Немой мир. Падшие и обреченные

Буквально за час мы с Анаэлем собрали все необходимые вещи в рюкзаки, которые он раздобыл в одном заброшенном спортивном магазине, куда я не смогла заставить себя идти – совсем расклеилась. Падший уговорил меня одеться «по-походному»: джинсы, бежевая, свободная футболка с длинным рукавом, моя теперь уже любимая охристо-травяная куртка и полу сапоги на плоском каблуке. Мы позавтракали, хотя в большей степени поел именно он, потому что мне и кусок в горло не лез, а затем покинули подвал без единого сожаления. Поразительно, но когда-то я сильно привязывалась к вещам, теперь же, понимая, что в новом мире нет ничего постоянного, спокойно отпускала их. Вот оно – ещё одно внутреннее изменение.

– Почему ты не хочешь рассказать мне, куда мы идём? – плетясь сзади, спрашиваю я падшего, который обгонял меня примерно на пять шагов.

– Потому что людям нельзя много знать, – не поворачиваясь и не останавливаясь отвечает он, обходя очередной раскол дороги.

Вот это уже становится интересно.

– А тебе не кажется, что ты слишком поздно это вспомнил?

Анаэль вдруг встаёт и непонимающе смотрит на меня.

– Ну, в смысле, что ты и так уже слишком много рассказал мне, – поспешно объясняю я, желая, чтобы его глаза хоть раз моргнули, а ещё было бы неплохо, если бы их озарил тёплый свет, иначе сейчас, при желании, он мог бы превратить меня в ледышку одним случайным взглядом.

– Я тоже об этом думал, – разворачиваясь, продолжает путь Анаэль. Можно выдохнуть. – Но потом пришёл к выводу, что, во-первых, я уже давно не подчиняюсь правилам Небес, а во-вторых, подобная взбучка пойдёт тебе только на пользу.

Поспешила я с выводами про выдох! Ох, как поспешила…

– Что? – мои ноги сами по себе будто врастают в асфальт и отказываются идти дальше. Наверное, им не позволяет продолжать путь возмущение, устроившее за секунды в душе целый шторм. – Какая ещё взбучка? Признавайся пернатый, куда ты ведёшь меня?!

– Естественно на убой, – вновь поворачиваясь, отшучивается он, растягивая губы в шикарной, белоснежной улыбке. – Знаешь, прямо как барашков и коровок.

Похоже, что мои тёмные глаза резко увеличиваются в размерах, судя потому, как растёт его довольство собой.

– Думаешь это смешно? – слегка угрожающе спрашиваю я, ставя руки на пояс.

Анаэль не счёл нужным ответить мне, а лишь запрокидывает голову и громко смеётся басом на всю улицу. Ну почему ни у одного парня, которого я знала до Апокалипсиса, не было и одной восьмой частички этого чудесного, ласкающего смеха? Почему Бог не мог одарить эту полуптицу не только идеальной внешностью, но и прекрасным характером? Зачем устраивать такую подлость и наделять самое совершенное тело самым едким и язвительным нравом, который только можно было составить из набора человеческих качеств?!

– Пойми, – наконец отсмеявшись, но сохраняя колкую ухмылку, проговаривает он сквозь зубы, чтобы сдержаться от вновь подступающего хохота. – Твой ершистый норов уже не укротить, кроме как силой…

– Что?! – перебив его, вскрикиваю я, чувствуя, как челюсть отвисает до самой земли. – Ты наглеешь на глазах. И вообще, птицам слово не давали!

– Птицам то может и не давали, а вот «пернатой гвардии» вполне дозволены высказывания.

Добрая ярость накрывает меня с головой. Сначала мне становится противно от того, что я повержена своим же собственными словами, сказанными ему, когда его тело ещё страдало от ножевых ранений и вечно пачкало простыни на кровати. Но вихорь смеха отгоняет все негативные эмоции как можно дальше и кружит в своём спокойном и тёплом танце. Обычно, после перепалки с Анаэлем я чувствовала опустошение или даже злость, но сегодняшний день, видимо, стал исключением, ведь на душе теперь наоборот стало легче. Маленький огонёк вновь вспыхивает в груди, согревая и невольно делая краски вокруг ярче, чем они были на самом деле.

