Глава 9. Подделка
Перед глазами мелькают радужные вспышки, сливаясь в полотно искр.
Когда все заканчивается, я с опаской осматриваюсь.
Мы – как уже привычно, Ралькарион стоит и держит меня на руках – находимся на плато почти на самой вершине высоченной горы. Внизу зеленеет долина: леса, поля и окруженный мощными стенами гор белый замок. Поизящней, чем у Ралькариона, но тоже строгий.
А в воздухе они. Драконы.
Коричневые, черные, зеленые – они спешат куда-то по делам и все до единого мельче Ралькариона размером.
Зато каждый – оборотень. От этой мысли мне делается жутко.
– Не нравится моя родина, Верена?
Представляю, как мы смотримся со стороны: суровый воин и разметавшаяся желанная им девушка в объятиях. Беспомощная и беззащитная.
– Нет… Ваша родина прекрасна… Я просто боюсь… драконов. Их так много, а я… я тут единственный человек?
Ралькарион хохочет, и волна дрожи проходит сквозь меня.
– О да, Верена. Ты уникальный человек, подобравшийся к нам так близко. Ты права: в этой долине живут лишь драконы и порождения нашей магии. Никаких существ иных рас.
Похоже, только в его объятиях я буду тут сносно себя чувствовать. Этак меня никто не тронет.
– А какие еще есть расы?
– Всякие, Верена. Научишься бегло читать, узнаешь о них в библиотеке. Самых назойливых врагов драконов мы зовем эльфами. Они искусные маги, но наши горы сложно преодолеть даже им, поэтому ты сейчас находишься в самом безопасном в этом мире месте. Осмотрись хорошенько и не бойся.
Я верчу головой, разглядывая драконов и понимаю, что они не обращают на нас никакого внимания. Зрение у них что ли плохое? Но не у всех же разом.
– А почему драконы вас не приветствуют?
Ралькарион мягко перехватывает меня так, что мне становится удобнее сидеть в кресле его рук.
– Они нас не видят. Магический колпак. Я знаю каждого слугу в замке, но не знаком с жителями долины. Кто-то из них непременно захочет выслужиться перед будущим королем Доргорионом. О моем прибытии узнают в любом случае, так предписано этикетом, но свою малышку я светить не хочу. Цени.
Ах, какой галантный.
– А когда вы меня понесете, меня увидят?
– Лишь те, кому положено и только в самом замке. Не будем затягивать с этим, Верена. И хотя ты не пугаешься высоты, что странно для человечек, полетишь лицом вверх.
Вверх, так вверх. Так я увижу только его живот и небо, а это не страшно.
Теперь я понимаю, почему у Ралькариона на Синей скале широченное плато и тут тоже огромное плато. В другие места он попросту не влезет.
А мне надо снова перетерпеть могильный ужас, когда я лежу на камне, а драконьи когти касаются моего тела.
Я уже знаю, что это очень бережные и нежные когти, но все-таки вздрагиваю и закрываю глаза.
Бесполезно себя обманывать: драконы созданы впечатлять и пугать. Их самки скорее всего тоже. Вряд ли среди тех, кого я видела, были одни мужики.
И вот по такой-то красавишне Ралькарион страдает? Мне становится смешно и одновременно очень грустно.
Я лечу в крепком костяном объятии, а в спину мне упирается мешок с книгами. Я забрала обе – из дома и из лаза, они разные. Мое первое прочитанное слово – щенок. И мордочка там нарисована не дворовой собаки, а породистой и дорогой.
Когда-нибудь я заведу себе такую собаку… Будет у меня верный друг. Интересно, а Ралькарион собак любит?
А вообще этот полет не как тот, кошмарный. Теперь я примерно знаю, чем дракон занимается. Знаю, как его зовут. Платье на мне сухое. Ветер вокруг теплый и ласковый, как… дыхание Ралькариона, когда он хочет меня поцеловать…
Зато неопределенность та же самая. А может, еще хуже.
Потому что глупо уже врать, что мне наплевать на дракона.
Он сказал, что мне не понравится в замке… Ну да, если там совсем нет людей, то связь с человечкой… скомпрометирует принца.
С людьми забавляются где-то в глуши, словно предаются тайному пороку…
Я открываю глаза – и вовремя. Белый замок приближается.
