Глава 51. Книга Велеса
В опочивальне было свежо и прохладно. Приглушенный свет рассеивался деревянными стенами. Дива очнулась ото сна в холодном поту. Опять ее мучает тот же кошмар. Князь гонит ее прочь. Новгороду больше не нужна дочь Гостомысла. У него уже есть княгиня. Несравненная Вольна… Ужасный сон. Страшный сон. Мало того, что чужак пришел в Новгород…Так еще матерью наследника оказывается тоже пришлая. Отдать родной город иноземцам – это все равно что спалить его дотла. Или даже хуже того!
Облизнув высохшие губы, Дива приподняла голову и огляделась. Полдень. Солнце высоко. Она задремала в кресле, даже не заметив того.
Рядом на сундуке стояла миса с отваром ромашки. Желая утолить жажду, Дива сделала глоток. Кажется, эту траву принесла ей Млава, дабы успокоить душу. Но, видно, ромашка оказалась собрана не в должное время. Умиротворения не приходило. А жажда продолжала мучить иссушенное горло.
– Мирава, – прохрипела Дива. Откашлявшись, крикнула громче, – Мирава!
Из-за двери тут же выглянула девушка. Новая помощница, заменившая Раду в этом тереме.
– Скажи…Князь не приходил ко мне, пока я спала? – спросила Дива, прислонив ладонь к ноющему лбу.
– Боюсь, что нет, – ответила служанка, сочувственно вздохнув. – Однако, кое-какие посетители все-таки дожидаются пробуждения княгини…
Оказалось, что к Диве пришли. Волхвы и летописцы. Неожиданно. Конечно же, ей сейчас несколько не до них. Но с другой стороны нужно отвлечься, а не сидеть с одними и теми же мыслями, мусоля в голове бесполезные образы и созерцая кошмарные сны. И, главное, раз княгиня им зачем-то понадобилась, то, следовательно, она не последнее лицо в государстве! Хоть кому-то она нужна…
Облачившись в княжеские украшения, Дива сошла в горницу, где ее уже ожидали визитеры почтенных лет. Их было двое. Один высокий, мрачный, одетый скромно. Другой – приземистый, улыбчивый и нарядный. Они были настолько разные, что это даже забавляло. Что может быть общего у этих двух совершенно непохожих людей?
– Приветствуем княгиню, – с поклоном молвили вошедшие мужи.
– Добро пожаловать, – Дива указала гостям на лавку.
Пришельцы выглядели взволнованными, хотя имели облик опытных деятелей.
– Мы пришли в этот терем за помощью…– начал высокий худой человек, которого, как выяснилось в ходе беседы, звали Умён. Дива помнила, что он один из тех летописцев, которые когда-то были представлены ее отцу еще покойным Назарием. Она лично не была знакома с гостем, но несколько раз встречала его мельком в княжеских хоромах. Он производил впечатление сурового и немногословного мирянина. – И княгиня обязана помочь нам…– заявил летописец неожиданно резко. Впрочем, было видно, что причиной его прямолинейности является волнение, а не злой умысел или неуважение.
– Вот как? И чем же я могу быть вам полезна? – присмотревшись к обоим, Дива сложила руки в замок, оглядев массивные кольца на своих перстах.
– Вероятно, княгиня удивлена нашему неожиданному посещению, – поддержал худого летописца человек, напротив, телосложения тучного. Звали его Ягила. Он оказался жрецом храма Велеса. В отличие от Умёна, он много улыбался и был подчеркнуто любезен. Вероятно, он потому и заговорил, чтобы его мрачный спутник не успел испортить все дело своей речью, лишенной той восторженной обходительности, которой нужно придерживаться в разговоре с правящим лицом. – Мы ни в коем разе не осмелились бы потревожить покой княгини, коли бы дело не было высочайшей важности…
– Что ж, я внимательно слушаю. И если вопрос действительно так серьезен, как говорите, то вы найдете в моем лице верную помощницу, – заверила Дива, которая пока еще не поняла, нравятся ей гости или нет.
