2.0.8.4

Пристав разложил перед отцом Ибрагимом несколько книг и отошел на несколько шагов в сторону.

– Ответчик, клянетесь ли вы говорить правду и только правду и ничего кроме правды?

– Клянусь, – тихо сказал священник.

– Не слышу! – рявкнул судья.

– Клянусь!

Я медленно опустился на стул и закрыл глаза рукой.

– Ответчик, вы подтверждаете, что ваше заявление правда?

– Я… Да, подтверждаю.

Судья кашлянул.

– Если это все, то я хочу огласить свое определение. Итак…

Я снова вскочил.

– Ваша честь, я хочу также сделать заявление.

Судья кивнул.

– Ваша честь, ответчик солгал и оклеветал свою дочь. Я прошу ознакомиться с содержанием биокарты истицы, раздел детской гинекологии. Там сказано, что истица – девственница! Кроме того, в ежедневном дневнике мониторинга поведения родителей, который вела Ника, в разделе сексуальные отношения с близкими родственниками ни указаны подобные сведения!

В зале загудели зрители, часть из которых стала фотографировать Нику.

– Достаточно, адвокат, – судья стукнул молотком по столу, обитому зеленым сукном, – слушание дела объявляется прекращенным ввиду подсудности ответчика суду по сексуальным правам детей. Все свободны. Кроме истицы.

***

– Прошу вас следовать за мной, – тетка в униформе ювенальной службы с каменным лицом привычно смотрела куда-то в сторону, а не в лицо Нике.

Девушка испуганно вертела головой.

– Мы же выиграли дело! Чего вы от нас ходите?

– Да, действительно, – я поискал взглядом судью, но того как ветром сдуло, едва зал заполнили сотрудники ювенальной службы в серой форме мышиного цвета. – По факту получения судебного решения мы планировали перевести вещи Ники в другое место. Чтобы она жила отдельно. А потом заключили бы контракт на содержание с новой семьей.

– Согласно установленному порядку мы обязаны немедленно изымать детей, чьих родителей лишили родительских прав и размещать их в наших домах Лиги сексуальных реформ под присмотром воспитателей.

Я похолодел. Действительно, я забыл об этом правиле и сейчас Ника должна была подчиниться. Отойдя чуть в сторону, я огляделся. Все входы были перекрыты, а на руки Ники уже надели наручники и повели к выходу.

– Куда вы хотите ее увезти?

Тетка хмыкнула.

– Не положено информировать до передачи в новую компетентную семью. Эй, ребята – берите девчонку и айда.

Приставы подхватили под руки Нику и едва ли не волоком потащили ее в грузовой винтокрыл.

Ко мне подошла Диана.

– Ну что, чувачок, похоже ты действительно не трахнул девочку.

Я отмахнулся.

– Отстань, не до тебя.

– А зря, чувачок. То, что я знаю могло бы тебе пригодиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь куда повезут сейчас твою подружку? К твоему любимому заказчику – председателю городского отделения Лиги. Они давно ждали такую… неопытную. Она же на вес золота буквально. Сейчас же срок сексуального воспитания начинается с рождения ребенка, а тут прям у них под носом такой редкостный экземпляр. Непорочная дева.

– Зачем она им нужна?

– Как зачем? Для сексуального воспитания и разнообразия. Я ведь хотела как лучше. Я, правда, не знала, что она еще…

– Кто тебе заплатил за ведение дела?

– Никто. Я же выросла в том районе. А отец Ибрагим крестил меня.

Диана достала из кармана маленький серебряный крестик и поцеловала его.

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Это я придумала ход с признанием в педофилии – мы бы выиграли время и развалили в итоге дело.

Я покачал головой. Оглядевшись я увидел в зале стайку смугловатых подростков с Азизом. Они что-то оживленно обсуждали с отцом Ибрагимом. Я направился с Дианой в их сторону.

– Послушай, – начал я.

Азиз сплюнул на пол.

– Отвали.

Дружки Азиза недобро посмотрели на меня.

Отец Ибрагим положил руку на плечо Азиза.

– Не надо так. Мы с Дианой обжалуем действия ювеналов. Так ведь, Диана?

Диана вздохнула.

