– В городе нигде нет! Даже не теряй времени, – пожаловался одноклассник. – Все аптеки обежал. Говорят, что завоза не было. Когда будет, фармацевты не знают. Может, через неделю, а может, через месяц! А у мамы нет времени так долго ждать важного укола.
Улыбнувшись самой обнадёживающей улыбкой, которую смог собрать, я произнёс:
– Я езжу по командировкам, Дань! У меня намечается поездка в Москву. Прошерстю столичные аптеки. Уверен – отыщется лекарство, которое поднимет на ноги тётю Раю.
В его глазах блеснули слёзы.
– Спасибо, Ренатка! Хорошо, что мы встретились! Мама тоже любила тебя.
– Отставить пессимизм! – я принял вид сердитого отставного полководца, – почему «любила»? Почему в прошедшем времени?! Мы ещё повоюем! Она обязательно выздоровеет! Тётя Рая ещё не старая женщина! Кстати, сколько ей лет, Даня?
– Пятьдесят девять.
– Значит, на следующий год будем праздновать юбилей! Соберёмся вместе, как в давние, добрые времена! Погуляем, погудим, попляшем, повеселимся. Искушаем пирожки с повидлом и капустой, которая она замечательно печёт.
– Дай Бог! – всхлипнув, прошептал он.
Сочувствуя, посмотрел на скорбное лицо друга, прочитав на нём, что положение тёти Раи чрезвычайно тяжёлое. Я решил, во что бы то ни стало, помочь Даниилу, отметив её важность и срочность. Я расстался с одноклассником в глубокой задумчивости. Как мог, пытался, отбросить мысли о возможной смерти тёти Раи. Я спасал себя тем слабым утешением, что возраст тёти Раи не престарелый и не шибко пожилой, который логично приближал бы человека к завершению жизненного пути. Но другая моя натура, настроенная более пессимистично громко вещала, что у смерти не бывает строгих рамок, обозначенных границами появившейся седины и утратой суставной прыти. Смерть имеет привычку появиться совсем неожиданно и нежданно, будто рухнувшая с кровли глыба льда. Именно в этом состоит её коварная месть, застигать несчастных людей неподготовленными и, в некотором смысле, безоружными.
Принимая ванну, ужиная и перед тем, как лечь спать, в голове каруселью крутились нерадостные и грустные мысли, о том, как бренна и недолговечна жизнь. Как страшно и невыносимо трудно терять близких людей и, как хрупка нить, удерживающая нас на земле.
Озвученная командировка не заставила себя долго ждать. Как я предполагал, через два дня меня отправили в российскую столицу. На этот раз я трясся в кабине бортового КАМАЗа, чтобы получить груз, обозначенный в сопутствующих документах. За рулём сидел бывалый водитель по имени Роман, с которым мы ранее встречались несколько раз, в связи с деловыми поездками. Это был сорокалетний, худощавый мужчина, с острым носом, похожим на клюв и вечно недовольным лицом, а также прищуренными глазами, от постоянно дымящей сигареты, зажатой в пальцах, с жёлтыми ногтями. Он заметил мою смятенность и задумчивую молчаливость. Я не пылал желанием с ним разговаривать, зная его неприветливый характер и ограниченную душонку, которая не сулила в прибавке бодрого настроения. Тем не менее, дальняя дорога и наличие собеседника располагала и притягивала к беседе. Она позволяла, высказаться, чтобы разделить тревоги и волнения.
– О чём задумался? – водитель на секунду оторвал взгляд от лобового стекла и повернулся ко мне, – наверное, о бабах?
– Ты просчитался, Роман! – я отверг его потуги, направить тему разговора на пошлую браваду и скабрезные анекдоты.
Он вынул из пачки сигарету и чиркнул дешёвой газовой зажигалкой.
– Тогда, о чём – же ещё? О молодых тёлочках? – он заржал от собственной примитивной шутки, показавшейся ему оригинальной.
– Думаю об однокласснике и его захворавшей маме! – поведал я, в надежде услышать что-то хорошее и позитивное.
Роман затянулся и выпустил в окно струю сизого дыма. Он стряхнул сигарету в щёлочку открытого окна, но серый пепел бесцеремонно залетел обратно в кабину.
– Да?! А, что с ней?
– Высокое давление. Кровоизлияние в мозг.
– У! Это конец! – водитель скривился, показав щербатый рот, – не жилец! Можно копать могилу!
Более бестактного и кощунственного ответа я не ожидал. Вздрогнув, осуждающе глянул на Романа.
– Нельзя так говорить! Шанс у человека всегда должен оставаться. Вот увидишь – тётя Рая выздоровеет. Куплю в Москве лекарство. Оно должно помочь.
Красный огонёк сигареты вспыхнул с новой силой, который отчего-то не выглядел маятником надежды, а показался тусклым зрачком, бьющегося в предсмертной агонии животного.
– Посмотрим, посмотрим! – буркнул Роман, – моего двоюродного брата жахнул инсульт. Лежал без движения шесть месяцев. Как овощ. Его лечили, кормили, растирали, делали массаж, убирались. Никакого прогресса и улучшения. Ни-че-го! Топтание на месте. Ступор! Как глядел тупым взглядом барана, так и остался. Никого не узнавал. Молчал в тряпочку. Но аппетитом обладал отменным. Был готов жрать целыми сутками. Рот открывал, как вечно голодная галка. Уплетал неимоверно и гадил…, гадил…, гадил. Ох, и намучились мы с ним!
– Ты тоже убирал за братом? – спросил я, только для того, чтобы удостовериться в своих праведных догадках.
– Нет!
– Как сейчас его самочувствие? – мои нелестные оценки подтвердились.
– Кого?! Брата? – брезгливо сморщившись, переспросил Роман, а затем ухмыльнулся. – Похоронили. Второй инсульт подоспел, который его добил. Он так и не пришёл в себя. Помер в прострации. Но зато избавил всех от дальнейших мучений.
– Но тётя Рая выздоровеет! – я постарался не поддаться желчи и негативу.
– У неё, что ль, лёгкая форма?! В сознании? Разговаривает? – он выкинул наружу, докуренный до фильтра, бычок.
Я тяжко вздохнул.
– Без сознания и движения! Но вовремя успели положить в больницу, прямиком в реанимацию!
– Проживёт…
Ответил водитель, и я едва не поверил, что для тёти Раи, в качестве исключения, он приготовил более жизнерадостное будущее.