– Мы счастливы столь нежданно теплому приему…– будучи мастером переговоров, Ягила приготовился держать речь. Но не успел даже приступить к сути вопроса, как был прерван своим попутчиком.
– Поскольку в это неспокойное время мы привыкли получать от сильных мира сего не благодарность, а, напротив, наказание за свое труженичество, – негромким, но твердым голосом констатировал сдержанный Умён.
– Вы кого-то конкретно имеете в виду? – на ум Диве невольно пришла позабытая сцена со свадьбы, в которой Хельми услал Назария в мир иной, отрубив седобородому летописцу голову прямо на лужайке перед крыльцом.
– Он никого конкретно не имеет в виду, княгиня. Это всего лишь частица его миросозерцания…У нас нет причин для пеней, – поспешил заверить Ягила, уколов Умёна взглядом. – Но некоторые важные начинания нуждаются в поддержке, которую может оказать только княгиня и…наш славный князь…
– Речь идет о достоянии нашего времени – о книге Всесильного Велеса, – объяснил Умён.
– Признаться, я не слишком много знаю о сем сочинении, – Дива сморщила нос, роясь в памяти.
– Прошу разрешить мне пояснить, что именно мы понимаем под книгой Великого Велеса, – улыбнулся Ягила благожелательно. И его даже захотелось выслушать. В отличие от угрюмого Умёна, которой, вероятно, был толковее, но не так обаятелен, как веселый жрец. – Как княгине известно, я сам являюсь преданным рабом сего могучего и грозного божества. Велес…Он есть оберег пастуха и поэта, чародей логоса и сна. Он властитель Нави. Он символ непознанного…Книга названа его именем неспроста. Мудрость предшествующих поколений, отраженная в бессмертных строках божественных символов…Устройство мироздания…История славян на этих землях с древних веков и до наших дней…Обряды и обычаи нашего народа, легендарные воители и князья…– красочно расписывал Ягила с мимикой и жестами.
– А главное, это своего рода хроника современных событий нашей эпохи…– взял речь суровый Умён. – Но возможности для отражения исторических реалий, что на родных землях разворачиваются в годины бед, теперь скудны. Старание простого летописца, словно хлам, может быть легко выброшено в костер. А его собственная жизнь оборвана, как нитка, по желанию любого темного неуча…– с укором сетовал Умён своим скрипучим голосом. Со стороны можно было решить, что виновата во всем произошедшем Дива. А вовсе не громила Хельми, отрубивший голову Назарию и спаливший его труды, бросив их в полыхающий сарай.
– Темного неуча? – переспросила удивленная Дива. Кого это они изволят предполагать под этим образом?
– Точно так, неуча и дикаря, – прямолинейность Умёна одновременно смущала и восхищала Диву. Хотя, вероятно, ей стоило бы сторониться этого ревнителя, аки огня. – Но великая книга Грозного Велеса, требующая уважения и поклонения, внушающая священный трепет, исключает насильственное отношение к истине. Наши потомки получат самаю суть происходящего…
– И кто же создатель сего замечательно произведения? – наивно полюбопытствовала Дива.
– Великий Велес. Однако мы, как его верные слуги, вынуждены следить за тем, чтобы сие писание пополнялось все новыми сведениями, – объяснил Ягила, пока Дива пыталась вообразить себе Велеса, занятого ремеслом простого хрониста. – Бо это единственное, что мы можем передать правнукам в качестве истинного источника ответов на их бесконечные вопросы. И мы же – волхвы и летописцы – отвечаем за целостность сего плода вдохновения самих богов, выполняя необходимые починные работы…
– Обождите. Я что-то не уразумею, – сдвинула брови Дива. – То вы говорите, что это труд нашего времени для потомков…То, что он стар и ему уже требуются работы по вычинке…То, вообще, что автор Великий Велес!
– Книга, условно говоря, состоит из двух частей…Из глубоких сведений о нашем мире и богах…И краткого дневника вершащихся событий, включая жизнеописание народа славян от далеких предков и до сего дня…Это своего рода летопись в охвате целого княжества, а не одной какой-то семьи.
