– Я не специалист по железу. Я всего лишь написал программное обеспечение робоюристов, гарантирующее людям абсолютную законность. Ту законность, которую такие продажные шкуры как…ваши коллеги никогда бы не дали гражданам.

– Не надо говорить так про всех. Я всегда вела дела честно. Специализировалась на делах о домашнем насилии. Отстаивала права женщин в шариатском суде. А уж говорить, что теперь людям дали абсолютную законность, ха-ха..

– Мои программы были ничем не хуже – и точно также защищали права женщин и в шариатском и в других судах. И у них точно не было таких…проблем как у вас, мадам…

– Джалия, или просто Джала, – женщина набирает в навигаторе адрес, – у тебя машина на ходу?

– Да, но только…

– Отлично. Тогда тебе придется со мной прокатиться кое-куда.

Джала оглядывает мастерскую и видит лазерный нож на столе. Я пытаюсь освободиться, но ремень только туже врезается в кожу. Женщина берет нож, включает его и подносит к моему горлу.

– Ты ведь умный парень, Малик. А мне всего то и надо, чтобы ты отвез меня в одно место и там мы с тобой разбежимся.

– А нельзя ли это сделать без меня? Я дам вам ключи от электромобиля, – всматриваюсь в панель вызова хаба, – я обещаю, что никому не скажу.

Джала усмехается.

– И что ты скажешь своему хабу и ИИ, когда они поинтересуются пропавшим роботом?

– Придумаю чего-нибудь.

– И как я могу верить человеку, придумавшему робоюристам правовой релятиватор?

Иблис ее дери, откуда она столько знает? Разработка релятиватора была строго засекречена и проходила тестирование только в некоторых округах Парижа. Как раз в том суде, где Джалу и задержали. Только с запуском релятиватора робоюристы стали вести себя как обычные юристы – то есть применять закон в зависимости от обстоятельств и людей, а не только из «чистого права».

– Куда вам нужно ехать?

– В Рокамадур.

***

Электромобиль с включенным автопилотом бесшумно скользит по шоссе. Я выставил максимальную скорость, чтобы быстрее покончить со всем этим. Хотя как теперь с этим покончишь, я еле отбрехался от хаба. Сказал, что везу на робота на тестирование в лабораторию в Марселе. Но очень скоро хабиби увидит мой маршрут, где его конечная точка вовсе не Марсель, а захолустный провинциальный городишко по дороге на юг.

Джала сидит рядом, прижав рукоять лазерного ножа к моему животу. Она уже в хиджабе и изящно повязанном платке. Я откашливаюсь и спрашиваю.

– Простите, мадам…Джала. Мне очень любопытно как вы умудрились скрыть, что вы…

Джала усмехается.

– Можешь на ты. Я же работала раньше адвокатом по уголовным делам. Один мой бывший клиент-хакер все и организовал. Мне зашили в руку чип с которым я проходила в офис и выдавала себя за робоюриста.

– Но зачем вы… ты это сделала? Ведь для бывших адвокатов разработали целую программу…

– Ага, программу помощи в становлении клошаром. Ты хоть знаешь сколько моих коллег покончило самоубийством? Сколько из них попало в соцприюты?

– Прости, мне об этом ничего не известно. То есть мы конечно предполагали, что не все бывшие юристы смогут адаптироваться.

– Не все, ага. Процентов так под девяносто девять или чуть больше.

– И сколько времени тебе удавалось скрываться?

– Полтора года.

Качаю головой.

– Невероятно. И ни один ИИ или один судья-робот ничего не…

– Я же говорю – автоматы фиксировали сигнал с чипа и все, дело в шляпе. Ну и еще у меня же память феноменальная – все законы наизусть шпарю, никто и в жизни на меня бы не подумал.

– А чтож ты сорвалась в процессе? Дело то яйца выеденного не стоило. Эта дамочка почти наверняка крутила вовсю с роботом, а мужа решила оговорить, когда поймали.

Джала хмыкает.