О стену я больше разбиться не боюсь – ясное дело, защита пропускает одобренных. А меня даже почти не видно в гигантской Ралькарионовой лапе. Я совсем с ним слилась. Защита точно меня пропустит.
Кстати… Если это замок мамы и сестры Ралькариона, то где-то у него должен быть свой…
Уверена, что он под крылом у мамы не живет в прямом и переносном смысле.
Мысли прерывает многоголосый драконий рев – значит, подданные наконец увидели принца и приветствуют его.
Светлые боги, будьте ко мне милостивы… Мне страшно.
Белая стена замка стремительно приближается, я уже вижу отдельные кирпичи.
Зажмуриваюсь, затем распахиваю глаза.
Чернота.
На дворе же день, а я не вижу ничего.
Всматриваюсь снова и снова, пытаюсь что-то разглядеть и не могу.
Я ослепла.
***
Отовсюду льются голоса, заполняя пространство, перекликаясь и сплетаясь. Низкий глубокий мужской и высокий мелодичный женский. Они сокрушаются, спорят, что-то восклицают, то отдаляясь, то приближаясь.
Сквозь веки льется чудесный золотой свет.
Я сплю и не хочу просыпаться. Быть слепой в мире оборотней – такого я в худшем кошмаре вообразить бы не могла.
Голоса не отпускают меня. Один из них кажется знакомым и даже родным.
Я вслушиваюсь и вдруг отчетливо различаю слова.
Мелодичный женский голос звенит:
– Зачем ты терзаешь себя, Карион? Я согласна, что она похожа на Аурику, как две капли воды. Но так бывает. Это просто хрупкая смертная человечка. Зачем ты режешь себя по-живому?
Мужчина отвечает, и я понимаю, что это Ралькарион.
– Хватит, Арделия. Если Верена не очнется, я не знаю, что будет. Я не прощу себе, что не уберег ее.
– Брат, это заблуждение, очень опасное заблуждение. Отпусти Аурику, дай ей покоиться с миром. Это горько, тяжело и…
– Хватит.
Я слышу приближающиеся шаги. Судя по звуку, это Ралькарион.
Я тянусь к нему навстречу и пытаюсь открыть глаза. Веки не слушаются. Все тело налито мертвенной тяжестью. Я даже пискнуть не могу – не слушается ничего.
– Ты слышала стон, Делла? Верена, – теплые пальцы дракона гладят меня по щеке, – ты выберешься. Я созову лучших магов, я принесу кого угодно из иномирья, если потребуется…
В отдалении раздается стук в дверь. Какое-то шуршание. Чужой мужской голос:
– Вам пора на церемонию приветствия Матери, господин.
Ралькарион отзывается:
– Иду. Ты свободен.
Снова шуршание. Тишина. Видимо слуга ушел.
Ралькарион говорит:
– Делла, прошу, побудь с Вереной. Я поприветствую мать, проведу беседу со слугами и вернусь. Если будут изменения, сразу сообщи мне.
В мелодичном голосе драконицы слышатся неприятные заискивающие нотки:
– Конечно, брат. Ты же меня со свету сживешь, случись что с твоей ненаглядной человечкой.
Тоном Ралькариона можно замораживать.
– Не передергивай. Если тебя утруждает, Вереной займутся магические слуги.
– Иди, Карион. Ты и так задерживаешься…
Не представляю, что теперь будет. А я даже убежать не могу…
К моей щеке прикасаются женские пальцы. Холодные.
– Что ж, подделка, я позабочусь о тебе. Ты ничего не знаешь об Аурике, зато вносишь в жизнь брата одни неприятности. Заставляешь защищать себя от Доргориона, отказываешь брату… Думаешь, Карион тебя любит, тешишь себя этой надеждой? – драконица смеется. – Милочка, тебя даже не существует. Он видит в тебе Аурику и только поэтому ласков. А ты, жалкая подделка, вместо того чтобы исчезнуть, только углубляешь его рану, заставляя его верить в невозможное! – Арделия говорит вслух, ее голос все громче и громче и вдруг резко обрывается.
Она убирает руку с моего лица и куда-то отходит.
А я будто умираю и слепну еще раз.
Получается…
Я знаю, что дракон любит другую. Но я думала, что он хотя бы симпатизирует мне.