Я резко одёргиваю себя. Нельзя позволять этой манящей теплоте вскружить голову. Я ни в коем случае не должна допустить, чтобы этот огонёк перерос в сильнейшее пламя. Мысленно рассеваю согревающую вуаль, запихивая все чувства в самый отдалённый уголок сознания. Понимая, что своими руками уничтожаю единственную защиту, продолжаю тушить уже разгорающееся пламя в душе до тех пор, пока не убеждаюсь, что на его месте осталась лишь горстка углей. Внезапно я становлюсь как будто обнажённой и уязвимой, как воин, у которого отобрали оружие и не дали даже щита. Тело невольно вздрагивает в попытках сбросить с себя тонкую ткань, сотканную из холодного огорчения и чувства опустошения.

Обеспокоенные янтарные глаза – это следующая картинка, которая возникает в сознании. Затем вырисовываются идеальные линии носа и губ, а потом я понимаю, что перед мной стоит Анаэль, и что между нами проходит лишь стена воздуха, толщеной примерно в пятнадцать – двадцать сантиметров.

– Ты начинаешь меня пугать, – шепчет встревоженный голос. Его взгляд изучающе бегает по моему лицу.

Я шевелю онемевшими руками, и обнаруживаю, что его ладони крепко сжимают мои хрупкие плечи, морща охристо-травяную ткань.

– Я опять отключилась, да? – задаю скорее чисто риторический вопрос.

Но Анаэль отвечает на него быстрым кивком и продолжает взволновано смотреть мне в глаза. Только сейчас я замечаю, что мы стоим уже не посреди дороги, а на тротуаре, в тени огромной многоэтажки. Видимо, он оттащил меня сюда, когда мой разум в очередной раз заволокло туманом.

– Почему это происходит со мной? – тихо спрашиваю я, нервно ища подсказку в его жестах или поведении.

Но падший ангел остаётся неподвижным.

– Я не знаю, – честно признаётся он, сопровождая слова приглушённым вздохом. – Но предполагаю, что это всё творит ангельская привязанность.

Опять взялся за старое. Эту песню мы все уже слышали.

– Ладно, ладно, – отталкиваясь от него, сдаваясь, вскидываю руки я. – Предположим, что эта твоя привязанность существует. И что с того, Анаэль?

– А то, что если бы я был на месте твоей сестры, то делал бы тоже самое.

– О чём ты? – устало отворачиваю голову я и вновь возвращаю взгляд на парня.

– О том, что может твоя сестра и не хочет, чтобы ты её искала?

Что он сказал?

– Послушай меня, – мои губы начинают слегка потрясываться, но я собираю всё своё самообладание, чтобы не сорваться сейчас. – Представь, что ты- маленькая девочка шести лет. Тебя похищает крылатый монстр, который потом ещё и утаскивает в самый настоящий Ад. Разве ты не будешь ждать помощи? Разве не будешь надеяться, что тебя спасут?

Анаэль вновь кивает, соглашаясь с моими словами, однако в глубине его глаз рождается сигнальный блеск, показывающий, что он начинает злиться.

– Насколько я могу судить, Аврелия сделала бы всё, только лишь бы не принести тебе хлопот. Я не считаю, что она специально вызывает у тебя помутнение сознания, чтоб ты её не искала и тем самым не попала в беду, однако она может думать об этом, а сила Земного ангела сама доделывает остальное. И кстати, у моего сына нет крыльев, он – не крылатый монстр.

Как же это было похоже на неё. Моя сестрёнка всегда послушна, и не причиняла мне ни одного неудобства. Она не бегала по лестницам, не выбегала на улицу без моего разрешения, а тихо и спокойно ждала в своём убежище. Тоска начинает беспощадно рвать сердце при одной только подобной мысли. Настала моя очередь поджать губы и резко, но кротко кивнуть Анаэлю.

Оставшийся путь мы прошли в тишине. Оказалось, что Анаэль вёл меня в другую часть города. Несколько раз нам приходилось убегать от безумцев по запутанным улочкам (они принимали моего спутника за «посланника Неба», хотя мы прикрыли его чёрное «отличие»), и несмотря на то, что парень мог взлететь и оставить меня разбираться с этим в гордом одиночестве, он всё же бежал на своих двоих рядом, ни разу не воспользовавшись огромными, сильными крыльями.

