Я стою в канцелярии. Ко мне подходит высокий худой сотрудник в очках, при виде которого меня пронзает мысль: «как он ещё не упал, странно». Нет, серьезно: он настолько вытянут, будто его годами растягивали, и даже походка его весьма волниста, будто лишь сила удержания равновесия сдерживает его от падения! С потухшими глазами и с усталым выдохом передаёт мне бумагу.

– Распишитесь, – вот поверьте мне на слово, бумажная бюрократия здесь не менее вашей будет.

Поставив закорючку, где положено, вскрываю хлипкий конверт (но с целью экономии бумаги, на нем и написано поручение):

«В связи с успешным завершением операции, просим Вас принять участие в последующих действах ангелов».

Что? Серьёзно? Опять! Я, конечно, понимаю, что я сам на это все подписался тысячелетия назад, но с каждым днем и с каждым заданием понимаю, как меня все уже достало. Неужели такой ценой мне должна достаться моя цель?!

Скомкав бумагу в кулаке, громко выругавшись (за эти годы я многое перенял у человечества), телепортируюсь в мир людей.

Идёт дождь. Я вижу, как бежит женщина с ребёнком на руках. Её волосы прилипли к лицу, а зонт никак не помощник в этом случае: его пытается урвать ветер. И за ними нога в ногу спешит ангел. Он не спускает глаз с малыша, пытается его развеселить, чтоб он лишний раз не мешал маме. Самое любопытное, что все это происходит по велению небес! И дождь, и ветер! Именно он смывает силы Фортунамалы с этой семьи. И как бы не чертыхалась женщина, ей и не ведомо, что это все ей во благо. Поэтому не бойтесь гулять в дождливую погоду, кто знает, может так велит сам Босс!

Краем глаза приметив меня, Анхель кивает и даёт знать, что встретимся позже. Естественно, ну не осел же я в конце концов!

Вечером, я оказываюсь в неизвестной мне квартире. Здесь весьма уютно, но по мне так тесно… Я предпочитаю куда более просторные апартаменты. В связи с тем, что я сделался невидимым, женщина прошла мимо. Она только что уложила детей спать. Я прошёл в комнату и увидел ангела, мирно любующегося своим подопечным. Эти ангелы! Вот все они такие: милые, пушистые, ранимые! Не далеко от детей ушли, короче. Признаться честно, прилично меня они подбешивают. Эта парочка тоже. Я понимаю, что Анхель не глуп и есть в нем что-то стойкое, серьёзное, да и предполагаю, он не доверяет мне, но Дитрих… Тот ещё кадр! Мало того, что неземная и в прямом, и в переносном смысле, так ещё и приставучая. Наверное, они и должны быть такими, все же с детьми работают. Дай Босс им терпения! Имел я много дел с этими нездоровыми отпрысками людей, и жалко с одной стороны, с другой – вполне возможно, я просто очерствел за эти годы. Поживите с моё, поймёте! Сердца не хватит всех жалеть.

Я, конечно, бросил пыль в глаза этим двум там на пляже в Индии, своей идеей развеселить мальчугана. Но суть была иная: Раджу помог мне, а взамен я ему обещал игрушку. Уговор есть уговор, ничего более. Зато как впечатлилась Дитрих! Чуть ли не влюбилась в мой жест доброй воли. Я часто произвожу такое впечатление на противоположный пол. Симпатия – такая мелочь, но так полезна по жизни! Вот вспомните: смотрите вы на две картинки – на одной очаровательный красавчик, улыбается вам, в нем столько харизмы и внутренней силы и на другой фотографии так себе паренёк в кепке, неряшливый, насупленный. Обратите внимание, вы подсознательно будете тянуться к красавчику, а при знакомстве многое ему простите, чего не сделаете для того, никчемного вида пареньку. Мы все тянемся к прекрасному. Так заложено изначально.

Не хочу сказать, что я именно тот красавчик с первой картинки, но есть во мне что-то, что не даёт покоя слабому полу. Было время я этим пользовался. Но сейчас мне многое осточертело и хочется просто быть невидимым для всех, благо есть такая способность в моём резюме.

– Каин, рад тебя видеть, – кивает мне Анхель.

Я хотел ответить, что не могу сказать того же, но понимаю, что это не лучшее начало разговора, и поэтому просто киваю.