А получается, он меня за внешностью Аурики вообще не видит. И обращается со мной так, будто бы она ожила. Или что?
Он ведь даже мне не намекнул, что мы похожи. Хотя зачем что-то намекать той, которой нет…
Зачем изучать меня, если все мое личное нарушает иллюзию?
Как бы там ни было, я есть.
Я Верена, я человек, и я хочу жить.
Зато Арделия хочет, чтобы я «исчезла».
Как бы она меня Доргориону не сдала…
Ралькарион ей такое не простит, но… я уже знаю, что он щадит даже брата, мечтающего его убить.
Потому, как только я смогу говорить, а я не сомневаюсь и отчаянно верю, что смогу, я попрошу у Ралькариона магическую служанку. Чтобы приглядывала за мной днем и ночью на всякий случай.
Интересно, видела ли меня мать драконов? Если нет, то что она скажет?
***
В покоях полная тишина, и она меня убивает.
Я невольно надумываю одни ужасы.
Когда вдруг раздается шум и шорохи, я готова заорать со всей силы.
Кто-то подходит ко мне в длинном шуршащем платье. Или мне так кажется.
А потом раздается женский голос. Низкий, мягкий и несколько капризный.
– Делла, дочка, выйди. Я хочу осмотреть игрушку Кариона.
– Да, мама.
– Верена мне не игрушка.
Голоса брата и сестры звучат одновременно.
Скорее всего, других драконов в комнате нет, только правящая семья.
То, что я «не игрушка», явно слишком вольно для ушей простых драконов.
Но нет, Ралькарион, я именно твоя игрушка. Раз ты не видишь во мне меня.
Кошмарно слышать лишь шорох юбок и не знать, кто и куда подходит, кто разглядывает меня, но я по-прежнему не могу даже пошевелиться.
Мать Ралькариона говорит:
– Не игрушка, сын? Она удивительно похожа на Аурику. Ты больше не планируешь брать человеческих девушек?
– Не знаю, мама. Знаю, что не отпущу Верену.
Отвечает твердо, без тени сомнения. Ну да, Аурику он не отпустит…
– Хорошо, сын. Отец на днях вновь говорил о твоем браке с Мориаллой. Она вошла в возраст…
Ралькарион перебивает:
– Конечно, отец намекнул, что после гибели Аурики медлить незачем. Мне светит лишь брак по расчету, да? Партия давно составлена.
А у них довольно теплые отношения, раз мать и сын так открыты друг с другом.
– Ты знаешь, Карион, я всеми силами пытаюсь отсрочить этот союз, но отец настроен серьезно. Эта твоя новая человечка… Даже если ты поселишь ее на Синей скале, ваш брак с Мориаллой станет невыносимым.
Ралькарион говорит очень тихо, но я слышу.
– Верена так же кусается, как Аурика, когда обижена…
Ах вот оно что. Я не только внешне, как она, но даже в мелочах дракон видит не меня…
Больно. Чудовищно больно…
– Хорошо. Наиграйся с ней и отпусти. Аурика умерла, сын. Это не Аурика.
– Мама, сейчас меня больше всего волнует, как спасти Верену. Нужен иномирный маг, местные проболтаются о человечке в замке.
– Милый, не беспокойся об этом. Я возьму ее в личные служанки, если не останется иного выхода. Человечки всегда человечки, их век недолог. Чем скорее ты вытравишь ее из души, тем лучше. Отдохни с дороги.
Я слышу шуршание юбок. Видимо драконица уходит. Арделия уже ушла.
Получается, мы с Ралькарионом остались одни.
Ему все говорят оставить меня. Но если кто и должен кого оставить, то я его…
Когда выздоровею.
Ралькарион садится рядом со мной и гладит меня по волосам. Я ничего не могу ответить, но чувствую все.
– Могло быть и хуже, Верена. Надо думать, как вытащить тебя из этого состояния. О Мориалле не тревожься, я не собираюсь жениться на ней. Отцу не на что давить, пусть лишает наследства, я не боюсь. Боюсь лишь, что ты покинешь меня, глупая Верена.
Кстати… А что, если попробовать ответить ему… мысленно?
По-свойски звать дракона Карионом я не могу. Мужем не буду, какой он мне муж, учитывая все? Придется чуточку поступиться принципом…
– Господин?..
