– Если мы отпустим Жадена с миром, то завтра все смерды обворуют друг друга, – предсказал Арви.
– Далее…– продолжала Дива, решив не обращать внимания на тиуна и беседовать исключительно с одним князем. – Горисвет поджег сарай соседки. Арви предлагает сжечь его самого…
– Если мы отпустим Горисвета, как предлагает княгиня, то будет неудивительно, если уже к зиме все землеробы запалят не только каждый своего соседа, но и наши леса…– встрял Арви, которого все больше раздражала настырность той, что должна готовиться к родам, а не совать везде свой нос.
– Далее! – неотступна продолжала Дива. – Любомысл поймал соседку и…
– А этого вы не очень-то жалеете! Может, все же дадим ему возможность исправиться? – усмехнулся Арви. – В конце концов он может пригодиться нам в качестве ополченца! Княгиня предвзята и узколоба. И за деревьями она не видит леса. Речь идет вовсе не об этих злосчастных, а о целом княжестве.
– Замолчишь ты?! – лишившись терпения, заорала Дива. Сей паскуда умышленно сбивает ее с мысли!
– Я не могу молчать, коли княгиня городит всякий вздор…– плеснул тиун едко.
– Отбой! – скомандовал Рёрик, который все это время лишь молча наблюдал, посмеиваясь над горячностью обоих. – Суть вашего спора мне ясна. Однако не пойму, при чем здесь я…
– Как это…– опешила Дива. – На наших землях принято искать правды у князя…А не у тиуна! Именно поэтому…
– Я уверен, что случаев с сараем и соседками на дню происходит дюжина. Неужели вы предлагаете мне вникать в каждую подобную историю? – глядя на Диву, Рёрик не заметил довольной ухмылки Арви.
– Вот и я про то же…– торопливо подхватил тиун. – Подобные пустяки недостойны внимания правителя…
– Но мой князь…– Дива никак не ожидала, что Рёрику придет в голову отказаться от многовекового опыта. Что это? Лень? Нежелание тратить время на своих новых подданных? Или ему просто плевать на их судьбы? А может, в его понимании, управление княжеством – это только владение казной и роскошные терема?! Разумеется, последние два положения очень важны. И являются неотъемлемой частью власти княжеской, но только вкупе с ответственностью, принятой за весь народ!
– Сама посуди, – продолжил князь, зевнув, – если я буду тратить время на такую мелочь, меня не хватит на более значительные дела. Именно поэтому подобные вопросы на местах решают старосты…
– Либо тиун…– подчеркнул Арви. – Если старосты затрудняются назначить справедливое наказание…
– Безусловно…Так и есть…Князь не может тратить время на пустяки…– согласилась Дива для порядка. – Только это не пустяки! Речь о судьбе наших подданных. Старосты…Тиуны…Это все, конечно, весьма…Весьма правильно и удобно…Однако когда все вместе они оказываются беспомощны, приходится искать высшей справедливости и обращаться к князю…Таков уклад жизни на новгородских землях…Отменить дни приема…Или отказать в суде – значит, возмутить наших подданных против нас. Народ должен чувствовать, что князь любит их…– объясняла Дива с чувством. – Мой князь, как никто другой, умеет внушить любовь к себе. Его мужество и находчивость восхищают…Однако для простых людей этого недостаточно. Им важно внимание своего благодетеля…Они ждут развеселых празднеств, щедро оплаченных из его личных сбережений, а также его участия в их житейских делах…Кстати…Что касается средств…Совсем недавно я была обвинена князем в транжирстве…– вспомнила Дива эпизод на ярмарке, где она скупила половину лавок, приплатив купцам за товары сверх цены. А что такого? В ее положении торговаться не пристало. А этим бедным людям, чей труд тяжек, важна каждая монета! – Вроде бы князь прав…Как и всегда…Но вот что важно – я свершаю все эти траты не ради себя! А лишь для того, чтобы образ моего князя вызывал у народа радость! Чтобы они любили и славили его! Как и все мы…– добавила Дива в конце.