Он выходит из комнаты, я следом. В прихожей он спрашивает:

– Как там Фортуна? – но поняв, что мне не сразу дошло, уточнил, – я вас видел в последний раз на Украине. Вы куда-то телепортировалась вместе.

По идее, это вообще не его дело, что и куда мы исчезли, но решил поддержать разговор:

– На Гавайях был дивный закат в то время, – сказал я правду.

– О, мне ни разу еще не доводилось бывать там, – ответил он.

– Так весьма красиво, – продолжил я бессмысленный разговор. – Белоснежный пляжи, дельфины и прочее, – тоска, по мне так, но ангелам такое должно понравится.

Мы остановились в зале (для меня комната чуть побольше спальни. Название «зал» немного вычурно при данных обстоятельствах, я считаю), где Анхель предложил мне присесть.

В полутемной комнате, он был такой «свой» здесь. Видимо, уже освоился до той кондиции, когда можно сказать «сливаешься с мебелью».

– Какими судьбами ты здесь? – поинтересовался ангел, после минутного молчания.

– Ну я же должен вам помогать, – напомнил я, – вот и пришёл узнать, что дальше? Куда пойдём? Кого спасём?

Анхель недоверчиво, в прочем, как обычно, посмотрел на меня.

– Я не знаю, – все же ответил он, – мы ведь даже не знаем, что именно искать.

Ну я же вроде молился, чтоб попались ангелы без лишних тупых проблем! Святые небеса! Не знают они!

– И как вы хотите найти то, что не знаете? – я решил надеть маску дурачка, чем огласить всю бурю чувств негодования.

Ангел развёл руками.

– Будем наблюдать, – задумался он.

«Я предвижу бесконечные мучения с вами», предсказал я свое будущее.

– Что ж, если вы не против, можно я посплю тогда, пока вы «наблюдаете», – предложил я, ибо от усталости сваливался с ног.

В этом я им завидую – ангелам, им не надо спать, чтоб восстановиться. А я все же лишь на половину ангел, и мне свойственны человеческие слабости.

И едва моя голова коснулась диванной подушки, я вырубился на всю ночь.

Глава 2

Я иду по полю, где мы обычно пасем овец. Авель опережает меня и кричит: «не догонишь, не догонишь!» Я и не спешу. Меня терзают страшные мысли. Я должен его убить. Моего брата, родного мне человека.

У Авеля волнистые грязные волосы, он, как и я, в лохмотьях из шкур овец… В те времена писком моды было: «главное, что тепло!», не то, что в современных реалиях.

Он и не догадывается, что я обо всем знаю. Это цена спасения. Я должен его убить. Убить! Убить!

Он смеётся над тем, что обыграл меня, разгоняя стадо. А потом с разбегу прыгает на сеновал. Кувыркается, как ребёнок. Он с детства был другим, чудным, наивным и глуповатым. Но когда он смеялся, мне казалось, рассеивались даже облака и выходило солнце, чтобы улыбнуться ему в ответ.

Я беру камень, большой булыжник, и когда брат больше всего не ждёт, рассекаю его череп. И слезы текут из моих глаз, я кричу, что есть мочи, мне больно и страшно, и я только что убил брата! Отчаяние покрывает меня с головой. Что я наделал?!

Сморю на свои окровавленные руки, на обычный камень в мгновение ока ставшим оружием, на Авеля со стеклянными глазами, устремленными куда-то ввысь. И сотряслись небеса, и я понял, что дороги назад больше нет. Я – стал исчадием зла.

–Каин! Каин, – трясёт меня ангел, – проснись, Каин! Это был сон! Это был сон! Не кричи! – умоляет меня кто-то.

Слышу топот ног, крик младенца. Видимо я разбудил их. Смотрю в ужасе на Анхеля, и в темноте мне видится Авель, мой Авель.

Я протягиваю к нему руки и молю о прощении, слезы предательски текут из моих глаз, и лишь вытерев их тыльной стороной руки, понимаю, что передо мной не мой брат.

– Думаю, тебе лучше уйти, – предлагает он мне, поднимая на ноги. – И быстрее! Встретимся через пару часов на остановке, что рядом с домом.

