В это время Жинг, бывшая посланницей хана Бубэй-Бэйлэ, так прошептала на ухо Дай-Хун-тайджи:
– Вы, высокородный хан-тайджи, сейчас вот что сообщите чистому слуху Бальжин-хатан: «Я – ваш суженый Дай-Хун-тайджи», и если эта чистая хатан проявит в своём сердце внимание к вашим словам, отвечайте ей искренне, как велит ваша душа. Иначе же вам, мой хан-тайджи, не следует больше видеться с нею, а то уподобитесь вы зверю с двумя рогами на голове.
Услышав такие слова, Дай-Хун-тайджи вышел вперёд среди своих спутников и сказал: «Я – тайджи!», явив себя взору Бальжин.
После этого Бальжин повела Дай-Хун-тайджи за собой в свою юрту и, прежде чем вернуться к прежнему затворничеству, она вдруг сказала ему:
– Вы, хан-тайджи, сын самого хана, поэтому следует вам возвратиться домой прежде меня! Иначе вам будет стыдно, если люди увидят меня с вами – такую бедную девушку. Я сама прибуду следом за вами в другое время.
Тут Дай-Хун-тайджи стал обращаться к Бальжин с самыми чистосердечными просьбами. И хатан, указав на него, проговорила:
– Вы, хан-тайджи! Заберите народ хори-бурят из подданства своего отца Бубэй-Бэйлэ и сделайте их своими подданными! Если исполните это, я отправлюсь в ту страну и стану вашей женой.
После этих заключительных слов Бальжин-хатан хан-тайджи произнёс слова благодарности присутствующим. Затем тайджи вернулся в свои земли вместе со спутниками. А в это время отец и мать Бальжин устроили празднество по случаю выхода их дочери замуж за сына солонгутского хана Бубэй-Бэйлэ Дай-Хун-тайджи. Как и наказала им дочь, они приготовили лучшее угощение из муки, ягод, белой пищи и архи. Одиннадцать дней и ночей продолжалось пиршество, на которое пригласили множество гостей.
Во время свадебного пира мать Бальжин Сорол запричитала:
– Ай, бедная единственная моя доченька! Лишь шестнадцать лет прошло от её рождения, а уже мы отдали её замуж в чужую семью! – так ревела она и вгрызалась зубами в землю, и казалось, что пришёл её смертный час, когда муж её Саган-Лубсан подвёл к ней одну женщину по имени Янжур. И эта Янжур обратилась к Сорол с такими словами:
– Сочетание мужчины и женщины – обычное дело в этом мире, и оно становится счастьем для молодых. Если же вы, жалея свою дочь, что собралась замуж, изведёте себя до болезни, то лишите свою семью такого большого счастья. Вам следовало бы укреплять узы с ханской семьёй, упрочать узы с потомками тайджи! А если погубишь себя своей печалью, то тебе же и будет худо! Коли останется ваша дочь в отцовской юрте, не будет у неё близких, кроме собственной тени. – Так сказала Янжур, и развеялась печаль на душе у матушки Сорол.
А свадебное празднество всё ещё продолжалось. Началось преподнесение подарков Бальжин. Матушка Сорол налила в чашу лучшую долю белого молочного напитка и подала её Бальжин со словами:
– Милая моя Бальжин! Шестнадцать лет прожила ты счастливой и обласканной в отцовской юрте, но теперь настало время перейти тебе в семью другого юноши. По обычаю народа монголов, когда девушка выходит замуж и покидает отцовскую юрту, ей следует на прощание отведать материнского белого молока, лучшую долю белой пищи. Отведай же ты этого молока! Пусть оно всегда напоминает тебе о родине, – сказала мать и произнесла пожелание мирной жизни и счастья.
А батюшка Лубсан поднёс Бальжин землю и камни, завёрнутые в шёлковую ткань, и сказал:
– Да пребудет с тобой мудрость и сила! – и после его благопожелания свадебное пиршество продолжилось.
После этого Бальжин-хатан произнесла такие слова:
– Отец и мать мои! Как жалею я, что обрела рождение в теле женщины и не смогу благодарностью ответить на вашу заботу обо мне, ведь в свои шестнадцать лет я ухожу под власть иноземного хана. Ай, горе мне, оказалась я подобна бездушной вещи! Благодетельная моя мама, не зная сна, вы вскормили меня своим вкуснейшим молоком, как же мне жаль вас теперь! Настало время мне разлучиться с отцом и матерью! Раз такова моя судьба, наполню я море печали слезами из своих глаз! – так сказала она и залилась непрерывным плачем.