– Падре, простите меня. Боюсь мы напортачили. Я строила вашу защиту думая, что Ника давно уже…ну вы меня понимаете. И в биокарту в ту графу я даже и глядеть не стала – думал на ней проб негде ставить. Тем более, что она общается вот с этими, – Диана кивнула в сторону подростков.

– Что это значит? – встревожился отец Ибрагим.

– Ее повезли к Председателю Лиги. К нему сразу увозят всех изъятых детей, которые еще… не были ни с кем. А потом они бесследно исчезают. Мне об этом мои знакомые полицейские рассказывали.

– Но ведь они же борются за права детей! Они же их должны защищать. – отец Ибрагим тяжело задышал.

– Ибрагим-хазретлери, – Азиз нетерпеливо взял священника за локоть, – я знаю этих шакалов из Лиги. Мои ребята разберутся с ними, Иншаала.

Азиз бросил ключи от винтокрыла одному из подростков.

– Я поеду с тобой, – сказал я.

Азиз усмехнулся.

– Ты хоть дрался когда-нибудь?

– Я смогу помочь пробраться внутрь – Председатель меня знает.

– О, это другое дело, – Азиз хлопнул меня по плечу, – показывай дорогу, адвокат. Ибрагима-хазретлери бери с собой. Погнали, братья. Аллах акбар!

– Аллах акбар! Аллах акбар! – выкрикнули подростки.

***

Наши винтокрылы неслись над городом на предельной разрешенной скорости. Я вел машину на ручном режиме, включив аварийные огни. До здания Лиги было еще около десяти минут лета. Винтокрыл Азиза еле поспевал за нами – слишком много подростков залезло в его машину.

– Адвокат! – прокричал сквозь шум мотора священник – вы все еще верите в закон?

Я нажал на рычаги, прибавив скорости винтокрылу. Пока мы летели стало темнеть. Над городом сгустились тучи и стали посверкивать молнии. Видимость упала. Из тумана передо мной выросло здание небоскреба и я резко бросил машину влево.

– Отец Ибрагим, я не знаю!

– Вы помните какие-нибудь молитвы?

– Ни одной!

– Я хочу, чтобы мы вместе помолились!

Я резко бросил винтокрыл вправо, обогнув линию электропередач.

– Валяйте!

– Повторяйте за мной! – голос священника продирался сквозь рев моторов, – отче наш, сущий на небесах… да святится имя … да будет воля… и на земле… хлеб наш насущный дай… и прости нам долги наши… и не введи нас в искушение… ибо твое есть царство…аминь!

– Аминь! – повторил я за священником, вжимая рычаги почти в пол.

Отец Ибрагим продолжил.

– Во имя …милостивого…хвала господу миров, милостивому… тебе одному мы…веди нас прямым путем, путем тех, кого …не заблудших… аминь!

– Аминь! – снова повторил я и начал идти на снижение.

***

Наш винтокрыл приземлился первым. Выпрыгнув на землю, я осмотрелся: у здания было полно других машин. Обычно вечером здесь никого нет. С другой стороны это помогло нам остаться почти незамеченными.

Через несколько минут рядом приземлился винтокрыл Азиза. Подростки бесшумными тенями выскочили из машины наружу и побежали в темноте к зданию.

Азиз подбежал к нам. В руке у него был кривой нож.

– Ну что, адвокат, мы готовы.

– Я тоже.

–Возьми вот это – может пригодится, – Азиз протянул мне пистолет, – справишься?

– Я пойду один, – я осторожно взял в руки оружие и прикинул на вес в руке.

– Как скажешь, брат, – Азиз подал знак подросткам и они стали перебегать ближе к выходу.

Заткнув пистолет за пояс, я пошел к зданию по совещенному пустырю. Глазок видеокамеры повернулся в мою сторону. Я помахал ему рукой и позвонил в дверь.

– Кто? – рявкнул динамик.

– Я адвокат девочки, которую сюда привезли. Мне к председателю за гонораром!

– Подождите здесь, я уточню!

Через минут замок щелкнул, и дверь отъехала в сторону.

Я вошел внутрь помещения. За стойкой сидел охранник – темноволосый мужчина с ярко накрашенными губами и подведенными глазами. Он перегнулся через стойку и приторно улыбнулся.

– А мы с вами нигде раньше не встречались? – охранник положил свою руку на мою. Я стиснул зубы и улыбнулся в ответ, доставая из-за спины ствол.