– Неоспоримо ценный опус, – рассудила Дива, упустив ввиду своей неопытности самое важное.
– А сейчас он ценен особенно, – вмешался Умён. – Ведь, как известно, некоторые содержательные труды нами навсегда потеряны вместе со знаниями о предках княгини, – Умён имел в виду писания Назария. – А посему книга Грозного Велеса, может статься, последняя возможность сохранить предания, коими они были, ничего не утеряв…Ведь если мы оставим все как есть, наши потомки никогда не узрят истинной картины событий. Все переврут, или, чего доброго, вообще, будут сомневаться в нашем существовании…
– Как говаривал батюшка княгини: «Сила есть знание», – подхватил речь Ягила. – Познание событий прошлого умножает силу народа. Ведь тот, кто чтит память предков, достоин их заступничества и небесной помощи…
– Я понимаю, о чем речь. Но что именно вы ждете от меня? Прошу, отвечайте прямо, – теперь уже Дива насторожилась. Слишком долгая прелюдия обещала немалые запросы. Она сама всегда строила речь подобным образом, если ей было нужно от собеседника что-то значительное.
– Напасть сего бесценного сказа в том, что он запечатлен на деревянных дощечках. Как если бы это была какая-то безделица, а не изволение божественного Велеса, – развел руки в стороны Ягила.
– Сие сочинение нуждается в том, чтобы с неусыпным тщанием быть перенесенным на материал иной, нежели недолговечные и громоздкие деревянные таблички, – холодно подчеркнул Умён. Из-за сдержанности он даже казался враждебным. Хотя говорил по делу, в отличие от балабола жреца, который все больше пылил яркими образами. – Ведь значительное количество разрозненных и хрупких дощечек не есть залог сохранности сего наследия…Мы должны обработать совокупность имеющихся записей и перенести их на более долговечную и надежную основу, которая позволит знаниям не затеряться во времени и множестве лишеств…Необходим пергамент, княгиня, – наконец сообщил Умён, переглянувшись с Ягилой.
– Понеже еще Гостомысл обещался уладить это затруднение лично…Теперь мы идем к его дчери, – вежливо поклонившись, напомнил Ягила.
– Пергамент – основа дорогостоящая, – нахмурилась Дива. Как и положено дочери князя, она не слишком разбиралась в стоимости тех или иных вещей. Но кое-что было невозможно не знать. – Как вы понимаете, сей труд должен быть весьма значительным, дабы князь взялся снабдить вас…Что ж, об исключительности вашего сочинения правитель будет судить лично…– на самом деле Дива уже была восхищена проделанной родными новгородцами работой. И ей уже не терпелось помочь им. Труд изрядный, судя по рассказам. Вот если бы уговорить Рёрика выдать им нужное количество пергамента, ее б зауважали как в народе, так и среди жрецов…– Теперь о главном…Сколько именно пергамента вам нужно?
– Княгиня, речь идет о сохранении тайных знаний для наших потомков, – увильнул Ягила. – Сколько бы не потребовалось, все это ничто в сравнении с той ценностью, которую представляет книга…
– Это ясно…Ясно…– Дива и сама была сильна в суесловии, и потому ее оказалось не так-то легко заболтать. Еще Гостомысл учил: «Отвечай, дитя, на вопросы, которые тебе не задавали, если желаешь избежать неудобных для тебя бесед». И она часто так поступала, когда дело оказывалось нечисто. Так что теперь ей было понятно, что гости темнят. – Так сколько шкур воловьих понадобится для того, чтоб труд был спасен?
– Так сразу тяжело определить конечную цифру, – Ягила перехватил поводья в свои руки. Прямолинейный и поспешный ответ Умёна мог все испортить. – Ибо как княгиня понимает, многие таблички повторяются, а какие-то и вовсе не имеют высокой ценности…Как уже ясно, над этим трудом тщится не один какой-то муж. А несколько десятков – наши помощники и разумники…
– Это понятные затруднения…– уже не на шутку забеспокоилась Дива. Неспроста они постоянно уклоняются от ответа… – Сколько? – голос ее стал более строг.
