Взгляд Марианны упал на низкую широкую кровать, застланную темным покрывалом. Сколько бессонных ночей она провела на этой постели – счастливых и сладостных в объятиях Робина и тревожных, когда он уезжал в Шервуд, а она терпеливо ждала его!
– Ты помнишь последнюю ночь августа в прошлом году? – тихо спросила Марианна.
– Когда я представил тебя на празднике своей невестой? Конечно, помню, – услышала она за спиной голос Робина и поняла, что он улыбается. – И ночью раньше, когда ты вернулась ко мне. И еще раньше – два года назад, когда я впервые встретил тебя!
Марианна обернулась и встретилась с ним глазами. Он стоял, наблюдая за ней. По его губам пробежала улыбка, и он, не сводя с Марианны потемневших глаз, прошептал так, что по ее телу пробежала волна огня:
– Почему нет, милая?
Она мгновенно оказалась в его объятиях, пылко отвечая на его поцелуи. Их руки сталкивались, пока они помогали друг другу избавиться от одежды.
– Что за робость напала на тебя, моя леди? – шепнул Робин, осыпая поцелуями ее плечи, высвобожденные из-под платья. – Я все ждал, что ты сама позовешь меня!
Он увлек ее на постель, уронил на спину, и они, забыв, что хотели немного поспать перед дорогой, любили друг друга самозабвенно и долго, словно впереди у них были утренние часы для сна – как всегда, когда он возвращался из Шервуда и будил ее на рассвете. Она обнимала его широкие плечи, скользила ладонями по спине, ловила губами кончики его пальцев, шептала его имя, называя его своей жизнью, любовью и светом. А он, не сводя потемневших глаз с ее отрешенного лица, заставлял ее оплетать ногами его стан, приникать к его груди и обессиленно опадать ему на руки, и говорил ей на ухо, как ему хорошо с ней, что никто и никогда не будет ему нужен, кроме нее.
Когда они уже просто лежали рядом друг с другом, в открытое окно влетела теплая волна воздуха. Марианна почувствовала, как невидимая ладонь ветра медленно и едва ощутимо провела вдоль всего ее тела – от кончиков пальцев ног до макушки, а напоследок ветер прикоснулся к ее лбу невесомым поцелуем. Легкая дрожь пробрала Марианну от этих воздушных касаний, и вдруг к ней пришло знание: недавнее слияние не останется бесследным. В эту ночь – последнюю ночь в Шервуде – они зачали ребенка.
Она повернула голову к Робину, раздумывая, сказать ему или подождать, пока ее неведомо откуда пришедшее знание обретет подтверждение, и увидела, что Робин улыбается.
– Благословение Шервуда перед расставанием, – шепнул Робин и посмотрел на Марианну сквозь ресницы. – Ты тоже почувствовала?
Он повернулся на бок и, повторяя недавнее прикосновение ветра, провел ладонью по ее телу, задержав руку на ее животе.
– Понаблюдай за собой, милая, пока я буду в Лондоне. И в письмах подробно пиши мне о своем здоровье и состоянии.
– Ты не возьмешь меня в Лондон? – встревожилась Марианна.
– А тебе очень хочется побывать в нем? – улыбнулся Робин.
Марианна отрицательно покачала головой.
– Нет, дело не в самом Лондоне, – и она крепко сжала его руку, признавшись: – Я не хочу расставаться с тобой!
Робин привлек ее к себе, обнял и поцеловал в висок.
– Придется, милая, потерпи! Я не знаю, с чем столкнусь при дворе короля, и должен быть каждый миг собранным и внимательным. Твое присутствие отвлечет меня, а это опасно. К тому же Лондон не лучшее место для тебя, если окажется, что ты забеременела.
Почувствовав, что Марианну охватила грусть от предстоящей разлуки, он заставил ее посмотреть ему в глаза и нежно поцеловал.
– Не печалься, сердце мое! В Веардруне тебя ждет много дел, и времени скучать не останется. А я постараюсь вернуться так быстро, как только король отпустит меня, и буду часто слать тебе гонца с письмами.
– А как же приказ короля? – с прежней тревогой спросила Марианна. – Ведь он недвусмысленно дал понять, что желает видеть в Лондоне нас обоих!
– А! Приказ, который он счел неожиданным и удачным ходом, предложив мне найти ответный ход! – усмехнулся Робин. – Я бы в любом случае не взял тебя, отговорившись тем, что ты в тягости. Иначе мы с тобой угодили бы в силки Ричарда. Он бы немедленно определил тебя в штат придворных дам королевы-матери и счел, что после этого я уже не смогу покинуть двор, оставив там тебя.