– Надоело. Каждый день приходится юлить, обманывать, искать способы обойти закон как положено робоюристу. Тем более, если я точно знала, что мою клиентку подставил муж – на записи же все видно! Но судья не дал ее включить в перечень доказательств и тут я…в общем зря я конечно. Мне еще совсем немного денег оставалось поднакопить.

– А что у тебя в Рокамадуре?

Женщина хмуро смотрит на меня.

– Не твое дело. Ты меня дотуда главное довези, понял?

Сзади машины раздается сирена, мы оборачиваемся на звук. Шариатская полиция.

***

– Ты только веди себя тихо, понял? – Джала включает батарею лазерного ножа, – и чтоб без глупостей…

К машине подходит офицер. Опускаю стекло.

– Ассаляму Аллейкум, сержант Аль-Баруди ваши документы.

Протягиваю документы на машину и паспорт. Полицейский бегло их изучает, смотрит на Джалу и спрашивает.

– Кем она вам приходится?

Пожимаю плечами.

– Эээ….купил на распродаже, сейчас везу в свой робогарем…

Сержант усмехается.

– Машаллах! Я смотрю она в хиджабе – вы что загрузили модуль мусульманки?

Я смотрю на Джалу. Ее глаза как-будто ничего не выражают, только рукоятка ножа еще сильнее вдавливается в бок.

– А, да, буквально сегодня, да-да, в магазине была скидка на программное обеспечение и я решил, что так будет более…эээ, правильно.

– Правильно? Гмм…а почему вы за последние три часа пути ни разу не залогинились в кибермечети? Вы не авторизовались ни на намаз Зухр ни на намаз Аср. Ни вы ни ваша робомусульманка. Кстати, где на нее документы? Ну-ка выйдете из машины оба.

Ну все приехали. Я забыл, что недавно верховный муфтий республики издал фетву, обязывающую неомусульман посещать кибермечеть в положенные часы молитвы. И если дома я прописал скрипт, имитирующий мою активность, то в машине я этого не делал. Слишком давно я не выходил из дома.

– Поживей, давайте, поживей,– сержант делает шаг назад и берет в руки рацию. Поворачивается к нам спиной и в этот момент Джала выскальзывает из электромобиля и включает лазерный нож.

Я закрываю глаза руками и не вижу как она наносит удар. Только глухой звук падающего тела, я смотрю вниз и вижу как ярко-красный ручеек медленно течет к моим ногам.

– Быстро в машину, – Джала тащит меня за рукав и запихивает в салон. Электромобиль трогается, я смотрю в пол, обхватив колени руками.

– Курить будешь?

Киваю и беру в руки зажженную сигарету, затягиваюсь несколько раз подряд. Джала похлопывает меня по плечу.

– Ты особо не нервничай. Потом, если что скажешь, что был заложником, я тебе угрожала. А так оно ведь и было. Любой суд тебя оправдает. Это я как адвокат говорю.

– Так все таки, зачем мы едем в Рокамадур? – глухо сиплю я, – или у тебя там клад зарыт и ты не хочешь со мной делиться?

Джала усмехается и пускает дым в окно.

– Моя дочь в тамошнем приюте. Вот посмотри, – протягивает цифровое фото, – Лейла. Ей уже двенадцать.

С гибкого полупрозрачного фотопластика на меня смотрит смеющееся лицо ребенка, играющего в мяч на берегу моря. Даже темный буркини не омрачает ее улыбки.

– Три дня тому назад я должна была перевести им плату, я уже и деньги приготовила, а тут меня задержали. В общем, я за ней.

– А они в курсе, что ты..?

– Для них я тетка, щедро платящая за то, чтобы ее дочь получала хорошее образование и воспитание. Только в маленьких городках еще можно рассчитывать на то, что вся эта мерзость и разврат не будут в таких масштабах как в Париже.

– Ну, это было больше во времена пятой республики, когда нация еще не обрела единства…

– Ой, только не надо мне школьный учебник пересказывать. Я еще застала в живых мою бабушку и она мне рассказала, как все было на самом деле. Да и сейчас, думаешь, зачем юристов на роботов поменяли?

