситуации. Я не только ехала домой к мужчине – по-настоящему взрослому мужчине, которого только сегодня встретила, – но я еще и делала это меньше чем через месяц после того, как простилась со своей первой любовью. Это было неправильно. Порочно и неправильно.

«Но Рыцарь уехал, – зазвенел мой извечный оптимизм, разбавляя чувство вины холодной водой. – Он разбил тебе сердце, использовал его как пепельницу и потом уехал ко всем чертям. Он же говорил, что хочет, чтобы ты нашла себе кого-то получше, так? Ну вот, ты и нашла. Что может быть лучше, чем татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное? Я тебе скажу. Татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное. И у которого есть свое жилье».

Моя убедительная, позитивная сторона, как всегда, победила, и тут я как раз свернула вслед за «боссом» на посыпанную гравием дорожку, ведущую к прелестному маленькому бунгало в пригороде Атланты. Дорожка привела меня с холма возле дома к отдельно стоящему сараю на заднем краю участка. Харли загнал машину в потрепанный небольшой гараж, а я запарковалась рядом на участке переросшей травы – как следует сосредоточившись на том, чтобы снять ногу со сцепления после того, как выключу двигатель.

Я посмотрелась в зеркальце, взлохматила свои хвостики, сделала глубокий вдох и вышла на свет предзакатного солнца.

Я услышала громкий звук, с которым Харли задвинул металлическую дверь гаража и запер ее на висячий замок. Потом он взглянул на меня и улыбнулся. Солнечный свет стал оранжевым, и в его низких лучах были видны все пляшущие в воздухе между нами пылинки, частички пыльцы и зонтики одуванчиков.

– Ну вот, – сказал Харли, обводя рукой с зажатой в ней нераскуренной сигаретой неухоженный двор.

– Мне нравится, – ответила я. Это напоминало мой собственный дом. Маленький. Далекий. Заросший. Одичалый.

Харли закурил и снова предложил сигарету мне. На сей раз я взяла ее рукой, а не зубами, внезапно испытывая смущение перед возможным перетрахом. Я была у него дома. В смысле я хотела оказаться у него дома, но теперь я действительно была у него дома. Где была его кровать. Где он занимался сексом с маленькими дурочками, которые приезжали к нему, делая вид, что просто хотят пива.

Мы вместе прошли по выросшей до колен траве, по деревянным ступенькам, через облезлую террасу, в заднюю дверь и вошли в то, что с тех пор всегда будет носить титул Самой Гадкой Холостяцкой Дыры, Которую Я Видела В Своей Чертовой Жизни.

Мы зашли через кухню, которая была отделана горчичного цвета шкафами 50-х годов, с драным линолеумом на полу, с грязными тарелками, пустыми пивными банками, голыми лампочками, обшарпанными алюминиевыми стульями и дырами в обоях размером с человеческую голову. Я замерла, раскрыв рот, а Харли устремился прямо к холодильнику.

Вытащив две банки самого дешевого пива, Харли вручил одну мне со словами:

– Прости, что тут такой срач. Мой братец устроил тут пьянку со своими друганами пару дней назад, и дерьмо как-то разрослось.

Я рассмеялась, оглядывая разор и запустение.

– Значит, дерьмо разрослось, да?

– В гостиной вроде поприличнее – ну, типа. – Харли провел меня к двери в практически необставленную гостиную.

В центре стояли сильно потрепанный кожаный диван, кресла и кофейный столик – определенно найденные у старьевщика, – а перед ними был телевизор с большим экраном и множеством каких-то проводов, колонок, dvd, микрофонов, наушников и усилителей, которые торчали кругом, производя впечатление какого-то электрического осьминога. Единственным украшением комнаты было собрание неоновых пивных вывесок, висевших на левой стене. Их шнуры были воткнуты в длинную полосу удлинителя, лежащего на полу.

Когда я подошла к этой стене, Харли щелкнул выключателем с другой стороны комнаты, и меня чуть не ослепило.