– То есть ты был готов солгать королю? – улыбнулась Марианна, недоверчиво глядя на Робина.
– Прибегнуть к военной хитрости, – поправил ее Робин. – Это и будет моим ответным ходом Ричарду. К тому же мне легче столковаться с ним, если он будет в душе сконфужен тем, что увлек за собой в гущу сражения не просто женщину, но еще и женщину в тягости!
Поймав опасливый взгляд Марианны, Робин от души рассмеялся:
– Милая, ты всерьез считала, что я не заметил тебя, когда ты бок о бок с Ричардом рубилась под сводами ворот Ноттингема?
Марианна прикусила губу, опасаясь, что веселье Робина сменится гневом, на который он имел все основания.
– Я ведь не могла отказать самому королю, когда он позвал меня с собой.
– Вот даже в малости не сомневаюсь, что отказала бы, не раздумывая, если бы его желание не совпало с твоим! – хмыкнул Робин.
Привстав на локте, он заглянул в лицо Марианны. Заметив, что она приготовилась к резкому выговору, Робин ласково усмехнулся и отвел светлую прядь с ее лба:
– Не замирай с такой обреченностью, моя леди! Не буду же я менее великодушен, чем король, помиловавший меня и остальных стрелков! Поэтому я не сержусь на тебя за ослушание, тем более что это битва была последней в твоей жизни.
Марианна облегченно вздохнула и прижалась к груди Робина, улыбнувшись уже без всякой тревоги. С его лица, напротив, сбежала улыбка, оно стало напряженным и хмурым, и Робин сказал со сдержанным негодованием:
– Что Гай, что Ричард – все пытаются взять тебя в заложницы, чтобы добиться от меня того, чего им угодно! Не выйдет!
Он властно привлек ее к себе и поцеловал, но уже без страсти. Так, словно утверждал этим поцелуем, что она принадлежит только ему и он никому и никогда не отдаст ее.
– Пора, любовь моя! – шепнул он и, прикоснувшись ко лбу Марианны губами, легко поднялся с постели.
Они стали одеваться. Робин нашел на столе сухую травинку и по привычке закусил ее зубами. Взяв в руки Элбион, он сдвинул ножны и провел ладонью по клинку. Потом снял с вбитого в стену крюка колчан, пересчитал стрелы, убрал в него длинный лук и положил колчан по постель рядом со своим плащом. Марианна, опустившись на стул, сложила руки на коленях и настороженно следила за сборами Робина. Ее вдруг охватила безотчетная тревога: он собирался так, словно не покидал Шервуд навсегда, а отправлялся в одну из обычных поездок по лесу.
– Не смотри так на меня, милая! – не оборачиваясь, попросил Робин, и Марианна услышала в его голосе улыбку. – А то я и вправду отправлюсь по привычке патрулировать дороги Шервуда!
Марианна рассмеялась и тихонько вздохнула:
– Бедный, добрый наш Шервуд! Как же одиноко ему станет теперь! Никто не потревожит оленей, никто не разбудит рожком его луга и рощи. В нем будут царить тишина, покой и безлюдность!
Услышав ее слова, Робин невесело усмехнулся и покачал головой, выражая сомнение:
– Нет, моя хорошая! Если бы твои слова могли сбыться! Но ты ошибаешься.
– Ошибаюсь? – удивленно переспросила Марианна, не сводя настороженных глаз с Робина, который стоял к ней спиной и неотрывно смотрел в окно на проступающие в рассветных сумерках очертания леса.
– Ты ошибаешься, – тихо повторил Робин. – Всегда здесь окажутся те, для кого не будет иного убежища, кроме Шервуда. Ведь и мы не были первыми, кого принял этот гостеприимный и великодушный к изгнанникам лес! И мы не станем последними, Мэри, как это ни печально.
Он замолчал, по-прежнему глядя в окно, и Марианна тоже молчала, глядя на Робина с тревожным раздумьем.
– Робин! – негромко окликнула она и, когда он, очнувшись от размышлений, обернулся и, вопросительно изогнув бровь, посмотрел на нее, произнесла: – Я хочу просить тебя!
– О чем, мое сердце?
Марианна сделала глубокий вдох и решительно сказала, не опуская глаз, в которых серебро сменилось твердостью стали:
– Я прошу тебя дать мне слово в том, что ты сегодня навсегда покидаешь Шервуд.