– Ну, я же говорил, они более совершенны и…

Джала убрала нож в карман и откинулась в кресле.

– Хорошо тебе мозги промыли, хоть ты и робототехник и релятиватор придумал. Да чтоб болтали поменьше о том, как на самом деле увеличилась преступность. Ты давно на улице в своем районе пешком гулял, Малик?

– Эээ…не помню. Мне удобнее в электромобиле. Он у меня с усиленной защитой. Да, я припоминаю, как несколько раз какие-то люди пытались открыть машину на улице, но у меня звуконепроницаемые бронестекла и вообще я…

– Подъезжаем к городу, – Джала посмотрела мне в глаза, – скоро мы с тобой расстанемся. Ты только меня с дочерью до автовоказала подбрось и свободен.

Пожимаю плечами. Я смотрю в окно на узкие улочки. Когда-то Рокамадур был местом паломничества христиан. Здесь были часовни, свыше тридцати церквей, хранились святые мощи. А потом, когда все началось – в рамках римской конвенции все это вывезли в Канаду, в Квебек. Сейчас же это был тихий городишко с десятком мечетей в стиле хай-тек. И кроме мечетей других напоминаний о влиянии Ислама здесь не было. Да и жители городка совсем не были похожи на выходцев из Магриба. Такие же типичные буржуа, что и в моем районе.

– Здесь нужно направо, а потом через квартал налево – командовала Джала автопилоту. Электромобиль бесшумно скользил по булыжной мостовой. Солнце уже клонилось к закату. Наконец мы остановились у ворот бывшего монастыря. На дверях висела табличка с большой надписью на арабском.

Мы подошли к воротам. Джала набрала номер кода, двери отъехали в сторону и мы вошли.

***

– Что значит, вы действовали по регламенту? – я пытался говорить спокойно. Джала сидела на полу, закрыв лицо руками, ее плечи тряслись.

– Простите, месье, мы не можем нарушать правила, – директор приюта опустила взгляд, – иначе нас поменяют на роботов. Сами знаете, сейчас достаточно всего лишь одной жалобы.

– А почему вы не звонили матери? Тем более, что ее не было только три дня?

– Месье, она пропустила платеж, а на наши звонки не отвечала. Ну и сами знаете на улицах сейчас всякое бывает. Вот мы решили, что ее дочери будет лучше выйти замуж, раз уж нам так повезло с приездом шейха. Сами знаете, сейчас у всех робогаремы, приличным девочкам очень трудно найти достойного мужа.

– И что вы действительно полагаете, что отдали ребенка достойному мужу?

– О, Лейла уже не ребенок, она месяц тому назад стала девушкой. А шейх Аль-Куиль выделил приюту такие огромные пожертвования.

Набиваю на карманном компьютере его имя и запускаю поисковик. Так, шейх Абдурахман Аль-Куиль, шестьдесят лет, мультимиллионер, потомок когда-то богатейшего нефтяного клана Залива, два экраноплана, три яхты, дворец в Ницце. Имеет свою сеть медицинских клиник.

–Адрес то он хоть оставил?

– Кажется нет. Ой, мы так обрадовались за Лейлу! Субханаллах!

– А что она сама-то? Неужели была рада выйти замуж за шестидесятилетнего старца из Саудии?

– Ой, он очень молодо выглядел для своих лет. А она, она плакала, но вы же сами понимаете в таком возрасте они…

– Вот именно, мадам, в таком возрасте, – я сплюнул и махнул рукой.

Я посмотрел на Джалу. Ее глаза были уже сухи, она смотрит прямо перед собой невидящим взглядом. Затем подымается с пола и выходит на улицу. Выбегаю следом. На улице уже темно, звучит вечерний азан.

– Слишком поздно, – Джала закуривает и прислоняется к стене, – эти гребанные регламенты ни один суд до сих пор не оспорил. Я с одним делом когда-то дошла до Верховного суда. Все бестолку. Тех девочек так и не отдали матерям.