– Боже! – вскрикнула я, прикрывая глаза рукой от разноцветной световой атаки. – Где ты все это взял?

– Спер в винном магазине, где как-то работал, – нимало не стесняясь, объяснил Харли. – Производители все время присылали их нам, но иногда они ломались по пути и их приходилось выкидывать, понимаешь?

– О, еще как понимаю, – сказала я, поворачиваясь к нему. – Та же фигня все время происходит у нас в «Пьер Импорт». Прикольно, как потом эти испорченные штуки оказываются позади мусорного бака, а не внутри него.

– Ты работаешь в «Пьер Импорт»? – спросил Харли, плюхаясь на середину дивана и заглатывая примерно половину банки пива за раз.

– Ага, – сказала я, отхлебывая свое и обходя диван. – Ну, пока они меня не уволят. Я наверняка самый худший их работник. Я только прихожу и переставляю все их витрины. И даже не обслуживаю покупателей, потому что менеджер считает, что моя бритая башка «отпугивает клиентов».

Закатив глаза, я сделала знак «кавычек» при слове «отпугивает». Не настолько уж я была пугающей.

– А мне нравятся твои волосы, – сказал с улыбкой Харли. – Это дико круто.

Круто?

Не может быть.

Что?

Харли Джеймс только что назвал меня крутой?

Я села рядом с ним на диван и пару секунд просто пялилась в его милое щенячье лицо. Что это за парень, черт возьми? И где он был всю мою жизнь? Он был таким… милым. И крутым. И забавным. И смешным. Харли со всеми его татуировками, мускулами и кольцом в губе, которое мне так хотелось укусить, мог казаться плохим, плохим, плохим, но на самом-то деле он был хорошим. Я видела.

А когда через заднюю дверь ввалился его брат, тащивший большую картонную коробку и пакет из магазина, я поняла, что Харли был слишком хорош, чтобы существовать взаправду.

– Засранец, ты должен мне тридцать баксов, – завопил младший Джеймс в сторону гостиной, швыряя все покупки на шаткий кухонный стол.

– Это мой младший братишка, Дэвидсон, – хихикнул Харли.

– Дэвидсон? – переспросила я, стараясь подавить смешок. – Ваша мама правда назвала вас Харли и Дэвидсон?

Грубая версия Харли схватила из холодильника банку пива и оперлась о косяк дверного проема между кухней и гостиной.

– Вообще-то мы ровесники, и ты знаешь, скотина, что меня называют Дейв.

– Так вы близнецы? – спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

Если и да, то они не были двойняшками. Оба были красивы. У обоих были хулиганские голубые глаза, но у Дейва были темные короткие волосы, засунутые под бейсболку, и он был ниже ростом.

– Ирландские близнецы, – поправил Дейв. – Я на десять месяцев младше.

– Ты долго таскался, – сказал Харли, вставая. – Мы умираем с голоду. – Протянув мне руку, Харли добавил: – Я позвонил Дэвидсону, когда мы выходили из Дома Вафель, и велел купить кое-чего по пути с работы. – Повернув голову в сторону кухни, он возвысил голос: – А теперь он из-за этого выступает.

Дейв поднял средний палец и хлебнул пива.

Когда мы зашли в кухню, я увидела, о чем говорил Харли. Там, на столе, лежала коробка пиццы и покупной шоколадный торт со словами «С днем рожденья!», написанными красной помадкой. У меня захватило дух, и я, не веря своим глазам, уставилась на Харли.

В глазах у меня защипало. Почему мне щиплет глаза? Боже мой. Я что, собираюсь реветь? Неудивительно. Я уже привыкла, что за эти жуткие несколько месяцев, которые у меня были, я то и дело плакала, но никогда от счастья. А тут эта страшная милота застала меня врасплох.

Пожав плечами, Харли сказал:

– Ну, ты сказала, что только что получила права. И я решил, что у тебя недавно был день рождения.

К черту крутость. Я кинулась к нему. Харли, поймав меня, слегка пошатнулся, потому что я обхватила его руками за шею, а ногами за талию, вереща: «Спасибоспасибоспасибо!», а потом целомудренно чмокнула в щеку.