– Может быть, вы были моим клиентом? Я часто веду бракоразводные процессы среди однополых пар.

– Ах, ну что вы. Я замужем за мужчиной моей мечты! А скоро нам дадут на воспитание мальчика из…

Я выхватил пистолет и ударил со всей силы по лицу охранника. Удар пришелся тому в висок и мужчина медленно осел вдоль стены. Я обошел стойку и нажатием кнопки открыл дверь.

В здание порвались один за другим подростки. В руках они были ножи и металлические прутья. Последним вбежал Азиз.

– Куда дальше, адвокат?

Я прислушался.

– Туда!

Мы побежали по длинному коридору, ведущему в спортзал. Подбежав к двери, я осторожно ее приоткрыл. В зале было несколько десятков человек – обнаженных мужчин и женщин. На первый взгляд это было похоже на обычную вечеринку свинг-клуба. Однако, приглядевшись получше я увидел, что все люди в зале были одеты в красные маски. Они радостно подбадривали стоящего в центре зала полного вислозадого мужчину, стоящего ко мне спиной.

Я открыл дверь пошире. Толстяк отошел в сторону и подал знак рукой. Толпа на мгновенье расступилась и я увидел Нику. Она была раздета и привязана к большему деревянному кресту. Толстяк воздел руки кверху и закричал:

– Принесите мне нож! Мы начинаем! Кто первый хочет попробовать, а?

В этот момент меня оттолкнул в сторону Азиз. Он вбежал в помещение и заорал.

– Аллаааа!!!

Вслед за ним ворвались подростки, вооруженные ножами и прутьями. Они набросились на участников «вечеринки», превращая их дряблые и некрасивые тела в кровавое мессиво.

В зале началась паника. Голые мужчины и женщины стали срывать свои маски и пытаться убежать, но подростки никого не выпускали из зала. Один за другим падали голые тела на пол, искромсанные ножами.

Я побежал к Нике. Толстяк сорвал с себя маску и я узнал председателя. Увидев меня он выхватил нож и занес его над телом девушки. Сам не помню как я нажал на спусковой крючок и сколько я выпустил пуль. Я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны.

Очнулся я от толчков Азиза в плечо.

– Все нормально, брат. Машаллах, мы успели!

Я взглянул на бьющееся в конвульсиях жирное тело председателя. Пистолет выпал из моих рук с грохотом на пол.

– Тебе придется уехать отсюда, брат, – Азиз поднял пистолет с пола и убрал в карман – это только нам ничего не будет, мы же дети по закону, сам знаешь.

– А где Ника? – я огляделся по сторонам.

– Она с отцом Ибрагимом, брат.

– Я хотел бы увидеть ее.

Азиз кивнул и мы выбежали на улицу.

***

Отец Ибрагим сидел на траве, прижав к себе Нику, укутанную в покрывало. Он гладил ее по голове, что-то приговаривая и улыбаясь. Я подошел к ним и сел рядом.

Священник посмотрел на меня и сказал.

– Девочка очень напугана и не может сейчас говорить. Но вы не беспокойтесь – с ней все будет хорошо.

– Куда вы теперь? – спросил я, – скоро здесь будет полиция. Вас будут искать, как и меня.

– На все воля Господа. Азиз обещал переправить нас на юг к своим. А вы куда?

– Еще не знаю. Скорее всего на восток.

Ника повернулась в мою сторону и измученно улыбнулась. Я взял ее руку в свою.

– Я приеду за тобой.

Девушка кивнула и попыталась что-то сказать, но не смогла.

– Прощайте, отец Ибрагим. Прощай, Ника!

– Да благословит тебя Господь и сохранит тебя!

Винтокрыл, управляемый автопилотом, поднял меня в воздух. Сверху я видел, как подростки поливают бензином здание и угоняют винтокрылы убитых гостей.

Я полез в карман и вытащил скомканный конверт – результат своего ДНК-теста. Открыв иллюминатор, я выкинул конверт.

Что-то мешало мне сидеть в кресле. Я привстал и увидел книгу, похожую на те, что я притащил из суд. Я открыл ее на первой странице и прочел:

И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.

Аттилио

– Генерал, вы это всерьез про Кипр? И это после того как нас в прошлом году поимели в Ливии? – Брабанцио затянулся сигарой и пустил кольцо в потолок, – я вас не понимаю!