– А зачем ты вообще отдала дочь в приют? Могла бы нанять кого-то присмотреть за ней.

– Это долгая история, Малик. Я не знаю что мне теперь делать. А ты можешь ехать домой. И возьми, нож, он тебе еще пригодится, когда будешь кромсать очередного робота.

– И что ты вот так вот легко сдашься?

Джала пожимает плечами.

– Кто знает, может быть в браке она будет счастлива. Тем более замужем за богачом.

– Послушай, у меня тоже была дочь. И все закончилось совсем не так благостно как тебе хочется думать. Вот, смотри, я тут кое-куда зашел через дыру в безопасности. И я вижу, что экранолет Аль-Куиля сейчас стоит в аэропорту Шарль де Голль. Дальнейший маршрут еще не проложен. Мы можем попробовать вернуть твою дочь. И это возможно будет не совсем законно. Ну не более чем убийство тобой полицейского.

Джала берет меня за руку.

– Едем.

– Сначала ко мне домой. Нужно кое-что там сделать. Иначе ИИ и хаб заподозрят неладное.

***

Весь обратный путь до Парижа я каждые полчаса пролистывал новости, напрасно ища сообщения об убийстве полицейского. Странно, по идее нас должны были искать, перекрыть дороги, тормозить и проверять документы на каждом посту. Я поделился своими наблюдениями с Джалой. Та лишь усмехнулась.

– Власти республики не хотят лишний раз привлекать внимание общественности к криминалу. Иначе сторонники вхождения в состав Объединенных европейских эмиратов получат лишний козырь на предстоящем референдуме. Но ты не думай, что дело закрыто. Полиция сейчас землю носом роет. Только никто кроме нее этого не знает. Ну или разве кто обратит внимание, что беспилотников над дорогой сейчас немерено летает.

Я посмотрел в окно. Впереди на горизонтом маячило несколько беспилотников. Поежившись захожу в сеть и смотрю данные по маршруту экранолета Аль-Куиля. Так и есть, данные обновились. Джала увидела как я нахмурил лоб.

– Что там с этим шейхом? Есть новости?

– Да, экранолет скоро покинет Париж.

– Куда он летит?

– В Москву. Через двадцать минут.

– Вот дерьмо! – Джала бьет кулаком по подлокотнику, – мы опять опоздали?

– Дай подумаю. Я сейчас свяжусь кое с кем. Может повезет.

Набираю текст в закрытом киберчате. Так, есть контакт. Тимур, дружище, мой старый друг боевой юности из Москвы. Когда-то мы вместе здорово пошалили в группировке Киберхалифата. Сколько мы могли бы грабануть еще банков, если бы не глупое желание прихвастнуть подвигами в сети. Я тогда легко отделался – отработал на шариатскую киберполицию всего лишь пять лет. А Тимур… ходили разные слухи. Сейчас он лидер одной из сильнейших группировок хакеров России. Никто не знает где он сейчас на самом деле. И только несколько его старых подельников изредка болтают с ним по древним чатам.

Набиваю текст. На мониторе высвечивается берег моря, колышащиеся ветви пальм и наконец лицо Тимура. Постаревший с сединой на висках,но его глаза все такие же бесбашенные.

– Бонжур, Малик!

– Салям, Тимур! Как дела? Опять отдыхаешь?

– Как видишь, – рука Тимура выхватывает откуда-то сбоку загорелую блондинку и притягивает к себе, – ну а ты что – все так же работаешь на этих.

– Работаю, Тимур, работаю. Мне нужна твоя помощь в Москве…

– Без проблем, рассказывай, дружище.

Через полчаса я уже знаю все что мне нужно. На бортовой панели высвечивается вызов ИИ.

– Тебе лучше притвориться отключенной.

Джала кивает и застывает в позе. Включаю экран.

– Ассаляму аллейкум, месье Малик. Доброго вам пути.

– Уалейкум ассалям, месье ИИ. Благодарю вас

–Месье Малик, мы хотели узнать что показало тестирование неисправного робоюриста.