Ну, или попыталась чмокнуть в щеку. Прежде чем я коснулась губами его щеки, Харли крепче прижал меня к себе и перехватил мой невинный поцелуй своим хитрым улыбчивым ртом. Земля закачалась. Мой пульс зачастил, я затаила дыхание и позволила Харли поцеловать меня. Опытные губы коснулись моих. Его ловкий язык скользнул по моему. Его кольцо в губе защекотало меня, и, когда мои смятенные мозги наконец встали на место, я поймала эту чертову штуку зубами и слегка потянула – именно так, как мне до смерти весь день хотелось.

– А ты был прав, братан, – раздался откуда-то позади меня голос Дейва, заглушенный пиццей. – Девкам нравятся эти торты.

Харли прервал поцелуй ровно на столько, чтобы схватить со стола пустую пивную банку и швырнуть ею в своего брата.

Дейв поймал снаряд и заржал.

– Вы жрать-то собираетесь или так и будете трахаться прямо в кухне? Потому что если так, то я лучше схожу за попкорном.

Господи.

Я зарылась лицом в шею Харли и вцепилась в него, пока он швырял в своего братца еще пяток пустых банок. Из своего потайного места я бессовестно вдыхала его запах. Харли пах не потом и машинным маслом, как я думала, а бензином и кожаными сиденьями. От этого сочетания мои бедра непроизвольно сжались вокруг его узкого торса.

Стиснув мою задницу в последний раз, Харли сделал шаг и посадил меня на один из шатких алюминиевых стульев перед кухонным столом. Коробка с пиццей была открыта, и двух кусков благодаря Дейву уже недоставало. Харли вытащил из холодильника еще пару банок пива, дал одну мне и сел слева. И мы ели, пили, курили, болтали и смеялись, смеялись, смеялись несколько часов.

Парни сказали, что снимают этот домишко у своего дяди и живут здесь всего пару месяцев. У них есть три младших сводных сестры, которые живут в доме с мамой и отчимом. Я узнала, что Дейв работает в магазине армейского снаряжения и делает это с момента, как закончил Старшую Персиковую. Еще я узнала, что Харли живет сам по себе с семнадцати лет.

– Этого засранца вышвырнули из школы и из родного дома в один и тот же день! – Хлопнув себя по коленке, Дейв зашелся смехом и передал Харли только что скрученный косяк.

Затянувшись, Харли пожал плечами.

– Да ей было наплевать, что меня исключили. Мама просто хотела избавиться от меня, потому что у нее было слишком много чертовых детей.

– О, я про это слышала, – сказала я, мотая головой на косяк, который протянул мне Харли. Трава была единственным наркотиком, от которого я отказывалась. От этой дряни мне дико хотелось спать. Не знаю, почему мои родители курили ее в таком количестве. – Это правда, что тебя вышвырнули из школы за то, что ты дал в морду завучу?

Харли и Дэвидсон переглянулись и одновременно разразились хохотом.

Отхлебнув еще глоток пива, я смотрела на них с пьяноватой улыбкой на лице. Они были такие чертовски милые. У Дейва было это мальчишеское хитроватое южное обаяние, а Харли был весь такой татуированный гонщик с машинным маслом в крови, но когда они прикалывались, то становились единым целым. А поскольку мы с Харли были практически одним человеком, то все трое мы были как горошины в чертовом стручке.

Наклонившись вперед, Дейв стиснул мое плечо.

– Ты поверила… Ты поверила… – всхлипывал он между приступами смеха. – Харли не давал завучу Дженнеру по морде. Это завуч Дженнер врезал по морде Харли. – Дейв указал на брата и зашелся в очередном приступе смеха. – Дал ему прямо в чертову челюсть!

Оба они чуть не рыдали от смеха, но я так и не могла понять шутку.

В ужасе поглядев на Харли, я спросила:

– Он тебя ударил? Но ты же мог засудить его к чертям! Ты мог добиться, чтоб его уволили!