– Порядка двух сотен голов быка, – опустив взор, сообщил Умён, как есть.
– Не более двух сотен голов…– поспешил уточнить Ягила речь своего наперсника.
– Сколько?! – Дива чуть не подавилась. – Не знаю. Не уверена. О боги, нет! Он не согласится!
– Поэтому мы и приспели прежде не к князю, а к княгине, – признался Умён.
– Ибо токмо дочь Гостомысла в силах, будучи обожаемой супругой нашего правителя, повлиять на его решение, – подчеркнул Ягила, улыбаясь. Это замечание задумывалось сказителем как тонкая похвала.
В ответ Дива неосознанно скривилась. Похоже, жрецы-летописцы ошиблись избой. Это явно не к ней…
Беседа длилась долго. В итоге Дива дала слово помочь просителям. Она не сомневалась в том, что князь восхитится трудом ученых мужей и поддержит его. Тем более она постарается растолковать ему ценность сего опуса.
Когда Ягила и Умён удалились, в терем пожаловала Млава, навещающая Диву в последнее время очень часто. Она приносила снадобья для успешного протекания беременности.
– Ну что? Все как надо? – подпоясываясь, спросила Дива ведунью, после того, как та осмотрела ее.
– Не совсем, как надо…– Млава стала рыться в льняном мешочке, прикрепленном у нее за поясом.
– О, боги, что такое?! – Дива схватилась за живот, пугаясь за ребенка.
– Перво-наперво, никогда не снимай этого оберега…– Млава повязала на запястье Дивы несколько нитей, скрученных причудливым образом и имеющих несколько узлов. – И вот еще…– ведунья выложила на стол высушенные корешки. – Пей эту траву. Много спи. А если увидишь кровь – сразу посылай за мной.
– Что-то не так?! – уже вконец перепугалась Дива. – Эта трава поможет?!
– Скоро узнаем, – усмехнулась Млава.
Напуганной Диве было не по себе и без этих колких высказываний ведьмы. А теперь сделалось совсем нехорошо.
– Ты пугаешь меня…– иногда Дива сомневалась в том, что поступила правильно, подпустив ведьму к себе. Может, следовало обойтись повитухами, не ища помощи у этой чужой, повергающей в трепет, женщины…
– Не пугайся. Ничего дурного с тобой не случится. Пока я рядом…– прищурилась ведьма. И речь ее отчего-то звучала не как успокоение, а как угроза.
– Млава, какой мне нужно быть, чтобы он любил меня? – безнадежно вздохнув, Дива опустилась на лавку. Целыми днями она думала о Вольне и Рёрике.
– Я знаю только одно. Мы не можем никого заставить любить нас, – изрекла ведьма задумчиво. – Любовь – это дар богов.
– Которого у меня нет, – мрачно заметила Дива. – А мой князь любит эту чужеземку.
– Разве он способен любить кого-то, – усмехнулась Млава.
– А Вольна?
– Вольна…Я уже ненавижу это имя, – зевнула Млава. – Придумай…Придумай ей грех…
– Я не понимаю…То есть что нужно делать? – недоумевала Дива.
– Раз не понимаешь, значит, еще не время, – Млава по обыкновению не говорила прямо.
– Ну так объясни! – разозлилась Дива.
– Если на то воля богов, сама догадаешься…А пока запомни…Побеждает тот, кто умеет ждать. Жди.
– Опять ожидание…– кисло отозвалась Дива. – Представим, что он устанет от нее. Но прилетит ли он ко мне?! В открытые ворота не ломятся…
– Можно сказать и иначе. Держи дверь клетки открытой. Чтобы птица могла вернуться…
Дива хотела что-то возразить, как вдруг раздался стук в дверь. На пороге появилась Рада. Она пришла тайно, задними дворами, под широкополой епанчой, укрывающей ее от зорких глаз.