Анаэль привёл меня в маленький, охотничий домик за пределами Лос-Анджелеса. Это – полуразрушенная хижинка из дерева, явно неоснащённая ни водой, ни светом, ни отоплением. Но к тому времени я настолько устала, что ноги подкашивались, а голова ныла так сильно, что боль отдавалась противным звоном в ушах. Внутри домик был нисколько не лучше, чем снаружи, но всё же там стояла небольшая кровать и старый, потрёпанный диванчик.

Вечером падший разводит костёр прямо на полу, и я усаживаюсь прямо возле него, кутаясь в громадный, чёрно-белый плед, сделанный из плотного флиса. Анаэль тоже садится напротив огня, но при этом даже не надевая свою куртку.

– Тебе не холодно? – интересуюсь я, глядя как он сворачивает её в аккуратный квадратик.

– Нет, – голос падшего ангела мог соперничать теплотой с горевшим рядом костром. – Мне наоборот жарко.

– На улице максимум плюс пять, мы сидим в продуваемой насквозь хибарке, а тебе всё жарко? Серьёзно что ли?

Анаэль едва улыбается и устраивает сложенную куртку возле себя.

– Температура моего тела примерно тридцать девять градусов, Дея. Мне всегда жарко.

– Мммм, – протягиваю я, придумывая в голове какую-нибудь колкую фразу. – Да я смотрю, ты горячий парень.

Да уж, «верх» колких фраз. Брови на лице Анаэля ползут вверх, уголки губ приподнимаются в ехидной усмешке, а в глазах разгорается яркое пламя вызова.

– Давай ты оставишь свой флирт до утра, а то сейчас я немного устал отвечать на него.

Вы только посмотрите! Неслыханная наглость!

– Нужен ты мне больно, ещё и флиртовать с тобой, – заливаясь румянцем, бурчу я, сильнее кутаясь в плед. Почему он всегда выбивает меня из колеи?

Анаэль снова начинает смеяться, а потом встаёт со своего места и приближается ко мне, чтобы пройти к дивану. Я отворачиваюсь к костру, когда кончики его пальцев вдруг нежно проходятся по коже на моей спине. По телу пробегают мурашки, а на голову словно выливают ведро ледяной воды. Я делаю вдох и резко забываю напрочь как сделать выдох. Там, где мимолётно коснулись его пальцы, кожа будто горела, а затем этот жар начал заражать всё тело, в считанные секунды дойдя чуть ли ни до кончиков волос. Я ошеломлённо оборачиваюсь на него, но вижу лишь сильную, обнажённую, мускулистую спину, лежащую на диване. Анаэль уже заснул.

Потушив костёр, я устраиваюсь на маленькой, скрипучей кровати, с головой накрываясь тёплым одеялом что бы не чувствовать всепоглощающего и убивающего холода. Что это было? Зачем он затронул меня? Он так хотел поддержать меня или же..?

Спустя несколько часов подобных раздумий я засыпаю, но даже сквозь сон всё ещё чувствую жар от этого мимолётного прикосновения.

***

Говорят, что порой сны заставляют ненавидеть реальность, и некоторые люди счастливы забываться в них пусть даже не на долго. Но, видимо, я исключение из правил, потому что после печально участившихся ночных кошмаров я снова и снова влюбляюсь в свою настоящую жизнь.

Тёмная улица ведёт в никуда. Лампы в фонарях проливают самый тусклый свет, который я когда-либо видела. Моё дыхание вырывается в виде беловатого, густого пара, а по телу пробегают волны неистового холода. Как я попала сюда?

Я оборачиваюсь назад, но увы, это не приносит ответов на мой вопрос. Позади простирается неестественно чёрная дорога, покрытая подтаявшим, грязным снегом. Где-то вдалеке мелькают огоньки, должно быть там находится мост или маленькая деревушка. Вокруг меня нет ни души, только горы сугробов, которые образовывают миллиарды, похожих на стразы, крупинок-снежинок. В Лос-Анджелесе не бывает столько снега…, наверное, это моя родная страна.