Его глаза насмешливо прищурились, но, почувствовав, что Марианна взволнована и ее просьба не просто каприз, Робин улыбнулся. Он подошел к ней и опустился рядом на колени. Сковав руками ноги Марианны, он склонил голову к ее ладоням и, нежно целуя их, сказал:
– Ласточка моя, все тревоги позади! Просто поверь в это! Мы станем жить с тобой в Веардруне, и наша жизнь будет долгой и счастливой. Мы будем приглашать к себе друзей, ездить в гости к ним, устраивать праздники, пиры, охоты. Каждую ночь ты станешь засыпать в моих объятиях, а утром просыпаться рядом со мной. Ты родишь мне сына, потом еще – сколько захочешь! И обязательно подари мне дочь – такую же красавицу, как ты сама. Мы всегда будем вместе, и любое твое желание будет для меня законом! Но никогда, Моруэнн, – он вскинул голову и посмотрел на Марианну непреклонным твердым взглядом, – никогда не требуй от меня клятв, не старайся связывать меня словом! Все, что я сочту возможным тебе обещать, я пообещаю сам.
Глядя ему в глаза, она не выдержала этой знакомой непроницаемой сини и кивнула в знак согласия и повиновения, но не удержала печального вздоха, услышав который, Робин рассмеялся.
– Давай условимся так, – предложил он, с улыбкой глядя в ее нежные, но полные беспокойства глаза. – Я не смогу себя изменить, но сейчас я даю тебе слово в том, что ради тебя, что бы ни случилось, я постараюсь не возвращаться в Шервуд. Постараюсь, Моруэнн!
Он выпустил ее из объятий, набросил Марианне на плечи плащ и увлек к двери.
– Пора, милая! – сказал Робин, и Марианна услышала в его голосе едва сдерживаемое нетерпение. – Нас ждет Веардрун!
Времени на то, чтобы оседлать лошадей, а нескольких – запрячь в повозки, куда была сложена поклажа, потребовалось немного. Посмотрев на Кэтрин, которую Джон собирался взять на коня, посадив себе за спину, Робин велел ей занять место в повозке рядом с Элис.
– Зачем это? – удивился Джон. – Понятно, Элис – она на сносях, а с Кэт что сделается?
– То же, что и с Элис, но немного позже, – улыбнулась Марианна.
На лице Джона отразилась такая растерянность, что все расхохотались.
– Жена? – вопросительно протянул Джон и, осененный внезапной догадкой, хлопнул себя ладонью по лбу: – Так вот почему ты последнее время воротишь нос от жареного мяса!
– Догадался? – язвительно спросила Кэтрин и махнула рукой на потешавшихся над ними друзей, отворачивая покрасневшее лицо. – Робин и Вилл уже месяц изводят меня насмешками, а собственный муж ведет себя так, словно ослеп!
Джон, не обидевшись, торжествующе пророкотал, словно могучий медведь. Он вскинул Кэтрин на руки, звонко чмокнул ее в кончик носа и сам устроил жену в повозке, укутав плащом, несмотря на все протесты Кэтрин.
Вилл закрыл двери трапезной, которые раньше закрывались только в непогоду, а так оставались распахнутыми днем и ночью, безмолвно приглашая войти путников и гостей. Робин посмотрел на запертые двери долгим взглядом, махнул рукой, и отряд двинулся в путь, оставив за спиной старый монастырь, несколько лет бывший средоточием жизни вольного Шервуда.
****
Дорога заняла весь день. На ночь они по привычке разбили лагерь в лесу и продолжили путь, едва дождавшись рассвета. В воздухе все ощутимее веяло прохладной свежестью моря. И вот почти на закате дорога вывела отряд Робина из лесов на огромные луга. А далеко впереди показалась светлая громада замка, который был выстроен на огромной скале, отвесно обрывавшейся в море. Робин осадил Воина и долго смотрел на Веардрун. Обменявшись взглядом с Виллом, он увидел на лице брата такое же волнение. Уже не скрывая нетерпения, Робин пришпорил вороного.
Мост оказался опущенным, большие обитые железом ворота распахнулись, как по волшебству, и путники въехали за крепостные стены. За стенами открылось огромное пространство, на котором стояли жилые дома, хозяйственные постройки, протянулись выпасы для скота. А дальше высилось второе кольцо стен, за которым находилась резиденция рода Рочестеров.
– Это не замок, а настоящий город! – прошептала ошеломленная Марианна.