Ралькарион услышал! Отзывается так же мысленно:
– Верена!!! Расскажи, что с тобой…
Как ни странно, он спокоен. Не как было с пламенем, а наоборот, будто дракон хорошо представляет проблему, а потому видит решение.
Рассказываю:
– Я ничего не вижу. Только свет. Лишь слышу все, как раньше.
– Ты голодна?
– Нет. Не голодна. Еще я чувствую прикосновения, но не могу двигаться.
Ралькарион гладит меня по щеке.
– Прикосновения? Хорошо. Ты в моих личных покоях, Верена. Сюда никто не войдет, кроме матери и сестры…
– А можно… без сестры? Я не слишком ей понравилась.
Ладонь Ралькариона замирает.
– Ты уверена? Возможно, и так. Арделия своеобразна. Значит, с тобой посидит Альнара. Прости, что я это скрыл, но она может прислуживать тебе где угодно, где есть я.
– Господин… вы – жулик.
Дракон смеется вслух. А я чувствую в его смехе облегчение.
И мне немного легче самой… Хотя возможно, Аурика тоже шутила, и Ралькарион даже сейчас думает о ней.
– Рада служить вам, госпожа, – голос служанки льется из пустоты.
Точно не было ни звука шагов, ни шуршания ткани. Ну да, Альнара сразу призналась, что она, по сути, призрак.
Правда, ее я вообще не боюсь.
Ралькарион говорит:
– Можешь разговаривать с Альнарой мысленно, она услышит. Используй ее имя как код. Я вернусь и приведу лучшего специалиста по магическим защитам. Потерпи немного, маленькая.
И он жарко и коротко целует меня в губы.
Сейчас мне плевать, о ком он в это время думает. Потому что спасать он собирается меня. И целует тоже меня. Мое тело.
Дракон уходит, я какое-то время жду, а потом решаюсь:
– Альнара, скажи мне, ты знаешь об Аурике все?
– Да, госпожа.
Слушать про то, как драконы встретились и планировали жить долго и счастливо, я не собираюсь.
– Альнара, тебе разрешено рассказать, как и почему Аурика умерла?
– Печальный выбор темы, но господин велел ни в чем вам не отказывать, госпожа.
Я мысленно хмыкаю. Одраконилась, наверное.
– В моем состоянии только о таком и думается. Альнара, расскажи мне, что тогда произошло.
Глава 10. Правда о прошлом
Голос Альнары льется из воздуха:
– Госпожа Аурика интересовалась людьми. Они нравились ей примерно, как людям нравятся милые животные. Такие другие, совсем непохожие, но очень близкие. Господин просил ее не ходить к людям одной. Люди никогда не были столь безопасны, как ей казалось. Госпожа не верила, и он наложил запрет.
Ей? Запрет???
А со мной он более мягок…
– Альнара, разве он имеет право запрещать девушкам-драконам?
– Да, господин имеет на это право как принц. Тогда госпожа Аурика очень разозлилась, вспылила и потребовала отменить запрет. Или она не выйдет за господина замуж, если он обращается с ней не как жених, а как повелитель. Свадьба должна была вот-вот состояться. Госпожа уверяла, что не потерпит притеснения ее интересов, но и господин не сдавался. Он горячо убеждал невесту бросить опасную затею. Госпожа Аурика пошла на хитрость и притворилась, что согласилась его слушаться. А потом господину пришлось уйти на войну с эльфами, и госпожа сделала роковой шаг.
Хм, кажись, я догадываюсь…
– Она метнулась к людям, Альнара?
– Верно, госпожа. Господин Ралькарион устрашал людей, а госпоже нравилось смотреть за их дикой жизнью, когда люди были предоставлены сами себе. Он приходил в обличье дракона, а она в теле человека. Госпожа не подозревала, что люди выслеживали ее и поняли, как она выглядит в обоих обличьях.
Выслеживали драконицу? А в наших легендах о том ни слова…
– Продолжай, Альнара.
– Госпожа уменьшала свое магическое свечение, чтобы человеческие маги не смогли ее опознать и принимали за почти обычную женщину. А без этого свечения она не могла сразить нападающих на нее пламенем. Люди заранее установили столб на площади морского города, где госпожа Аурика любила бывать. Ее поймали, скрутили и мучили. Человеческие мужчины творили с ее телом ужасное, а человеческие женщины и дети смеялись, глядя на это.