Я не знаю, почему я ждал его, сидя на лавочке все это время. Я был разбит и без сил. Даже операция на Украине не так вымотала меня, как это видение. И самое странное, я никогда не видел снов! И Авеля тоже! Я и забыл, каким он был. Такой наивный, доверчивый мальчишка.

Анхель появился неожиданно и сразу накинулся с вопросами:

– Что произошло, Каин? Почему ты так орал? Мне пришлось приложить не мало усилий, чтоб все это забылось у них. Ты же чуть было не выдал нас! —говорил он быстро, а я соображал медленно.

– Я видел его, – прошептал я, скорее даже для самого себя, чем для собеседника.

– Кого? – видимо он все же услышал.

– Авеля! Я видел Авеля и тот самый день, – и меня начало трясти.

Анхель, кажется, сразу понял, о чем и замолчал. Что тут скажешь? Да и в принципе, он сейчас просто на взводе, обычно-то он мало говорит.

Я закурил. Сам не знаю, откуда сигареты нашлись в моем кармане, но они были весьма кстати.

– Не знал, что ты куришь, – нарушил все же тишину ангел.

– Мне свойственны человеческие пороки, – усмехнулся я.

– Ну да, – кивнул он, – ты же не посланник небес.

И как-то грустно он это сказал, что я аж предложил ему закурить.

– Нет, – отказался он. Но увидев недопонимание в моих глазах продолжил, – Дитрих недавно говорила, что мы настолько всецело отдаемся работе, что уже в какой-то мере перестаём существовать как личности. Что мы и есть работа и все. Грустно как-то, согласись.

Я задумался.

– Да, мне чуточку повезло больше, – жаль, что моя свобода досталась мне такой ценой, конечно, но я его понимаю. – Быть свободным бесценно, соглашусь.

– Как часто тебе снится твой брат? – спросил он меня.

– Никогда, – я снова глубоко затянулся, – мне не снятся сны.

– А что произошло сегодня?

Я пожал плечами и затушил сигарету ногой.

У всех бывают травмы, в основном они все берутся из детства. Кого-то били родители, кого-то испугала собака, кто-то родился не в то время и не в том месте… Моя история настолько канула в прошлое, что многое исказилось в моем понимании. Я не помню уже родителей, братьев и даже собственных детей. Казалось, вся моя жизнь должна определять меня, кто я есть. Ведь вас тоже определяет прошлое. Смотрите: первые года вы впитываете любовь родителей, потом проходите социализацию, подростковый максимализм, взрослеете, вас постигает мудрость, старость. У вас все просто. А я? Моя жизнь не вписывается ни в одни рамки природы. Вечность – это слишком много. До того много, что хочется сдохнуть. А умереть не можешь. Ибо небеса наказали тебя. Наказали за то, что даже сами не ведают. Но я должен и дальше хранить этот секрет – это единственное, что я помню из прошлого. Это единственное, что ценно.

Попрощавшись с ангелом, телепортируюсь в Вегас, Белладжио.

В это вечернее время здесь кипит весёлая жизнь азартных людей, будто всех богачей мира сюда притягивает сама Фортуна. Подхожу к бару, заказываю бурбон, хотя, если честно, мне сейчас все равно, что пить. И когда бармен ставит передо мной бокал с напитком, кто-то кладёт мне руку на плечо и шепчет:

– Не думала так скоро тебя здесь увидеть.

Крутанувшись на кресле, лицезрю Удачу в экстра коротком платье цвета морской волны и с диадемой из цветов и звезд на голове, напоминающих корону.

– Уже соскучился, – улыбнулась она мне.

– Видимо некуда было идти, – ну не буду же я сразу поднимать её самооценку, ибо она, итак, завышена на мой взгляд.

– Тысячелетия жизни и нет дома? – закатила она глаза, словно разочаровавшись во мне.

– А что есть дом, если в нем никто не ждёт? – парировал я.

– А с чего ты взял, что я ждала тебя? – спросила Фортуна.

– Я и не надеялся, если честно. Просто вспомнил ту ночь с тобой и… – решил я сделать паузу.

– Что и? – как и любой женщине ей нужно знать все. А сейчас в особенности услышать, как по ней скучают, любят и прочее…

– Захотел спросить совета, – разбил я её фантазии.