– Неужели недостаточно того, что князь готов вступиться за них в случае войны? – недоумевал Арви сердито. Он был уже в шаге от того, чтоб лично наброситься на Диву с кулаками. Он очень устал сегодня. После заседания в гриднице он успел еще переделать кучу дел. В том числе, составить письмо в Изборск. И вот…Когда он наконец решил отдохнуть, появилась она! Эта несносная княжна! – Подавай им любовь, трать на них время да еще и средства на празднества…– ворчал скуповатый тиун.
– Война – событие вероятное. Может, случится, а может, и нет, – пояснила Дива. – Люди должны знать, что князь любит их сегодня. А не когда-то в будущем…– Дива понимала, что не должна указывать Рёрику, как себя вести. Однако она уже ни раз замечала осторожным словом, как лучше действовать в тех или иных обстоятельствах, дабы не нарушить традиций Новгорода. – И если человек хочет наивысшего внимания своего защитника…Его наисправедливейшего суда…Если он проделал не один день пути ради того, чтобы припасть к стопам правителя…Нельзя отказывать…В особенности, в том случае, когда уже принятое решение по его делу бездарно и несуразно! – не сдержалась Дива, скривившись в сторону тиуна.
– Княгиня переходит на оскорбления, – усмехнулся Арви. – Неужели ей больше нечего сказать?
В действительности, речь Дивы и ее пыл увлекли не только князя, но и самого Арви. Ведь несмотря ни на что, доля истины присутствовала в ее словах. Тем более никто не отменял того, что она, и правда, лучше из них троих знает, как идет жизнь на этих землях. Разумеется, можно плюнуть на уклады и захлопнуть те двери, что прежде были открытыми. Но что последует за всем этим? Недовольство и ропот? Или что похуже?
– Арви, ты заблуждаешься, как и положено обычному смерду. Оскорбления я приберегаю на потом…– пошутила Дива злостно. А после обратила взгляд на Рёрика. – Мой князь, прошу поверить мне, так нельзя…– взмолилась Дива, видя, что князь все еще молчит. – Прогнать страждущих – это не просто нарушение обычая…Люди обидятся. Я знаю это точно…А нам не нужны мятежи, если уж на то пошло…– прямо высказалась Дива, которая не так давно и сама жаждала избавиться от захватчиков и больше всего – от главного из них. Но ведь теперь их судьбы связаны. У нее скоро появится ребенок. И у этого ребенка должно быть все, что он заслуживает по праву рождения. А обеспечить это право может только один человек…Тот, который сейчас перед ней. И если место князя теперь займет другой – то ее саму вместе с малышом в лучшем случае вышлют подальше…
– Если князь станет целыми днями выслушивать бредни всяких бездельников, то…– начал тиун, который уже из принципа не хотел идти у нее на поводу. Да кто она такая? Девица, которой надлежит денно вышивать профиль мужа! А не вламываться в гридницу и в мужские дела! А она не просто уже любопытствует, а поучает!
– А вообще-то, она, пожалуй, права…– вдруг неожиданно произнес Рёрик. А Арви чуть не подавился от такого замечания. Но, конечно, возражать не стал. – Что ж…Дива, объясни-ка нам вот что…На основании чего и каким образом разрешались спорные вопросы при твоем отце?
– Мой батюшка говорил: «Лучше десять виновных оправдать, чем одного невинного осудить».
– Я понял. Но спрашиваю о другом. Где-то у вас записано или как-то иначе закреплено, что делать в случае, если Любомысл поджег сарай, а Жаден настиг соседку? – сосредоточился князь, подперев ладонью подбородок.