Кошмар. Это просто кошмар какой-то.
То есть люди начали издеваться над беззащитной девушкой только потому, что она – дракон?
Ну, страшная, но лягушки тоже страшные. И пауки. И змеи не очень-то красивы.
Я думала, Аурика погибла, успев спалить множество людей. И за это люди ее и убили.
То, что случилось на самом деле, не укладывается у меня в голове.
На месте Ралькариона я бы…
– Альнара… Что было дальше?
– Мужчин было слишком много, и госпожа никогда не смогла бы отбиться от них без драконьего пламени. А потом они решили сжечь ее как исчадие зла. Но огонь не стал трогать госпожу.
Я не хочу слушать это.
Во мне все переворачивается, будто я сама там, на площади, перед обезумевшей дикой толпой. Будто огонь нестерпимым жаром дышит мне в лицо.
И теперь я не очистительная жертва для дракона… Весь гнев людей направлен против меня.
Но мне жизненно важно дослушать.
– Альнара, продолжай.
– Драконья мощь обернулась против госпожи. Тогда люди утопили ее в море, а ее тело отнесли на площадь. Теперь огонь принял его.
Это мрак. Полный, бессмысленный и беспощадный мрак.
– Альнара, а что в это время делал господин?? Почему он не остановил это все? Не чувствовал?
– Чувствовал, госпожа. Он рвался на помощь, но в тот злой час эльфы теснили драконов, потому господин не мог покинуть подданных и отправиться в иной мир. И принц Доргорион, и сам король сражались тогда бок о бок. Кроме того, поскольку расправа совершалась в другом мире, господин не сразу ощутил всю тяжесть беды. Когда эльфы отступили, было уже поздно.
Страшно представить, что Ралькарион тогда чувствовал. Но что он сделал, я знаю.
Или нет?
– Альнара, господин сжег морской город вместе со всеми жителями?
– Господин обернулся человеческим воином и попросил людей отдать ему прах госпожи Аурики, чтобы похоронить ее согласно обычаям. Люди решили, что в нем тоже нет огня в человеческом виде. Они смеялись, проклинали его и говорили, что скорее сами спалят своих детей, чем дадут исчадию зла покой. Они не отдали ему прах и заявили, что выкинули его. Тогда господин согласился исполнить глупую волю людей. Когда дома вспыхнули, как сено, человечий колдун закричал, что господин не узнает любви. Наверное, колдун обезумел: господин ощущал любовь каждой клеточкой своего тела. Любовь и тревогу за душу госпожи Аурики.
Тревогу за душу Аурики? Потому что она так мучилась, или?
– Альнара, а что стало с ее душой?
– Драконы чувствуют, когда возлюбленные души переходят в особый посмертный мир, госпожа. Душа госпожи Аурики не попала туда. Она не нашла покой и затерялась где-то в человеческом мире.
М-да. Хорошо, что у меня хватило ума и такта не спросить ни о чем у Ралькариона.
Не представляю, как бы он пересказывал все это.
Ему дико больно.
Он явно до сих пор не может себя простить. Что не удержал. Что не спас.
Бедный дракон… Плевать, что дракон…
Сколько я его знаю, он не сделал ничего, чтобы заслужить такое.
Вот люди из морского города получили по заслугам.
Люди из столицы не знали правду и сочинили лживые легенды.
А человеческие девушки, конечно, не могут успокоить дракона. Да и какое там похищение, если они поголовно в него влюбляются и около года счастливы в сытом богатом месте. Я-то знаю, что дракон живет лучше нашего короля.
Я только одно не понимаю.
– Альнара, а госпожа Аурика так и не нашла посмертный мир за сотни лет?
– Не нашла. Потому господин все еще не может простить людей и потому он совершенно непримирим к эльфам.
– Можешь быть свободна, Альнара. Я позову тебя, когда понадобишься.
Представляю, что дракон чувствует теперь, когда плохо… мне
Понимаю его сестру и мать, которые говорят, что он не в себе.
Для него сейчас Аурика мучается снова.
Для всех других я особо наглая самозванка, которая смеет играть на самом больном.
Ну а я не виновата, что на нее похожа. Я вообще об этом не подозревала.
Выходит, я могу пользоваться особой благосклонностью дракона из-за этого сходства… Но Аурику мне все равно не победить.