– Не-а, – сказал Харли, маша рукой. – После своих слов о том, что сделал с его мамой прошлой ночью, я понимал, чего ждать.

– А как его исключили, я всем рассказал, что это Харли дал в морду завучу Дженнеру. И теперь он чертова знаменитость! – сказал Дейв, пихая Харли в плечо. – И у него из-за этого было столько девок, просто с ума сойти!

Я услышала фразу про девок, но не стала расспрашивать. Я не хочу этого знать.

Взглянув на меня своими щенячьими глазами, Харли пожал плечами. Он не стал оправдываться. С таким милым лицом и крепким телом он в этом и не нуждался.

Переведя взгляд на часы над микроволновкой, я вдруг поняла, что цифры на них не менялись все три раза, что я туда смотрела. Там все время было 9:05. И они мигали.

Бли-и-и-и-и-ин.

Меня охватило дурное предчувствие, и я полезла в сумку в поисках телефона. За секунду отыскав его, я нажала на подсветку экрана. Там было 10:28.

– Черт! Мне надо бежать! – швырнув телефон обратно в сумку, я начала искать ключи от машины. Взглянув на Харли с Дейвом, которые явно не понимали внезапного обострения ситуации, я пояснила: – Мне надо быть дома через тридцать минут, иначе папа убьет меня на фиг!

Я встала, но Харли тут же обхватил меня своими ручищами за талию и притянул к себе на колени.

– Не уходи, – прошептал он мне в ухо, касаясь чувствительной кожи прямо под ним.

Мое тело растекалось под его руками. Господи, как же хорошо было в мужских объятиях. Мне не хватало этого сильнее, чем я думала. Мне так дико хотелось остаться и проверить все обещания, содержащиеся в этих двух словах, но я сказала:

– Харли, я должна идти. У меня отбой. – И оттолкнулась от его груди, чтобы поднять свою тощую задницу.

Харли снова обхватил меня своими мощными разукрашенными руками и прижал теснее.

– Нет. Прости. Тебе придется сказать ему, что теперь твой папочка – я.

– Харли, ну правда! – сказала я, хлопая его по груди. – Мне надо идти!

Дейв рассмеялся.

– Если уж она и будет называть тут кого-то папочкой, то это буду я. В смысле это же я принес ей именинный пирог.

– Фух! – Я вырвалась из объятий Харли и кинулась к задней двери, как Золушка под полуночный бой часов.

Слетая по расшатанным ступеням в непроглядно-черную ночь, я подумала, что у Харли с Дейвом, наверное, никогда не было отбоя. Никто не дожидался их дома, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Судя по их рассказам, единственное, чего ждала их мама, так это хорошего предлога вышвырнуть их из дому. Эта мысль огорчила меня, и я поняла, почему они так спокойно отнеслись к моему опозданию.

Пока я в темноте сражалась с замком, я услышала, как позади меня хлопнула дверь и раздались тяжелые шаги через две ступеньки.

«Черт, у меня нет на это времени».

Обернувшись, я увидела бегущий по двору в мою сторону силуэт Харли, подсвеченный светом из дома. Он даже бежал сексуально. Длинными прыжками. Придерживая одной рукой свои свисающие штаны. Цепочка блестела в лунном свете.

– Прости, что я так убежала. Но мне правда надо…

Одним прыжком сократив расстояние между нами, Харли поймал остаток моих извинений ртом. Он яростно целовал меня. Его руки были везде. У меня сбилось дыхание. Мне снова захотелось обхватить ногами его тело, чтобы он взял меня прямо тут. Я хотела, чтобы между нами не было ничего, кроме влажного летнего воздуха и пленки пота на теле. Я хотела его. Этого человека, который за один-единственный день снова вдохнул жизнь в мою опустевшую душу. Но, если я не вернусь домой вовремя, я еще очень, очень долго его не увижу.

– Харли, – выдохнула я в его рот. – Харли. Мне надо идти. Пожалуйста.