Я вновь оборачиваюсь и неуверенно иду по грязной дороге к сверкающим вдали огням, как вдруг впереди вижу лёгкий, маленький, серый вихрь. Сердце начинает бешено стучать, а ноги сами собой останавливаются, словно предчувствуя что-то. Ночь будто специально сгущает краски, даря небу ярко чёрный, абсолютно непрозрачный цвет. Однако моё внимание приковано только к скромному урагану, перекрывающему путь. Внезапно из потока воздуха, похожего на высокую, бесконечную колонну, вылезает костлявая, мертвенно-белая рука. Внутри меня всё леденеет, и в ужасе я отступаю назад на несколько шагов, но не могу оторвать глаз. Холодный ветер поднимает крупинки снега и мчит их в небесную высь, унося так далеко, что человеческое зрение не в состоянии увидеть и понять, куда они улетают. Тем временем, из урагана появляется вторая рука, такая же бледная и мерзкая, как и первая. Невольно закрываю рот ладонью, стараясь не издавать ни звука. Но тоненький вихрь уже ослабевает, и я уже могу различить тёмную фигуру человека. Он неподвижно стоит в нескольких метрах от меня, держась в пугающей темноте. Я снова начинаю отходить назад в тот момент, когда фигура делает шаг ко мне.

«Спокойно. Дыши ровно, Дея. Сохраняй спокойствие», – шепчет эхо в моей голове, но паника нарастает с ужасающей быстротой.

Шаг. Ещё два, и я останавливаюсь на месте, пытаясь разглядеть наступающего незнакомца.

– Кто вы такой? – срывающимся от страха голосом, кричу я. – Что вам нужно?

Ответ не следует. Тень продолжает иди на меня. Я наблюдаю, как фигура достигает ореола света, который создаёт единственный более-менее работающий фонарь, и останавливается. Минуту мои глаза пытаются различить хоть что-то в её тёмном силуэте. Немая тишина окутывает меня, словно кто-то специально поместил мир в звукоизоляционную комнату. На секунду я расслаблюсь, считая, что дальше ничего происходить уже не будет, но тень, как будто услышав мои мысли, снова начинает приближаться ко мне. Когда свет касается лица незнакомца, вокруг раздаётся пронзительный визг, в котором проскальзывают нотки бешеного страха. Это кричу я.

У фигуры нет глаз. Вместо них зияют чёрные, глубокие впадины. Рот зашит огромными, мерзкими стежками, будто перед мною стоит какая-то огромная кукла Вуду. Кости обтягивает обезображенная, неживая, слегка светящаяся, тонкая кожа, покрытая отвратительной, зеленовато-жёлтой слизью. Чёрный, развивающийся на ветру плащ и стальной, острый предмет в руках завершают этот кошмарный образ. Дальше медлить нельзя, и я решаю бежать со всех ног в сторону моста. Я ничего не слышу и не вижу, кроме как грязной дороги. Ноги вязнут в талом, коричневом снегу так, что их безумно тяжело передвигать. Нужно обернуться, чтобы посмотреть не гонится ли это чудовище за мной, и я набегу поворачиваю голову назад, но там никого нет. Я останавливаюсь, нервно оглядываясь по сторонам и жадно хватая воздух ртом. Кто это был? Сердце так и норовит выскочить из груди от страха. Как загнанный в клетку зверь, я метаюсь из стороны в сторону, крутясь на месте вокруг себя. Что это было?!

Сглатывая нервный ком в горле, я решаю во что бы это не стало продолжить путь к огням впереди и оборачиваюсь в нужную строну. Внутренности бунтуют, и готовы податься наружу, ведь в трёх шагах от меня стояло оно. С такого близкого расстояния можно разглядеть, как под кожей на его лице сотнями червяками извиваются и пульсируют вены. Костлявая рука уже закидывает острый, заточенный нож, и сшитые губы кривятся в смертоносной, усмехающейся улыбке. Мне конец! Оно надвигается на меня…

Грохот внезапно врывается в сознание, и я соскакиваю с кровати, принимая сидячее положение. Хватаюсь за голову трясущимися руками, пальцами пронизывая волосы. Это сон. Всего лишь сон. Холодный пот ручьями льётся по всему телу. Сердце так бешено стучит, что кажется, если бы не рёбра, то оно бы уже давно пробило дыру в грудной клетке. Быстро осматриваю себя, но не обнаруживаю ножевых ранений.