Он так и верен ей одной…
Надо было попросить Альнару рассказать все без подробностей. Теперь у меня перед глазами кровавое пламя, оскаленные морды людей, потерявших все человеческое, вода, давящая нос и горло…
Самое грустное, что Аурика была хорошей. Она была смелой и любопытной. А еще она была доброй.
С такими невозможно соперничать.
Что же мне делать?
За тяжелыми мыслями я не замечаю, как засыпаю.
***
Меня будят голоса.
Похоже, в покоях Ралькарион, Арделия и какой-то незнакомый мужчина.
То, что драконица тут, меня настораживает. От нее я хорошего не жду.
Прислушиваюсь и удивляюсь.
– Научите меня перепрограммировать защиту для особых случаев, мэтр. Я полагала, ауры игрушки-человечки достаточно для вводных данных, но ошиблась.
О, Арделия сама защитой замка занимается… Интересно.
Когда Ралькарион сказал, что драконицы «не опускаются до решения проблем по-мужски», я решила, что они ведут праздную жизнь, как я в замке на Синей скале. А получается, драконицы просто не дерутся, остальное им можно, и для всех это нормально?
Незнакомый мужчина говорит:
– Хорошо, Арделия.
Она добавляет:
– Надо, чтобы эта девушка смогла выйти из замка без последствий. Она не пробудет тут долго, а неправильно выстроенная защита может сработать и в обратную сторону. Снова ее тут запрет в таком виде.
– Ралькарион, девушка еще спит? – это мужчина.
– Да. Надеюсь, Верена ответит мне мысленно, когда проснется.
Наверное, уже нет смысла скрывать, что я не сплю.
Мысленно звать дракона без титула и без имени неудобно. Да и он как будто не слышит.
Но если я назову его Карионом, чего доброго еще сильнее за Аурику примет. Не хочу.
Вот интересно, как драконы слышат именно то, что я хочу сказать им. А всякие оскорбления игнорируют.
– Я проснулась, господин. Чувствую себя так же. Все слышу, но ничего не вижу и не могу пошевелиться.
– Верена… – Ралькарион отвечает мне мысленно, а сам пересказывает мои слова вслух.
Мэтр говорит:
– Умная защита. Злоумышленник при таком подходе совершенно беспомощен: не может донести о месте, где находится, зато в состоянии услышать о своей судьбе. Арделия, вы молодец!
Ралькарион вдруг прерывает его:
– Мэтр, при всем уважении, Верена не злоумышленник и не интересный случай для моей сестренки. Верена страдает. Прошу вас как можно скорее снять разрушающее влияние защиты. К слову, могла ли Арделия сделать ошибку в расчетах, поскольку Верена иномирянка?
– Хм, насколько я могу судить, иномирность здесь ни при чем. Возьму смелость предположить, что Верена ощущается не вполне как человек, не важно, из какого мира. Именно потому защита не распознала ее как игрушку и не пропустила. Я должен провести дополнительные исследования, чтобы проверить гипотезу.
В голосе Ралькариона звенит металл.
– Хорошо, мэтр. Мы обсудим это позже. Сейчас я настоятельно прошу вас заняться состоянием девушки.
Арделия молчит. Может, драконий этикет запрещает ей препираться с братом при мэтре?
Но что значит, что я «не вполне человек»?! Это что еще за фокусы?
А мэтр обращается ко мне:
– Верена, попробуй поднять руку. Глаза держи закрытыми, иначе их может пронзить нестерпимая боль.
Я пробую, но рука не слушается.
– Продолжай попытки.
В какой-то момент мне удается напрячь мышцы и кажется, что рука немного шевельнулась.
Не кажется. Ралькарион тоже заметил:
– Мэтр, видите?
– Да. Молодец, Верена, продолжай. Сожми ладонь в кулак.
Пальцы и ладонь пронзают бесчисленные болезненные иголочки.
Мэтр говорит:
– Кровообращение восстанавливается, отлично. Верена, терпи и продолжай. Нужно целиком тебя поправить.
Я делаю все, что он приказывает.
Наконец, могу свободно двигаться, даже сажусь в постели.