– Сенатор, – Аттилио поставил бокал на стол, – война есть война. Случаются и поражения. Но с нами или без нас Кипр снова сумеет сбросить десант Халифата в море.

Аттилио подошел к окну, выходящему на мост Риальто. Солнце уже почти село и на мосту зажелтела подсветка. Вдоль набережных неспешно скользили переполненные гондолы. Черные бронированные борта суденышек сливались с водой. Прожектора полицейских беспилотников изредка выхватывали из темноты силуэты туристов в бронежилетах. Господи, сколько же сегодня вас обретет вечный покой на дне каналов.

– И все же, генерал. В Ливии у нас вместе с американцами и англичанами было шесть дивизий! Шесть! Сотни боевых роботов, вертолетов, танков и лазерных пушек! И где они теперь все, а? Где я вас спрашиваю? Так я вам напомню! Ржавеют в песках под Бенгази! Ну, а что на Кипре? Там же в несколько раз меньше солдат!

– Меньше, – согласился Аттилио.

– Так значит их и…

– У них есть самое главное.

– Гмм… любопытно. И что же это за самое главное? Ядерное оружие?

– Ровно тоже, что было у ливийцев, когда они прогнали нас.

– Да ладно, синьор Аттилио. Знаете, как говорят здесь в Венето, – нельзя сделать шаг больше, чем позволяет длина ноги. Давайте-ка лучше еще выпьем этого прекрасного кьянти! – сенатор Брабанцио подал знак слуге-роботу. Через пару мгновений в бокалах плескалось вино цвета граната.

– Чин-чин, синьор Аттилио! – Брабанцио едва пригубил вино, когда зазвонил нанофон. Сенатор щелкнул пальцами. Из аппарата, лежащего на столе, возникла голографическая картинка. Аттилио поднял взгляд и увидел девушку в джинсовом костюме с арафаткой на шее. Каштановые волосы мягко лежали на ее плечах. Во рту у девушки торчала палочка от чупа-чупса. В карих глазах бегали насмешливые искорки.

– Чао, папа! Ой, ты не один?

– Чао, Дисдемона! Ну, наконец-таки, Святые угодники! Как долетела? – сенатор заслонил спиной дымящуюся в пепельнице сигару.

– Все отлично, папа. Полковник Кассио с солдатами встретил меня в аэропорту. Сейчас садимся в вертолет.

– Не забудь надеть бронежилет и каску! Кстати, познакомься, это бригадный генерал, синьор Аттилио.

– Чао, генерал! Так вот вы какой! Спасибо, что организовали мое торжественное конвоирование к папе, – девушка помахала рукой, – да, я же вас позавчера видела в новостях. Вы там комментировали операцию по зачистке Римини. Неужели вам удалось остановить погромы в итальянских кварталах?

Аттилио пожал плечами. Дисдемона продолжила.

– Ой, а вы знаете, вы меня обязательно дождитесь! Я уже вылетаю в вашу сторону! У меня есть классная идея для моего видеоблога! Чао!

Картинка погасла.

– Вот ведь непоседа, – ухмыльнулся сенатор, – едва вернулась домой из России, а уже рвется в бой. И откуда в ней это? Она же итальянка, а не американка или немка.

– Из России?

– Я же вам рассказывал про Дисдемону? Нет? Она с пятнадцати лет ведет свой видеоблог. Три миллиона подписчиков.

– Учится?

Сенатор взял в руки сигару и поднес ко рту.

– Болонья показалась ей слишком скучной. Ей бы все по ночным клубам ходить. Да ездить по всяким экзотическим странам. Вместо того, чтобы выйти замуж. Вся в свою покойную мать, прости Господи ее грехи. Сколько я ей уже сватал разных молодых людей. Эх! И отпрысков миллионеров, и графов и герцогов и спортсменов и даже кинозвезд. Все чистокровные итальянцы. О, тысяча извинений, генерал, я не хотел вас задеть. Вы для меня самый, что ни на есть махровый патриций! Ха-ха! Тем более, что вы крестились!

Генерал сделал несколько глотков из бокала. Знал бы сенатор из какой семьи родом Аттилио. Сколько было желающих найти и повесить его вниз головой рядом с растерзанным отцом. И сколько еще мерзавцев ищет его, чтобы спросить, куда девалась золото из казны.