– Нет. Разве можно это как-то записать или закрепить? Просторы наши велики…И случаи разнятся…– развела руки в стороны Дива. – Вот и нынче речь об определенных людях, – Дива постучала по столу, где дела непослушных новгородцев все еще ожидали решения князя. – Тиун предлагает такие меры, при которых вскоре у нас будет государство убогих раненых калек! Кто будет оборонять град вместе с дружиной в случае опасности?! И к тому же украл Жаден даже не весь мешок, а всего-то котомку…Небось…А Горисвет даже не избу сжег, а лишь ветхий сарай, что мешал ему высадить репку…Батюшка говорил, что…
– Я помню, не надо повторять. Арви, что скажешь? – Рёрик перевел взгляд на тиуна.
– У нас не будет государства калек. Поскольку если мы накажем одного, то другим неповадно станет, как князь сам осознает…А если мы начнем отпускать всех подряд, то вскоре получим охамевших подданных. Один дурной пример действует сильнее, чем сотни самых строгих правил, княгиня! – Арви вонзил в Диву ехидный взгляд.
– Что ж, вы оба правы…– князь задумался. – Я, пожалуй, разделяю мнение Арви. Но с другой стороны…
– Но, мой князь! – Дива всплеснула руками. – Это же зверство! Народ должен любить своего правителя, искать в нем защиту и черпать мудрость! Умоляю, не нужно! Таковое только озлобит людей против своего государя. Последуют бунты! Да я с собой покончу, если вы ринетесь всех пытать за мешок зерна! Я же…
– Но с другой стороны, – Рёрик еще раз повторил свою реплику, призывая слушателей ко вниманию. – С другой стороны, будет ошибкой резко начать пытать народ, который, похоже, привык к иному разрешению подобных затруднений. Вообразим картину более серьезную: Жаден убил Любомысла. Что предлагал твой батюшка в этом случае?
– Он говорил: «Бери ношу по себе, чтоб не кряхтеть на ходьбе», – пожала плечами Дива.
– Что-то мне не совсем понятно, что это обозначает…– на устах князя показалась улыбка. После ссоры с Вольной настроение его было совсем поганым. Но этот забавный спор снимал напряжение. – Поясни-ка нам…
– Я точно не помню…Но смысл в том, что каждый потерпевший улаживает свои проблемы сам, – простодушно сообщила Дива.
– А если он этого сделать не может? Скажем, его больше нет в этом мире…Все забывается, что ли?!
– О нет, мой князь. В этом случае за дело берутся его родственники, – объяснила Дива. – О чести рода беспокоится семья. Брат мстит за брата, отец за сына, сын за отца, дядя за племянника, дед за внука, внук за…
– Я понял, понял, – кивнул Рёрик.
– Княгиня, очевидно, говорит о повсеместно известной кровной мести, – пояснил Арви.
– Это ясно. А если родственники не в силах? Допустим, их круг ограничен. Имеется только слабая жена?.. – уточнил Рёрик, поглядывая на Диву с улыбкой. Ее тяготение к справедливости и манера излагать умиляли.
– Ну…Тогда …– Дива запнулась, смутившись. Несмотря на созданное впечатление, в реальности она все-таки не слишком разбиралась в законах отца. Тем более чтобы учить кого-то. Но зато она знала, что нельзя позволить чужакам налево и направо рубить новгородцев. – Возможно, обидчик покрывается позором…
– О, небеса, очень действенно! – не выдержал тиун. – Государь, нам следует отстранить княгиню от…
– Я вот и говорю, что в спорном вопросе лучше обратиться к князю…– нашлась Дива.
– Ага. С точки зрения княгини, даже однозначное дело является спорным! – уколол тиун.
– Тихо, Арви, – цыкнул Рёрик на тиуна. – Идея с позором для головореза мне понравилась, – пошутил князь. – А с поджогом избы как быть? На дворе зима…Сгорела еще и житница…
– Ну значит, баня осталась! – махнула рукой Дива. – Не замерзнет Любомысл.
– Баня, допустим, тоже сгорела…
– Ну совершенно очевидно, что сродники потерпевшего отымают житницу и избу у обидчика. Или палят их…– стихла Дива в конце речи. Разумеется, все не так. Вот именно, что все эти вопросы должен решать Рёрик! А он ищет уже готовые решения, лишь бы самому не утруждаться!