Это сон. Это просто очередной ночной кошмар. Я сижу на кровати в маленькой хижинке, в которую Анаэль привёл меня вчера. Сам же он мирно сопит на небольшом, старом диванчике, уткнувшись лицом в мягкую подушку. Как же я завидую ему в эту минуту! Как бы я тоже хотела так мирно спать, но не всем Бог даёт расслабиться ночью. Глядя на него, в моей голове невольно проносятся мысли, что он и так многого насмотрелся, и, наверное, Анаэлю мои кошмары показались бы ерундой по сравнению с тем, что ему пришлось испытать наяву.

Я снова плюхаюсь на кровать, не оставляя надежды уснуть и увидеть теперь уже нормальный, добрый сон. Сначала я принимаю ту же позу, что и падший, упираясь лицом в подушку, но это не приносит мне долгожданного спокойствия. Потом я ложусь лицом к потолку, крепко жмуря глаза, однако и это не помогает.

«Может быть посчитать овец? Как там это делается? Одна овца, две овцы, три овцы…» – мысленно говорю себе, представляя серых овец, прыгающих через небольшую преграду. Но как бы я не вертелась, сон, видимо, больше не намерен приходить ко мне.

От досады я закрываю лицо одеялом и издаю жалобный писк, а потом нервно отбрасываю его и садясь, свешиваю ноги вниз. Бросая ещё один недовольный, даже завистливый взгляд на мирно спящего парня, я встаю с кровати. Солнце за окном уже начало подниматься, окрашивая горизонт в розовый, приторно-сладкий цвет. Свежий, лёгкий ветерок нежно ласкает траву на поле, которое простирается на сотни километров от охотничьего домика. Никакого снега или даже намёка на малейшую реальность сна. Вместо того, чтобы вдоволь наслаждаться утренним спокойствием и умиротворением, в моей голове ярким светом вспыхивают тёмные фрагменты кошмара. Я отворачиваюсь от окна и пытаюсь отвлечься. Как по заказу, мой живот начинает рьяно возмущаться, издавая булькающие звуки, будто говоря: «А не пора бы нам проверить местный холодильник и кухонные шкафчики?». Что ж, неплохая идея.

Повинуясь внутреннему голосу, я отправляюсь на кухню. Чуть не пройдя мимо маленького помещения, больше напоминающего кладовку, мои глаза с удивлением замечают стоящую там плиту. Весело, ничего не скажешь… Я захожу в дверной проём, радуясь, что мой рост далёк от модельных стандартов, а вот Анаэль сюда уже не протиснется. Что ж, значит судьба решила, что ему пора сесть на диету, и, конечно же, я поддержу его в этом, но только морально.

Внутри кухни находится раковина, из крана которой течёт ледяная вода; брошенное кем-то полотенце, которое я предпочитаю не трогать; на стенах неряшливо приклеена потрескавшаяся плитка с изображением кофе и кексов, а на полу лежит старый, пыльный коврик. Мило. Один за другим, я открываю шкафчики в поисках еды, но обнаружила там лишь обычный, не электрический чайник. Радуясь, что смогу попить в кой-то веке нормальный, вкусный, горячий чай, наливаю воды и ставлю находку на маленькую, газовую плиту. В холодильнике также ничего не оказалось, кроме давно просроченного сыра, покрывшегося плесенью. Держа в руках этот огрызок когда-то былой еды, я понимаю, что придётся довольствоваться только чаем.

Когда вода в чайнике начинает бурлить как в жерле вулкана, я завариваю себе горячий травяной напиток, и иду проверять Анаэля, ведь если тот проснулся, то я смогу предложить ему позавтракать со мной. Но увы, парень всё ещё спит, и ни одна моя попытка разбудить его не венчается успехом. Всё, чего я добиваюсь – это лишь недовольные переворачивания с боку на бок и «бурканье», напоминающее слова типа «отстань от меня». Плюнув на это бесполезное занятие, я возвращаюсь обратно на кухню и пристраиваюсь пить чай в маленьком кресле в гордом одиночестве.