– Хотя, я, конечно, могу ее понять. Мельчает наша молодежь, ох как мельчает. А если кого и увидишь поприличнее, так или педераст или био-киберофил. В лучшем случае выкладывает видео в сети как перепихнулся с очередной малолеткой. Дьявол! А все почему? Нас совратило процветание! Нынешнее поколение верит только в комфорт.

– Хочу вас, разочаровать сенатор. Не все итальянцы такие. В моей бригаде есть отличные офицеры. Например, мой честный Яго.

– Яго? Да-да, припоминаю вы как-то говорили о нем, синьор Аттилио. Только много ли таких Яго наберется на всю Италию? Хотя, какая к дьяволу Италия. Это скорее Итарабия. О, генерал, вы же понимаете о чем я.

– Без проблем, сенатор.

Тут с Брабанцио не поспоришь. От Италии, которую знал Аттилио двадцать лет тому назад, уже почти ничего не осталось. Нет, дворцы, галереи, магазины и рестораны никуда не исчезли. Вот только итальянцы…Они словно стали превращаться в еле видимых призраков на фоне смуглых и нагловатых подростков.

– Они же ни в какую не хотят принять наши обычаи и порядки! Зато плодятся как кролики. Как там говорил один их арабский лидер – матка арабской женщины – моё самое сильное оружие. А мы тем временем исчезаем! В прошлом месяце я делал доклад в Сенате. Так вот, на одного итальянского новорожденного сегодня приходится семь новорожденных детей муслимов! Семь! Ну а как иначе если итальянцы не то что детей завести, а даже жениться не хотят!

В кармане у Аттилио зазвонил нанофон. Вставив в ухо гарнитуру генерал отошел в угол комнаты. Сквозь помехи он услышал встревоженный голос полковника Яго.

– Генерал, прошу прощения. Срочная информация. Камеры наших беспилотников засекли в южных районах города большие скопления мусульман, двигающихся в центр. Пока без оружия. Какие будут указания?

Аттилио помрачнел.

– Подымите в воздух вертолеты. И пусть они несколько раз и пониже пролетят над этими группами. Чтобы всем было видно, какие стоят пулеметы и ракеты. Через полчаса доложите обстановку. Я бы не хотел раньше времени подымать тревогу. Все-таки сегодня суббота. Большинство солдат в увольнении.

– Вас понял! Конец связи!

***

Полковник Яго выключил рацию. В кабинете дежурного по штабу бригады становилось жарко. На всех мониторах можно было наблюдать одно и тоже – толпы женщин, одетых в черное, орущие молодчики с прутьями, и бородачи в белых хламидах, идущие впереди толпы. Да уж, славная ночь накануне Пасхи. И что их так прорвало? Ну, подумаешь, пристрелили парочку подростков, наставивших стволы на карабинеров. Какбудто до этого никого из муслимов не убивали на улице. Неужели из-за такой ерунды в венецианских махалях началась заварушка? Что-то тут не так. И как назло в казармах почти никого. А еще пришлось отправить в аэропорт целый взвод и вертушку. Чтобы встретить дочку сенатора. Которого едва не посадили за связи с мафией.

На мониторах было видно, как толпы уже просочились на набережные каналов и узкие улочки. Яго нажал яркую красную кнопку и по всему расположению бригады завыли сирены. Пилоты вертолетов, получив команду на взлет, выбегали из казарм.

Через полчаса полковник построил у штаба бригады всех имеющихся в части солдат и приказал выдать им полный боекомплект. Вскоре стало понятно, что вертолеты, барражирующие на толпами мигрантов, вовсе их не испугали, а даже наоборот разозлили. Яго хотелось ударить по экранам, из которых буквально вырывалась ненависть толпы.

– Яго, дружище, ты что такой кислый? Вечеринка в разгаре, а ты печален как кот после кастрации.

Полковник обернулся и увидел входящего Кассио.

– Ты что-то рановато, – бросил Яго, – обычно, после встреч в аэропорту ты появляешься лишь наутро.

– О, только не сегодня. С меня хватило и получаса полета с этой Дисдемоной, чтобы захотеть вернуться к тебе, милейший Яго.