Харли с чпоканьем выпустил изо рта мою губу и нахмурил брови.

– Можно я тебе позвоню? – задыхаясь, спросил он. – У меня в гараже есть твой номер.

Я кивнула, нащупывая за спиной ручку дверцы.

– Спасибо тебе за сегодня. Это был лучший мой день за очень долгое время.

Это, может, вообще был лучший день моей жизни, но я не собиралась ему об этом говорить. По крайней мере пока.

– И мой, – сказал Харли, чмокая меня в последний раз. – Поезжай осторожно, леди.

Выезжая, я кинула взгляд на часы на приборной доске. 10:42. Черт меня побери.

У меня было восемнадцать минут, чтобы понять, где я вообще нахожусь и как мне попасть домой, докуда, по моим оценкам, было как минимум полчаса езды. Я умудрилась восстановить дорогу до Дома Вафель и оттуда дунула по единственному знакомому мне шоссе, которое вело из Атланты прямо в наш городок.

Я мчалась домой, пьяная от пива и в экстазе от Харли, всю дорогу превышая скорость километров на тридцать-сорок. Я даже не включила радио. Я снова и снова с широкой идиотской улыбкой на лице прокручивала в голове последние десять минут своей жизни. Оказавшись в городе, я стала выбирать окольные дороги, на поворотах спускаясь на одну передачу, как научил меня Харли сегодня днем.

Я подлетела к нашему дому за минуту до отбоя, встала на свое парковочное место и практически упала за порог в момент, когда часы пробили одиннадцать. Глотая воздух, я сунула голову в гостиную, где мой папа, страдающий паранойей, бессонницей и верой в теории заговора, проводил ночь, куря сигареты, чистя свое оружие и глядя CNN.

– Привет, пап! Спокночи, пап! – прочирикала я и, взбежав по лестнице, заперлась в ванной.

Прежняя я провела бы там полчаса, выблевывая сожранные пиццу, именинный торт и пиво. Она не смогла бы заснуть, пока весь этот вред не был бы уничтожен. Но новая я имела свои причины, чтобы закрыться в ванной. Причины, включающие мысли о руках Харли в машинном масле на своей бледной, веснушчатой коже и массажный наконечник головки для душа.

Глава 7

Мне надо было отвлечься. Я сходила с ума, каждые пять секунд проверяя телефон в ожидании звонка от Харли.

Я обгрызла все ногти, нанесла и перенанесла макияж, протоптала тропу в коврике возле кровати, расхаживая туда-сюда, и выкурила как минимум пачку сигарет – и это я только час как проснулась. Я даже позвонила на работу, узнать, не могу ли я взять несколько дополнительных смен. Я знала, что мне откажут, но попытаться-то стоило.

Я была страшно взвинчена. После учебы в школе, работы по вечерам и каждой свободной минуты с Рыцарем я теперь только работала двадцать часов в неделю, а остальные сто сорок восемь проводила, пялясь в телевизор и думая, смогу ли я когда-то снова испытывать какие-то чувства.

Ну что ж, я снова могла. Испытывать чувство, что мне хочется выпрыгнуть из собственной шкуры.

Прошлым вечером мне было весело, как никогда. Поймите меня правильно: за мои шестнадцать лет у меня была масса веселья, но это всегда было какое-то не то веселье. Такое, которое кончалось причинением кому-то вреда. Или дракой. Или поножовщиной. Или беременностью. Или повреждением машины наркодилера. Или смертью. Или арестом. Или попаданием в больницу. Или тяжелым отходняком. Или блевом от перепоя на всю ночь. Или побегом от гангстеров. Или пятикилометровой прогулкой без куртки в два часа ночи к дому Джульет. Вот так обычно кончались мои «веселые» вечера. Ну и, полагаю, мой вечер с Харли мог бы кончиться примерно так же, если бы меня поймали за превышение скорости на сорок километров с пивом в желудке. Но меня не поймали.

Потому что Харли – ангел.