Ужасно хочется открыть глаза, но мэтр запрещает. А потом обращается к драконам:
– Необходимо погрузить Верену в лечебный сон. Когда она проснется, зрение должно полностью восстановиться. К сожалению, я вынужден вас…
– Нет, мэтр. Покорнейше прошу немного отложить ваши дела до пробуждения Верены, – голос Ралькариона тверже скалы.
А я невольно сжимаюсь. Теперь постоянно кажется, что он оговорится и назовет меня Аурикой.
Неожиданно на глаза мне ложится плотная повязка, а затем мою руку кто-то перехватывает, и в сгиб локтя впивается игла.
Я пугаюсь, дергаюсь, но уже вижу облака.
Они прохладные и пушистые, но я не падаю и не плыву в них, а восседаю на Ралькарионе-драконе, крепко ухватившись за его костяные наросты и широко разведя ноги.
Твердая чешуя не холодит и не царапает, мы летим безмятежно, но как только я думаю, что управляю драконом, как он резко нагибает голову, и я проваливаюсь вперед.
Вниз.
Сдираю кожу на ладонях в кровь и все равно падаю.
Стремительно лечу вниз с гигантской высоты.
Меня никто не подхватывает и не вздергивает за шкирку.
Я несусь все быстрее.
Внизу пустота. Голая выжженная земля.
А когда до нее остается ничтожное расстояние, передо мной внезапно всплывает чужое огромное лицо.
Мужское, удлиненное, с поразительно красивыми чертами и огромными чуть раскосыми зелеными глазами.
Красоту мужчины портит лишь выражение сильного страдания.
А меня душит и рвет осознание его любви ко мне.
Той, которая высшее счастье и мрачнейшее проклятие.
Больной, горькой, невозможной и потому безумно сладкой любви.
***
Что это еще за хмырь?!
В ужасе я распахиваю глаза.
Вижу стрельчатый свод, выполненный в песочных, бордовых и темно-коричневых тонах.
Поворачиваю голову: у постели Альнара.
Я прозрела, или она мне снится?
– С пробуждением, госпожа. Как вы себя чувствуете?
Уффф…
– Неплохо, Альнара. Тебя вижу. Слышу. Двигаться могу, – проверяю.
В самом деле чувствую себя так, будто хорошо выспалась.
А вот сон был крайне подозрительный.
И мне ужасно хочется сравнить мужчину из сна с драконами. Он явно не человек, но и на Ралькариона не похож. Ну, другое строение лица что ли. Менее строгие черты.
Или у драконов тоже бывают относительно мягкие лица?
Я осматриваюсь вокруг: дорогое дерево, каменья, золото. Роскошные драпировки, столики и кресла по периметру зала. Высоченные узкие окна с широкими каменными подоконниками, украшенные занавесями.
Ралькарион сказал, что это его покои…
Но… тут все как-то очень пышно и вообще нет специфических мужских вещей.
Ладно, в покоях дракона на Синей скале их тоже не было, но в этих проще представить девушку, чем мужчину.
У меня очень нехорошее предчувствие. И вот этот балдахин мне тоже не нравится.
А за стеной я слышу голоса.
Затем боковая дверь распахивается, и в зал друг за другом входят Ралькарион, незнакомый седовласый мужчина и высокая, по плечо огромному Ралькариону, девушка в узком сине-белом платье, подхваченном поясом под грудью и ниже спадающем свободными складками.
Тааак.
Аккуратно их разглядываю.
У всех высокие выраженные скулы, длинные лица и в целом резкие черты.
У девушки белоснежные волосы, и, как и у Ралькариона, он высоко приподняты надо лбом и откинуты назад, спускаясь мягким водопадом. Никаких украшений в ее волосах нет.
Если они все – драконы, то мужик из сна от них явно отличается.
Арделия и Ралькарион вообще очень похожи, хотя она совсем не мужественная. Она выверенно изящная и скульптурно красивая. Очень красивая.
Седовласый мужчина обращается ко мне, и я узнаю голос мэтра.
– Сейчас я осмотрю тебя, Верена. Не бойся. Вставай.
Интересно, почему все мужчины-драконы говорят мне не бояться?
Хотя они правы: я боюсь.
Но послушно откидываю одеяло и встаю с постели.
О, как мило: я одета не в деревенское, в котором влетела в стену, а в какое-то очень милое розовое платье с оборками. Такое же изящное и дорогое, как платья из замка на Синей скале.