– Эээ…я еще не успел его до конца протестировать.

– Месье Малик, может лучше…

– Нет, еще раз говорю, нет, я сам протестирую машину. И в конце концов сроки по регламенту еще не нарушены!

– Да, месье Малик. И мы надеемся, что вы сможете их соблюсти в точности.

Экран гаснет. Автопилот показывает, что мы подъезжаем к дому.

***

– Месье Малик!

– Привет, Хабиби, – мы входим с Джалой в гостиную. Стенные панели переливаются всеми цветами радуги – Хабиби как может выражает радость от моего прибытия. Навстречу мне выходят все четыре секс-робота.

– Господин! – Баако подбегает ко мне и крепко обнимает, – моя хотеть сильно любить. Можно я…

– Баако, милая, я только с дороги, – мягко отодвигаю от себя девушку, – давай чуть позже.

– Хабиби, подготовь мне чемодан с вещами. Я уезжаю на пару дней.

Панели начинают мигать желтым цветом.

– Месье Малик, это не было запланировано. Мне необходимо…

– Хаб, просто собери мне вещи.

Джала насмешливо осматривает мой робогарем, стоящий в ожидании.

– А у тебя неплохой вкус, месье Малик.

Пожимаю плечами.

– Нам нужно поесть. Хабиби, накрой нам на стол.

Джала тихо поправляет меня.

– Я же робот…

Мотаю головой.

– Хабиби, мне как всегда. А для Джалы найди переносную подзарядку и принеси.

Мы садимся за стол. Джала что-то ищет в сети. Я быстро ем, поглядывая на часы. Девушки из робогарема все также стоят в режиме ожидания. Щелкаю пальцами – все свободны. Роботы молча выходят из комнаты.

– Мне нужно связаться со своим старым другом в Москве – тихо говорит Джала.

Я протягиваю гибкую трубку.

– Внизу в мастерской, там где ты уже была. Если включить электромагнитный резонатор – твой разговор не сможет подслушать хаб.

Джала кивает и уходит.

Я откладываю в сторону вилку и даю роботу знак налить вина. Глоток старого доброго Божоле мне сейчас как раз не помешает. Итак, во что я вляпался? Недонесение на убийцу полицейского, взлом сервера, сокрытие факта выдачи человека за робота. Я ничего не пропустил? И зачем мне все это? Может пока не поздно позвать хаба и сказать все?

Вдалеке со стороны мастерской слышен какой-то шум. Стенные панели переливаются красным цветом.

– Хаб, в чем дело? Где-то коротнуло?

– Месье Малик, экстренная ситуация с новым роботом. Прикажете вызвать полицию?

– Нет! Я сам разберусь.

Бросаю салфетку на пол и бегу вниз по лестнице в мастерскую. Вышибаю дверь ногой и вижу как Джала отбивается стулом от моих роботов. Хлопаю в ладоши. Роботы из гарема застывают как вкопанные. Подбегаю к Джале и вытаскиваю ее наверх.

– Что произошло?

Джала усмехается и поправляет сбившуюся прическу.

– У нас у людей это называется ревность, а как у роботов я не знаю. Я вообще думала, что секс-роботы так не переживают. И уж тем более я не давала ни малейшего повода.

– Я сам перепрошивал их. Модуль эмоций у них стоит на максимуме. Это…эээ…необходимо.

–Ладно, мне это неинтересно, месье Малик. Лучше послушай что скажу. Я поговорила с Сергеем, мои старым другом из России. Он адвокат, раньше служил в службе госбезопасности русских. И сейчас с ними сотрудничает. Обещал нам помочь найти шейха. Так мы летим вместе? Или…

Я вздыхаю и киваю в ответ.

– Вместе-вместе. Одной у тебя ничего не получится. Ну а мне терять уже нечего – и так вляпался.

***

В аэропорту у Джалы забрали лазерный нож. Таможенники обещали вернуть его мне по возвращении. В остальном все прошло гладко. Справку на Джалу я выписал практически официально – ведь я лицензированный робототехник, имеющий право выдачи сертификатов.