– Княгиня, я такое узнала! – выпалила девушка, даже не заметив сидящей в углу Млавы, слившейся со стеной. – Земля перевернется, а солнце на землю упадет! – Рада еле сдерживала дыхание, мешающее ей говорить. – Любава. О, боги! Это то, что нужно!
На улице смеркалось. Историю забытой всеми Любавы Дива слушала внимательно. Весть о том, что несостоявшаяся невеста Рёрика сделалась в итоге женой Лютвича подивила ее не меньше того, что именно эту несчастную обвинили в «смерти» Вольны. А Умила, очевидно, как-то вывернулась.
– Рада, ты верно служишь мне. И твоя награда, надеюсь, не за горами. Вот только сразим моих врагов…
Когда служанка удалилась, Дива устремила на ведунью встревоженный взгляд.
– Любава…Мы нашли ту женщину из прошлого, о которой ты говорила…
– Теперь надо привезти ее в Новгород. Ваши судьбы связаны.
– Что-то не нравится мне эта затея…– заколебалась Дива.
– Если ты хочешь, чтобы твой князь любил тебя, то делай, как я говорю.
– Но ведь эта женщина…Любава…Она хотела заполучить его себе…
– Она не сумела привлечь его тогда, когда еще была прелестной юной девицей. Не сможет и теперь. Ни о чем не переживай. Просто привези ее в Новгород.
Вздохнув, Дива протянула руку к корзинке. Там уже не первую неделю лежала раскроенная рубаха, которую все никак не удавалось закончить. Расстройства сменяли друг друга, и было не до того. Сегодня она займется рукоделием.
****
В Новгороде разлилась ночь. Стихла дневная суета. И даже сонный месяц спрятался во мгле, укрывшись тучами. Утомленный за день Арви сидел за столом в своей избе. И сейчас он был занят. Старательно царапал письмо Умиле. В частности он писал о том, что нежданно воскресла та, которую видеть княгиня не пожелала б никогда в жизни. Собственно, пока все туманно, но одно уже ясно – эта пролаза Вольна по-прежнему владеет вниманием князя. И однажды она заставит его разобраться в той позабытой истории. Надо думать, при живой Вольне он окажется куда более суров, чем в прошлый раз, когда много горевал, и Умиле легко удалось его запутать, по-скорому услав куда-то. Теперь он не станет прожигать денно и нощно. Вольне не это нужно. Он возьмется за тех, кто в той каше был замешан. Конечно, родной матери Рёрик не причинит вреда: голову ей не отрубит и на площади не повесит. Но может статься так, что Умилу порядочно задвинут. Как бы там ни было, нужно что-то предпринять, дабы опасения не воплотились в жизнь. Затевать новое покушение слишком опасно. По крайней мере, так сразу. Возможно, сейчас лучше всего создать Вольне достойную противницу. Конечно, неугомонная и почти неуправляемая Дива – не лучший выбор. Она везде сует свой вздернутый нос. Даже в законы уже пролезла. И все-таки не будет ли ошибкой с их стороны не воспользоваться тем, что в жизни князя появилась еще одна женщина? Может, они не зря сохранили ей жизнь, и она хоть на что-то сгодится, исполнив за них всю грязную работу…А потом оказавшись в ответе за последствия…
Раздался стук в дверь. Арви по привычке смахнул письмо в приоткрытый ларь. Мало ли кто это может быть! Не годится, если чужой прочтет сие изложение. Почерк у него мелкий, пишет он на двух языках, и все же, при желании можно разгадать, о чем сочинение!
Потянувшись, тиун пошел в сени. На крыльце в ночных сумерках угадывался образ Велемиры. Тиун даже не сразу признал княжну, поскольку та была замотана в огромную шаль с головы до ног. Арви нахмурился. Что ей понадобилось? Нынче, когда отношение к Диве может измениться, не нужно, чтоб ее сестра все угробила своей злобой…
– Прошу меня извинить за столь позднее вторжение…– Велемира проворно затворила за собой дверь, предварительно удостоверившись, что никто не видел ее, входящей в дом тиуна.