Она усмехнулась и оглядела зал, думаю, чтоб не смотреть на меня. Ведь глаза – зеркало души, не так ли, а Удаче не хотелось показаться слабой, в частности передо мной.

– Совет? Что ж, любопытно, – все же решила она продолжить разговор.

– Скажи, тебе снятся сны? – отпил я залпом весь напиток.

Она странно посмотрела на меня. Готов поставить сто баксов, что она не ожидала такого вопроса от слова никак.

– Нет, нефилим, мне не снятся сны, я же не сплю! – ответила надменно она.

– Что-то я помню совсем иное, – подстегнул я её.

Удача гневно на меня посмотрела.

– Послушай, то, что было в ту ночь останется там же, ясно? И если тебе больше нечего мне сказать, проваливай! – и она резко развернулась на высоченных шпильках, чтоб уйти, но я схватил её за руку. От неожиданности она пошатнулась, но, естественно, я притянул её к себе. В этом и был расчёт, этот жест срабатывает всегда безотказно. Так она оказалась на моих коленях, спиной ко мне.

– Не горячись, Фортуна, – прошептал ей в шею, замечая, как от каждого слова мурашки пробегают по ее телу, – Я просто хотел поговорить.

– Что-то я не настроена, – начала она брыкаться, но я держал её весьма сильно. Хотя я предположу, что она, как богиня, куда сильнее меня, но ей нравится моя властность в данный момент, поэтому эти все ее жесты лишь на показ.

– Мне снился Авель, – начал я, не узнавая свой голос, – а помнишь в последнюю нашу встречу, я говорил, что у меня нет прошлого, оно стерто из памяти.

Она кивнула. И я продолжил.

– Мне снился тот день, когда я убил его. И настолько это было реалистично, будто явь. Скажи, Фортуна, чтобы это могло значить?

– Тебя посетил бог сна? – отшутилась она.

Мои слова перешли на поцелуи в шею, и я услышал, как она томно выдохнула. Повернулась ко мне. Знаете, я видел много женщин (святых, грешных, из вашего мира и не из вашего) за свою жизнь, но Удача была как сладкий плод, как самый сочный апельсин на кроне дерева: обольстительна и недосягаема. Казалось, мы сошлись в ту ночь на Гавайях, но я понимаю, что для неё я останусь одним из сотни таких же, как бы не искрились её глаза сейчас. Энергия вокруг нас искрилась желтыми огнями, и мы оба знали, что готовы прям здесь отдаться этой страсти, необузданной похоти, называйте как хотите.

Эта химия между нами прервалась её чутьем, и она как зверь ринулась в бой.

– Мне надо идти, – сказала она, – пришёл явно мой клиент.

Сомневаюсь, что я в состоянии понять, что это значит, но мне пришлось отпустить её столь желанное тело. И в тот же момент Удача растворилась в толпе.

За бокалом бурбона я обдумывал ее последнюю «шутку» и понял, что она вполне могла иметь корни… Надо будет подумать об этом, не сейчас, чуть позже, а пока пусть алкоголь сделает свое дело, это мне куда нужнее сейчас.

Глава 3

Босс засмеялся. Эмм, не могу вспомнить его в таком самочувствии. Обычно он серьёзен, часто добродушен, изредка улыбается, но смеяться… Мне видимо дико повезло, раз я смог его так развеселить.

– Ты, Анхель, серьёзно думал, что тебе не свойственно любить? – похлопал он меня по плечу. – Друг мой, я изначально создал вас живыми существами, вложил в вас душу и разум. Ты же видел, как развиваются люди внизу, и ни разу не подумал, что и ты можешь усовершенствовать свой внутренний мир? Ты такой взрослый, но и тебе, видимо, присуща детская наивность.

Я внимательно слушал его, но казалось, что не понимал вовсе.

–То есть и я могу испытывать те же чувства, что мои подопечные? – уточнил я.

– Ну конечно, Анхель! – подтвердил он мои предположения.

– Но я думал, чувства отвлекают, разве нет? А мы не должны отвлекаться, – рушились мои догматы.

– Смотри, ты мыслишь, как разумное существо, чувствуешь ветер, холод и зной, но это ведь не отвлекало все это время тебя от твоей работы! А ведь ты лучший в своём деле! – привёл он весомый довод.