Этому было только одно объяснение. Харли был златовласым ангелом, посланным мне вселенной в качестве извинений за то, во что превратилась моя жизнь после того, как в нее пинками ворвался Рыцарь.

Боги, наверно, такие: «Блин, там все пошло наперекосяк. Недоглядели. Ну, ладно, вот тебе за это татуированная секс-машина с детской мордочкой. О, и мы еще обернем его в винтажный „мустанг“. За счет заведения».

Но, если это правда мой подарок из космоса, какого хрена он не звонит?

– Алло? – торопясь ответить, я чуть не выронила сверкающую «нокиа», которую все утро не выпускала из рук.

– Эй, леди. – От раскатистого звука голоса Харли и той ленивой улыбочки, которую я буквально могла видеть на его лице, я зажмурилась и плотно сжала губы в попытке подавить девчачий визг, готовый вырваться из моей груди.

– Ты позвонил, – не веря, выдавила я.

Харли хихикнул.

– Ну конечно, позвонил, на хрен. Да я не мог перестать думать о тебе.

Хлоп, хлоп.

– Биби?

– А? – Я откашлялась. – Извините. Вам придется оставить сообщение. Биби только что умерла.

Смех Харли пляской влетел в мою голову, в сердце и во всю мою чертову душу.

– Она еще не ожила? – спросил он.

– Дайте проверить… нет. Вы ее буквально убили.

– А теперь?

Я улыбалась так широко, что было больно в груди.

– Хм…

– А я-то надеялся, что она сможет сегодня зайти ко мне на работу.

– Во сколько? – вырвалось у меня.

Черт. Я снова теряю крутизну.

– Около четырех? Я заканчиваю в пять, но сегодня там не больно много работы.

– Ладно, – сказала я. – Ну, в смысле я погляжу, сумею ли я реанимировать Биби к тому времени. Кстати, она может захотеть выжрать тебе мозги, так что будь готов.

«Дай бог», – думала я, делая сама себе рожу.

Хихикнув, Харли сказал:

– Передайте Биби, что она может съесть любую часть моего тела на выбор.

От этих намеков в его голосе я залилась краской.

– Увидимся в четыре, крошка зомби, – сказал он на прощание.

Закончив биться на полу в корчах, я решила поехать к Джульет. Я могла бы помочь ей с младенцем и убить несколько часов, прежде чем снова смогу увидеть мужчину своей мечты. Может, пока я буду там, Джулс сможет немного поспать. Ее злобной жопе не помешало бы.

Я натянула драные джинсы, сунула ноги в ботинки и протянула руку за майкой, висящей в шкафу. И тут же отдернула ее, потому что у меня перед глазами замелькали непрошеные воспоминания. Вот мы с Рыцарем держимся за руки. Вот я в его куртке. Вот мы идем из его тату-салона в Литтл Файв Пойнтс, где провели ночь, в «Ботинки&Подтяжки», магазин, где он покупал все свои импортные скинхедские тряпки. Вот вешалка с панковскими майками, про которую хозяин сказал, что держит их «ради рекламы». Вот майка в моих руках, а мои губы у Рыцаря на щеке, когда он подвозит меня на работу.

Захлопнув шкаф, я, тяжело дыша, уставилась на деревянную дверцу. «Нет, – сказала я себе вслух. – Не сегодня».

Я постояла, пока мое сердце не вернулось к нормальному ритму, а слезы не отступили. Тогда я подобрала с пола свой любимый топ, который носила вчера, натянула его и вышла из комнаты, к черту.

Поехать к Джульет было отличной идеей. Трудно психовать и бегать по стенам, когда держишь на руках спящего новорожденного. Я даже рискнула сама дать Ромео бутылочку – с помощью младшего брата Джульет, – чтобы измученная мать смогла поспать подольше.

Однако это решение было ошибочным.

Джульет проснулась через час, отдохнувшая, но буквально заливающаяся молоком. Оттого, что она пропустила кормление, из нее лилось, как из крана. А малыш, находящийся в своей молочной коме от бутылки, которую дала ему я, не мог ей помочь. И вот пришло время – время выяснить, как же работает чертов молокоотсос.