Полет до Москвы занял немногим более трех часов. По дороге Джала рассказала о жизни дочери до приюта. Слушая ее, я пытался представить какой бы могла стать и моя Мадина.

Во Внуково нас встретил Сергей. Со слов Джалы он служил в иностранном легионе и был ее клиентом до тех пор, пока его не депортировали за шпионаж. Глядя на его респектабельный вид трудно было представить, что когда-то он воевал в Италии и Греции.

– Джалия, солнце мое, – Сергей крепко прижал к себе Джалу, – как ты?

– Нормально, – Джала грустно улыбнулась и похлопала его по плечу, -познакомься, это Малик, Малик Битар. Он… очень помог мне.

Сергей пристально посмотрел мне в глаза и сдержанно поздоровался.

– Прошу в машину, мне как раз позвонили ребята. Экраноплан вашего шейха стоит в международном аэропорту в Жуковском. Они уже готовы начать штурм, но я попросил дождаться нас.

Мы запрыгнули в электромобиль и помчались по заснеженному шоссе. Сергей о чем-то болтал с Джалой, а я смотрел на проносящиеся мимо огромные небоскребы. Кажется, кто-то со стороны моих предков по материнской линии был родом из России. Мне даже присылали днк-маркеры дальних родственников из Ростова, они хотели со мной познакомиться. Как-никак четвероюродные братья, но я заблокировал их номера и перестал отвечать на звонки. Видимо потому, что я вообще стараюсь ни с кем не общаться.

Я задумчиво смотрел в окно, пока меня не тронула за плечо Джала.

– Тебе не обязательно принимать участие в спецоперации.

– А я и не собираюсь. Просто хочу убедиться, что все будет хорошо.

Джала похлопала меня по плечу и продолжила разговор с Сергеем. Наконец, мы заехали на территорию аэропорта и остановились возле ангара, где стоял большой экранолет.

Сергей бросил несколько фраз в шипящую рацию и со всех углов к трапу экранолета побежали десятки солдат спецназа. Загремели выстрелы, экранолет окутался дымом. Перестрелка длилась всего несколько минут. Вскоре по трапу с поднятыми руками стали спускаться шейх и его сподручные. Их запихнули в бронированную машину и тут же увезли. А затем по трапу стали выбегать подростки, почти дети. Это были одни девочки в ярких хиджабах. Некоторых из них бойцы выносили на руках. Джала распахнула двери машины и побежала навстречу одной из девушек, растерянно стоящих по крылом.

– Лейла, радость моя! – Джала крепко прижимала к себе девочку, – все уже закончилось, скоро мы вернемся домой!

– Домой? – Лейла оттолкнула мать и отбежала в сторону, – домой? Опять в приют? В котором ты меня бросила и за два года ни разу не была?

– Тише, доченька, тише, – Джала протянула руки к девочке и попыталась снова прижать к себе, -я все тебе объясню. Главное, я успела тебя забрать из рук этого грязного старикашки.

Девочка зло усмехнулась.

– Этот старик был добр ко мне. Он делал мне подарки и…я могла стать его женой! Нам было так весело у него, пока не пришли вы! Что вы наделали! Уроды!

Джала вздохнула и сделала шаг к дочери.

– Я не могла к тебе прийти все это время, потому что у меня… обнаружили опухоль. Я пыталась вылечиться, лечение стоило очень много денег. Мне пришлось…пойти на многое.

– На многое? Это ты про то, что бросила меня одну в этой жалкой дыре?

– Прости, меня, Лейла. И позволь рассказать до конца, а потом сама решай куда тебе идти.

Лейла скрестила руки.

– Мне все равно, мама.

– Хорошо, послушай. Я слишком поздно стала лечиться. Мне ничего не помогало. Лекарства, операции, химиотерапия – все было бесполезно. И через полгода безуспешных попыток вылечиться я умерла. Мое тело похоронено на кладбище Монпарнас. Участок 2.0.8.4. Второй поворот налево с главной аллеи. Черный каменный обелиск с позолоченными весами правосудия. И травяное покрытие. Я часто прихожу туда и смотрю, улыбаюсь и плачу.