Я кивнул. Но потом, поправив свой костюм (я предпочёл сегодня быть в стиле 20 годов прошлого века: помпезные были времена, помнится) и решил поспорить, ибо уже не верил самому себе:

– Я привык ко всем этим чувствам, но любовь… Это действует по-другому! Кажется, будто кроме неё никого не осталось! Даже мысли о ней не дают собраться, работать.

– Так сделай так, чтоб быстрее привыкнуть, – подмигнул мне босс.

– Странный совет, если честно, – усмехнулся я, но решил об этом подумать позже, ибо моя семья собирала чемоданы для дальней поездки на море.

Честно, это мой первый полет. Ну согласитесь, чаще всего мы лишь год-два живём с вашими малышами, и редко кто с ними куда-нибудь летает. Тем более нас посылают в сложные семьи, по большей части без финансовых излишеств.

И вот после некоторых формальностей в аэропорту, мы взлетаем. Что ж, ощущения незабываемые! А вид из окна так вообще волнительный! Сначала отдаляется земля, потом облака и мы будто в космосе! Пилот передаёт, что высота за бортом 10 километров и 400 метров. И мне становится страшно. А если самолёт упадёт, что станет со мной? Я тоже умру? Представляете, за такую длинную жизнь я ни разу не задумывался, а что станет со мной. Но работы у меня было много: малыш все же тоже летел впервые, надо было его развлекать. Поэтому я практически не заметил времени полёта, и мысль о смерти покинула мою голову так же быстро, как туда и попала.

Море! Оно такое же прекрасное, как и раньше, когда я жил здесь. Не в этой стране, в другой, но море – оно везде одинаково очаровательное. Эти волны, прибои, берег (здесь он галечный), воздух, растительность вокруг… Вся природа кричит о том, что это тихая гавань – отрада для сердца, райское гнездышко души. Жаль, что с детьми отдых не отдых для родителей, как бы я не помогал им, они все же требуют внимания взрослых чуть ли не постоянно.

В один из вечеров, когда малыш и его семья спали, я вышел к морю и подумал о Дитрих. Вспомнил её кудри, смех, манеру говорить и вести себя. Мне стало немного грустно, что она не рядом со мной сейчас. Думаю, она заценила бы все эти красоты по-своему.

Что там говорил босс? Привыкнуть к мысли о любви? Сделать её частью себя, чтоб её образы не отвлекали меня… А почему бы нет? Я сделаю Дитрих счастливой! Вскоре её смех станет не столь ошеломляющим, а станет знакомым! Если она будет рядом, мне не надо будет задыхаться каждый раз от волнения от её прикосновений, запаха, чувств…

Так, надо что-то придумать! И тут я увидел парочку на берегу, они обнимались и любовались ночным небом, шумом прибоя и от свободы отдыха. Так почему бы и нет? Надо пригласить Дитрих на свидание! А почему сразу на одно? На несколько, чтоб привыкнуть ведь нужно время! И меня так порадовала эта мысль, что я начал танцевать. Этому ещё способствовала музыка из караоке-бара напротив.

Видел я как-то рекламу. Мне понравилась фраза «Ред булл окрыляет!» Думаю, сейчас она весьма кстати. Но я её переделал. Любовь окрыляет! Надо признаться самому себе: я влюблен!

Надо бы встретится с Дитрих теперь. Поводов у нас бывает множество: ведь мы передаём сводки о странностях вокруг происходящего чуть ли не каждый день. Но это несколько секундные встречи, а хотелось бы посвятить её в мои планы как-то красиво что ли. Все же не каждый день, думаю, её приглашают на множество свиданий.