– Не стоит тревог…– Арви обдумывал, как бы получше ее утихомирить, пока она не затеяла новых происков против княгини, неожиданно обретшей ценность. – Я тревожусь не о себе. В столь поздний час княжна в избе у одинокого мужа…Как бы люди не начали судачить! Не лучше ли погуторить нам завтра?!
– Меня никто не видел, – усмехнулась Велемира. – Я пришла беседовать в сей темный час, поскольку мой разговор слишком важен, чтобы быть поведанным днем, когда тиун почти всегда в окружении…
– В таком случае, – Арви жестом пригласил гостью в дом.
Переступив порог, Велемира сняла с головы платок и огляделась по сторонам. Холостяцкая изба, как она есть. Печка, сундук, стол, две лавки – одна поуже, для сидения, другая пошире, для сна.
– Прошу, – Арви указал княжне на пыльную скамейку, заснувшую под столом.
– Благодарю, – собственноручно выдвинув скамейку из-под стола, Велемира с улыбкой уселась, расправляя юбки. – Нас здесь никто не слышит? – на всякий случай поинтересовалась княжна, заглянув в соседнюю горенку.
– Можно говорить открыто, – Арви даже затворил ставни для пущей убедительности. – В этой избе я один…
– Это-то и нехорошо, верно? – хихикнула Велемира, стрельнув взглядом. – В Новгороде говорят, что без жены – как без шапки.
– Что? – Арви показалось, что он ослышался. Его левая бровь вопросительно приподнялась.
– Мы ведь добрые други, верно, Арви? – приступила Велемира. – У нас нет тайн…И многие задумки пытались свершить сообща. Так что объяснимся откровенно…
– Я согласен. Итак? – Арви не терпелось узнать, в чем дело. Последняя их совместная затея по покорению Рёрика провалилась, а новой не намечалось ввиду того, что Велемира, явно, не увлекла князя в нужной степени.
– Я вижу, тиун не равнодушен к моей сестре…– в лоб сообщила Велемира. Видя по лицу Арви, что ее смелая догадка оказалась верной, она быстро продолжила, пока он не успел опомниться и выставить ее вон. – Я могу пособить тиуну в этом деле. Роса мне доверяет. И прислушивается к моим советам. А уж коли я добавлю что-то нелестное о женихе, то Роса будет сторониться его, аки полымя, – предостерегла Велемира. – Но я не этого хочу. Напротив, я желаю помочь тиуну в знак нашего дружества…И осчастливить сестру, разумеется.
От удивления Арви даже приоткрыл рот. Неожиданно слюна попала не в то горло, и он поперхнулся. Откашлявшись, тиун выпучил глаза на княжну. Он был не из робкого десятка. Но такого сильного напора не ожидал и не был к нему готов. Вот новгородские бабы-то! Образно выражаясь, всегда во всеоружии.
– Так…– протянул тиун, потирая осипшее горло.
– Собственно, в этом и заключается суть дела. Мне лишь важно знать, желает ли тиун моего участия…– не останавливаясь, продолжала тарахтеть Велемира.
– Что ж, если княжна желает помочь…– Арви поглядывал на Велемиру с сомнением.
– В таком случае я поговорю с сестрой в будущий четверик. После чего калитка в ее сердце окажется приоткрыта для такого завидного жениха, как тиун Новгорода…– Велемира рассудила, что не нужно давать Арви времени для раздумий. А то, того гляди, он еще и откажется по какой-либо неведомой ей причине.
– Откуда такая уверенность в своих силах…– Арви разглядывал Велемиру без симпатии, все еще потирая горло, которое немного першило после кашля.
– Роса очень любит меня…– на лице Велемиры читалась самодовольная улыбка.
– А ты ее, похоже, нет, – мрачно констатировал Арви, не стесняясь. После неудачи, постигшей княжну на пиру полгода назад, он больше не церемонился с ней, как и не видел в ней ценности.