– А что так? Дай угадаю. Неужто она оказалась старой некрасивой лесбиянкой, которая…

– Да нет, Яго. Дисдемона красива и вовсе не из этих. Уж я-то точно знаю. Тем более, что мы вместе учились в школе. Просто она достала меня своей болтовней о России.

– Россией? Она что русская?

– Почти. Ее мать оттуда родом. А так она там давно ошивалась. Да ты наверняка слышал про ее видеоблог.

Яго покачал головой. Последние месяцы ему было не до просмотра видеоблогов гламурных барышень из мафиозных семейств. После того как стало вакантным место заместителя бригадного генерала Аттилио. Яго считал себя единственным достойным кандидатом на вакансию. Однако, Аттилио не спешил с его назначением. Несмотря на то, что они прошли вместе столько сражений и боев. Иран, Пакистан, Афганистан, Сирия. Полковник не вылезал из дежурств, безукоризненно выполнял все приказы генерала, таскал его портфель и решал кучу бытовых вопросов вместе со своей женой. Да толку пока было мало.

– Так вот. У Дисдемоны просто крыша там поехала в России. Рассказывает всякую чепуху, которой только дети поверят.

– Например?

– Ну что типа в России мирно уживаются христиане и мусульмане. Хотя их там половина на половину. Даже больше получается чем у нас. Или что русские не голодают. Даже наоборот. Не, я конечно и раньше слышал от наших общих знакомых, что в ее видеоблоге совсем не то, что обычно показывают в новостях…

Внимание Яго привлекли яркие вспышки на экранах. Началось.

***

– Папочка, ну я прошу тебя, ну уговори, пожалуйста, синьора Аттилио, а? – Дисдемона трясла за руку сенатор Брабанцио, – я же много раз вела репортажи с операций карабинеров! И в России я с полицией была на задержаниях опасных преступников! Ну, папочка! Генерал, я вас умоляю!

Сенатор приобнял дочь.

– Дисдемона, я же не могу ему приказать. Уважай его волю. Тем более, что в городе сейчас творится что-то ужасное. Я приказал усилить охрану палаццо.

– Генерал, – Дисдемона отпустила руку отца и подошла к Аттилио, – мне правда очень хотелось бы вместе с вами снять репортаж. Про то, как наши солдаты защищают порядок в городе! Простите, если я вас чем-то обидела.

– Синьорина, – Аттилио сделал шаг назад и посмотрел девушке в глаза, – я правда не хочу подвергать вас опасности. И к тому же вы только-что прилетели.

– Генерал, – Брабанцио подошел и встал рядом с дочерью, – боюсь, что сейчас в городе, возможно, самое безопасное место возле вас. Ради всего святого прошу вас не отказать в просьбе моей дочери! В свою очередь я дам команду своим людям в районах оказать огневую поддержку вашим солдатам. Которых у вас сейчас совсем немного, не так ли?

Аттилио заиграл желваками.

– Через десять минут за мной прилетит борт, синьорина. И если вы…

– Я все поняла, генерал! Я мигом! – Дисдемона схватила сумочку и выскочила из кабинета.

– О, спасибо, генерал! – Брабанцио затряс руку Аттилио, – я щедро вас отблагодарю!

– А вот это излишне. Но люди ваши мне потребуются.

– Без вопросов, генерал. Считайте, что город у вас в кармане!

***

– Сколько сейчас солдат в казармах, полковник? – Аттилио подошел к интерактивной карте.

– Полбатальона или даже менее того, – Яго посмотрел на Дисдемону, вытаскивающую из сумки видеокамеру,– здесь нельзя снимать, синьорина.

– Я не буду ничего выкладывать в сеть без разрешения генерала, -Дисдемона достала из сумки фотоаппарат.

Аттилио ткнул пальцем в точку на карте.

– Покажите мне камеры возле Дворца дожей.

Яго сделал несколько манипуляций над клавиатурой и вывел изображение на большой экран.

– Вот это да! – Дисдемона всплеснула руками, – такого карнавала я еще не видела!

На экране вся площадь Сан-Марко была покрыта стройными рядами мусульман, читающих намаз, на расстеленных молельных ковриках. Мужчины впереди, женщины в задних рядах. По краям площади жались группы карабинеров.

Аттилио сдвинул брови.