И вот, казалось бы, я получил шанс… Она появилась неожиданно, будто предчувствуя что-то на «водопадах». Я больше, чем уверен, что хотя бы раз за всю жизнь вы видели, как какого-нибудь человека в отчаянии, но никогда не видели ангела в этой ситуации. Я прав? Признаться честно, я сам никогда не наблюдал, чтобы мои коллеги терялись. Но вот я смотрю, как Дитрих готова плакать от неспособности помочь. Мы на экскурсии, это тяжёлый день даже для моей выдержки. Слишком насыщенная программа для взрослого, не говоря уже о наших подопечных. Минеральные источники и грязевые ванны (а до этого всевозможные дегустации, заезды на всякие достопримечательности). Я хожу недалеко от малыша, когда слышу истерику братца. Он кричит, орёт, привлекает чрезмерное внимание своим неадекватные поведением. Частично в грязи («полезно будет» думали родители, но он хотел в бассейн, а сейчас ему надо было мыться в водопадах, но это его не устраивает). Дитрих рядом пытается помочь ему немного успокоится. Мама моего малыша начинает кипеть. Она сдерживала себя целый день, и вот волна гнева, обиды, стыда переполняют эту чашу, и она начинает ругать братца. Ей уже все равно, что о ней подумают окружающие, лишь бы уже силой слова и руки привезти в чувство сына. Я вижу, как Дитрих начинает плакать, ведь все её попытки отвлечь его накрываются медным тазом. С моим малышом я не испытываю проблем, он сам себя прекрасно развлекает: компанейский ребёнок, любит детей – здесь как раз ему столько всего для изучения! Поэтому улучив минутку, иду спасать Дитрих. Кладу ладонь на обгорелое плечо матери и внушаю спокойствие. Она остывает, гнев уходит. Обнимаю моего дорогого ангела, шепчу «все в порядке, сейчас он успокоится», и ненароком касаюсь её щеки – и как-то непроизвольно умудряюсь передать свою силу через это прикосновение. Она быстро и помногу кивает. Подбегаю к братцу, глажу его по макушке, что есть силы вкладываю в него тишину. Он «приходит в себя», если можно так сказать, идёт и садится на скамейку. Тишина. Столь необходимая всем нам после этого короткого концерта. Ко мне подходит Дитрих.

– Спасибо, Анхель, – вымученно улыбается она.

– Как ты жила с ним эти годы? – с жалостью спросил я.

– Бывали разные дни, – задумалась она, – он милый, хороший мальчик, но эта болезнь будто делает из него зверя. Разъяренный лев в клетке. Это взрыв, неизбежное извержение вулкана. Он становится недосягаем: капризным, истеричным. К счастью, таких моментов бывает мало. Но как говорят сами люди: редко, но метко.

Да, кому как не мне понять её, ведь уже более года я наблюдаю и за ним. Сложный случай. Смотришь, вот он, как и все дети, бегает, играет в свои игры, а иногда такие заскоки, что незнакомцы озираются и в их глазах ужас. Я уже говорил, что не знаю планов босса, но я надеюсь, он все это обернет в лучшую сторону. Я верю в него!

– Слушай, я хотел поговорить с тобой, – говорю я Дитрих.

– Что-то случилось? – видимо её ещё не отпустило событие сего вечера.

– Нет, – спокойно продолжаю я, – это хорошая новость.

– Ты узнал! Нашёл! – захлопала она в ладоши.

До меня не сразу дошло, о чем подумал её незаурядный мозг.

– Нет, Дитрих, я о другом, – она мгновенно как-то поникла.

– Хочешь пойти со мной на свидание? – предложил я.

Её глаза округлились, она не успела сразу понять, о чем я, естественно. И произошло самое непредсказуемое. Хотя что удивляться – это же Дитрих! Она исчезла! Класс!

Глава 4

Весь день меня мучал вопрос, что же она подумала о моем предложении. За это время малыш аж упал, а я не успел его поймать. Единственное, сразу его успокоил, что он даже боли не заметил. Ссадины на локтях – это ничто для мальчишек. Замечали, как быстро они заживают? Естественно, это благодаря нашей чудодейственной мази! Даже не спрашивайте, откуда она у нас. Сам не знаю. Нам дают её в канцелярии для таких незначительных случаев. Как-то не приходилось к ним особо прибегать, я ведь обычно вовремя реагирую и ловлю малышей ещё до приближения к земле… Но эти чувства и мысли с ней связанные, прям навязчивые до не хочу!

Кое-как дотерпев до сна крохи, я телепортируюсь в Киото. Дитрих беспокойная слегка, её подопечный температурит, и она занята тем, чтоб помочь ему. Как минимум здоровый сон ему не помешает однозначно.

Я украдкой наблюдаю за её действиями. Она ведёт себя осторожно и нежно: начиная от лёгких прикосновений до поцелуев перед сном. Йоко ходит сонная и уставшая, видимо весь день выдался тяжёлым. Но вместе они слажено справляются. Неплохая команда у них получилось. И тут я задался вопросом: есть ли существа, с которыми Дитрих не может найти общий язык? Возможно и есть, но их единицы. Думаю, её обаяние подкупает каждого. В особенности меня.