– Это почему же? У меня добрые побуждения, – смутилась Велемира. – Тиун завидный жених. И будущее Росы с таким спутником окажется устроенным…
– Почему именно в четверг? – Арви показалось странным, что она так явно выделила этот день.
– Мы дойдем до этого позже, – отмахнулась Велемира.
Осторожного Арви начали грызть сомнения. Он прищурился. Вот оно, что…Эта лиса пришла сюда посреди ночи, чтобы выручить что-то для себя…Нежелательно заключать с ней сделку! Непростая она косица…
– Говорят, у греков принято иметь лишь одну супругу, – продолжала Велемира свою болтовню. – А какие обычаи у вас? Я слышала схожие. Так тиун намерен жениться на моей сестре? Или полагает сделать ее своей полюбовницей в Новгороде? Я знаю, что странствующие мужчины предпочитают находить в каждом городе по возлюбленной. Тиун такой же, как все? – улыбалась Велемира.
У Арви от столь явного бесстыдства глаза вылезли на лоб. И это речи целомудренной девы?! Не положено ли ей размышлять о вышивках да плюшках? По крайней мере вслух…
– Роса княжна. И посему я мыслю взять ее в законные супруги, – сдержанно пояснил Арви, не желающий той фамильярности, которую ему навязывала гостья.
– Это даже еще лучше! – отозвалась Велемира одобрительно. – Серьезные намерения – всегда на пользу. Чтобы заполучить любую глупышку, достаточно лишь пообещать жениться на ней. Ну тиун это, верно, знает и без меня…
«Какая мразь», – подумал Арви про себя. Нельзя было назвать его чувствительным, однако мысль о Росе с некоторых пор стала для него особенна. Он и сам не думал, что такое с ним возможно.
– В конце концов, супруга – урожденная княжна – это очень даже ценно…– стрекотала Велемира. – И будет положительно для будущего на службе княжеской…
Глаза тиуна следили за узкими губами собеседницы, то и дело кривившимися в хитрую улыбчонку. Надо отдать должное ее циничному уму. И, пожалуй, она не врет. Роса действительно прислушается к ней, ведь они родные сестры. При том, Велемира старшая: считай, за мать. А ему самому, конечно, было бы куда приятнее, если б Роса радовалась замужеству, а не сопротивлялась бы ему, точно курица, убегающая от поварих.
– Тиун согласен на уговор? – Велемира чувствовала себя все уверенней, что выражалось в тоне, становящемся все более наглым и напористым.
– Я согласен со всем вышесказанным и буду благодарен за содействие, – не понимая, куда она клонит, Арви на всякий случай ограничился скупым, ни к чему не обязывающим ответом.
– В таком случае…У меня будет два условия…– приступила Велемира к сути изложения.
А Арви неосознанно поморщился. Вот они и добрались до причин ее «добрых побуждений». Разумеется, ей что-то требуется от него…И несмотря на то, что ввиду его высокого положения, он мог бы выполнить почти любую ее просьбу, он не желает помогать ей ни в чем.
– Первое условие такое…– продолжала Велемира, не обращая внимания на недовольный вид тиуна. – Насколько я знаю, в будущую пятницу в Дорестадт отправляется золото на постройку храма Перуна…Или как он там у вас зовется…В общем, в честь успешного покорения Изборска…
– Верно, – пространно подтвердил Арви, который несколько удивился, что она уже знает о золоте.
– Так вот…Будет необходимо снарядить злато под надзором надежного человека…– прошептала Велемира.
– Это и так ясно! – усмехнулся тиун.
– Этим надежным человеком должен оказаться соратник князя – Трувор.
– Почему именно он? – Арви не видел никакой иной причины кроме той, что тот, и правда, надежен.
– Какая разница?! – раздраженно закатила глаза Велемира. – Ему можно доверить сию ценную поклажу…
– Да что с ним не так? – полюбопытствовал Арви. Ему показалось, что она хочет услать этого молодца подальше. Может, тот уже успел ее чем-то оскорбить? Судя по его грубым замашкам, это вполне возможно.