Я читала вслух инструкцию и старалась не ржать, глядя, как Джульет втискивает свои огромные сиськи в чашечки отсоса. Когда она наконец справилась, я нажала на кнопку… и от громкого, чавкающего, как в мультике, звука мы с ней чуть не попадали на пол. Это все было просто дико смешно. Так смешно, что я чуть не опоздала в гараж.

Я увидела его, только подъехав ко входу в A&J Auto. Харли стоял у входа и курил, и, черт возьми, как он был хорош. Жутко хорош. Вымазанная маслом майка-алкоголичка и темно-серые штаны, вот как хорош. От его вида у меня сжались все внутренности. Я не могла поверить, что целовалась с этим сверхчеловеком. Дважды.

Увидев меня, Харли улыбнулся и показал пальцем на один из боксов. Последовав указанию, я въехала в гараж, изо всех сил стараясь не заглохнуть.

Едва я выключила мотор, Харли подошел и открыл мне дверь. Он был потным и грязным, и мне было на это плевать.

– Эй, леди, – сказал он, наклоняясь к машине и легко целуя меня в губы.

В ту же секунду, как прохладный металл колечка в его губе коснулся моей кожи, мои глаза закрылись и я вся натянулась как струна. Мне хотелось втянуть его язык к себе в рот и запустить руки в его лохматую светлую копну, но Харли был на работе, а мне было ссыкотно.

Слегка отстранившись, Харли с улыбкой открыл мой капот, дернув за ручку под рулем, о существовании которой я даже не подозревала. Подойдя к машине спереди, Харли поднял крышку капота и заглянул внутрь.

– Ага, – сказал он, когда я подошла посмотреть, чего он там шурует. – Я нашел у себя поглотитель холодного воздуха, который, похоже, подойдет.

– А попроще? – спросила я, улыбаясь от поцелуя.

Харли схватил что-то со стеллажа с инструментами позади него и повернулся ко мне спиной.

– Вот эта штука. В двигателе. Добавит лошадей.

– А, ясно, – сказала я. – Так вот почему ты пригласил меня? Чтобы засунуть мне эту херню под капот?

– Мне так нравится, когда ты грязно ругаешься, – с улыбкой сказал Харли, обхватывая мою талию и притягивая меня к себе.

– Сам ты грязный. – Я оттолкнула его и наморщила нос в притворном отвращении. – Где твоя рубашка?

«Потому что я хочу ее украсть, взять домой и сделать из нее подушку».

Харли пожал плечами.

– Тут жарко, как между яйцами. Тебе повезло, что я штаны не снял.

Я была не согласна, но оставила это при себе.

Ближайшие сорок пять минут мы с Харли болтали, пока он чем-то позвякивал, а я время от времени сглатывала слюнки. Закончив, Харли попытался отскоблить с рук всю грязь такой специальной густо-оранжевой жижей, но я уверена, что никакое мыло все равно было не способно привести их в чистое состояние.

Отмывшись, Харли заявил, что хочет испытать эту новую бла-бла-поглотительную штуку, которую только что поставил, на треке, и я кивнула. Потому что, когда Харли что-то спрашивал, я всегда так делала. Говорила «да».

Харли закончил работу, и я поехала за ним на трек. Десять минут смотреть, как он едет на своем матово-черном чудовище было мучительной прелюдией. Я умирала от желания загрести в свои руки все, что видела перед собой, но оно было недоступно. Харли мог бы оставить свою машину в гараже и поехать на моей проверять этот выхлопной клапан, или что он там установил, но у меня было ощущение, что он не выпускал надолго свою машину из виду. Не то чтоб я его осуждала. Господи, да даже я, наверное, задумалась бы о попытке небольшого ограбления и угона, увидев эту штуку стоящей в одиночестве на пустой парковке.

На треке Харли пересел в мою машину, чтобы испытать ее самому. Он до упора отодвинул сиденье назад, чтобы уместить свои длинные ноги, и выразительно ухмыльнулся, заводя мотор. Слегка газанув, Харли присвистнул.