И сапожки для меня приготовлены новые и замечательные.
Интересно, это Альнара позаботилась или Ралькарион? Хотя Альнара без драконовой воли ничего не делает.
Спасибо, Карион, за то, что я не выгляжу рядом с твоей сестрой, как оборванка. На сердце немножечко теплеет.
Мэтр поднимает руки на уровень повыше моей макушки. И меня будто касается невесомая, но неприятно липкая паутина.
– Не дергайся и расслабься. Потерпи.
Расслабляюсь и терплю, исподтишка разглядывая Ралькариона с сестрой.
В голубых глазах дракона неприкрытое беспокойство, губы плотно сомкнуты.
А вот лицо Арделии из заинтересованного принимает все более высокомерное выражение.
Похоже, из интересного случая, жалкой человечки и пациентки мэтра я превращаюсь для нее во врага.
Паутина проходит по моему лицу, спускается к шее, бежит к груди. Опускается еще ниже.
Я стараюсь не морщиться.
Не руками же мэтру меня щупать в самом деле.
Закончив, мэтр слегка хмурится и спрашивает:
– Скажи, Верена, видела ли ты что-то необычное во время лечебного сна?
В груди холодеет. Неужели мэтр хмыря увидел?
Я для них всех Карионова игрушка. Если скажу, что сплю и вижу какого-то мужика, который меня любит… реакция драконов непредсказуема.
– Я видела фантастические картины, господин. Незнакомые лица… Они меня пугали.
Мэтр разворачивается к Ралькариону и Арделии.
– Верена и вправду особенный случай. Сейчас мы займемся настройкой защиты замка под нее. Ралькарион, спустя дней тридцать прошу по возможности привести Верену ко мне. Хотелось бы ее тщательно обследовать.
Не нравится мне это. В смысле «привести» и «обследовать».
Я теперь какое-то перекати-поле, хотя до этого года почти и деревню-то свою не покидала.
А с другой стороны, это значит, что в течение месяца мне точно никуда не сбежать. Иначе меня хотя бы ради мэтра разыщут.
Мэтр выходит в боковую дверь, а брат с сестрой за ним.
На миг Ралькарион мне ободряюще улыбается. Или мне кажется?
Зато уничижительный взгляд Арделии невозможно понять неправильно.
***
Альнара весь осмотр стояла около кровати изваянием.
А тут говорит:
– Давайте обедать, госпожа. В этом замке все трапезы будут в ваших покоях, поскольку у драконов не принято иначе.
Ох, ну да. Это все равно для них, что собаку или кошку посадить за стол.
Ну и хорошо, значит, мне не придется терпеть противные взгляды от Арделии и не придется сталкиваться с матерью Ралькариона.
Не больно-то хочется.
Альнара накрывает один из столиков и ставит передо мной аппетитное мясо с гарниром из овощей.
– Здесь у вас также будет сундук с платьями, обувь и купальня, госпожа. Но при встречах с драконами, кроме господина, вы обязаны показывать им только послушание и смирение. Я принесу ваши книги, когда вы захотите почитать.
Понятно. Что в синем, что в белом замке жизнь похожая. Только в синем для прогулок весь замок, а в белом одна комната.
Этак за месяц без движения, зато со вкусной едой я сама превращусь в пирожок и перестану напоминать Аурику.
Ну… тоже прекрасно.
А еще нужно кое-что выяснить.
– Альнара, а знаешь, в этой нише, – я указываю рукой направление, – хорошо бы смотрелись синие цветы. Их можно принести? Скажи, эти покои ведь принадлежали госпоже Аурике, да?
– Вы правы, госпожа. Эти покои соединяются с покоями господина Ралькариона, и госпожа Аурика жила в них, когда она гостила здесь.
Нравы у драконов свободные, раз неженатые фактически открыто жили вместе. Но меня волнует иное:
– Госпожа Аурика украшала комнату цветами?
– Да. Госпожа очень любила цветы и в эту нишу часто ставила синие. Вся комната утопала в цветах.
– Тогда синие отменяются.
Как бы выяснить, какой была эта Аурика в мелочах? Чтобы намеренно не вести себя так же.
Тогда есть шанс, что дракон разглядит во мне именно меня.
И отпустит. Ну или оценит.
Я уже не знаю, что лучше…