– Привет, – плюхнувшись на циновку рядом со мной, поздоровалась она.

– Здравствуй, – заулыбался я.

– Сложный был день, – потянувшись как кошка, продолжила, – хотя он со вчерашней ночи не задался. Ненавижу эти болезни! Им нет конца!

Я понимающе кивнул. И мы замолчали: я не знал, как перейти к теме, из-за которой я вообще тут, она, видимо, не соображала от усталости. Но затянувшаяся тишина достала нас обоих, и мы заговорили хором:

– Ты вчера… – начала она.

– Вчера я спросил… – я начал о своём.

И мы засмеялась.

– Прости, – решил извиниться первым, – я вчера ещё хотел узнать: хочешь ли ты пойти со мной на свидание?

Дитрих пристально смотрела на меня большими карими глазами. Возможно, изучала меня, может пыталась понять подвох… В общем, я больше, чем уверен, у неё роились миллион мыслей, от банальных до вопросов о загадочной вселенной – мне этого никогда не постичь.

– Почему бы и нет, – все же ответила мне, – думаю, это будет здорово!

И мне так стало хорошо от её ответа, что я заулыбался во весь рот и возможно выглядел как идиот, но это уже неважно, ведь я впервые поведу девушку на свидание. Вот только…

– Куда? – опередила Дитрих мой вопрос.

И скажем так: весьма любопытный, ибо я об этом ещё не успел подумать.

– Эммм, это сюрприз, – пришлось слукавить.

Ответ ей пришёлся в пору, ведь я видел, как звезды блеснули в её очах.

Вся ночь прошла в раздумьях теперь, как провести наше времяпровождение. Учитывая, что за последние полгода я, можно сказать, разговорился в трое больше, чем за всю жизнь, а идеи мои чаще всего по развлечения малышей, мой мозг загрузился не на шутку. И когда уже окончательно потерялся в своих мыслях, пришёл к выводу, что надо спросить совета более опытного. Таким образом, я очутился в Вегасе и увидел самое зрелищное событие этих суток: знойное танго Каина и Фортуны. Их никто не видел, скорее всего, кроме меня, но я не мог и пошевелиться! Это настолько потрясло весь мой мир: грация Удачи и уверенность нефилима – они были единым целым. Даже и не знаю, что ими заправляло сейчас: они ли – танец или танец – это они. Через пару минут пара остановилась и так и стояли, не шевелясь с считанных сантиметрах друг от друга, тяжело дыша и, видимо, погрузившись в свои сладострастные мечты. Никто им не аплодировал, поэтому это сделал я. И они резко повернули головы и ещё резче отстранились.

– Анхель, что ты тут делаешь? – спросила богиня.

– Извините, не хотел вам мешать, – ответил я ей, и кивнув Каину, – вообще-то я к тебе пришёл. Не знал, что ты здесь.

Напоминаю, что мы ловим волны того, кого ищем и телепортируемся, лишь изредка представляя, куда приведут нас наши пути.

Неведомо, что за взгляд: то ли злой, то ли просто недовольный, но он изменился, потеплел и Каин ответил:

– Вот как? И чем же я могу помочь? Неужто дело продвинулось? Наблюдение принесло плоды?

– А, нет. У меня другое. Мне нужен был твой совет.

Фортуна подошла к бару и налила себе выпить. Каин подсел на соседний стул.

Сложил руки под подбородок и выжидающе глянул на меня.

Я замолчал: во-первых, неудобно вообще говорить это при даме, во-вторых, моя решительность пятиминутной давности улетучилась (танго ли? Или ощущение того, что я прервал чью-то идиллию?)

Видимо, Удача прочитала мои мысли и помогла мне:

– Что ж, оставлю вас вдвоём, мальчики. Меня ждёт работа, – и поцеловав в щеку нефилима, – надеюсь, увидеть тебя позже, – она ушла.

– Не знал, что между вами роман, – огласил я свою мысль.

Каин долго провожал её взглядом, пока она не исчезла за углом.

– Я тоже, – дал он непонятный ответ, – итак, все же, что же ты хотел у меня узнать?