– Полковник, немедленно вызывайте людей. Всех кого сможете найти. Через два часа вы должны собрать хотя бы половину бригады. Оставьте за себя полковника Кассио для наблюдения за ситуацией. За вами самое главное. Вы же знаете, что сейчас начнется в городе…

– Слушаюсь, генерал!

– Генерал Аттилио, можно я пока задам вам несколько вопросов? – Дисдемона щелкнула фотоаппаратом.

– Синьорина, – Аттилио не отрывая глаз смотрел на экран, на котором было видно как стройные ряды людей, будто солдаты по команде, делали единые движения, – я обещал вашему отцу помочь вам снять репортаж в безопасном месте. Но вы же сами видите, что происходит и ваша работа…

– Вот-вот, генерал, это и есть моя работа. В конце концов в итальянской армии есть даже специальный батальон психологического воздействия. Там где мои коллеги занимаются ровно тем же самым – помогают вам воодушевить солдат и сограждан!

Аттилио поднял взгляд и холодно посмотрел на Дисдемону. Вот ведь нахальная девчонка. И как он позволил уговорить взять ее с собой в штаб бригады. Можно подумать, что он шестерка ее отца. И как же она не похожа на Брабанцио. А эти карие глаза – теплые и лучистые, наверное, от матери.

– Хорошо, задавайте ваши вопросы.

Дисдемона улыбнулась.

– О, благодарю вас, генерал. Итак, давайте с самого начала. То есть где вы родились, кто была ваша семья?

– Я родился в Мавритании, синьорина. Когда мне исполнилось три года мы переехали в Ливию. Мне было шесть лет, когда в стране началась гражданская война.

– А ваши родители? Чем они занимались?

Родители. Аттилио пытался узнать, где их похоронили, когда его бригада вошла в Триполи. Говорили, что их останки после казни тайно захоронили в пустыне телохранители-бедуины. Не успел. Ливийцы скоро выбили их из города. И теперь одному Аллаху известно, когда он сможет вернуться домой и заняться поисками могил.

– Они погибли. Как и почти вся моя родня, когда американцы начали бомбардировки Триполи.

– Соболезную, генерал, – Дисдемона выключила камеру, – но, что потом, как вы выжили?

– Меня вместе с другими мальчишками забрали на одну из тренировочных баз Халифата. Там я и стал солдатом.

– Как с вами обращались? Говорят, там очень жесткие нравы.

– Жесткие? Ну, можно сказать, что и так, синьорина. В семь лет мне дали в руки нож. Чтобы я привел в исполнение приговор неверному.

– И вы…

– И я сделал то, что мне приказали.

– Боже. И много вам пришлось убить людей, когда вы были на стороне Халифата?

– Не так много как другим. И не столь разнообразными способами как выпадало другим.

– Вам было жаль своих жертв?

– Тогда нет. Скорее наоборот. Я думал, что выполняю свой священный долг перед Аллахом. Предавая мунафиков и кяфиров справедливому возмездию.

– И долго вам там пришлось пробыть?

– Я сбежал оттуда в четырнадцать.

Аттилио вытер пот со лба. Господи, почему он рассказывает ей то, что никогда еще никому не говорил здесь после побега? Нужно как-то взять себя в руки.

– Вы разочаровались в Исламе?

– Я разочаровался в людях. И в себе. Последней каплей было то, что мне пришлось казнить своего родного брата. Он смотрел с друзьями по телевизору футбольный матч. Это не понравилось одному из полевых командиров.

Аттилио на мгновенье замолчал.

– Я постарался сделать так, чтобы брат не мучился умирая. Это было трудно, но я сделал это. Вот только потом…Они заставили меня играть в футбол его отрезанной головой.

Зазвонил нанофон. Аттилио взял трубку в руку.

– Слушаю, Яго.

– Генерал, через час почти вся бригада будет в сборе! Оружие и амуниция готовы. А через полтора часа на плацу построение.

– Полковник, благодарю! Я не сомневался в вас. Конец связи!

***

Полковник Яго выключил рацию. Генерал в нем не сомневался. Ну, еще бы. Кого бы мог попросить Аттилио сделать то, что мог бы сделать только Яго? Неужто Кассио? Да этого недоумка только патроны на складе считать можно поставить. И то под присмотром старого капрала. В кармане завибрировал нанофон. Эмилия. Что ей еще надо?