За окном уже не видно солнца, оно далеко ушло ввысь. Интересно, раз ангелы реальны, и Анаэль тому доказательство, то правда ли то, что у каждого человека есть свой хранитель? Нужно будет как-нибудь расспросить его об этом. Но будет ли подходящее время для такого возвышенного разговора – кто знает? Наверное, нет, ведь сегодня мы снова собираемся пройти десятки километров, чтобы спасти мою сестру. Обречённый вздох срывается с моих губ.

Внезапно раздаётся громкий стук, и я подпрыгиваю от неожиданности, соскакиваю со своего места, обливая себя чаем.

– Проклятье! – рычу я вслух. – Ладно хоть чай остыл.

По спине пробегает холод, когда я понимаю, что звук идёт от входной двери, а негодование о пролитой жидкости тут же покидает мысли. Кто-то постучал в неё… но кто? Апокалипсис, на сколько я знаю, вроде всё ещё продолжается.

Гадая про себя, я на цыпочках крадусь по маленькому коридорчику, попутно заглядывая в комнату, где спит Анаэль. Удивительно, но даже стук, больше похожий на прекрасно отрепетированную барабанную дробь, не разбудил этого лежебоку.

«Ладно, пусть спит дальше» – говорю себе, возвращая внимание ко входной двери. Я испускаю вздох облегчения и благодарности, когда вижу, что прежние хозяева забыли убрать кочергу на место и поставили её прямо в углу коридора. Вооружившись, я прижимаюсь ухом к двери – никаких звуков.

– Кто там? – шепчу я, но не удостаиваюсь ответа.

А вдруг это Аври? Или тот, кто хочет помочь мне найти её и может показать куда идти? Я гипнотизирую ручку, когда слышу шорохи за дверью. Моё сердце в очередной раз за это утро пускается в пляс.

– Или немедленно говорите, кто вы, либо убирайтесь отсюда! – прибавляя нажима и громкости своему трясущемуся голосу, говорю я.

На этот раз мне в ответ хотя бы прошуршали. Я вздыхаю и наскоро придумываю план действий. Сначала я открою дверь, но при этом нужно замахнуться кочергой на случай, если там какой-нибудь сумасшедший маньяк. В любом случае я закричу, а это уже хоть как разбудит медведя- Анаэля. Хорошо, так я и сделаю… хотя план, на самом деле, абсолютно никчёмный. Встав в оборонительную стойку, чувствуя, как напрягаются все без исключения, мышцы, и занеся кочергу-убийцу над головой, я отпираю тяжёлую дверь, мысленно готовясь к самому худшему.

Дверь с противным тоненьким скрипом распахивается настежь, и мои глаза быстро кидаются оглядывать высокую фигуру, закрывающую собой проход. Перед мной стоит мужчина, одетый в чёрные джинсы с потёртостями на бёдрах и коленях. Атлетически сложенную, но худую фигуру накрывает неприлично обтягивающая футболка серого, я бы даже сказала стального цвета. На плечи небрежно накинута чёрная, кожаная куртка. Посмотрев на его лицо, я бы не дала ему и двадцати лет. Ледяные, холодные глаза прекрасно сочетаются с почти белой, но при этом вполне здорово выглядевшей кожей. Пепельно-белые, отливающие серебром волосы свисают в разные стороны, длиной достигая самого подбородка. Одна из белых прядей небрежно лежит на едва бежевых губах. Впечатление такое, что парень будто напрочь лишён пигментации.

– Кто ты такой? – грозно спрашиваю я, врезаясь глазами в каждый сантиметр его лица.

– Доброе утро, Дея, – убивающий, неистово холодный голос заставляет кровь мгновенно остановиться в венах. Я чувствую, как мои глаза расширяются от понимания, а затем от ужаса. Нужно закрыть эту дверь назад сию же секунду! – Разве мой папочка не говорил тебе, что если открывать кому попало, то можно больше не проснуться?

Я не успею сделать и малейшего движения, как темный туман окутывает меня. Ледяная улыбка истинного демона и по-настоящему злобный блеск в прозрачных, неживых глазах – это всё, что я вижу перед тем, как мир погружается в кромешную тьму.