– Черт, леди. Да ты сидишь на золотой мине. Малышка на заводской пятерке. – Он потряс головой. – Такая, блин, легкотня.

Я хотела возразить, что не занимаюсь никакими гонками, но слово малышка вонзилось мне в грудь, как кинжал. Мне и дышать-то стало трудно, не то что формулировать достойные контраргументы.

Мои способности были принижены еще сильнее, как только Харли одновременно выжал сцепление и тронул с места. Мою голову впечатало в подголовник, а Харли уже перевел ручку коробки передач на вторую, каким-то образом ускорившись на первом же повороте, а потом на прямой встал на третью. Я вцепилась в центральную консоль и подлокотник так, что у меня побелели костяшки пальцев, а Харли срезал очередной угол быстрее, чем я успела моргнуть.

– Да, черт! – заорал Харли, выходя из поворота и крутя руль краем ладони. – Эти всепогодники, что я вчера поставил, цепкие до жопы. Тупые придурки приезжают на своих скользилках, думая, что самые крутые, и их всех заносит на поворотах. Не могу дождаться, когда ты поджаришь им жопы на своих всепогодниках. – Он перешел на четвертую и захихикал.

– Харли, я ж тебе…

– Тебе надо просто слегка попрактиковаться, – сказал он, успокаивающе сжимая мое бедро. Как будто тут не было ничего такого. Как будто у него была вся уверенность мира, что я смогу.

Мне нравилось, что Харли видит во мне такой жопонадирающий потенциал. Думает, будто я могу побить взрослых мужиков на их же поле. Что я достойна прозвища Леди. Он, конечно, ошибался – и очень сильно, – но мне хотелось сохранить это заблуждение как можно дольше.

– Ну ладно, – пропыхтела я. – Я попробую, но и только. И если я обмотаю эту штуку вокруг дерева, ты покупаешь мне новую.

– Заметано, – сказал Харли, подвигаясь, чтобы мы могли поменяться местами.

Я снова уселась на водительское место, и мне пришлось подвинуть кресло вперед сантиметров на тридцать, чтобы я могла хотя бы дотянуться до педалей.

Потянувшись через центральную консоль, Харли обхватил левой рукой мое правое бедро.

– Поймал, – выдохнул он мне в ухо.

Его теплый выдох мгновенно растаял в холодной струе из кондиционера. Слегка надавив на мою ногу, Харли заставил ее нажать на газ. Рев двигателя и стрелка тахометра рванули вверх.

Скользя рукой по моей ноге, Харли заговорил, перекрикивая рев мотора. Его голос разносился по моей коже, оставляя по пути след из мурашек.

– Отлично. Просто прекрасно. Так, отпусти сцепление. Медленно. Как только ты его почувствовала… Дави на газ.

Харли сильнее сжал мою ногу и потянул ее вверх, поднимая со сцепления. Как раз когда я начала чувствовать двигатель, Харли горячо выдохнул мне в ухо:

– Давай!

Я вдавила правую ногу, как он велел, и меня вжало в кресло, потому что машина рванула вперед, словно пуля. Первый поворот стремительно приближался, но Харли был тут, у меня в ухе.

Он положил правую руку поверх моей на ручку передачи и надавил на мое левое бедро левой рукой. – Дави сцепление и ставь нейтраль.

Я, как марионетка, последовала его указаниям.

– Теперь вторую, и подбавь газку, чтоб зацепилось.

Его рука скользнула по моему бедру, и два пальца погладили мою голую кожу сквозь дырку в джинсах. Близость его руки к тому месту, которое было на хрен мокрым насквозь с того момента, как я увидела Харли, так отвлекла меня, что я вдавила педаль газа вместо того, чтобы добавить совсем немного, и в ужасе увидела, как стрелка тахометра упала, будто свинцовый шар. Машина замедлилась и остановилась сама по себе, и я с открытым от ужаса ртом уставилась на Харли.