– Да, Эмилиия, слушаю. Только говори покороче. У нас нештатная ситуация.

– Я уже в курсе, дорогой. Я в бомбоубежище с Бьянкой. Еле успела добежать из сэконд-хэнда!

– Бьянка? Зачем ты водишь дружбу с этой клубной шлюшкой? По-моему в бригаде скоро не останется ни одного офицера, ктобы не имел ее.

– Да что ты повторяешь сплетни своих голубых импотентишек! Бьянка может быть несколько ветрена, но не настолько!

Яго выругался вполголоса.

– Ты мне за этим звонила?

– Нет, конечно! Я просто хотела тебе сказать, где я! А вовсе не обсуждать байки гарнизонных сплетников! Чао!

Гарнизонные сплетники. Да уж, это именно они скинули с анонимного сервера в полковую стереоконференцию грязную сплетню о связи Аттилио с Эмилией. Автора сплетни установить так и не удалось. Со временем Яго стало казаться, что все забылось. Только с тех пор каждый смешок в части за спиной полковник стал воспринимать на свой счет.

Яго не стал тогда допрашивать Эмилию. Сделал вид, что ничего не знает. Только вот на душе осталось какое-то поганое чувство. Хоть и был уверен, что это ложь, подброшенная кем-то из недовольных его стилем командования. Ничего, придет время и он доберется до автора грязной клеветы.

***

Бронированная мотогондола почти бесшумно скользила по каналу, двигаясь в сторону Дворца дожей. Аттилио стоял в рубке рядом с Дисдемоной и капитаном и смотрел, как на берегу высаживаются солдаты из броневиков-амфибий. Было уже далеко за полночь, но на площади Сан-Марко все еще было многолюдно и светло от зажженных факелов.

– Генерал, все готово для атаки, – Яго показал рукой в сторону залива, – транспорты для погрузки арестованных также на подходе.

Аттилио посмотрел в бинокль на площадь. Люди на площади вновь выстраивались в строгие шеренги, хотя время намаза еще не наступило.

– Приступайте, полковник.

– Слушаюсь! – Яго отдал команду и по площади прокатился залп из автоматов. Яго строго следовал правилам, установленным Аттилио для подобных внештатных операций. Первый залп всегда в воздух. Второй и третий резиновыми пулями. Потом слезоточивый газ. И только потом, если карабинеры не могут разогнать дубинками весь это сброд, солдаты открывают огонь на поражение. Стандартная процедура.

– Генерал, – Дисдемона коснулась грудью Аттилио и тутже отстранилась, – а они знают, что солдатами командует их бывший единоверец? Вам никогда не было их жалко?

– Они прекрасно все про меня знают, синьорина. И прекрасно понимают, что я не допущу здесь того ада, что я сам прошел.

Аттилио обратился к капитану.

– К берегу.

Мотор гондолы заурчал и через несколько минут Аттилио соскочил на пристань. Операция уже почти завершилась. Мигранты бежали в свои кварталы, оставив за собой несколько тяжелораненных. Пара сотен мусульман сидела на корточках под охраной карабинеров и ждала погрузки на транспорты. Аттилио сжал кулаки. Неужели это никогда не кончится? Что их ждет? Скорее всего депортация. Туда, где их ждут, не дождутся братья из Халифата. Чтобы задать им несколько вопросов о причинах бегства на Запад.

– Сержант! – окликнул Аттилио стоявшего возле задержанных военного полицейского, – перевезите их через лагуну в Кьоджу и отпустите.

– Но, генерал!

– Выполняйте, – Аттилио развернулся и поискал глазами Дисдемону. Она стояла прямо у кромки воды и без устали щелкала фотокамерой. Аттилио подошел к девушке и кашлянул.

– Вы не выпьете со мной чашечку кофе, синьорина?

***

– Ну, а что было с вами потом, когда вы бежали в Европу? Говорят в первые годы мигрантов принимали очень тепло, люди не знали, куда девать одежду, еду и другие подарки.

– Синьорина, – Аттилио взял в руки чашку и сделал глоток, – может, так поначалу и было. Однако в девятнадцатом году все подарки видно закончились. И единственный подарок, который делали тогда всем вновь прибывшим – это бесплатное место в концентрационном лагере.