– Идея неплоха. Но у обидчика тоже, предположим, есть семья…И что происходит с теми дальше? – посмеивался Рёрик.
– Дальше…– Дива смешалась. Эти двое старше и, конечно, умнее ее. И им сейчас смешно оттого, как легко они загнали ее в ловушку собственных размышлений. – Дальше…Ну, они идут к князю. А потом он сам…
– Строит каждому новую избу! – съехидствовал Арви по обыкновению. – Без ног бежат, безо рта кричат, дороги не знают, а других провожают…– усмехнулся Арви, глядя на Диву.
– Мой князь, я и не говорю, что знаю, как нужно поступать…– Дива попыталась собраться с мыслями. – Но я точно знаю, как поступать не нужно…
– Арви собери вече. Обсудим этот вопрос…– кивнул Рёрик тиуну.
– Какой вопрос…– не поняла Дива. – Судьбу Жадена, Горисвета и Любомысла?
– Гридница – это не проходной двор, – Рёрик обернулся на Диву. – И я не имею возможности (да и желания) выслушивать тут с утра до ночи стенания. Однако в одночасье менять порядок я не стану…Тем более не предлагая ничего взамен. И чтобы, как ты говоришь, у людей не создалось впечатления, что они не дороги мне, придется, наоборот, очевидно явить заботу о каждом подданном…Мы создадим нечто…Допустим «свод». В котором как раз будут оговорены возможные пути решения затруднений, возникающих у людей в быту. И таким образом, им всем не придется пробиваться в гридницу с жалобами…Судьба их отныне не будет зависеть от капризного старосты…
– Или малограмотного тиуна, – вставила Дива негромко. Арви никак не ответил на это ее замечание. Все-таки он зрелый муж, которому не пристало собачиться с девчонкой. Тем более всем известно, что он сведущ в самых разных науках, и безграмотным его назвать никак нельзя.
– Да, от капризного старосты или тиуна…– повторил Рёрик, ухмыльнувшись. Его забавляла эта их склока. – Отныне только закон станет определять участь обвиняемого. Такое тебя устроит?
– Блестящая мысль, мой князь, – поспешила похвалить Дива. Вообще-то, сначала она рассчитывала на то, что он поступит согласно правилам. То есть согласится принимать людей у себя в гриднице, как делал до этого Гостомысл и все князья новгородские. Однако когда стало ясно, что новый правитель не таков, уже положительным кажется то, что он попросту не велел выставить всех страждущих вон.
– Что ж, я рад, что мы разобрались, – подытожил Рёрик. – Дива, теперь иди к себе.
– Но, мой князь! А как же быть с Горисветом, Жаденом и Любомыслом?! – вспыхнула княгиня.
– Позволю себе заметить, государь, – поспешно встрял Арви. – В этих делах нет ничего спорного. На лицо преступление и даже сам преступник! Тут нечего думать, ведь все очевидно. И будь наш свод готов хоть сейчас, там бы нашлась суровая мера для наказания преступников, коими являются эти трое…
– Первого сжечь, второго удавить, третьего посадить на кол, – недолго думая, распорядился правитель.
– Но Нег…– Дива оторопела, лишившись дара речи. Такого исхода она никак не ожидала.
– Я пошутил. Арви, всыпь всем палок. Для начала. И чтоб без увечных пока…
– Но князь, это слишком просто. Назавтра злодеяний уже утроится, – беспокоился тиун.
– Выполняй, – отрезал Рёрик. Арви поджал губы, а Дива улыбнулась. – Теперь оба свободны…
Рёрик, как и собирался, отправился с Трувором на реку; Дива – в терем, а Арви – в свою избу. Последний был раздосадован таким необычным поворотом дела. Вначале он не сомневался, что грозный князь вынесет суровый приговор этим сельским обормотам. А уже в конце понял, что забот теперь прибавится в связи с намерением Рёрика заняться законами. Арви все больше нервировала та неугомонная наглость, с которой Дива пытается вмешиваться в государственные дела, не касающиеся ее.