– Если тиун продолжит перебивать меня, я не смогу завершить свою мысль. И наш замысел не будет готов, – отделалась Велемира, желая уйти в сторону от щекотливого вопроса. Она предусмотрительно не стала сообщать Арви о чувствах, вспыхнувших между Росой и Трувором: вдруг это еще охладит его пыл! Надо полагать, для него крайне важен непогрешимый облик Росы.
– И второе? – Арви не терпелось узнать последнее требование, поскольку первое лично ей, Велемире, никого проку не несло. Стало быть, вся соль во втором.
– Второе. Роса должна узнать о своем будущем в следующий четверик. Не раньше, не позже. И в тот же день должен узнать и князь. Узнать и, я полагаю, дать свое высочайшее позволение…Или он уже дал его?
– Нет, Рёрик не знает о моих намерениях…– Арви, и правда, пока не касался этой темы в разговорах с князем.
– Но вот что важно…– Велемира подняла вверх указательный палец. – С князем нужно говорить без свидетелей. Необходимо проследить за тем, чтобы никто не прознал о наших устремлениях раньше срока. Это важно! Я понятно объясняю?
– Но почему? – Арви удивленно вскинул бровь.
– Роса – лакомый кус. Шутка ли сделаться свояком самому повелителю Новгорода…– поясняла Велемира. – Если кто-то заподозрит о подобных влечениях тиуна, то попытается их расстроить. Без обиды будет сказано, но не чужеземцу отдавать правнучку Словена…И ладно бы, князь какой был, а то лишь тиун…Кому угоден сей союз? Заверяю, лучше, если покамест никто ни о чем не будет знать…– утвердила Велемира. А Арви слушал внимательно, против желания соглашаясь, что здравый смысл в ее словах присутствует. – Итак, никто не должен знать! – повторила княжна. Она не знала, как бы сделать так, чтоб не узнал только один человек – Трувор. – Токмо один князь! Никто, даже его писарь! И уж тем паче, не приведи Сварог, проведает кто-то из дружины! Эту весть сразу же будет обсуждать весь город! Надо остерегаться дружины!..
– Что еще? Кажется, уже два условия, – озадаченный Арви посчитал, что есть еще что-то.
– Все. А далее, вам с Росой следует как можно скорее сыграть свадьбу…Не нужно тянуть с этим, – накинув на голову платок, княжна встала со скамейки и двинулась на выход.
– А если князь не захочет отправить Трувора с золотом? Это сильно помешает замыслу? – нахмурился тиун. Впервые за прошедшие годы он ощутил себя сущим олухом, не понимающим, что вообще происходит. Долго глядел, да мало видел. Как ни пытался он постичь сути интриги, у него не получалось.
– Это второе условие. Без вопросов! – Велемира вздохнула натужено. – В чем тут сложность? Нет причины? Ну так надо придумать ее! На худой конец – приврать…
– На худой конец? – переспросил Арви, который прежде не слышал такого оборота речи. Он хорошо знал славянский язык, но не в той степени, чтобы детально понимать местные выражения. Обычно когда он слышал что-то новое, то делал пометки. При нем всегда была котомка, в которой он носил все необходимое для ведения записей. Его редко можно было встретить без нее. Впрочем, записывал он не только понравившиеся формулировки, но и имена людей, названия мест и различные цифры, встречающиеся ему по службе.
– На худой конец…То есть если ничего другого не удастся измыслить…– вздохнула Велемира, тряхнув рукой нетерпеливо. – В нашем случае можно написать Трувору письмо…Скажем, от его «матушки», гаснущей на смертном одре…И желающей видеть сына пред долгой дорогой в царство вечности! Это второе условие! Пусть тиун осуществляет его, как знает. А я выполню то, что пообещала сама! – надавила Велемира.
После ее ухода Арви еще минуту сидел без движения. Упершись локтями в стол, он потер нахмуренный лоб. Он не ожидал столь обескураживающей прыткости. В его глазах все девицы были глупы, даже если и хитры при этом. Кроме того, для него осталось загадкой, отчего ей так важно, чтоб все произошло с четверга на пятницу.