– Мама, что ты говоришь? – Лейла топнула ножкой, – хватит уж надо мной издеваться! Ты прекрасно выглядишь для умершей. А твой хахель вряд ли стал бы спать с покойницей. Ну ты даешь, мама.

– Дочь, я правда умерла. А то, что стоит перед тобой это лишь цифровая копия.

Джала повернулась ко мне.

– Малик, помнишь, я говорила тебе, что обратилась за помощью хакеров, чтобы вживить чип? Я действительно к ним обратилась, но только по другой причине. Мне нужно было сделать цифровую копию своей личности и загрузить ее в робота. Что мне и сделали незадолго до моей смерти.

Я подошел к Джале и взял за запястье. В том месте, где у любого робота выпирала кнопка аварийной блокировки сквозь кожу еле-еле светился красный индикатор. Я вспомнил, что попытки оцифровки личностей были свернуты несколько лет тому назад по указанию муфтия.

Отпустив руку Джалы я сделал шаг назад и посмотрел ей в глаза. Она грустно улыбнулась и поправила прическу.

Я хотел было что-то сказать, но закашлялся и в этот момент увидел, что два бойца спецназа стали позади Джалы.

– Прости, Джала, – голос Сергея слегка дрожал, – но нам поступила команда задержать тебя по ордеру Интерпола. По обвинению в убийстве полицейского. Нам придется тебя депортировать. Прости.

Джала закивала и стала медленно двигаться назад, подняв руки вверх.

– Джала, не дури, – Сергей достал пистолет из-за пояса и взвел курок, – Джала, стой!

Он упустил момент, когда Джала одним ударом вырубила спецназовцев и бросилась бежать к электромобилю. Она почти добежала до машины, когда разрывная пуля разнесла ее голову на мелкие осколки. Торчащие провода из туловища еще долго искрили, пока ее не залили пеной.

Я стоял и пытался прикурить, щелкая зажигалкой. Тяжелая рука Сергея легла мне на плечо. Я повернулся, хотел что-то сказать, но комок в горле мешал.

– Послушай, Малик. Тут такое дело. Я не успел сказать об этом Джале. Тем более, что с ней такой поворот. В общем перед штурмом наши специалисты просветили тепловизором экраноплан. По нашим визуальным данным на борту находились несколько десятков подростков, в основном девочки. Однако, тепловизор показывал, что на борту есть только один человек – шейх Аль-Куиль. Больше людей на борту не было.

– Как? – голос вернулся ко мне, я посмотрел на Лейлу, сидящую возле тела Джалы, – что, что это значит? Я не понимаю, Сергей.

– Аль-Куиль владеет сетью медицинских клинник по омоложению. А на самом деле он промышляет подпольной трансплантацией органов. И Лейла… он поступил с ней также как и с другими.

– А как же она..?

– Аль-Куиль перед тем как изъять органы снимает цифровую и 3-D копии. На этом он тоже зарабатывает деньги – роботы-девочки хорошо идут на подпольных рынках Саудии.

– И ты отпустишь его, Сергей?!

– Отпущу, Малик, обязательно отпущу. И дам добро на вылет. Только далеко он не улетит, – Сергей достал сигарету и прикурил, – обещаю.

***

На бульварах Парижа уже который год подряд можно увидеть неспешно гуляющих под руку мать и дочь. Они тихо бредут по мостовым, что-то рассказывая друг другу, в любую погоду, утром и ночью, на закате и рассвете. Они будто не могут наговориться и не обращают внимания ни на кого. Иногда я иду за ними следом, изредка мне хочется подойти к ним и заговорить. Но в самый последний момент я останавливаю себя и прохожу мимо. Им нельзя мешать. Их разговор нельзя прервать. Им еще столько нужно сказать и выговориться. Пока разряженные батареи не разлучат их.

1. Битар (араб. بيطار) кузнец.