Рёрик и Трувор отправились на реку, как и собирались. После купаний они разлеглись на траве. Остальные гриди расположились поодаль, не мешая их разговору.
– Вольна хочет, чтобы я провозгласил преемника этим летом…– сложив ладони под голову, Рёрик лег на спину и оглядел небо, по которому спешили барашки белоснежных облаков. Жара уже спала, оводья разлетелись. И у воды было очень приятно.
– Это да, конечно…– Трувор как-то накуксился, сморщив лоб. Повертел в руках выделанный в виде молоточка амулет, что был надет на его шее. Вздохнул. Бросил играться и перевернулся на другой бок.
– Говори, – Рёрик видел, что Трувор недоговаривает.
– Странно это все, Нег. Странно, – Трувор выплюнул пожеванную травинку изо рта.
– Что это тебе странно? – Рёрик сразу почуял опасность для Вольны, таившуюся в речах Трувора. – Ты говори прямо, а не виляй, как собачий хвост.
– Да ничего, – Трувор махнул рукой, видя какое действие токазали его слова на князя.
– Нет уж, продолжай, раз начал. Выяснить хочу я, что тебе кажется столь странным.
– Нег, нечастый это случай…По всем вероятиям, даже совсем редкий, – Трувор все-таки решился высказаться. – Вот мать как-то сказывала – двоих детишек из утробы выронила. Первый раз, говорила, на ступеньках поскользнулась…Удар вроде несилен, а кроха-то так легко и выпал, – Трувор понял, что зря начал: глаза Рёрика становились лютыми. Но все же решил досказать свою речь. – А другой раз, сказывала, отец как раз с крыши свалился. Да чуть насмерть ни зашибся. Вот она так испужалась, что через ночь ребенок-то и вышел под утро…А это ведь что – волнение всего-то, пожалуй. Не то совсем, как если б в ледяную воду в промоину загнали да и притопили б там…Я не лекарь, конечно, но кажись, нечиста эта басня…– вздохнул Трувор. А лицо князя тем временем исказилось от злости. Подмеченное метко ударяет крепко. – А малыши – они чего, вообще, такое? Ты можешь разве на глазок определить, сколько им годков и лун? Сам решай, брат. Но лучше б тебе преемником не торопиться его провозглашать, – собравшись с духом, заключил Трувор. Он уже был готов к тому, что каждое слово может оказаться для него последним.
– Уходи, – прорычал Рёрик, отвернувшись. Его челюсть от сдерживаемого гнева подалась чуть вперед.
Трувор понял, что слова его цели не достигли. И лучше будет, и правда, уйти, пока все не обернулось бедой. Хорошо еще, что князь без лишних слов сразу не вмазал ему за такие речи. От него можно чего угодно ожидать.
Взяв коня под уздцы, расстроенный Трувор удалился один в сторону изб. И с этих пор он потерял расположение князя и его дружбу. Верно говаривал его прадед: «Добрые намерения – грустные последствия».
Глава 49. Потеря Ефанды
Это было туманное утро. Тихое и студеное. Берега Фризии окутала молочная дымка. Олег еще спал, когда получил неожиданную записку. В дверь постучали, оставив послание возле порога.
Полусонный принц сначала даже не понял, от кого послание. Оказалось, что от Ефанды. Она просит прийти к ней как можно скорее. Что, конечно, странно. Время слишком раннее.
Озадаченный и еще не проснувшийся до конца, Олег умылся, оделся, и отправился к сестре в тревожной утренней мгле.
Дверь в покои Ефанды оказалась не заперта. Это с порога насторожило Олега. Войдя, он увидел, что окно распахнуто, а в помещении гуляет ветер. Тут же на кровати, свернувшись калачиком, лежала Ефанда. Прижав колени ко лбу, она вздрагивала от плача.