– Дитрих, – помолчав, решился я, – я пригласил ее на свидание.

Казалось, нефилима ни на грамм не был удивлён.

– И? – спросил он.

– Я не знаю, куда? Как?

Каин засмеялся: так глубоко и раскатисто.

– Чем же могу тебе помочь? Это же твоя идея.

– А куда бы ты позвал Фортуну? – подсказал я.

– Слушай, друг, женщины – они ведь все разные! Каждой из них хочется чего-то своего. Были у особы, которым и полевых цветов было достаточно, чтобы быть счастливыми, были и те, что килограммами золота не могли насладиться – мало им было. Кого-то надо постоянно развлекать, а кто-то любит посидеть в тишине у камина.

Я задумался. К какой именно категории относилась Дитрих. Хотя ответ очевиден. Но все же… Каин продолжил, увидев, как искры, видимо, летят у меня из ушей.

– Я плохо знаю твою подружку, но интуиция подсказывает мне, что ей лучше предложить эмоции, чем товар, – отпив откуда-то взявшийся алкоголь, ответил он, – ну например, устрой пикник на Мачу-Пикчу, не знаю, или прогуляйтесь по Парижу…

Да, точно!!! И как же я сам до этого не додумался. Это то, что должно непременно её порадовать!

И в этот момент, я понял, почему Дитрих лезет ко всем с обнимашками. Я сам готов был расцеловать нефилима за совет!

– А говорил, не знаешь, чем помочь! Ты только что спас меня! Спасибо, Каин! – я пожал ему руку так яро, что, возможно, у обычного человека было бы растяжение.

Есть же фраза: одна голова хорошо, а две лучше – ну чем не этот случай? Непременно, я бы и дошёл до этой мысли в скором времени, но нефилим дал мне фору. Осталось додумать детали.

Глава 5

Йоко кричала во сне и металась по постели. Пришёл её муж и потряс за плечи, отчего она в итоге проснулась. В порыве эмоций, обняла его и заплакала.

– Мне снилось, что у меня родилось сотня детей и я была без сил и не знала, что с ними делать, – и слезы потекли из её глаз, – они были повсюду, кричали, орали, ныли, всем что-то надо было от меня. А потом я начала их топить, одного за другим, в воде. И вот они пытаются вырваться, сопротивляются. А я продолжаю это делать. Я плачу и продолжаю снова и снова… Вокруг море воды и в них мёртвые мои дети…их тела с открытыми глазами…

Йоко замолкает, а муж продолжает гладить её по спине, не зная, что сказать. Они всегда мало говорили. Уж тем более не раскрывались душевно. Какая-то вечная мерзлота здесь, мне так не привычная.

Потом, придя немного в себя, мама моего малыша отстраняется и как ни в чем не бывало говорит:

– Простите, что разбудила. Просто не помню, чтоб мне снились подобные кошмары. Скоро уже утро, пожалуй, я пойду готовить завтрак.

И с этими словами она уходит, вновь вернув холод в их жизнь.

Я молодая по меркам ангельской жизни. Мне всего-то чуть более ста лет. Но я поняла для себя, что в какой бы стране вы не жили, к какому менталитету не привыкли, в отношениях между мужчиной и женщиной всегда главное – это доверие и близость. В чем смысл тогда быть вместе, если вы несчастливы? Если вы не беситесь вместе, если у вас не замирает сердце в трепете? Да, бытовые проблемы всегда имеют место быть, рушат всю эту красоту, но ведь всегда остаётся то, во что вы влюбились: глаза, смех, манеру держаться, за тепло души или незаурядный интеллект, а может даже в какую-то родинку на плече! И надо без зазрения совести раскрываться, не прятать свой внутренний мир. Чтоб ваш партнёр по жизни знал, что вы любите, какой кофе пьёте по утрам или какой цвет в выборе вы бы предпочли. Проблема Йоко и Акихиро (вроде я не упоминала его имени), конечно, в ином – между ними любви отродясь не бывало, но ведь они могли бы быть хотя бы друзьями. Я же вижу, что у них есть общие интересы. Но они не раскрываются. Так и ходят как два дерева между которыми скачет как белка Джун. И мне жаль порой их обоих, ведь воспитание и традиции не дают им возможности стать частью друг друга.