Услышав ее возглас, Робин мельком бросил взгляд на жену и улыбнулся. Всадников тотчас окружило плотное кольцо людей, которые спешили приветствовать Робина. Расступаясь перед вороным Воином, шествовавшим, высоко поднимая точеные ноги и важно потряхивая гривой, обитатели Веардруна встречали Робина громкими возгласами, ловили его стремя. Робин, смеясь, отвечал на пожатия протянутых к нему рук, обменивался шутливыми приветствиями с девушками, бросавшими цветы под копыта его коня. Сопровождаемые толпой, она въехали во вторые ворота и оказались во дворе, который можно было смело назвать площадью. Вымощенный булыжниками двор, посреди которого высился настоящий дворец, сооруженный из светло-серого камня.
Эдрик, успев опередить графа на сутки, постарался приготовить Веардрун к возвращению своего господина. Робин спрыгнул с коня и подал руку Марианне. Их тут же окружили вассалы Рочестеров, собравшиеся по зову Эдрика, ратники, замковая челядь.
– Как же вы возмужали, ваша светлость! – пророкотал бас высокого седовласого мужчины, преклонившего колено перед Робином.
– Хвала Святой Деве, милорд, вы живы и наконец вернулись к нам!
– Ваша светлость, а меня вы помните? – спросила миловидная женщина лет тридцати, пробравшись к Робину сквозь плотно окруживших его людей.
– Как же я мог забыть тебя, Гита? – рассмеялся Робин и поцеловал ее в щеку. – Тебя саму и твою самоотверженность, с которой ты пыталась хотя бы напоить меня, когда я был связан и заперт ратниками шерифа в том амбаре!
– Мне так хотелось помочь вам! – горячо воскликнула Гита, прижав руку Робина к губам. – А получилось упросить ратников всего лишь разрешить принести вам несколько глотков воды!
– Я тебе еще тогда сказал, что не стоило жертвовать собой и так просить их, как это сделала ты!
– Стоило, милорд! Даже ради воды для вас стоило! – убежденно ответила женщина и, увидев Вилла, радостно ахнула: – Лорд Уильям!
Вилл, на чью долю выпало едва ли меньше приветствий, чем Робину, рассмеялся, открыл объятия и поймал бросившуюся к нему Гиту.
– А ты все такая же красавица, какой я видел тебя в снах все эти годы! – воскликнул Вилл, покружив женщину.
– А вы все такой же насмешник, милорд! – ответила Гита, шутливо шлепнув Вилла по руке.
Марианна спрятала улыбку, догадавшись, что это и есть та самая бойкая служанка, которая умудрилась побывать в постелях обоих сыновей графа Альрика. Гита тем временем заметила Дэниса, который, сидя в седле, вертел головой, пожирая глазами все, что видел вокруг. Его лицо пылало восторгом и восхищением.
– Ваш сынок, лорд Уильям? Какой славный мальчик! Когда вырастет, будет похож на вас как две капли воды!
– Ну-ну, Гита! – с притворной строгостью одернул ее Вилл. – Даже не вздумай!
– Куда мне! – рассмеялась Гита, беспечно махнув рукой. – Я постарею, пока он подрастет! Вон тут сколько молодой девичьей поросли, чтобы он не чувствовал себя одиноким!
Вилл подал руку Тиль, снимая ее с лошади, и подвел к Эдрику. Тиль робко встретилась с отцом взглядом и склонилась перед ним в почтительном реверансе. Эдрик поднял ее, поцеловал в лоб и накрыл ладонью сплетенные пальцы Вилла и Тиль, благословляя обоих.
Робин представил Марианну вассалам, ратникам и слугам. Эдрик кому-то махнул рукой, и над Веардруном взвился лазурный стяг с белым единорогом. Украдкой посмотрев на Робина, который не сводил глаз с герба своего рода, Марианна увидела, что он улыбается, не замечая слез на скулах. Она бросила взгляд на Вилла – он тоже не сводил глаз со стяга, и его скулы были также влажны.
– Ты счастлив? – тихо спросила Марианна Робина.
В ответ он обнял ее и, крепко прижав к себе, негромко ответил:
– Да, мое сердце! Особенно тем, что наконец-то могу подарить тебе дом, достойный тебя.
С трудом оторвав взгляд от стяга, гордо развевавшегося над замком, Робин опустил глаза на Марианну и, взяв ее за руку, повел вверх по ступеням широкой лестницы к дверям дворца, в котором им предстояло начать еще одну часть своей жизни.
– Иди смелее, моя радость, леди Марианна Рочестер, моя прекрасная и отважная графиня Хантингтон!
– Я рядом, мой лорд! – шепнула Марианна, поднимаясь по лестнице об руку с Робином. – Я всегда рядом с тобой! Веардрун прекрасен, но помни – мой дом был, есть и будет только там, где ты.