Олег видел слезы на глазах сестры всего несколько раз в жизни. И то, кажется, в детстве. Потому сейчас он оказался не только озадачен, но и растерян. Он всегда любил Ефанду. И, собственно, потому поехал с ней в Дорестадт, дабы сразу не бросать ее одну в чужом городе. Он почти каждую неделю обещал себе, что уедет. Но всякий раз оставался, желая снова и снова удостовериться в том, что она здесь прижилась, и с ней все будет хорошо после его отъезда. Сейчас же, завидев ее в слезах, он поспешно бросился к ней.
– Что…– Олег поднял Ефанду, прижав к себе. Бережно вытирая ее нескончаемые слезы, он даже не знал, как лучше к ней подступиться. Поначалу, после приезда и ее свадьбы с Синеусом, он видел, что она, бесспорно, несчастна. Они не обсуждали этого между собой, но все и так читалось в ее грустных глазах. В последнее же время он, правда, считал, что ей стало чуть повеселее. Причина в том, что она забеременела, чем обрадовала многих. С некоторых пор Синеус наведывался в покои жены почти каждый вечер, так что неудивительно, что однажды у Ефанды появились желанные признаки. В последние же дни она была довольная и даже счастливая. На ее щеках играл румянец. Она стала мягче и милее. А Умила на радостях подарила ей что-то вроде подвесок с каменьями. – Что случилось?!
– Я его ненавижу, – неожиданно заорала Ефанда, давясь слезами. – Ненавижу его! Ненавижу! Убей его! Убей! – Ефанда снова задрожала на плече брата, сжимая кафтан на его спине мокрыми от слез пальцами.
– Я убью, кого скажешь, – принц погладил сестру по голове. – Не надо, не плачь. Тебе не следует волновать себя…Ты ведь…– Олег не успел договорить, как Ефанда перебила его новыми криками.
– Я больше не беременна! У меня больше нет моего ребенка! У меня больше нет его! – на этих словах Ефанда зарыдала еще сильнее, спрятав свое лицо в складках кафтана брата.
– Как так? Что ты такое говоришь? – Олег подумал, что ослышался. Еще вчера все было соответственно ее положению. А уже сегодня она твердит, будто не беременна.
Ефанда бросила взгляд на Олега. Потом посмотрела на кровать. Отвела руку в сторону и медленно отодвинула край покрывала, из-под которого показались пятна крови. Ее рука задрожала. А Олег, наконец, все понял. Он поспешно прикрыл зрелище обратно покрывалом и обнял сестру, которая уже снова заливалась слезами. Она плакала громко и безнадежно.
– Мне так жаль…– Олег не знал, какими словами тут можно ее утешить.
– Все из-за него! – закричала Ефанда не своим голосом. – Вчера вечером он заявился сюда невменяемым. Я хотела, чтобы он ушел, но он не слушал…Похотливый блудник! Убей его! Я хочу, чтобы ты убил его!
Принцесса провалилась в новый приступ отчаяния. Видя ее терзания, Олег уже был готов немедленно прикончить Синеуса. Обыскать все публичные дома этого городишки, найти правителя и хлопнуть его прямо там. Того самого, который приносит его Ефанде одни лишь страдания.
Принц уже давно понял, что его зять – изрядная сволота. И любить такого непросто. Но он не предполагал, что тот столь противен сестре. По крайней мере, внешне Синеус был очень даже хорош собой. К тому же любил пошутить. Вот только нрав и замашки при этом у него оставались совершенно несносные.
Олег еще долго утешал Ефанду. Вскоре она начала приходить в себя. И, конечно, уже не хотела, чтобы брат связывался с Синеусом. Однако сам Олег, напротив, все больше накалялся. Он обладал скрытным нравом. И внешне нельзя было никак определить, в каком он настроении. Точно как Ефанда. Он не свирепствовал, громя горницы, когда злился. И не плясал до упаду, когда у него было праздничное расположение. Он всегда оставался спокоен в словах и поступках. Оттого многим он казался загадочным. Вот и сейчас он был с виду такой же ровный, как и всегда. Но сие есть заблуждение. Он крепко затаился на Синеуса.